Мольба о смерти

Элайджа Булстроуд. Дина с трудом вспомнила, кто стоящий перед ней мужчина. Но прекрасно помнил Том. Он внимательно, неотрывно смотрел на мужчину, но кроме равнодушия — не читалось ничего. Очередная помеха, которая исчезнет. И если помеха не сделает этого добровольно — он поможет исчезнуть. Его взгляд скользнул и по Дине, застывшей в растерянности. Это раздражало: она не должна была медлить. Зачем? Всё и так решено, девчонка явно это понимала. Как и понимала, что, реши она по-другому, всё обернется гораздо хуже. Словно услышав мысли Реддла, Дина оглянулась: их взгляды пересеклись. Он тут же почувствовал её страх, впивающийся, словно иглы, в кончики пальцев. Даже забавно. Она всегда боялась какой-то чепухи, а не действительно жутких вещей. — Я же не могу ответить взаимностью, — задрав подбородок, дерзко ответила Дина; она смотрела прямо в глаза Элайдже, что заставило Тома испытать какое-то новое чувство; спесь и страсть слились вместе. Его. Она его. — Дина Гамп, манеры! — взвизгнула Хеспер, с каким-то щенячьим, нехарактерным для неё восторгом смотря на Булстроуда. — Простите, она… — Все хорошо, леди Блэк, — Элайджа ослепительно улыбнулся, поправляя идеально уложенные темно-русые волосы. — Я люблю девушек… с огоньком, — он подмигнул. Подмигнул Дине. Его Дине. — Сожалею, мистер Булстроуд, но вы опоздали, — Реддл сделал шаг вперёд, становясь ближе к гриффиндорке. — Мисс Гамп уже приняла предложение, — он чуть склонил голову набок, понижая тон. — Не ваше. Булстроуд был высоким — примерно роста Реддла, но это не мешало смотреть на последнего свысока. Реддл мысленно усмехнулся, представляя, как совсем скоро сам Элайджа будет стоять на коленях, умоляя его о пощаде. Зная, что пощады не будет. — Смешно, мальчик, — от души рассмеялся Элайджа и похлопал Реддла по плечу. — И чье же предложение приняла наша принцесса? Малфоя? Блэка? — нахальная улыбка не сходила с его лица. — Неужели Пруэтта? Лицо Дины стало жёстче, Том всем телом ощутил её раздражение и… отвращение. Стоило признаться, что впервые эти чувства ему нравились. Ведь он ощущал то же самое. — Мой жених, — отрезала Дина, — стоит перед вами. Молчание, хоть и длилось недолго, явно имело характер всеобщего удивления. Дина, яро отрицающая предложения Тома, сейчас сама же защищала свой неожиданный выбор. Леди Блэк даже поперхнулась, когда остальные просто в растерянности наблюдали за происходящим. Пока зал не наполнил глумящийся смех Элайджи. — Этот мальчишка? — он хмыкнул, вытирая выступившие от смеха слезы. — Мистер Гамп, вы позволите своей дочери выйти за… как твоя фамилия, мальчик? Пощады определенно не будет. Только крики, боль и жестокая, вожделеющая смерть. — Мое имя — Том Марволо Реддл, — он запомнит это имя навек. Оно будет сниться ему в кошмарах. Это будет последнее, что пронесется у него в голове перед смертью. — Рад знакомству, мистер Булстроуд. Его же имя прекрасно бы смотрелось выгравированным на могильной плите. Если та вовсе будет. — Полукровка? Или?.. — лицо Элайджи скривилось, он опустил руку с плеча слизеринца и перевел взгляд куда-то назад, за его спину. — Вы бы не позволили своей дочери обручиться с грязнокровкой. Даже полукровка для неё — это отвратительно. Гампы входят… — В священные двадцать восемь, — перебил мистер Гамп строго. — Но моя дочь сама вольна выбирать, кого любить. Столь иронично, что дочурка Ричарда выбирала худшее из зол, а не следовала зову сердца, как принцесса из сказок. Столь иронично, что его дочь никогда не была принцессой. — Но я полагаю, что Дине нужно дать немного больше… времени, — четко произнесла леди Блэк, сложив ладони одну на другую. Тупая старуха. — Время не понадобится, — резко отрезала Дина и обернулась к бабушке. — Я решила. Уголки губ Тома дрогнули, а в голове пронеслась одна, но значимая фраза, сопровождаемая неизученным ему чувством: «Она моя». — Это безответственно, Дина! — вдруг воскликнула миссис Гамп, подаваясь вперёд. Эллисон вдруг тихо позвала её, но той явно было не до младшей дочери. — Ты должна думать о чести семьи! Дина сделала шаг, равняясь с матерью. Поражало, насколько они были похожи; Том бы не удивился, узнав, что в молодости Элизабет Гамп была точной копией своей дочери. Внешне. Характером те совпадали минимально. — А о себе, — спокойно произнесла Дина, выдерживая строгий взгляд матери, — я могу подумать? — Мам! — громче крикнула Эллисон, но леди Гамп лишь махнула рукой. — Ты эгоистка, Дина, — выдохнула она, качая головой, — и никогда не думаешь о ком-либо, помимо себя. Отношения их были ужасны. Крайне ужасны. Даже Том знал, насколько Дина заботится о своей семье. Знал, что для неё значат близкие и родные люди. Поэтому было занятно наблюдать, сколь слепы её собственные родители, что не замечали такой ярой жертвенности. Впрочем, Тому это было удобно. Он отступил в сторону и сейчас играл роль наблюдателя, не вступая в саму игру. — Эгоистка, — спокойно произнесла леди Гамп и вдруг резко обернулась на грохот. Эллисон лежала на полу. Она действительно казалась бледнее призрака, её губы посинели; девочка потеряла сознание. Том мысленно выругался; видимо, Эллисон всё-таки не соблюдала его рекомендации. А из этого следовало одно: как только малышка Гамп придет в себя — её ждёт наказание. Первое и, вероятно, последнее. — Позовите целителя! — Элизабет побледнела не меньше дочери. Она тут же забыла о разговоре, о существовании Элайджи Булстроуда и чести семьи — и упала на колени рядом с Эллисон, озабоченно попыталась потрясти её, но, когда ничего не вышло, лишь крепко прижала девочку к себе. — Mon bébé, всё будет хорошо, всё будет хорошо… Успокаивала она, вероятнее всего, себя. Дина же замерла в ступоре, не зная, за что хватиться. Её зрачки бегали. Да. Семья явно была для неё дороже всего: только в таких ситуациях она терялась, забывала, кем была и кем представлялась. И всё, что оставалось — животный, инстинктивный страх. — Я отнесу её в спальню, — Реддл выступил вперед. Его выход. Но вдруг тяжёлая рука оттолкнула его в сторону. — Я отнесу, — Элайджа решительно поднял Эллисон на руки, не обращая внимания на Тома. — Ты выглядишь хилым. Не думал заняться спортом, мальчик? Кинув последний, нахальный, взгляд на слизеринца, он двинулся к лестнице. Леди Блэк кинулась за ним, чтобы показать дорогу. А Реддл выдохнул через нос. Умрет. Он сдохнет, как собака. И поймет, кто такой на самом деле Том Реддл.

***

Эллисон дышала совсем тихо, её дыхание было поверхностным, пульс едва прослушивался, лоб покрылся испариной. И всё же в состоянии младшей Гамп был один плюс: она показала, насколько дорога Дине. Смотря на её маленькое, словно лишённое жизни тело, Дина ощущала ужасную, болезненную пустоту. Словно у неё отобрали частичку, словно перекрыли кислород — и дышать стало так невыносимо, насколько это было возможно. Дина ненавидела себя в данную секунду. Ненавидела ярко, сильно и без жалости. Абсолютно вся вина в происходящем лежала на ней — и отрицать это было невозможно. Больно. Больно. В сердце, которого она, наверное, давно лишилась, вонзился кинжал, и резь от этого кинжала распространялась по телу. Почему она не обращала на неё внимания? Почему относилась к единственному столь близкому человеку, как к наказанию судьбы, а не её подарку? Вина тяжёлым камнем висела на шее Дины, не давая сделать вдох без ощущения удушья. — Элли, — леди Гамп крепко держала дочь за руку, стараясь сдерживать слезы. Но она не могла. — Мам, я побуду с ней, — Дина ступила вперёд, кладя руку на плечо матери. — Иди к папе. Элизабет отстраненно кивнула и, положив свою руку поверх руки Дины, всхлипнула. — Прости меня, доченька, — очередная слеза скатилась по её бледному лицу. — Я просто хочу, чтобы ты была счастлива. Хочу, чтобы вы обе были счастливы… Это… — женщина вытерла щеки тыльной стороной ладони и покачала головой. — Я ужасная мать, да? Ты ведь несчастна. Ты ужасно не… Леди Гамп прервалась и снова покачала головой. И, больше не глядя на дочь, вышла из комнаты. Дверь захлопнулась. Оставляя Дину наедине со своими мыслями — и с Эллисон, чье состояние, казалось, лишь ухудшается. Почему она дышала так тихо? Почему больше походила на мертвую, чем на живую? Гриффиндорка держала сестру за маленькую, холодную руку и думала лишь об одном: если с Эллисон что-то случится — она не переживет. Не выдержит. И окончательно потеряет себя. — Прости меня, Элли. Прости, — тихо прошептала она, поднимая взгляд вверх. Идиотские слезы сейчас буквально описывали всю её жизнь. Что было в этой жизни, помимо слёз? Помимо боли и страданий? Элизабет сказала всё совершенно верно: Дина не была счастлива. Но причина крылась не в её семье. Причина крылась в ней самой. — Динни? — вдруг слабо просипела Эллисон, пытаясь открыть глаза. Дина вздрогнула. «Динни». Будучи совсем маленькой, Эллисон часто так называла сестру. Семилетнюю Дину это лишь раздражало, каждый раз она строго говорила Эллисон прекратить и называть её нормально. Но сейчас это было сказано с такой нежностью, теплом и ностальгией — что глаза Дины вдруг жутко защипали, снова наполняясь слезами. — Сестренка, — Дина сильнее сжала её ладонь, склоняясь ближе к девочке. — Я… — судорожный вздох прервал её. Эллисон застонала, когда Дина слишком сильно сжала ладонь. Дина растерянно посмотрела на её руку, затем снова на Эллисон. По её лбу стекал пот. — Мерлин… — она испуганно выдохнула, касаясь лба девочки. По ощущениям тот напоминал лёд. — У тебя… «Магическое истощение», — закончила мысленно. Эллисон хотела что-то ответить — вероятно, резкое, чтобы Дина не лезла «не в своё дело», но снова лишь что-то бессвязно простонала. А до гриффиндорки наконец дошло. Она задернула рукав черного платья Эллисон — и застыла. На внутренней части предплечья буквально пульсировала ярко-черная метка в виде змеи, выползающей изо рта черепа. Её красные глаза впивались в глаза Дины, пробуждая забытые страхи. Глаза девушки расширились от ужаса — сердце выполнило кульбит и забилось с безумной частотой. — Чёрт-чёрт-чёрт! — это больнее. — Что же ты натворила, Элли… Девочка молча наблюдала за реакцией Дины, отмечая, как по её щекам стекают бесцветные слезы, с какой болью она принимает осознание: её сестра — лучше. И даже не подозревала, что осознание заключалось совершенно в ином. — Я покл… поклялась, — хрипло произнесла Эллисон, не отрывая взгляда. — Я — его правая рука. Его всё. Дина громко всхлипнула, ком в горле стал лезвием. Она положила голову на грудь Эллисон, отчего платье последней стало влажным от слёз. Ей не было приятно, когда Дина плачет; но ей хотелось, чтобы было приятно. — Я люблю тебя, маленькая дурочка, — сквозь надрывистые рыдания произнесла Дина, прижимая к себе сестру. — Мне никто не нужен. Не нужен этот идиот Том, понимаешь? Эллисон перевела взгляд в потолок. В груди неприятно сжималось. «Это чувство неправильное, — вспомнила она слова Тома, — жалость, привязанность, эмоции делают тебя слабее. Не давай им власти над собой, Эллисон Гамп». Мысли Эллисон звучали голосом Тома. — Ты вечно лжешь, — её тон всё еще казался невероятно слабым, но металлические нотки всё равно в нём присутствовали. — Я никогда не была нужна тебе. Ни тебе, ни родителям. Но Он дал мне понять, что я не никто. Что я особенная. Это ты понимаешь? В ответ послышались лишь очередные всхлипы. Дина понимала лишь то, что потеряла сестру. — Какая была клятва? — сдавленно произнесла гриффиндорка, вслушиваясь в тихое сердцебиение девочки. — Он сделает меня наследницей и своей правой рукой, — это прозвучало так тихо, что Дина не сразу разобрала слова девочки. — А в обмен я буду выполнять любой его приказ… Беспрекословно… Потеряла. Навеки и навсегда.