Цветок папоротника

— Он сказал что? — невероятно громко прогремел голос Тэхёна из айпада-шара. — Да! Представляешь! А до этого он меня еще и обездвижил! — Ну, на войне все средства хороши, Чимин-а, но сравнение с пельменями… Да как он посмел?! Твои губки прекрасны, пирожочек, не обращай внимания на слова всяких напыщенных индюков. Просто у кого-то проблемы с восприятием реальности. Вселенная, очевидно, их уже этим наказала, — философски закончил свою пылкую речь Ким и умилительно пискнул, увидев, как Глуми подставил пузико под хозяйскую ладошку. Чимин проснулся от звонка друга около двух часов назад. Тэхён сильно переживал, поэтому начал трезвонить в несусветную рань — солнце едва ли поднялось выше кронов деревьев. Юноша стойко игнорировал надоедливую мелодию, забравшись под одеяло с головой, но в итоге не выдержал. Первое, что услышал Пак после того, как принял восемнадцатый звонок (он считал!), был пронзительный ор. Действовало получше любых будильников, но Чимин искренне не рекомендовал такие методы. Можно и без слуха остаться. Тэхён потребовал рассказать всё. Под «всё» имелась в виду каждая чертова секунда. Сначала едва продравший глаза колдун говорил неохотно, но вскоре разошелся настолько, что иногда перекрикивал даже Тэхёна. А его, к сведению, даже стая чаек по децибелам не обгонит. Так или иначе, спустя два часа они обсудили все важные и интересные моменты ночного приключения Чимина. Тэхён одобрил большинство действия своего друга, разве что посетовал на его чрезмерную доброту. Глуми с ним отчего-то согласился, одобрительно мяукнув. Чимин лишь отмахнулся — ну не мог он поступить иначе. Чонгук оказался истинным засранцем, но его щенячий восторг при виде цветов и детская улыбка никак не покидали чиминовых мыслей. Было что-то в этом парнише загадочное, выбивающееся из общей картины. Возможно, именно поэтому Чимин дал ему шанс. В конце концов, он лучше всех знал, что судить по обложке не стоит. Проболтав с Тэхёном еще несколько часов, Чимин соизволил в коим-то веке подняться с постели. Глуми настойчиво мурчал, призывая хозяина накормить его. Солнце уже давно перевалило зенит, а они до сих пор не позавтракали. Живот парня тоже подавал ему очевидные сигналы, поэтому волей-неволей, но пришлось вставать и браться за дела. А дел действительно было немало. В первую очередь следовало решить проблему с ценными цветами. Необходимо было хорошенько их запрятать, чтобы никто, кроме самого Пака, не имел к ним доступа. Это был чрезвычайно драгоценный груз, чтобы отнестись к его хранению безалаберно. Глуми бы точно захотел с ними поиграть в своей излюбленной манере, а Чимин не для того страдал, чтобы в один момент обнаружить в корзинке поразительное ничего. Придомовая территория даже не рассматривалась. Мастерская, где колдун проводил свои волшебные эксперименты, тоже сразу отметалась. Это хоть и было едва ли не самое защищенное помещение в доме, но там он хранил редкие ингредиенты и уникальные зелья. Концентрация магии в мастерской была колоссальной, и Чимин не был уверен, что бутоны, источающие первородную силу, никак не будут с этой магией взаимодействовать. Чимин не хотел лишний раз рисковать. Остальные комнаты на первом этаже тоже не подходили по неизвестным колдовским критериям. Однако на втором было одно местечко, над которым юноша крепко задумался. Дом Чимина был сам по себе окружен мощной защитой, но две комнаты внутри были укреплены дополнительно — это мастерская и спальня. Мастерская — потому что Пак хранил (и творил) там всевозможные магические штучки, спальня — потому что именно здесь колдун находился в самом уязвимом положении. Во время сна или отдыха Чимин не мог контролировать происходящее вокруг, как делал это в течение дня — в волшебном лесу всегда нужно держать ухо востро. Хотя Глуми со своим удивительным нюхом и слухом предупреждал об опасности, по ночам и он уютным клубочком сопел под боком Чимина. В общем, им обоим было спокойнее со знанием, что они окружены мощной защитой. Сколько бы Чимин не думал — пока готовил завтрак для себя и кота, пока кормил особо прожорливые растения, пока убирался в доме — он не мог найти лучшего место для хранения цветов папоротника, чем собственная спальня. А где-то между вторым и третьим оладушком с черничным вареньем колдуна озарила чудесная идея — спрятать корзинку в пространственный карман. Да, заклинание не из простых, но зато эффективное! Если убрать бутоны в пространственную складку, то Чимин и только Чимин будет иметь к ним доступ. Сомнительно, что кто-то проберется в его спальню и будет рвать там воздух в попытках найти чудодейственные цветы. Эти бутончики будут защищены похлещи секретных архивов Ватикана. После того, как кухня засияла первозданной чистотой, Чимин в одной руке с Глуми, в другой — с корзинкой, отправился в спальню творить волшебство. Кот не вырывался из рук хозяина и терпеливо ждал, пока его поставят на четыре лапы. Он вообще вёл себя необычно целый день — ходил вокруг юноши, внюхивался, фырчал временами. Чимин сначала озадачено наблюдал, но потом забил — мало ли, лунная фаза какая настала или планеты не так встали. Глуми был колдовским котом, от него можно было ожидать странностей. В спальне они зависли надолго. Расширить пространство оказалось действительно нелегко — то карман получался слишком маленьким и корзинка попросту не влезала, то он оказывался дырявым и плетеное дно просто висело в воздухе. Проблема возникла и с тем, как открывать и закрывать его. Колдун разобрался только тогда, когда случайно закрыл в пространственной дыре Глуми. Тот истошно вопил, прося его выпустить, и Чимину пришлось экстренно соображать. Он откровенно устал, пытаясь добиться желаемого результата, но старания оправдали себя — когда солнце уже неумолимо клонилось к горизонту, пространственный карман был создан, а корзинка — туда успешно спрятана. Чимин старался не обращать внимания на такие мелочи, как магическое истощение — попробуй поколдуй два дня подряд с перерывом на сон в четыре часа, и не такое испытаешь. Он устало завалился на кровать вместе с потрепанным котом. Ему осталось только полить все растения и приготовить ужин. Он искренне надеялся, что успеет сделать всё до полуночи. Усталость буквально валила с ног, а организм требовал восстановления. Однако кое-что в этом суматошном дне было полезным — со всеми навалившимися делами колдуна ни на миг не посещали мысли о юном темном маге. Он и думать забыл о Чонгуке и его неоднозначном поведении. Наивно было думать, что Чон Чонгук даст о себе забыть. Спустя полчаса бесцельного валяния в постели Чимин потащил свою тушку в сад, чтобы полить волшебные растения. Он, конечно же, мог заставить шланг самостоятельно летать над цветами и кустами, но тогда половина его подопечных захлебнулись бы, а он сам свалился где-нибудь между лилиями и нарциссами и уснул крепким беспробудным сном. Ему не очень хотелось спать рядом с кусачими нарциссами — те были вечно голодными и хватали любую живность, которую чувствовали (Глуми без шерстки на боку — живой тому пример). На самом деле, Чимин любил полив. Это занятие его успокаивало, приводило мысли в порядок. Зачастую он болтал с растениями, выслушивая их бесчисленные жалобы на соседей по участку (кто бы мог подумать, что солнечные лилии такие обидчивые). Это было странно — разговаривать с растениями, но такова его магическая сущность. Он таким родился. Возможно, поэтому его место силы и находилось в глухой тайге вдали от людей. Чимин не жаловался, но порой ему было особенно грустно. Иначе и не может быть, когда твоё ближайшее окружение состоит из кота и волшебных растений. В такие моменты его спасали разговоры с Тэхёном и редкие вылазки к нему же. Неудивительно, что столкновение с темным магом вызвало такой ажиотаж. Чимин нечасто видел людей в последнее время, особенно таких привлекательных. Тихое щебетание колокольчиков-ищеек вырвало колдуна из его невеселых мыслей. Колокольчики внезапно заволновались, тревожа и другие растения. В мгновение ока сад ожил, зашумел. Каждый цветок отчего-то решил дать о себе знать. Юноша завертел головой в поисках того, что могло так взволновать его подопечных. Искать долго не пришлось — из чащи леса к домику направлялась смутно знакомая темная фигура. Чимин так и замер с лейкой в руках. Не нужно быть провидцем, чтобы догадаться, кто пожаловал в гости. Приятный запах черники уже ощутимо забивался в нос, а черные глаза обжигали даже на расстоянии. Темный маг Чон Чонгук снова явился по чиминову душу. Хотя насчёт «темного» Чимин бы сейчас поспорил. Чонгук выглядел иначе. От прошлого образа осталась разве что походка. Элегантный костюм маг сменился на мешковатые штаны и широкую фиолетовую рубашку в клетку, а длинные волосы спрятались под вязаной панамкой. Перед Чимином будто предстал другой человек — теперь перед ним стоял потерянный ребенок, а не нахальный темный маг. Но глаза всё так же обжигали. Чимин почувствовал неуместное смущение от такого пристального разглядывания. Чонгук уже стоял перед калиткой, не решаясь преодолеть преграду. Он смотрел прямо на Чимина и ничего больше не предпринимал. Его взгляд, и правда, разительно отличался от внешнего мягкого образа — Чонгук смотрел уверенно и открыто. Он не был напуган или зол, но напряжение всё же таилась в черных омутах. Чимин был напряжен не меньше. Он аккуратно отставил лейку в сторону и подошел к калитке — взгляд ни на секунду не отрывался от чужого. Они смотрели друг на друга непозволительно долго, словно ведя безмолвный диалог. Никто из них не делал попытки заговорить. На самом деле, Чимин многое бы хотел сказать — особенно язык чесался прокомментировать нелепую панамку Чонгука (это было по-детски и всё такое, но душа просила!). Но отчего-то молчал. Темные глаза выражали гораздо больше, чем формальные слова. Магу действительно нужны были бутоны для благих целей, иначе лес бы не привел его к колдуну. Чонгук хранил какую-то историю, и Чимин, неожиданно для себя самого, хотел узнать её. Чонгук цеплял — своим двояким поведением, разными образами и сладкой магией. Чимин никогда не чувствовал чужую магию настолько ярко — он дышал глубже, не в силах насытиться тонким ароматом. Он едва ли понимал, что происходит. Они стояли друг напротив друга, их разделяла только хлипкая деревянная калитка, но почему-то она казалось сейчас непреодолимей преградой. Колдун не находил в себе сил снять крючок и впустить гостя, а тот и не торопил — он только смотрел своими невозможными глазами, в которых плескалась вина. События прошлой ночи мелькали в голове, мозг прогонял каждую минуту снова и снова, заставляя Чимина хмурится всё больше. Он не узнавал в стоящем перед ним юноше того дерзкого парня. Что-то совершенно точно было не так. Сам факт, что Чонгук, тот самый Чонгук, который насмехался над ним совсем недавно, сейчас стоял с понурыми видом возле его дома, был поразителен. Но внутреннее чутье подсказывало, что так и должно быть. Подсознательно Чимин ждал этой встречи — он хотел разгадать загадку по имени Чон Чонгук. И кто знает, сколько бы они так простояли, изучая друг друга, если бы Глуми не решил поприветствовать гостя. Кот почувствовал запах магии, принесенной хозяином из леса, еще когда Чонгук даже не приблизился к их опушке. Из окна второго этажа он наблюдал за разыгравшейся внизу немой сценой. Его длинные усы нервно дергались, а желтые глаза то и дело прищуривались. К ним пришел необычный маг — Глуми это чувствовал. Он принес с собой изменения в их с Чимином привычный уклад. Глуми совершенно не понимал, что этот совсем еще мальчишка мог изменить в их жизни, но почему-то уже проникся к нему симпатией. Юный маг был обижен, но не обозлен. Юный маг был потерян. Кот тихо фырчал, пока спускался к хозяину в сад. Эти двуногие совсем ничего не могут без него сделать — стоят уже с десять минут и пялятся друг на друга, словно затеяли игру в гляделки. В любом случае, Глуми хотел познакомиться со своим новым другом, поэтому придется прервать эти людские игры. Однако охваченный своими кошачьими мыслями он совершенно не подумал о том, что кусачие нарциссы в ближайшее время лучше избегать. Прошлая их встреча плохо закончилась для растений — они потеряли одного бойца из-за острых когтей одного кота. Нарциссы хотели мести — жестокой и беспощадной, поэтому, когда в поле их видимости оказался знакомый пушистый зад с торчащим вверх хвостом, они были готовы как никогда. Истошный вопль вырвал Чимина из водоворота чужих глаз. Колдун резко обернулся, ища источник звука, и тотчас забыл о всяких Чонгуках, когда увидел Глуми, хвост которого уверенно зажали в острых тисках мстительные растения. Кот жалобно мяукал, не в силах вырваться. Он дергался из стороны в сторону, желая освободить важную часть своего тела, но нарциссы схватили крепко. Ахнув и нелепо взмахнув руками, Чимин кинулся спасать любимого кота. Нарциссы, почувствовав магию колдуна, тут же отцепились от хвоста и виновато склонили лепестки. Всё же надо было дождаться более удачного времени для разборок, но такой случай подвернулся! Нарциссы не устояли. Тем более, их еще не успели покормить. Голод — страшная штука. Колдун бережно подхватил Глуми на руки, бегло оглядев висящий ничком хвост. Кажется, клочка шерсти там точно не хватало. Грозно посмотрев на цветы, Чимин покачал головой и двинулся в сторону дома. Уже у крыльца он вспомнил о застывшем в изумлении Чонгуке. Тот выглядел ошарашено, недоуменно хлопая глазами и слегка приоткрыв рот. Чимин тихо хихикнул себе под нос. Очаровательно. — Проходи в дом. Поговорим, раз пришёл. Напоследок приглашающе махнув в сторону дома, колдун зашел с котом на руках внутрь. Глуми, умостивший свою мордочку на плече хозяина, с интересом рассматривал нерешительно двинувшегося за ними Чонгука. У того явно оставались сомнения по поводу всего происходящего. Юноша был зажат, несмотря на уверенность во взгляде. Так или иначе, боевое ранение Глуми значительно разрядило обстановку. Чимин носился по всему дому в поисках необходимых ингредиентов для зелья восстановления, Глуми сидел на коленях всё еще находившегося в шоке Чонгука, а тот в свою очередь удобно умостился на стуле посреди кухни и легонько поглаживал мягкую шерстку пострадавшего кота. — Что ты ищешь? — бархатный голос мага разрушил повисшую в доме тишину, которая изредка нарушалась тихим бормотанием Чимина или мурлыканьем Глуми. Чонгук не видел разницы. — Лечебную ромашку, — тут же ответил колдун, перебирая пальцами сушеные цветы, — такое обычное растение, а почему-то всегда его недостает. Руки всё не доходят пересадить их поближе к дому. Боюсь, что они не приживутся в саду или теплице — слишком большая концентрация магии, но где-нибудь на полянке рядышком ведь могут? Чонгук не ожидал настолько развернутого ответа. Честно говоря, он вообще не ждал от Чимина такой открытости — ночь в лесу все еще была свежа в памяти, как и гляделки у забора. Сейчас колдун в своей легкой рубашке и коротких шортах выглядел очень невинно, воронье гнездо на голове и измазанные в земле голые ступни добавляли его образу детской непосредственности. Он бегал по дому, как потерявший игрушку ребенок, и мило шевелил пухлыми губами, произнося какую-то сущую нелепость. Чонгук немного засмотрелся. На его пути никогда не встречались такие колдуны. Кажется, Чимин и не ждал какого-то ответа, он продолжал болтать, будто встретил давнего знакомого — рассказал немного о своем маленьком хозяйстве, о жизни в лесу, о ненавистных ранних подъемах и играх Глуми с растениями. Вопрос Чона будто сорвал стоп-кран. Чимин разговорился, но Чонгук не был против — ему было в радость слушать эти обыденные истории. Порой в его жизни не хватало чего-то обычного. Никто из них не думал о том, что они познакомились буквально десять часов назад при весьма необычных обстоятельствах. Чимин создавал вокруг атмосферу уюта и тепла, а Чонгук поддавался — ему хотелось погреться в чужих лучах. Колдун, найдя все нужные ингредиенты, споро зажег огонь под маленьким котелком, стоящим в отдалении от других кухонных принадлежностей. Чимин и сам не знал, почему вдруг принялся рассказывать вчерашнему неприятелю свою жизнь, но Чонгук отчего-то слушал очень внимательно, его глаза блестели интересом, а тело так и норовило соскользнуть со стула в попытке придвинуться к Чимину чуть ближе. Да и Глуми принял гостя на удивление спокойно — он свернулся клубочком на чужих коленях, боязливо прижав поврежденный хвост к пушистому боку. Это было довольно необычно, учитывая тот факт, что даже Тэхён такой привилегии не добился — Глуми вечно царапался, когда тот пытался взять его на руки. — Я должен извиниться, — внезапно заговорил Чонгук, перебив Чимина на полуслове, — за ту ночь. Мне очень жаль, Чимин, я вёл себя как свинья. Я-я не должен был применять на тебе то заклинение, не должен был говорить все те слова, они наверняка звучали обидно. Прости меня, мне безумно стыдно перед тобой. Ты имеешь полное право злиться и совершенно не обязан помогать, но эти бутоны нужны мне и я… Я могу всё объяснить, если хочешь, и… помочь с чем-нибудь, что угодно… Я- — Чонгук, остановись, — Чимин всем корпусом повернулся к юноше и мягко улыбнулся. Зелья за спиной тихо бурлило, пока колдун всматривался в черные глаза и видел там чистое раскаяние вперемешку с искренним сожалением. Он всматривался глубже, искал хоть каплю фальши. Не находил. Чонгук, кажется, и сам не ожидал от себя такой речи. Он удивленно хлопал ресничками, смотря куда-то за спину Чимина, и не понимал, откуда эта внезапная решительность. Но он сделал то, что должен был. Проговорив вслух то, что мучило его последние часы, маг уже не чувствовал себя так скованно — его плечи облегченно опустились, черты лица расслабились. — Лес вывел тебя к моему дому, защитные заклинания без проблем пропустили на территорию, — Чимин вновь сосредоточил всё свое внимание на зелье, — и твоя магия сейчас не такая агрессивная, как ночью, а еще ты нравишься Глуми, которому вообще мало кто нравится. Это не значит, что я стал доверять тебе на все сто, но теперь хотя бы не боюсь поворачиваться спиной, — послышался смешок, но не то, чтобы ситуация вдруг стало забавной, — в любом случае, мне интересны твои мотивы, и я бы хотел услышать объяснения, но не хочу давить. Ты меня не знаешь, а я не знаю тебя. То, что произошло в лесу, очень показательно, но я не могу судить о тебе только по этому. Короче, пока мне важно знать лишь то, что у тебя нет злых намерений, Чонгук. Нет ведь?  — Нет, конечно, нет, — маг ответил незамедлительно и тут же смутился своего импульсивного порыва. Сгорая от неловкости, он принялся поправлять свою панамку; темный образ был окончательно потерян, — их не было и тогда, я бы не причинил тебе боли, или кому-либо вообще. Я лишь хотел обезопасить себя. Мне жаль. Чонгук едва ли не всхлипнул на последнем предложении. Чимин удивленно выгнул бровь, слыша эти милые звуки за спиной. Что же случилось с тем нахальным и высокомерным юношей, которого он встретил ночью? Его словно подменил добрый брат-близнец. Однако это был все еще тот самый Чонгук, его магия нисколечко не изменилась — она кружила вокруг, изучая каждый угол чиминова дома. Она давила на виски, оставаясь такой же удушающей и тяжелой, но колдун уже не чувствовал опасности от неё. Его собственная магия ластилась к чужой — две силы словно изучали друг друга, притирались. — Мне кое-что интересно, Чонгук. Твой образ. В лесу ты выглядел иначе, ты полностью соответствовал своей магии, такой же властный, темный и наглый. Сейчас ты выглядишь и ведешь себя как миленький грибочек. В чем дело? — Чимин прикусил язык. Он не хотел так прямо вываливать свои мысли, но слова вырвались невольно. Восстанавливающий отвар закипел, и колдун поспешил потушить огонь. Налив в кошачью миску две плошки зелья, Чимин остудил горячее варево одним взмахом руки и развернулся к своему гостю. Его взгляд тут же вперился в сидящего на чужих коленях кота, который смотрел на своего хозяина с хитрым прищуром (словно не ему полчаса назад чуть не откусили хвост). Отчего-то Чимин не решался смотреть выше, чужие острые коленки сейчас казались куда привлекательнее. Юноша тотчас смутился собственных мыслей, он почувствовал, как краска приливает к лицу. Да что же это такое?! — Ты ведь чувствуешь мою магию, верно? — Чонгук дождался уверенного кивка, — она тёмная по природе, и порой я не могу ей управлять. Бывают ситуации, как прошлой ночью, когда мне может грозить опасность, тогда я даю ей волю. Можно сказать, что в такие моменты моя магия руководит мной… то есть, я чувствую себя немного иначе, хочу делать вещи, которые мне несвойственны, веду себя дерзко и вызывающе, говорю то, что никогда бы не сказал в моем обычном состоянии, — в тихом голосе слышалось раскаяние, — я здесь, потому что хочу это изменить. Я не горжусь тем, что делаю, Чимин. Я словно превращаюсь в другого человека, и это страшно. Эта темнота иногда сильнее меня, я просто не могу сдерживать её постоянно. Чимин сел на колени рядом с магом, осторожно поднял Глуми с крепких бёдер и поставил на лапы рядом с миской. Тот раздраженно мяукнул — лимит нахождения на руках за сегодня уже был превышен, но принялся лакать отвар без лишних возражений. Он тоже увлеченно внимал словам гостя. Колдун машинально гладил кота по спинке, внимательно слушая Чонгука. С каждым словом он хмурился всё сильнее, а на последних словах перевёл обеспокоенный взгляд на парня. Терять контроль над собственной магией — самое ужасное, что может произойти с такими, как они. Места силы, такие как лес у Чимина или море у Тэхёна, существуют как раз для того, чтобы всплески магии у молодых колдунов не вредили им и окружающим людям. Избыточная энергия забирается волшебным местом, позволяя колдунам стабилизировать свою магию, взять её под полный контроль. Обычно к двадцати семи годам магия приходит в норму, и юные маги покидают места силы, возвращаясь в свой прежний дом или отправляясь на поиски нового. Если магия начинает контролировать своего хозяина, значит его место силы не справляется или же его попросту нет. Но Чимин никогда не слышал, чтобы маг не находил своё место — для его определения есть особый ритуал, который в обязательном порядке проводит либо старейшина поселения либо глава дома, где родился маленький колдун. Это едва ли не самая важная процедура в их мире. Каждый колдун с ранних лет знает, что в восемнадцать он должен будет покинуть отчий дом и отправиться в место, куда влечет его магию. Нередко ребенок ощущал тягу к своему месту задолго до совершеннолетия. Чимин почувствовал своё в четырнадцать — именно поэтому он сейчас живет в теплом деревянном доме, а не в двуместной палатке. Его родители позаботилась о том, чтобы юное чадо жило в комфорте. Из мыслей Чимина вырвало робкое касание к плечу. Колдун прекратил разглядывать кота, хвост которого теперь выглядел как никогда здоровым, и глянул выше. Когда его глаза пересеклись с чёрными омутами мага, он неожиданно осознал, в каком неоднозначном положении находился всё это время. Он буквально сидел на коленях перед парнем, который не отрывал от него своих чёрных обжигающих глаз. Чужие острые коленки слегка касались плеча Чимина, даря приятное тепло. Колдун готов был поклясться, что его щеки пылают. Он чувствовал жар и непонятное возбуждение. В этом доме явно происходило что-то странное. Чонгук терпеливо ждал реакции и только смотрел в ответ широко раскрытыми глазами. Он действительно выглядел невинно в этой панамке и со сложенными на коленках руками, словно самый приличный школьник в мире. Чимин понимал, что молчание затянулось, но он вдруг не находил в себе сил оторваться от созерцания милого личика этого странного парня. — Я понимаю, что это может прозвучать пугающе. Меня самого это пугает, если честно, — Чонгук по-своему расценил повисшее безмолвие, — всю жизнь я стараюсь справляться с этой темнотой. Не понимаю, чем я так провинился перед природой, что она наказала меня так жестоко, — он с шумом втянул воздух в легкие и запрокинул голову, зажмуривая слезящиеся глаза, — твоя магия такая теплая, Чимин, мне хочется закутаться в неё, как в пуховое одеяло, и я без понятия, зачем тебе это говорю. Не знаю, почему вдруг вывалил на тебя всё это, прости, я будто сыворотки правды глотнул и не могу теперь заткнуться. Глуми, который за это время вылакал всё зелье и теперь благодарно тарахтел, снова запрыгнул на чужие колени, но в этот раз сложил передние лапки на груди Чона и слегка боднул того пушистой головой. Маг нерешительно опустил голову и не мог сдержать маленькой очаровательной улыбки. Его рука тут же погладила мягкую шерстку. Кот еще громче замурлыкал и выпустил коготки, слегка царапнув плотную рубашку. Чонгук судорожно выдохнул — непозволительные рыдание рвались из горла, но он привычно сдерживал их изо всех сил. Чимин не торопился подниматься с колен, наблюдая за своим гостем. Слова Чонгука заставили его задуматься. Ведь действительно, с чего они оба начали изливать друг другу души, делиться переживаниями? Не настолько одиноко ему было, чтобы болтать без умолку с почти незнакомцем. Чонгук же в целом создавал образ закрытого и замкнутого человека, вряд ли он позволял чужим людям копаться в его мыслях и чувствах. Темная магия, что клубилась вокруг, как злобный цербер охраняла своего хозяина и от хороших, и от плохих вещей. Что случилось сейчас? Они не пили никакую сыворотку правды — Чимин уж точно, но мысли свои сдержать были не в силах. Они сидели на кухне и болтали о сокровенном как старые добрые друзья, знакомые с пеленок. Прошлой ночи в их памяти словно не существовало — она перестала играть хоть какую-то роль, отдав первенство невидимому притяжению. Даже Глуми, который не переваривает новых людей, спокойно сидел на чонгуковых бедрах и даже успокаивал его своим тихим мурчанием. Поразительная ситуация, просто невероятная. Без постороннего вмешательства здесь явно не обошлось. Колдун раздраженно фыркнул и со свистом втянул воздух. Сладкий запах чужой магии вперемешку с остаточным шлейфом первородной силы наполнил легкие. Внезапная догадка заставила Чимина выпрямиться и удивленно округлить глаза. Как же он раньше об этом не подумал? Он уже грешным делом перевел все стрелки на юного способного мага, который вполне мог разыграть трогательную сцену и незаметно заколдовать Чимина в надежде, что тот отдаст ему бутоны. Колдун устыдился своих мыслей, когда клубок в его голове распутался и все странности перестали быть таковыми. Всё было так просто и так сложно одновременно. Однако сомнений у Чимина больше не было — Чонгук открыл ему свою душу, поделился тем, что скрыто от всех. Гигантская лавина сострадания обрушилась на колдуна. В ту же минуту он решил, что обязан помочь заплутавшему в этом мире темному магу любой ценой. И для начала следовало кое-что прояснить. — Чонгук, что ты знаешь о цветке папоротника?