***
Да, я прекрасно понимала, на что шла. Да, я знала, что он не даст мне умереть. А сделать это можно было только одним-единственным способом. Я видела сомнение в его глазах, он боялся сделать мне больно, понимал, что изменит мою жизнь раз и навсегда. Но без него мне моя жизнь уже была не нужна. Вот так все перевернулось с ног на голову всего за один день. Еще утром я не знала о его существовании, а вечером уже не представляла своей жизни без него. Когда он снова склонился надо мной, и волк погрузил в меня свои клыки, я лишь обняла его за плечи, расслабилась и закрыла глаза. Вот оно какое, оказывается — перерождение… Его кровь, словно он сам, медленно заполняла мое тело, полностью и безоговорочно соединяя меня с ним. Навсегда. Пути отрезаны. Мосты сожжены. Назад не повернуть, но я и не хотела вернуться в мир без него, без его глаз, рук, губ. — Я хочу… Дурачок. Пятьсот с лишним лет, а такой дурачок… Я улыбнулась и притянула его к себе. Понял ли он, что был первым в моей жизни? Понял ли, что стал единственным? Казалось потухшие во мне силы снова возвращались ко мне. Я не жалела ни о чем. Понимала, что отец может не понять и не принять мой выбор. Но я его уже сделала, и другого не будет. Когда мы вышли во двор, я лишь улыбнулась. Над городом рождался новый день. Никто не знал, каким он будет. И я не знала, какой будет моя новая жизнь. Но она будет рядом с ним, и это самое главное. Гнев отца был понятен и предсказуем. Глупо было бы ожидать другой реакции от человека, только что осознавшего, что потерял дочь. — Нет! — я решительно закрыла его руками. Отец замер. — Прости… Что я еще могла ему сказать? Что любовь накрыла меня, как цунами? Что я не могу теперь без него? Что уже ничего не изменить: он — часть меня, я — часть его. Я взволнованно смотрела на отца и почувствовала, как рана на шее снова закровила, горячая струя потекла по шее. Робкое утреннее солнце, наверное, сразу и не поняло, что произошло. Задняя дверь фургона отца вдруг с треском распахнулась, и словно черный дым вырывался из недр. Оцепенев, я смотрела, как он поднимался в небо, заслоняя собой солнце. Резкое, молниеносное движение воздуха, и вот уже, расправив черные крылья, огромный ворон сначала повис в воздухе и вдруг стремительно начал пикировать на меня. Я видела налитые кровью глаза, острый клюв, выпущенные когти. Невольно прикрывшись рукой, я сделала шаг назад. Когти птицы уже почти коснулись моего лица, как перед глазами вдруг возникла большая лохматая лапа. Резким уверенным движением волк сшиб ворона, откинув в сторону. Потеряв несколько перьев, птица отлетела к стене дома, ударившись о кирпичи, красно-белые крошки посыпались на асфальт. Ворон тряхнул головой, зашипел и повернулся в направлении источника удара. Я замерла. Я никогда такого не видела, хоть и слышала от отца. Он не единожды рассказывал мне о битвах вампиров. Посреди дня наступила ночь. Словно воронка от торнадо в небо поднялась черная пыль, у самых границ ее напротив друг друга стояли две неподвижные мужские фигуры, а в самом центре — вставший в стойку волк и расправивший крылья ворон. — Чёрт! А птичка-то его лет на триста постарше будет, — услышала я рядом голос Дреда. — Из древних. Я посмотрела на отца. Он молчал, не сводя глаз с воронки. Не понимая его нерешительности, я рванула вперед. Не знала, зачем, но не могла просто стоять и смотреть на это. — Никогда, — отец схватил меня за локоть, — никогда не лезь в драку двух вампиров. Это их битва. И ничьей в ней не будет. Я повернула голову. Ворон и волк, замерев, смотрели друг на друга. В воздухе повисла тишина, та самая, напряженная, гнетущая, какая бывает перед боем. Мне казалось, я перестала дышать, моргать. Но в какой-то момент ресницы дернулись. Сотая, тысячная доля секунды, но именно в этот миг ворон резко сорвался и с закладывающим уши криком бросился на волка. Тот увернулся, лапой ударив птицу в брюхо и зацепив один из ее когтей. Коготь остался в лапе волка, а ворон истошно заорал, перекувыркнулся несколько раз по земле и, встав на лапы, развернулся в сторону хищника. Оскалив пасть, волк поднялся в стойку и одновременно с птицей в броске поднялся в воздух. Словно две волны, словно два смерча они встретились в самом центре круга в нескольких метрах над землей. Полетевшие в разные стороны перья, шерсть, раскрытые в пылу борьбы пасти. Всплеск дрожащего воздуха, взрыв света ослепил нас, наблюдавших за ними, заставив отвернуться, прикрывая глаза. Когда я снова повернула голову к кругу, то увидела волка, лежащего на земле, и одно его плечо было разодрано в клочья. Я вскрикнула. Его тело пошатнулось, но устояло. Ворон победно расправил крылья и начал пикировать, готовый добить соперника, но в самый последний момент волк отскочил в сторону. Птица начала тормозить когтями в воздухе, но не рассчитала расстояние и, подняв клубы пыли, пропахала лапами землю. Не дожидаясь, пока ворон придет в себя, волк бросился на него со спины и повалил на землю, лишив еще нескольких перьев. Они снова кубарем покатились в пыли. Я уже не различала, где волк, а где ворон. Лишь видела то оскалившуюся пасть хищника, то чёрный клюв и жёлтые, сияющие безумным блеском, глаза птицы. Ворону удалось вырваться из волчьих лап, выпустив когти на всю длину, в воздухе подцепить ими противника и с размаху бросить его на землю. Я закричала от страха за волка. — Сильная птичка… — пробормотал отец, продолжая крепко держать мой локоть. — Он справится? — с надеждой посмотрела я на отца. — Не знаю… — тихо сказал он и покачал головой, — и в этом и моя вина тоже. Я понимала, о чём он, но смысла упрекать не было. Я снова повернула голову к кругу. От удара волк на мгновение отключился, его тело упало на одно колено, опершись рукой о землю. Тело ворона при этом наоборот распрямилось, а сама птица, издав победный крик, бросилась камнем вниз. Я не выдержала и опять закричала. И в момент, когда ворон запустил когти в другое плечо волка, тот вдруг резко развернулся и, оскалив пасть, ранее разорванной в клочья лапой вонзился в грудь ворона. Из глубокой раны хлынула густая кровь, заливая лапу волка. Ворон издал громкий протяжный крик и отпустил волчье плечо. В мгновение ока волк опрокинул ворона на землю и с силой прижал его к ней. Кровь во всю хлестала из раненого плеча, но он не отпускал лапу, вцепившись когтями в сердце птицы. Ее тело пошатнулось, руками пытаясь найти опору в воздухе. Волк продолжал придавливать ворона к земле. Пробивающий барабанные перепонки птичий крик разорвал воронку, пожухлые листья вместе с песком и поломанными ветками деревьев взлетели вверх. На какое-то время и волк, и птица пропали из вида. И вдруг наступила тишина. Черная пыль постепенно рассеивалась. Я невольно закрыла глаза и боялась их открыть и посмотреть. Я почувствовала тепло от солнечного луча на своём лице. Вокруг стояла такая тишина, что слышно было, как опадают на землю листья. Наконец усилием воли я заставила себя открыть глаза и посмотреть на место битвы. Они оба лежали на земле рядом друг с другом. Отец отпустил мою руку. Я сделала шаг к Нему, еще один. Он лежал, не шевелясь. Я опустилась рядом с ним на колени. Огромная рана зияла почти на всю ширину плеча. И ни капли крови. — Готов… — услышала я рядом голос Дреда, который подошел к телу ворона. Я даже не посмотрела в его сторону, наклонившись, подняла Его голову. Почувствовала, как кто-то подошел со спины. — Джо… Отец. Я не видела его лица, но его голос был насквозь пропитан чувством вины. Но это уже не имело значения. Я не хотела ничего объяснять, мне все было понятно давно. А последние минуты доказали и остальным, что Он — не такой, как все. Не задумываясь, он встал на мою защиту, хотя сам еще не окончательно восстановился. Но он не думал об этом, он думал лишь о том, чтобы защитить меня. И он это сделал. Но какой ценой… Я подняла его голову и положила к себе на колени, так же, как там в клетке. И вдруг я подумала… А ведь я же теперь такая же, как он… Пусть еще с не до конца изменившимся телом, пусть мое внутренне животное еще только зарождается, но я такая же. Значит, я могу попробовать вернуть его, его волка. Я коснулась рукой раны на своей шее, специально разбередив ее, почувствовала, как кровь вновь потекла по руке. Под полное молчание отца и братьев я наклонилась к Нему и так же, как раньше в клетке, прижала его плечо к своей шее, давая крови проникнуть в рану. Когда через какое-то время я поднялась, то увидела, что рана затягивается на наших глазах. И только она исчезла, не оставив даже рубцов, как я почувствовала на себе взгляд. Я повернула голову и посмотрела на него. Его глаза были открыты. Он сел на земле, протянул руку и коснулся моей шеи.***
— Береги её… — просто сказал отец, когда мы стояли у порога дома. Я почти не взяла с собой вещей. Обняв отца и братьев, я не прощалась, потому что знала, что еще не раз вернусь.***
Луна заглядывала в окна его квартиры. Он подошел ко мне и обнял со спины. — Раз уж мы теперь вместе, скажи хоть, как тебя зовут? — улыбнулась я. — Кристиан. Он обхватил моё лицо руками, губами коснулся губ, а я почувствовала, как кто-то внутри меня довольно заурчал в такт его волку.***
— Кристиан. Я снова коснулся губами ее губ. Уже знакомое желание просыпалось во мне, но в этот раз волк не стал стыдливо прятаться за своими лапами. Он сам был слишком занят, разглядывая молоденькую волчицу, с интересом рассматривающую его через глаза Джо.