Столь необходимый отдых

Гань Юй отнюдь не относила себя к тем, кто нуждается в отдыхе. Застать ее вне рабочего кабинета, где она по обыкновению разбирается с бумагами со скоростью, недоступной человеческому пониманию — задачка из ряда невозможных. Но даже Гань Юй иногда нуждается в передышке. Ее тело горит от истощения, ведь в последний раз она позволяла себе отвлечься больше года назад. Даже тот ее поход в Заоблачный Предел не нес в себе отдыха, являясь лишь попыткой влиться в прежнюю жизнь адепта. Она чувствовала себя такой… неправой при одной только мысли оставить свои обязанности. Даже если все, чего она желала — получить жалкий миг умиротворения в кристально-чистых водах озерца близ горы Тяньхэн. То был маленький природный бассейн, который Гань Юй лично освободила от крио-слаймов. Водоем был вовсе не глубокий, и при желании в нем вполне можно было поплавать. Неподалеку виднелись колонны древних сооружений, некоторые из которых разрушились под давлением времени. Все это казалось таким… расслабляющим. Озеро оканчивалось водопадом, что низвергался в сторону Сокровищницы, но та располагалась на приличном отдалении от этого места, так что Гань Юй могла не беспокоиться о том, что ее кто-либо обнаружит. Стремительный поток текущих вод создавал идеальную звуковую гармонию — не слишком тихую, не слишком громкую. Она казалась… безупречной. Тусклый свет закатного солнца практически покинул небесный свод, окуная мир в темный покров вечера. Теперь, незримая для любопытных глаз, дева могла скинуть свои одеяния на бережку и позволить себе шагнуть в воду — нагой, как в первый день своего рождения, не боясь быть увиденной жителями Ли Юэ. Она и без того стеснялась своего тела, особенно, когда весы показали Гань Юй, что она поправилась еще на пять килограммов. Ей совсем не хотелось раскрытия подобной информации. Погрузившись в озеро, Гань Юй издала тихий, мягкий стон. Водоемы вроде этого частенько становились домом для крио-слаймов, и потому вода тут же окутала деву прохладой и свежестью, принимая в такие знакомые, нежные, но холодные объятия. Прикрыв веки, она чуть не поскользнулась — многолетняя усталость сжимала в тисках разум, тело и душу, и даже охлажденная крио вода не смогла бы восполнить утраченные резервы так скоро. Девичьи руки тут же опустились на траву, выступая своеобразной подушкой, и, уложив голубую макушку на ладони, Гань Юй задремала. Ее голова покоилась на собственных руках, в то время как тело неспешно покачивалось на водной глади. Дева практически погрузилась в сладкую дрему, как вдруг тревожный шелест потревожил ее слух. Она тут же распахнула удивленные глаза, подскочила и погрузилась в воду до самого носа, оставив себе пространство для дыхания. Кто мог прийти сюда в такой час? В местных горах водилось множество монстров, и ходить по лесам ночью, особенно в одиночку, было явно плохой идеей. По крайней мере, для людей. Замерев, Гань Юй вся обратилась в слух, притаившись возле каменистого берега. Хотя в других обстоятельствах она бы предпочла укрыться за одной из близлежащих колонн. — Тебе не о чем волноваться, — раздался вдруг знакомый голос. Теперь, по прошествии некоторого времени Гань Юй узнала этот тембр. Господин Чжун Ли — консультант похоронного бюро, не так давно побывавший на чаепитии с членами Цисин; мужчина, которому она не стала бы открываться, не узрев одно из множества видений Гео Архонта, ступающего по Гавани Ли Юэ после той катастрофы. Тогда он раскрыл свое новое обличье адептам, все еще оплакивающим потерю своего лидера. — Рекс Ляпис, — выдохнула она, плавно приподнимая голову над водой. Влажные пальцы осторожно прошлись по траве, и пространство пронзил мягкий девичий вскрик. Гань Юй спешно отвернулась, едва заприметив обнаженную мужскую спину. Чжун Ли также разделся, очевидно желая окунуться в воду. Кожа возле плеч и до самых пальцев отличалась значительно более темным оттенком и была испещрена золотистыми полосами, наглядно демонстрирующими, кто именно скрывался под человеческим обличьем. Дева понятия не имела, что привело его сюда — к тому же самому водоему на вершине горы, где она решила ненадолго отрешиться от привычных дел. — Я… Я могу уйти, если мешаю, милорд. — О, что за вздор? Не стоит, ты первая нашла это место. Я лишь желаю отдохнуть, как и ты. Его низкий тембр казался таким обволакивающим; он гудел, вызывая в девичьем нутре дрожь, которая не имела ничего общего с долгим нахождением в воде, колыхание которой побудило деву вновь обратить свое внимание на Чжун Ли. Он как раз опускался в озеро, его ноги имели столь же необычные черты, как и руки — одно лишь туловище казалось человеческим и оттого так яростно бросалось в глаза. Глава Адептов, воистину чистая и могущественная сущность, Повелитель Гео, древнейший бог контрактов и войны решил составить компанию ей — всего лишь полукровке, несущей в себе сущность цилинь, и разделить с ней пространство этого водоема. Она не была достойна привилегии узреть Архонта таким, но, тем не менее, Гань Юй оказалась не в силах оторвать взгляд от мужской груди, мерно покачивающейся в такт спокойному дыханию. Его глаза были прикрыты, лик казался безмятежным, словно бы он и не являлся божеством, чей возраст исчислялся тысячелетиями. Он видел, как рождаются и разрушаются горы, самолично уничтожил множество других Архонтов… И прямо сейчас он сидел так близко… Достаточно было протянуть руку, чтобы коснуться его… Она была совершенно не достойна этого. — Н-нет, я должна уйти, чтобы вы могли расслабиться в тишине и покое. Она не могла отдыхать, только не в такой близости, когда она могла протянуть руку и дотронуться до скопления золотых полос на его предплечьях, провести по ним пальцами лишь для того, чтобы узнать — каковы они наощупь. Похожи ли на обычную человеческую кожу? Или, быть может, колются? Порой он с гордостью демонстрировал руки людям, доказывая сущность своего происхождения, и в душе Гань Юй теплилось желание дотронуться до него. Но одного любопытства было недостаточно: она бы ни за что не посмела запятнать его нежеланным прикосновением. Она хотела было уйти, практически дошла до покатого берега, как вдруг ощутила на себе пристальный взор золотых очей. Нечеловеческие зрачки, сияющие подобно заостренным граням бриллианта, застыли на ней, и Гань Юй сглотнула. Неужто она подошла слишком близко? Вторглась в личное пространство? Но нет, дева соблюдала должную дистанцию. — Прошу, Гань Юй, составь мне компанию. Я знаю, прошло много времени с тех пор, как ты в последний раз давала себе отдохнуть, так что это заслуженно. Его голос так и лился ей в уши, и с ее уст сорвался непроизвольный вздох, не укрывшийся от бывшего Архонта. — Я… Я сожалею… Мой облик несколько вульгарен, мой Лорд. И хотя ее тело скрывала вода, с каждой секундой становящаяся все темнее, дева уверена: при желании его взгляд будет способен пробиться сквозь этот мрак и узреть все, чего мужчина пожелает. — Я не желал оскорбить тебя. Он медленно кивнул, продолжая разглядывать деву любопытствующим взором, и это пустило волну тепла по телу Гань Юй: ее щеки заалели от смущения, что было совсем на нее не похоже… Возможно она нуждалась в отдыхе куда сильнее, чем ей думалось изначально. Тень улыбки промелькнула на лице Чжун Ли, постепенно проступая все ярче, и странный звук, напоминающий не то смех, не то урчание, пророкотал в его груди. Она покраснела еще сильнее: одни лишь трели бархатного голоса сотворили с ней то, чего немногие мужчины не могли достичь иными путями. — Милая Гань Юй… Уверяю тебя, ничто из увиденного мной раньше вовсе не оскорбило меня. Ты воистину неотразима. Если быть до конца откровенным — она являлась экзотичной жемчужиной средь каменных земель Гео. Он протянул ей свою руку. — Я буду несказанно рад, если ты позволишь мне помочь тебе с толком воспользоваться нашим уединением. Насладиться моментом. Стать собой, вернуться в животные шкуры, и, столкнувшись друг с другом посреди леса, наслаждаться открывшимся возможностям вместо того, чтобы и дальше притворяться людьми. Дева невольно сглотнула. Такая, как она — омерзительная полукровка, не человек и не зверь — не имела права прикасаться к богу, но несмотря на это… Подавшись вперед, мужчина потянулся к ней. Теплые пальцы ласково сомкнулись на ее запястье и потянули к себе. Она чувствовала себя ланью, ведомой не то к спасению, не то к верной гибели. Но что-то подсказывало деве — эти руки не грозят ей смертью, напротив они — гарант верной безопасности. Его хватка дарует утешение, и он продолжает смотреть на нее сковывающим, пристальным взглядом — в глубине бездонных кор ляписов словно тлеют жаркие угли. И практически забытые чувства отзываются томной негой где-то глубоко в девичьем нутре. Желание. Прямо сейчас она была желанна, и Гань Юй очень давно не замечала подобных взглядов, обращенных в ее сторону. Но в сей миг именно таким взором смотрел ее господин, и дева вздрогнула, отдавая всю себя в его милость. Она расслабилась в мужских объятиях, позволяя ему крепко прижаться к ней бедрами. Все сомнения и прочие терзающие разум мысли медленно уносило водой. — М-могу ли я прикоснуться к вам… мой Лорд? Нежные пальцы невесомо парили по его коже. Касания Гань Юй были совсем неуверенными, в то время как мужские ладони свободно двигались по всему ее силуэту, словно бы оставляя за собой полыхающие следы. Одна из них поглаживала девичью талию, другая ласкала основание подбородка, поднимаясь выше, пока не обхватила пылающее лицо Гань Юй. Он мягко направил лик к себе, сокращая расстояние меж ними до нескольких сантиметров — так близко, что дева явственно ощущала теплое дыхание, исходящее из его уст. Янтарные глаза чуть потемнели от желания. — Ты оказала бы мне честь, Гань Юй. Он произнес это так маняще-мягко, что дева не могла сдержаться — маленькие ладошки изучающе скользнули по узорам на его предплечьях, изредка вздрагивая от излучаемой им незримой силы, проходящей сквозь ее собственные вены. Кожа Чжун Ли была мягкой, но вместе с тем она исторгала мощь, которая опьяняла, вынуждая желать большего. Огонь страсти разгорался в девичьем нутре, и томный взгляд полуприкрытых мужских глаз лишь разжигал его еще сильнее. Она опустила свой взгляд на его губы, и такого простого жеста хватило, чтобы, подавшись вперед, он вмиг закрыл брешь меж ними, захватывая девичьи уста поцелуем. Крепче обхватив ее за талию, Чжун Ли придвинул Гань Юй ближе к своему паху, давая той сполна ощутить зарождающуюся волну возбуждения; почувствовать, что способно сотворить всего-то ее милое лицо. С комфортом расположившись у него на коленях, Гань Юй будто растворялась во вкусе мужских губ. Она задумчиво покачивала бедрами навстречу бывшему Архонту, заглатывая сладчайшие, вызывающие дрожь, стоны. Движения приобретали все более уверенный характер, создавая легкие всплески воды, и с каждым новым толчком дева ощущала, как наливается кровью орган, покоящийся меж бедер. Тихие вздохи Гань Юй и утробное урчание Чжун Ли — лишь эти звуки заполняли тьму спокойной ночи. — Б-берег, мой Лорд… Если вы не против… — томно прошептала она ему в губы, не желая разрывать дистанцию лишь ради нескольких слов. И хотя водоем был кристально-чистым, Гань Юй предпочла бы возлежать с мужчиной на траве, нежели продолжать сидеть у него на коленях в воде. Он не промолвил ни слова, поднимаясь вместе с ней. Он удерживал ее с такой легкостью, будто она весила не больше пушинки. Вероятно, именно такой дева и была для Главы Адептов. Чжун Ли не отрывался от нее ни на миг, но его шаги были уверенными — словно Гео Архонт и в самом деле исходил свои земли вдоль и поперек, изучив каждый камушек и каждую прогалину с той же дотошностью, с какой сейчас лобызал ее губы и наслаждался вкусом языка, навеки запечатлевая каждый изданный девой звук в своей памяти. И всего через несколько мгновений Гань Юй спиной ощутила пушистый травяной ковер — он положил деву рядом с ее одеяниями, оставленными на берегу ранее, проделав это с нежностью, присущей давнему любовнику. Не теряя времени, Чжун Ли устроился меж разведенных ножек. Он не стал одаривать деву прелюдиями, но Гань Юй и сама того не хотела — горячая, влажная и такая желанная, все, чего она жаждала — это как можно скорее стать единым целым со своим господином. Им не нужны были слова. Два томных взгляда столкнулись на мгновение: его глаза отражали алые, голубые, пурпурные оттенки самого восхитительного заката, ее — поток янтарной жаркой лавы. Чжун Ли прижался к ней — головка его члена казалась куда толще, чем у любого другого мужчины, который когда-либо мог разделять с ней постель. Он медленно погружался в теплые недра, растягивая ее столь восхитительно, что только лишь от этого действа Гань Юй уже едва ли не выгибалась под ним, ошеломленная таким напором. — Ты… В самом деле великолепна, Гань Юй. Голос бывшего Архонта был напряженным от нахлынувшей страсти, и наконец их бедра соединились — объемный орган заполнил деву собой, лишая любого другого мужчину возможности овладеть ею. Ни одному из ныне живущих не удалось бы вновь заполнить ее до предела. — П-пожалуйста… Прошу, двигайтесь, мой Лорд… Был ли у него шанс отказать столь трепетной просьбе? Он плавно подался назад, смакуя вырвавшийся из нежных губ всхлип, и, выскользнув практически полностью, вновь вонзился до упора. Они застонали в унисон, но все эти звуки потонули в смачных хлопках их бедер — бесстыдно громких, ведь ни одного из них уже не пугала мысль быть услышанными. Заданный темп не был слишком медленным или быстрым. Чжун Ли искренне хотел, чтобы дева расслабилась под ним, обратившись податливой стихией в его руках — плавной и тягучей. Он неторопливо двигался вперед и назад, не думая ни о чем, поглощенный лишь стремлением доставить как можно больше удовольствия. С ее уст слетали звуки, которых он уже так давно не слышал; он и сам давно уж не стонал так неистово. Прошло слишком много времени с тех пор, как он делил ложе с женщиной. Пожалуй, ему не хватало этого скольжения внутри разгоряченного лона: он скучал по сильной хватке женских бедер на своих собственных, ритмичным толчкам и по зычным ударам кожи о кожу, едва слышимым из-за сладостных звуков удовольствия. Облик девы Цилинь скрывал ее истинный возраст, и даже так она была значительно моложе его, но вместе с тем Гань Юй отличалась исключительной красотой. И Чжун Ли не смог устоять перед искушением разыскать адепта, как только выпала такая возможность. О, она в самом деле готова стать женщиной бывшего Архонта, и каждое движение приближало мужчину к этой цели. Он неистово пронзал дрожащее тело, не собираясь более щадить деву, что едва ли могла дышать под его натиском. Пальцы ее ножек скрутились, ноготки впились в поясницу, но он не останавливался. Чжун Ли продолжал вонзаться в такие теплые и влажные недра, даже когда мышцы влагалища плотно обхватили его ствол, а тело выгнулось дугой, стремясь прижаться как можно теснее. Девичьи руки яростно цеплялись за мужскую спину, оставляя на ней неровные красные линии в попытке удержаться хоть за что-то среди волн пульсирующего удовольствия. Он и сам не выдержал ее натиска, чувствуя, как приливает семя — совсем скоро мужчина достигнет своего пика. — Б-близко, — опьяненный всепоглощающим экстазом, он смог выдать лишь это предупреждение, и оно прозвучало зычно, подобно дикому зверю. На сей раз он позволил себе отринуть сдержанность, выпуская иную — животную натуру. — В-внутрь, прошу… Гань Юй отчаянно хотела почувствовать его, ощутить, как горячее семя обволакивает собой ее нутро, наполняя деву жизнью несмотря на любые возможные последствия. И, совершив еще один мощный рывок, мужчина исполняет сие заветное желание, изливаясь внутрь лона и заполняя ее столь желанным теплом. Он толкнулся в нее еще несколько раз, отдавая все до последней капли, пока этого не стало слишком много. Излишки густой жидкости просачивались сквозь нежные складки, капая на травяной ковер под ними. И лишь после этого, толкнувшись еще раз напоследок, он мучительно-медленно покинул девичье тело. Многолетняя усталость брала свое, погружая исступленную деву в мягкие объятия заслуженного сна. Она успела ощутить его сильные руки, что обвились вокруг хрупкого тела и накрепко прижали то к мужской груди. Наконец она сможет по-настоящему отдохнуть, заключенная в столь удобные, гарантирующие безопасность и комфорт, объятия. Спустя долгие несколько часов она проснулась в собственной постели. Лучи утреннего солнца пробивались сквозь малое окошко, а тело саднило. Но то была отнюдь не жалящая боль, скорее — сладкая истома, хранящая в себе память о проникновении столь желанного мужчины. Она все еще была влажная внутри, и несколько капель смазки — свидетельство их недавней близости — мерцали на обнаженной коже бедер. Затем взгляд девы сместился в другую сторону, и она заметила записку, возле которой лежал прекрасный белоснежный цинсинь. Теперь, осознавая грядущие перемены, Гань Юй не сумела сдержать легкую улыбку. Убористый почерк на тисненной бумаге вещал:

___

До следующего раза, милая Гань Юй.

Рекс Ляпис

___