За 5 лет до подписания мира с Плутарком
Синий «Чопер» взревел: металлические пальцы рванули передний тормоз, унося мотоцикл в контролируемый занос. Модо молниеносно скинул передачу до первой и следующим движением, используя ногу как опору, раскрутил вокруг себя байк, поворачиваясь к противнику лицом, на котором ненавистью полыхал единственный глаз. Опытный взгляд выхватил преследующих его врагов, и боец, практически не целясь, сбил тех с багги выстрелом механической руки. Кисть вывернула полный газ, верный товарищ взвыл на максимальных оборотах двигателя, и серый великан, рванув рычаг переключения передач, понесся обратно в гущу сражения, скаля зубы и искусно маневрируя между осколками камней.
Спустя годы он вновь сражался в Лабиринте Ночи.
В обустроенных тут лагерях-поселениях мало что изменилось. Возможно, с продовольствием стало чуть легче, да предметы первой необходимости время от времени удавалось передать, но крысы, эти мерзкие предатели родной планеты, вцепились в горы мертвой хваткой, не позволяя ни выбить их, ни вывезти мирное население в безопасные зоны. Поэтому сейчас Борцы за свободу всеми силами шли на прорыв, сражаясь не на жизнь, а на смерть, за каждую пещеру и переход.
Сражаясь за тех, кто многие годы провел здесь, просто пытаясь выжить.
Часть лабиринта была не та, в которой ему пришлось провести несколько лет, но походила на знакомые катакомбы как две капли воды: каменные своды, тесные переходы, то тут, то там раскиданная утварь и оставленные при поспешных сборах вещи. Бойцы сражались без страха, зная, что всех жителей еще сутки назад эвакуировала автоколонна. Им же, основной ударной силе, оставалось лишь зачистить территорию от врага.
Фара лизнула светом стену. Внезапно длинная тень взметнулась на ней: кто-то укрылся за огромным камнем недалеко от входа в пещеру.
Модо затормозил, оскалился, нащупал гашетки орудий. Еще мгновение — лазеры разнесли бы и валун, и подлую тварь, что скрылась за ним! Он почти нажал кнопки, но что-то кольнуло сердце, отводя палец: его как будто тянуло взглянуть туда, куда он готовился послать смерть. Левая нога ударила по рычагу, кидая передачу с нейтралки на первую, правая рука аккуратно потянула на себя газ. Мотоцикл плавно объехал преграду, фонарь в форме мышиной головы осветил пространство, в котором пряталось неизвестное существо, которое вот-вот будет расстреляно в упор за все те мучения, что причиняло мышиному народу.
Хвост, обвитый вокруг сжавшегося комочком марсианина, был покрыт серой шерстью. На спине под тонкой, почти прозрачной от изношенности футболкой, проступали позвонки. В черных волосах терялись дрожащие, едва розовые от страха антенны.
Модо похолодел: за обломком скалы, закрывая что-то всем телом и дрожа, сидела мышь.
Поняв, что обнаружена, она, щурясь, повернулась к источнику света и опасности, прикрыла ладонью верх лица, и длинная, черная коса скатилась с худого плеча, пересчитав ребра.
Байкер поспешно выключил фару, чтоб не слепить и так напуганную до предела женщину.
Та, распахнув полные ужаса глаза, заглянула в самую душу великана взором цвета марсианской ночи.
Кровь застучала в висках воина, сердце на миг запылало, полное надежды...
…и тут же упало куда-то к ядру планеты, разрываясь от острой боли, что так и не притупилась с годами.
Это была не Терри.
Оцепенев от нахлынувших на него эмоций, Модо, не отрываясь, смотрел на марсианку, а та продолжала что-то прятать, закрывая от всех возможных опасностей собственным телом. Внезапно детский всхлип разорвал реальность, и из-за хрупкой серой девушки выглянул заплаканный рыжий мышонок.
Мужчина, как будто сбросив наваждение, соскочил с байка и, рванув к ним, заорал:
— Ты что тут делаешь? Всех гражданских же вчера эвакуировали?!
Мышка, не признав соплеменника, шарахнулась от несущегося на нее громилы в непрозрачном шлеме с блестящей сталью вместо правой руки, но Модо успел перехватить ее и потащил к спасительному транспорту. Неожиданно обезумевшая от страха мать извернулась и умудрилась ловко пнуть его в колено с силой, которую сложно было ожидать от этой исхудалой, напуганной женщины. Растерянный боец разжал хватку, и та, прижав к груди ребенка, со всех ног побежала, не разбирая дороги.
«Прямо на линию огня! Дурная баба!» — Модо, метнувшись к мотоциклу, резко рванул с места, стремясь настигнуть беглянку раньше, чем ее найдет шальной выстрел. Взгляд следил за петляющей фигурой, а сердце невольно полнилось восхищением материнским инстинктом: в каждой женщине, хранящей дитя, не мог он не видеть свою Терри, когда-то отважно бросившую вызов отцу-самодуру в отчаянном желании спасти не рожденного еще мышонка...
Мощный «Чоппер» настиг марсианку, и боец ловко подхватил обоих, на ходу усадив себе на колени и обвив пассажиров хвостом. Девушка вскрикнула: видимо не рассчитав, он слишком сильно сжал ее талию, — зато теперь они не пострадают, прикрытые широкоплечим телом! После того, как окажутся вне опасности, обязательно извинится перед дамой за причиненные неудобства...
— Модо, что за?!.. Откуда гражданские? — Троттл резко затормозил около него, выстрелив серому за спину и сняв прицелившегося снайпера.
— В пещере нашел, когда от крыс уходил!
— Вывози их! К автоколонне! Мы тут сами! — и рыжий, развернув байк, снова кинулся в бой.
Не медля, великан дал по газам и понесся на координаты головного автомобиля охраняемой цепочки машин, что спасала жившие здесь семьи. Путь предстоял не близкий: хоть и двигались те медленно, зато имели фору почти в сутки.
Между тем, мышка, поняв, что попала к своим, вцепилась в его плечи, спрятав лицо, по которому текли слезы ужаса, на широкой груди и зажав между их телами дрожащего ребенка. Мужчина молился, чтобы Фобос отвел от них выстрелы и дал вернуть мать и дитя родным невредимыми.
Высшие силы оказались благосклонны: буквально через несколько минут они удалились от зоны боевых действий, звуки боя стихли, но байкер не спешил сбрасывать скорость, прекрасно зная, что все еще находится в досягаемости вражеских снайперов.
— Держись! Нужно еще немного проехать, чтоб точно оторваться! Потом остановимся перевести дух, — стараясь придать голосу мягкости, сказал великан. Мышка кивнула и наконец догадалась тоже обвить хвостом своего спасителя, чтоб ненароком не слететь на подвернувшемся под колесо камне.
В молчании двигались еще полчаса, пока наконец марсианин не убедился, что они в безопасности. Плавно потянув на себя тормоз двумя пальцами, он остановил мотоцикл в тени валуна, торчащего посреди голой пустыни. Скинув подножку, наконец разжал хватку, и женщина со стоном ступила дрожащими ногами на песок, все так же не отпуская мальчонку лет трех. Бедрам, больше не согретым теплым телом, стало холодно.
— Как вы? — Великан стянул шлем и постарался как можно дружелюбнее улыбнуться. Мышка, только взглянув на него, инстинктивно шарахнулась в сторону. Грудь кольнуло: хоть и привычна была такая реакция на его внешность, да так и не стала безразлична.
— Н-нормально... вроде... — Девушка опустила взгляд. Очевидно, боялась смотреть на спасшего ее воина.
— Как вы оказались в зоне обстрела? Ведь вчера всех гражданских из Лабиринта должны были вывезти! — Модо наконец задал главный вопрос. Измученная страхом женщина, задрожав всем телом, осела на песок. Он хотел было помочь, но, вспомнив, как она испугалась одного его вида, сдержался, чтобы не вызвать еще больший ужас.
Мышка судорожно вздохнула, втянув в легкие воздух рваными глотками, а потом хрипло выдохнула:
— Он от матери сбежал. От соседки моей, — девушка успокаивающе гладила малыша, который с любопытством разглядывал огромного незнакомого взрослого, по пушистым ушам и антеннам. — У нее семеро детишек, все галдят, солдаты орут, чтоб скорее грузились. Почти все расселись, когда я заметила вот его, — она кивнула на мышонка, — убегающего в пещеры. Крикнула, что мы сейчас, и попробовала догонять. Оказывается, любимую игрушку забыл, вот и хотел забрать. Ты же... вы же... знаете, как сейчас мало у детей игрушек?.. — она подняла на Модо взгляд, ожидая грубой солдатской брани на такое глупое поведение, но тот лишь грустно смотрел на малыша и молчал. — В шуме двигателей нас не услышали, а в суете не заметили. Когда вернулись, колонна уже уехала. — Она всхлипнула, вновь вспоминая пережитый страх.
— Игрушку-то сохранил, а, малец? — серый спешился и осторожно опустился рядом на корточки. Мальчуган показал ему самодельный мотоцикл и улыбнулся, как умеют только дети. Воин не смог сдержать ответной улыбки, открытой и теплой.
С нежностью глядя на ребенка, великан не заметил, как вздрогнула в этот момент женщина, как ее огромные, фиалковые глаза заскользили по, казалось бы, страшному лицу искалеченного бойца, отразившему вдруг столько доброты. Такой удивительный контраст: лицо, изуродованное многочисленными шрамами, в основном тонкими, но ближе к черной повязке становящимися грубее и толще, рваное ухо, сломанный зуб — и почти детская улыбка.
— Значит, ты не мать ему? — он посмотрел на девушку, пытаясь осознать, что эта смелая мышка рисковала собой, закрывая телом чужого ребенка. В груди потеплело от уважения к отважной марсианке, чьи кончики антенн лишь немного возвышались над его плечом, но осмелившейся драться с мужчиной в попытке спасти дитя.
— Нет, просто соседка... Что нам теперь делать? — Она впервые открыто заглянула в его лицо, но тут же смущенно отвела глаза, не зная, как реагировать на черную повязку поперек лица. Смотреть лишь в один глаз было очень неуютно.
— Отдохни немного, и поедем догонять вашу колонну. Мать его, небось, с ума сходит. Да и тебя наверняка родные уже хватились.
— Его — да. А меня искать некому, — она все еще разглядывала песок, поэтому не заметила сочувственного взгляда, брошенного на нее их спасителем.
— Ясно, — он помолчал. — Зовут-то тебя как?
От этого вопроса девушка внезапно вздрогнула и, кажется, сжалась комочком.
— Называй как больше нравится.
— Как это? — Модо даже растерялся.
— Не помню. Много лет назад попала под плутаркийский обстрел, с тех пор ничего о прошлом не знаю.
— А в лагере как звали? — он все еще не мог поверить, что у марсианки может не быть имени.
— Кому как удобно было, тот так и обращался, — едва слышно ответила девушка и отвернулась.
Модо пораженно молчал, не понимая, как реагировать. Много лет? Но почему тогда те, кто жили рядом, не придумали, как ей называться? Или не предложили самой выбрать? Как будто всем было наплевать на потерявшую прошлое соплеменницу. Пытаясь скрыть недоумение и замять неловкий момент, он поднялся на ноги и посмотрел на линию горизонта, привычно ища потенциальную опасность.
А девушка осторожно подняла глаза и замерла. Серый мышь оказался развернут к ней так, что черная повязка, напугавшая сначала, была от нее скрыта, шрамов на правой стороне лица почти не было заметно, и внезапно она увидела приятное, мужественное лицо зрелого мужчины, совсем не страшное и даже доброе. А он между тем повернулся и поймал ее взгляд своим, уверенным и твердым:
— Передохнула? Можешь ехать? — и протянул железную руку с красно-черными пальцами, предлагая помочь подняться. Воин явно очень давно жил с ней, и его окружение вполне привыкло к протезу, потому что поначалу даже не осознал, как жутко... нет непривычно, — поправила себя девушка, — может выглядеть этот простой жест в его исполнении. Он растерянно замер, уловив ее нерешительность, и уже хотел убрать галантно предложенную кисть, в единственном глазу промелькнула грусть, но темно-серая хрупкая ладошка проворно схватилась за гладкий металл. Сталь была тверда и прохладна. Мужчина улыбнулся ей и поднял на ноги, как будто мышка и ребенок ничего не весили.
— Спасибо! — Она вернула смущенную улыбку.
— Пить хотите? — Модо достал фляжку и предложил своим спутникам. Мальчишка жадно набросился на воду, девушка же лишь пригубила, хотя ее губы были растрескавшимися от сухости.
«Экономит в пустыне для ребенка!» — понял великан и, не притронувшись к питью, убрал сосуд под сиденье.
— Поедем, пока светло. Как стемнеет — остановимся на ночлег. У меня есть пара плиток армейского рациона, сможете поесть. Потерпите? — Они кивнули, и мышь оседлал «Чоппер», чуть сдвинувшись вперед от спинки. Девушка продолжала стоять рядом, неуверенно глядя на байк и переминаясь с ноги на ногу. — Что не так?
— Я никогда не ездила на мотоцикле.
Брови Модо непроизвольно взлетели вверх. Вот так марсианская мышь!
— Давай сюда мальца, — он протянул руки, и в них передали мышонка; серый устроил его у себя на коленях, крепко обвив хвостом до самой груди. — А ты сзади прыгай, — кивнул за спину. Девушка неловко перекинула ногу через высокое седло и свалилась бы, не подхвати ее сильная рука и не подтолкни. — Теперь слушай внимательно! Шлем я тебе отдать не могу, иначе не буду видеть, куда еду. Поэтому плотно закрой глаза и лицом прижмись к спине, чтоб песок не попал. Руки, — он поймал ее кисти, заставил обнять себя за талию и правой плотно обхватить запястье левой в замок. — Держи вот так. Хватайся сильнее, а то можешь слететь! И ни в коем случае не отпускай. Я бы подстраховал хвостом, но он занят. — Кажется, серый усмехнулся. Мышка устроилась, как было сказано, послушно прильнув всем телом к горячему, мощному торсу. Они тронулись в путь.
Ревущий мотоцикл поначалу пугал, заставляя дергаться от каждого движения их спасителя и прижиматься к нему настолько тесно, насколько хватало сил. Однако то ли мышь был аккуратным водителем, то ли байк шел мягко, то ли усталость и пережитый стресс взяли свое, но вскоре пассажирка провалилась в полузабытье, отключившись от дороги и задремав.
А Модо, отдавшись столь естественному для него занятию, как вождение, никак не мог выбросить из головы фиолетовые глаза, что так резанули по сердцу в первые мгновения встречи, спутанную черную косу, спускающуюся до талии, и тот материнский инстинкт, что заставил совершенно чужую этому мальчику мышку кинуться на его защиту от того, кто значительно превосходил ее ростом и силой.
Через несколько часов стемнело, и путники, выбрав место подле огромного валуна с неким подобием крошечного грота, способного немного укрыть от вражеских глаз, остановились на короткий ночлег. Мужчина бы поехал дальше, но чувствовал, что его пассажирка все чаще соскальзывала, обессилив, а мальчик просто свернулся клубочком на коленях и уснул, прижавшись к теплому взрослому. Модо, осторожно взяв его на руки, шепотом объяснил сонной девушке, как достать из-под седла компактный, плотно свернутый спальник, кивком велел забраться внутрь и устроил под боком ребенка. Мыши, прижавшись друг к другу, мгновенно уснули, измученные дорогой.
Воин достал фляжку и позволил себе пару глотков, тщательно прополоскав рот перед тем, как проглотить. Воды осталось чуть больше половины — должно хватить до колонны. А может, нагнать вывезенных из Лабиринта гражданских смогут только в штабе Борцов за свободу: за счет скорости мотоцикл хоть и сократил расстояние, но сейчас машины идут, а они вынуждены сделать привал. Однако выбора нет: женщине и ребенку не под силу провести ночь в дороге.
Модо перевел взгляд на лицо мышки, что лежала, прижимая к себе малыша. Темно-серый мех, длинные ресницы. Сейчас, когда она спала и была расслаблена, он ясно увидел, что та лишь немного старше Огонька. Чуть больше двадцати пяти?.. Аккуратный носик, пушистые ушки. Спутница внезапно вызвала прилив теплых чувств.
«Не из-за глаз ли?.. — грустно подумал великан и поднял взгляд на ночное небо. — Так похожих на твои, Терри!»
С черно-фиолетового неба мужчине подмигнула самая яркая звезда.
***
Почувствовав боль, растекающуюся от плеча до кончиков пальцев, мышка завозилась и открыла глаза, пытаясь понять, что происходит вокруг. Впервые за долгое время было тепло и спокойно, и сразу после пробуждения не хотелось пробежаться по переходам лабиринта, чтоб согреться. Неприятное покалывание было вызвано пушистой головкой, которую, как на подушке, устроил на ее плече соседский мальчуган, перекрыв свободную циркуляцию крови в конечности, и он же являлся одним из источников тепла, прижимаясь небольшим, но горячим тельцем. Девушка улыбнулась и очень аккуратно вытащила руку из-под него, стараясь не разбудить.
Она огляделась: ночь еще не закончилась, и на фиолетовом небе горели звезды. Их спаситель, прислонившись к байку и обняв колени руками и хвостом, чтоб хоть как-то сохранить тепло, сидел на земле, очевидно, задремывая, но судя по тому, как двигались его уши, даже в отчаянной борьбе со сном был сосредоточен, улавливая малейший шорох вокруг небольшого лагеря. Совесть больно куснула марсианку: он сражался за их жизни, следил за дорогой, когда они могли отключиться во время движения, отдал спальник, а она даже не догадалась предложить ему отдохнуть!
Мышка завозилась, стараясь выбраться из тепла так, чтобы не разбудить ребенка. Красный зрачок дозорного, окруженный сеткой лопнувших капилляров, тут же устремился к источнику шороха и принялся следить за ее действиями. Девушка приблизилась, чтоб предложить серому лечь, но тот опередил ее:
— Ты чего встала? Еще темно, можно часа три поспать.
— Я отдохнула. Иди приляг, не спал же совсем. — Ее передернуло от прохладного ветерка, который безжалостно забрался под истончившуюся от времени кофту, и она обхватила плечи руками.
Во взгляде великана мелькнуло удивление, а потом он благодарно улыбнулся:
— Не беспокойся обо мне, я выдержу.
— Тебе рулить, нужно быть собранным, — мышка строго глянула сверху вниз, но тут же в голову пришла мысль, которую она попробовала аккуратно озвучить. — Или... ты предпочитаешь расслабляться и восстанавливать силы... иначе? — Девушка опустилась на колени и посмотрела в его лицо долгим взглядом, заставляя себя не отводить глаз от следов войны. Какая разница, как выглядит тот, кто спас жизнь? Ей и за гораздо меньшее не привыкать благодарить мужчин.
Но серые брови в недоумении поползли вверх:
— Да нет, как тут еще расслабишься, посреди пустыни? — Ответ был столь простым и искренним, что мышка, смутившись, тут же перевела разговор:
— Тогда иди поспи. Замерз же весь. А я подежурю. Не беспокойся, я внимательная, и если что — сразу разбужу.
Воин зевнул, а потом посмотрел на нее задумчиво и очень тепло, от чего лицо его сделалось каким-то по-мальчишески наивным. Поднявшись, снял куртку и закутал в нее начавшую дрожать от холода дозорную.
— Кстати... меня Модо зовут.
Он осторожно забрался в спальник и, устроив на левой руке голову рыжего мальчонки, мгновенно уснул.
А она до рассвета сидела, рассматривая очертания огромного тела; безмятежное во сне, помолодевшее лицо, казавшееся все менее страшным, вслушивалась в ровное дыхание. Снова и снова в голове крутился их разговор, заставляя гадать, действительно ли он не понял намека, или вот так показал, что как раз прекрасно понял, но брезгует? От этой мысли внезапно кольнуло сожалением, ведь впервые мужчина не казался отталкивающим.
***
Серая мышка разбудила его после того, как полностью рассвело. Модо с усилием поднял веко, зевнул и потянулся до хруста в суставах, чтоб хоть как-то отогнать сонливость. Под боком завозился просыпающийся ребенок и начал тереть кулачками глаза. Рыжий, чуть светлее Троттла, мальчишка вызывал улыбку, очень напоминая дочку их лидера Нагинату. Пожалуй, поставь мышат рядом, вполне бы сошли за брата и сестру. Интересно, как на такую идею бы отреагировала только начавшая отходить от первых лет родительства Карабина? Они с мужем готовились улететь на несколько дней на Землю, чтоб немного отдохнуть от трехгодовалой озорницы, оставив малышку под присмотром его мамы, но из-за постоянных операций, требующих их личного присутствия, поездку уже несколько раз переносили. Великан любил детей и в редкие минуты одиночества отчаянно жалел, что на его долю так и не выпало познать счастье отцовства. Он смирился, радуясь за друзей всем сердцем, и всегда вызывался помочь с шумной девчушкой, стараясь получить хотя бы крохи детской любви. Себе мужчина не врал: это все, на что можно рассчитывать в его случае, ведь какая женщина в здравом уме посмотрит на такого, как он, когда вокруг полно смелых героев в полной комплектации?
От этой мысли серый про себя ухмыльнулся и выбрался из тепла.
Пока он доставал безвкусную, но питательную плитку армейского пайка и фляжку, хозяйственная девушка уже аккуратно свернула спальник и ловко убрала его под седло синего «Чоппера». Модо сделал лишь глоток воды и передал сосуд дальше вместе с двумя плитками рациона. Он — выносливый солдат и спокойно протянет еще сутки на этом минимуме, а вот у его спутников ребра торчали, как прутья в корзине. Ребенок жадно накинулся на еду, даже не жалуясь на ее вкус и консистенцию, сильнее всего напоминающую шину от мотоцикла, безжалостно убитую поездками по горному бездорожью. А вот мышка, внимательно посмотрев на воина, отломила от своей порции треть и остальное вернула:
— Ешь! Тебе нас везти через пустыню, нужны силы. И не забудь запить как следует!
Брови марсианина поползли вверх. По плечо в прыжке, а командует, как ему поступать с собственными запасами!
Заметив эту реакцию, она смущенно добавила:
— Ты почти не спал, не пил и не ел. Я заметила, не думай! Ты ведь не железный... Модо.... Ой! — Она вскинула на него испуганный взгляд, сообразив,
что сказала, и тут внезапно услышала заливистый, искренний хохот.
— Это как раз утверждение спорное! — задорно сказал он, и помахал ей правой, блестящей металлом, рукой. Она смущенно улыбнулась в ответ и облегченно выдохнула: значит, тема не запретная, не вызывает агрессивной реакции. Это хорошо, внезапно стало очень важно показать, что она совсем не боится. — Спасибо за заботу! — Серый как-то смущенно посмотрел на мышку, и они принялись жевать нечто, похожее на сушеную подошву от сапога. — Какая же гадость!
— Лучше, чем голод, знаешь ли.
Он повернулся к ней, посмотрел долгим, нечитаемым взглядом, а потом просто сказал:
— Знаю.
