***
Дима, можно сказать, бежал до парка. Сердце бешено стучало, как только в голову забивалась хоть какая-то мысль о признании или Душнове. На душе было неспокойно и в тоже время так радостно. Чувства окрыляли парня, заставляя парить. По дороге до парка Дима наткнулся на полянку цветов. Пока никого не было, он нарвал небольшой букетик разноцветных тюльпанов и собрал их в кулаке. Цветы приятно пахли, создавая атмосферу весны и отчасти лета. Побрацкому захотелось поскорее вручить подарок. Поэтому он ускорился и двинулся в нужном направлении.***
В парке было довольно много людей, что не удивительно, выходной как-никак. Вокруг пахло сладкой ватой и карамельным попкорном. Повсюду раздавался задорный смех, смешивающийся с радостными криками с горок. Парень уже давно не был в таком месте. От смеси всех запахов и звуков кружило голову. Дима стал блуждать между аттракционами и людьми, ища глазами лицо Олежи. Но такого не находил. В какой-то момент Побрацкий хотел было сдаться, но сердце начинало кричать и просило продолжать. И Дима не мог отказать своему желанию. Он блуждал и блуждал, пока не вывернул из-за угла какого-то домика и увидел счастливое лицо Душнова, а за ним и Антона. На душе вдруг помрачнело, ну, не любил Дима этого противного и высокомерного Звездочкина. Однако, когда глаза вернулись к обожаемому человеку, Побрацкий расплылся в улыбке. Вид счастливого и смеющегося Душнова пробирал его насквозь, заставляя покрыться тело мурашками. Едва доносившийся смех заставлял ноги Димы подкашиваться, а сердце ходить ходуном. Захотелось поскорее подойти к Олеже и забрать его из рук противного однокурсника. Парень уже хотел было выйти из-за укрытия, когда произошло то, чего он больше всего боялся. Звездочкин потянулся к Олеже, затягивая его в нежный поцелуй. Дима так и замер. Он чувствовал, будто его предали. Хотелось кричать и разнести все вокруг. Но все, что он мог — стоять на месте и смотреть на них. Поцелуй закончился, и Олежа удивленно посмотрел на Антона. Улыбаясь. Побрацкий почувствовал, как в нем что-то треснуло. Руки затряслись, от чего букет цветов выпал на землю. В носу неприятно защипало, перед глазами стало все размываться, застилая картину пеленой слез. Дима бросился обратно в общежитие, ненавидя весь мир.***
Олежа пришел в приподнятом настроении в комнату. Что он заметил сразу, так это Диму, который лежал на кровати, укрывшись одеялом и повернутый к стенке. Парень тихо подошел к кровати. Что-то явно было не так. — Дим? — позвал Душнов. — Все в порядке? На вопрос Олежа получил ничего. И это было еще странней. Побрацкий же старался не дышать. Некий страх и боль окутали его, больно душа веревками. Подстилающие слезы давили еще сильней, и удержать их было пыткой. Неожиданный всхлип раздался по всей комнате. Душнов округлил глаза. — Ты… плачешь? — с небольшой заминкой спросил Олегсей, аккуратно приближаясь к чуть трясущейся фигуре. Дима не мог ответить, тугой ком в горле мешал вымолвить слова. Вместо них последовал еще всхлип. Парень почувствовал как кровать прогнулась под чужим весом, а мягкая рука легла на плечо. — Что случилось? — спросил парень. Олежа был удивлен, до этого он не заставал парня таким расклеившимся. Видимо, причина была ужасной и болезненной. — Расскажи мне, — парень затих, добавляя: — пожалуйста… Спустя долгую минуту молчания, Дима все же смог проглотить ком в горле. Он сел и посмотрел заплаканными, красными глазами на обеспокоенного соседа. От вида лица Олежи у Побрацкого еще сильней заболело сердце. От обиды и злости на Антона, который опередил его и подарил в этот уже не прекрасный день поцелуй. — Ты опять плачешь, — прошептал парень, вытирая соленые дорожки пальцами. Мягкие пальцы, скользившие по щекам, так приятно грели кожу. Дима нежно положил свою ладонь поверх чужой, обхватывая ее и поднося к губам. — Ты мне нравишься, — сказал Побрацкий просто, не поднимая глаз. — Я видел тебя сегодня с Антоном и… — ему не хотелось договаривать. — Я, я… опоздал, — наконец закончил он. От последнего по лицу скатилась одинокая слеза. Олежа ничего не говорил, хлопая своими пышными ресницами и обдумывая услышанное. Дима ждал чего угодно: пощечину, крики, ненависть, драку, но со стороны послышался легкий смех, от которого у парня округлились глаза, а рот приоткрылся от непонимания. — Почему ты смеешься? — не выдержал Побрацкий. — Ты же его любишь… Душнов ничего не ответил, смех прекратился, но вместо него на спине появились теплые руки, прижимающие в мягкое объятия. Голова Димы уткнулась в плечо соседа, и ему удалось вздохнуть приятный аромат сирени и лаванды. — Я ничего не чувствую к Антону, — сказал Олежа. — Я все ему объяснил. И он не тот, кто мне нужен. Дима отпрянул от парня, в глазах гуляла надежда, а в груди стучало так громко, что казалось все общежитие слышит. — Ты хочешь сказать, что… Олежа кивнул. — Ты мне тоже нравишься, — добавил он. Дима всхлипнул, вливаясь в объятия парня, которых не хватало. — Как же я рад это слышать, — в плечо проговорил Дима. — Ты мне тоже очень, очень нравишься.