have a nice day, dear

зимнее утро встречает их робкими первыми лучами света из-за сомкнутых плотных штор, переплетенными ногами и чужим дыханием на щеках. в бесчисленный раз они просыпаются здесь, на широком диване савамуры (у суги кровать узкая и стремно-скрипучая, а спать с комфортом предпочитают оба), но будто в первый смущаются до визга съезжающей куда-то непроглядно вниз крыши. — доброе утро? — и тебе, — сугавара морщится и закрывает глаза на пару секундочек, пытаясь ухватиться за покидающие его остатки сна, чтобы почувствовать подушечки пальцев на своих веках и мягких ресницах. — дайчи, у тебя ногти отросли. подстриги сегодня. — я забуду, — савамура сокрушенно утыкается головой в пропитанную запахом его ментолового шампуня подушку, чтобы в следующий миг ощутить на затылке зарывающиеся в его короткие колючие волосы бледные пальцы. суга, как котенок, любит с ними играться. — тогда придется запоминать мне, — коши театрально вздыхает, но все же не торопится прятать улыбку. — дайчи, ты так громко сопишь, когда спишь. в ответ одно только недовольное ворчание, что он хотя бы не храпит по ночам, а сугавара воровато оглядывается на закрытую белую дверь комнаты и позволяет себе наконец украсть короткий чмок с розоватых губ. у него самого из уголка рта тянется небольшая ниточка слюны, а еще они оба еще даже не почистили зубы, но дайчи любовно оглаживает его скулы, щеки, виски и крылья носа и углубляет поцелуй. пуховое одеяло падает на пол в попытке разобраться, чья нога прижала чужую ногу, при этом не разрывая поцелуй. — я надеюсь, дай-кун не забыл закрыть окно на ночь? — суга пытается добавить в голос упрека и — совсем немножко — разочарования, но выходит из рук вон плохо. улыбка выглядит довольной и совсем беззлобной, пусть плечи дрожат от холода. — мне было слишком жарко, чтобы думать о том, как можно было бы повысить температуру в комнате, — савамура садится на постели, утягивая за собой и обхватившего его торс парня. — а еще одно упрямое и неуправляемое животное развалилось прямо на мне и так мило уснуло, что я побоялся его будить. не обольщайся только, потом я тебя толкнул и пришлось встать, чтоб ночью не задубеть. — все понимаю, но, эй, почему это я вдруг животное? — в следующий раз заставлю тебя уснуть сразу, как только коснешься подушки. я совершенно не выспался, а сегодня утренняя тренировка, вообще-то, — коши хрипло смеется, так и не получив ответ на свой вопрос, но он и без слов все понимает. хотя уверен, что капитан не злится — так, ворчит просто для виду. — ты вставать собираешься? — не хочу. капита-ан, — он теребит свои пепельные волосы, накрываясь накинутым на него одеялом с головой, и мурлычет себе под нос имя первого игрока карасуно, — савамура-сан, ну пожалуйста, разрешите сугаваре-куну сегодня никуда не идти и остаться в теплой постели! дайчи выглядывает из-за дверцы шкафа с полотенцем на шее и чересчур бодро для шести утра усмехается. суге хочется ему врезать — и чего он выглядит таким отдохнувшим и свежим, если еще даже умыться не успел? — но его желанию сбыться, конечно, не удается. парень ускользает в ванную и на полную включает кран. для коши — лишние пару минут поваляться на мягкой подушке, прежде чем ванная освободится и ему тоже придется подняться. заснуть обратно все равно уже не получится — дайчи, когда собирается, постоянно чем-то гремит и шуршит, будь то молния на кофте, застежки сумок (которые они как всегда благополучно забыли собрать после того, как закончили уроки) или вешалки в гардеробе. суга же, стоя у зеркала, не спешит. зачем? неторопливо умывается прохладной водой, тонкой струйкой текущей из крана, давит приличное количество яблочной (дайчи было сложно уговорить заменить мятную пасту с ментолом — ядерную смесь, как считал его парень — на любимое коши яблоко, в итоге оставили оба тюбика) на щетку и несколько минут бессильно водит ей по зубам, разглядывая свое отражение. на ключице наконец замечает красную отметину — савамура, придурок, будь он не ладен, так награждает его за отнятый сон — но с облегчением выдыхает. все легко скроется кофтой. — извини, — ничуть не смущаясь и явно не сожалея говорит дайчи, как только замечает злобный взгляд суги, — я случайно. — лучше бы приготовил мне чаю. — на столе, в твоей любимой кружке. действительно. дайчи слишком хорошо знает его и его привычки — по утрам валяться в постели, пялиться на отражение в забрызганном зеркале и начинать день с огромной кружки зеленого чая с жасмином. только зеленый. только с жасмином. «ты вообще ненормальный фанатик ментола, молчал бы» — сказал однажды суга. прав был, наверное. у дайчи, вообще-то, уже вошло в привычку вставать пораньше и заваривать чай, неважно, ночует ли суга у него. как-то незаметно и самому полюбился аромат жасмина, хотя до этого обязательным его утренним ритуалом был кофе. крепкий черный кофе, который каждый день варит мама, отныне он пьет только тогда, когда совсем не высыпается или коробка с заварочными листами оказывается пустой. — мы прямо как пожилая семейная пара, — комментирует коши, пока савамура, перепутав учебники, удрученно вздыхает, но менять не торопится. всё равно давно уже переменялись друг с другом, сейчас и не скажешь наверняка, чьей именно любая взятая из стопки книга была вначале года. — ты готовишь чай, сумку мне собираешь. кажется, это и называют идиллией. — иди в задницу, суга. из-за твоей идиллии ты опаздываешь на тренировку. — а зачем приходить на тренировку раньше, если там не будет тебя? — в ответ суге прилетает толчок локтем в бок, и он ставит объемную черную кружку с наполовину выпитым чаем на стол, заходясь легким смехом. — ладно вам, капитан, я пошутил! мне по-настоящему стыдно, признаю. — прекрати говорить так, будто нашел себе доминанта и теперь за пределами постели не можешь избавиться от дурацких прозвищ. — так тебя это просто возбуждает? — дверь громко хлопает и тут же отлетает обратно к стене, но коши только шире улыбается. — признай, дайчи! их провожает мама дайчи, перед уходом погладив каждого по голове и поцеловав в лоб. сонные младшие братья и сестры толпятся на лестнице — им-то в школу нескоро, и суга машет мелким савамурятам «пока» за двоих в ответ, пока старший тянет его за рукав куртки бежать за ним. у дайчи на щеках и кончике носа легкий румянец из-за колючего мороза; у дайчи кончики ушей покраснели, потому что он шапки не признает и никогда не признавал, а еще у дайчи, бегущего впереди на два шага, улыбка сверкает даже среди всего окружающего зимнего великолепия. суга видит ее каждый день на протяжении трех лет, но все отчаянно не может налюбоваться, пусть она и крепко-крепко в памяти отпечатана (если не выгравирована на сердце). глаза дайчи темно-темно карие, как льющийся шоколад в блеске огромных люстр в богатых домах на роскошных приемах. он смеется заливисто, замечая приоткрытый рот и вперившийся в него взгляд коши, и завязывает ему красный шарф на шее. — я не успел завернуться. ты как обычно вперед рванул, как ненормальный, — суга хочет продолжить, как его неэтично затыкают наглым поцелуем, но он не злится и не расстраивается — подставляет лицо, раскрасневшееся еще сильнее, чем раньше, к ласковым рукам парня, позволяет очертить большим пальцем линию подбородка и коснуться покалывающих губ. коши стягивает с себя по-прежнему болтающийся шарф, укутывая им сразу обоих и скручивая узел, а после снова затягивает в поцелуй. — мы… мы опаздываем, дайчи. забыл? — неа. мы с тобой безбожно опоздали, но наш капитан, вроде, неплохой парень. уверен, он поймет и не будет сильно ругаться. — савамура-сан — брюзжащий старикашка. обязательно накажет. — тогда тебе придется хорошенько извиниться перед ним. сугавара смеется, счастливо обхватывая дайчи руками. даже в сильный мороз так тепло стоять рядом — замотанными одним вязаным шарфом, щекочущим оголенные шеи, лицом к лицу, неизбежно покрасневшими и так же неминуемо довольными, пока под подошвами кроссовок скрипит снег, а изо рта вырываются облачки пара. — ничего. придется ему поверить, что наш автобус, хм… скажем, чуток припозднился.