Shipwreck

Семь клеток. Запах Михи. Хосок знает… Хосок смотрит на куст, скрывающий их. На их шеях ошейники. Щенки спят. Кён нервничает. Тэхён. Чонгук наблюдает… Он наблюдателен, поэтому замечает, что Богом смотрит на голову Тэхёна с прищуренными глазами, в которых читается гнев. Это было очевидно с самого начала… Влюбленность Богома в Тэхёна была очевидна. Очевидно, что мотивы, по которым Богом связал Тэхёновы запястья, отличаются от мотивов Кёна. Он отворачивается от них, ищет глазами Кёна, видит, что тот крепко сжимает пистолет, его глаза сверлят лес, как будто он в курсе. Хоть это и не так, Чонгук знает, как выглядит паранойя у людей. У Кёна паранойя… И для неё есть причины. – Где эти два идиота? Шипение достигает ушей Чонгука, он хотел бы ответить Кёну, но это уже не имеет значения. Они в безопасности, они связаны и готовы к отправлению. Чонгук также хотел бы поделиться с Кёном тем, что Джин спрятал пистолеты его головорезов у себя за поясом, но Кён доказал, что он ничего не знает о том, что такое делиться, он не знает ничего о том, как разделять пространство с другими. – Богом! Повтори-ка мне, куда мы целимся? Если я хочу нейтрализовать волка… Я стреляю ему… – Между глаз - самый идеальный вариант… Эти пистолеты… не очень-то помогут. Богом поднимается с камня, на котором он сидел, подходит к Кёну и говорит, – Или можешь… – Ты сумасшедший, Богом? Ты собираешься стрелять в них? – Рычит Тэхён, и его голос глубже любого из морей, – Ты себя слышишь? Перестань уже строить из себя преступника! – Перестать строить из себя преступника? Как насчёт того, чтобы перестать строить из себя сучку этой дворняги? – ЧТО?!!!? В чем, блять, твоя проблема? – Заткнулись, ясно? Оба, – орет на них Кён, пока ветер треплет ветви и листья, у него паранойя, и он смотрит на лес широко распахнутыми глазами, – Богом! Иди сюда… Мы должны быть готовы на случай, если они найдут нас, – бормочет он, его безумные глаза все ещё устремлены в лес, все ещё лихорадочно оглядывая каждый дюйм темноты перед собой. Он смотрит в том направлении, откуда исходит запах Михи, смотрит мгновение, прежде чем движение Тэхёна привлекает его внимание. Его глаза неохотно отрываются от клетки, в которой находится Михи, он скучает по ней, он беспокоится о ней, но ему приходится отвести взгляд, чтобы узнать, что планирует Тэхён и другие люди. Когда он смотрит в их сторону, он видит серебро, сияющее в руках мужчины, прежде чем его плечи начинают аккуратно двигаться. Чонгук понимает, что происходит, и воспринимает это как знак, чтобы покончить с этим. Он хочет вернуть свою дочь. Он хочет, чтобы эти люди ушли. Море ударяется о берег, теперь двигаются и плечи Тэхёна, руки другого мужчины уже свободны, запах Михи становится более интенсивным, она проснулась… Чонгук ещё раз смотрит на пляж, а затем выдвигается. *** – Поторопись, – шепчет Тэхён, оглядываясь через плечо на плохих парней, пока Чанёль разрезает веревку вокруг его запястий. Он напуган, но они напуганы ещё сильнее, они смотрят на лес, не двигаясь, сжимая холодный металл в ладонях. – Одну… сек…ундууу, – мужчина стискивает зубы, энергично разрезая веревку, и у него почти получается… Он почти закончил, он шипит, когда говорит «почти все», Тэхён видит, что веревка уже тоньше, Чанёль практически дорезал, он почти свободен, почти, а затем раздаётся первый выстрел. Чанёль дергается, разрезает веревку вместе с кожей Тэхёна. Порез неглубокий, и это всего лишь струйка крови, но вот плохие парни кричат так, будто их убивают. Тэхён слышит выстрелы, и он слышит рычание, убийственное рычание повсюду. Он поднимается, даже не задумываясь об этом, он встаёт и, спотыкаясь, идёт к клетке, в которой заперт Хосок. – Черт, черт, – он бросает взгляд на поле боя, видит бегущих людей вокруг, он видит панику. Панику, и как свирепствует Чонгук, – Черт, как же… – Тебе нужен ключ, красавчик, – ухмыляется Хосок совершенно беззаботно… Он флиртует… Тэхён осознаёт, что Хосок заигрывает с ним в самый разгар того, что, возможно, превратится в кровопролитие, – У твоего коллеги, того, который влюблён в тебя… Уверен, если поцелуешь его, он отдаст тебе ключ. Дерзкая ухмылка на лице Хосока заставляет Тэхёна почти поверить, что хаос вокруг них - это часть жестокой игры, развернувшейся за его спиной. Ухмылка Хосока слишком яркая, до абсурда спокойная, поэтому Тэхёну приходится оглядываться через плечо, чтобы убедиться, что крики позади него реальны. Они настоящие, должны быть. Он видит волков, прижимающих к земле людей, их зубы так близко к покрасневшей коже, их сильные тела зажимают парализованные страхом слабые человеческие тела. Тэхён не может разглядеть их лица, но он видит белые клыки в темноте. – В меня никто не влюблён… Я не… – Ты такой, блять, идиот, Тэхён. Это Богом. Его голос хриплый, и когда Тэхён разворачивается на своих ступнях, он видит, что тот стоит с пистолетом. – Эта дворняга практически все тебе объяснила, Тэхён… Что значит, ты не знаешь?? Неужели я настолько для тебя не важен, что… – он прерывается, делает глубокий вдох, который переходит в горький смех, – Я так долго был влюблён в тебя… Я старался, и старался, и старался… Я приглашал тебя на свидание, но ты мне отказал… Я достал билеты на концерт - ты все отменил… Конечно же ты все отменил… Но вот ты встречаешь этого… это гребанное животное, и что? А? Ты вдруг решаешь, что твоя работа - это не вся твоя гребанная жизнь! За спиной Богома все ещё разворачивается хаос… Хаос творится и в его глазах. Он злится, он выглядит обиженным… Богому больно, и он обвиняет Тэхёна в вещах, в которых не совсем есть его вина. Богом никогда не был откровенен в своих намерениях, а Тэхён просто не был заинтересован в нем. – Богом! Богом, отдай мне ключи… Пожалуйста, мы поговорим позже, просто… – он пытается, он умоляет, потому что за спиной Богома раздаются выстрелы, он видит, как волки набрасываются на людей, кусая их за руки с оружием. Тихий смех, срывающийся с губ Богома, звучит угрожающе, он злой, бьет Тэхёна в грудь, потому что звучит надломленно, – И это все? Ты… – Он снова смеётся, – Я только что сказал тебе все это, а ты… – Он замолкает, а затем его глаза опасно сужаются, они устремлены на Тэхёна с эмоцией, которая обещает, что сейчас он сделает или скажет что-то значимое. Богом делает шаг, делает ещё один, и он оказывается в личном пространстве Тэхёна, – Почему ты, блять, не видишь, как сильно ты мне нравишься? Почему ты не можешь дать мне шанс, Тэ? – Он хватает его за плечи и толкает к клетке. Тэхён шипит, когда его спина сталкивается с решеткой. Он слышит голос Хосока, предупреждающий Богома, но Богом его не слушает, он продолжает говорить, лаять, – Ну? Давай же, Тэ… Скажи что-нибудь… Хоть что-то. – Он стонет, позволяя своим глазам блуждать по лицу Тэхёна. Его глаза смягчаются, его голос становится мягче, – Дай мне шанс, Тэхён. Вина. Тэхён знает словарное определение вины… Он знает множество словарных определений, но чувство вины идёт бок о бок с ним на протяжении всей его жизни. Вина - это существительное, Тэхён знает, что это чувство беспокойства или несчастья, которое вы испытываете из-за того, что сделали что-то неправильно, например, причинили вред другому человеку. Это идеальное определение того, что он почувствует, когда осуществит задуманное. Его сердце сжимается, когда он обнимает Богома; его правая рука скользит к верхней части спины. Он гладит его ладонью, он серьёзен, он хочет обнять Богома, но его левая рука опускается к пояснице. Она застывает на ее уровне, и Тэхён наконец говорит, – Прости меня… ты прав, – он слышит, как Богом глубоко вдыхает, его руки обхватывают Тэхёна, и Тэхён знает, он уверен, что Богом достаточно отвлечен, чтобы он смог сунуть свою левую руку в задний карман его брюк. Он обнимает его крепче, когда его пальцы осторожно обхватывают металл, – Мы… мы можем попробовать, – он наклоняется, чтобы посмотреть Богому в глаза, он надеется, что Богом не разглядит вину в его глазах, потому что целая волна ее обрушивается на них, когда он толкает ключ в руки Хосока. Они холодные, холоднее, чем металлические прутья… Но Тэхён думает, что холоднее всего - его сердце. Тихий щелчок едва слышен, он едва достигает ушей Тэхёна, но Богом отскакивает от него, как будто он горит, и, может, так оно и есть, – Ты… – Начинает он, но Хосок открывает клетку, он выходит, и другие волки следуют за ним. – Ключ от ошейников, быстро! – Хосок рычит, хватает Богома за руку и выкручивает ее, – Отдай его! – У меня его нет! – Богом кричит от боли, пытается вырваться из хватки волка, но Хосок не доверяет ему, как будто он может чувствовать ложь, и, возможно, так и есть. – Нет? Потому что я видел, как ты тряс ими раньше. Тэхён наблюдает, как Хосок сильнее выкручивает руку Богому, заставляя ее принять неестественное положение, что вызывает стон боли у Богома, – Внутренний карман моей куртки, – наконец говорит он, стискивая зубы. – Не следовало этого делать, – Серьезно говорит Хосок, он не зол, просто серьёзен, но серьезность выглядит смехотворно на нем. Это потому что обычно он улыбается так широко и так ярко, улыбается, даже когда это неуместно, но сейчас он серьёзен. Богом не отвечает ему, он смотрит в землю, а Тэхён смотрит на него, Хосок освобождает других волков, Тэхён оглядывается и видит пару взрослых волков, уводящих щенков в лес. Все происходит быстро, вокруг него царит хаос, и все такое громкое. Громкое рычание, ругань, крики. Мир вращается, он не уверен в том, что будет дальше с ним, с исследованием. Он ни в чем не уверен, но потом Богом хватает его, – И что теперь, а? Они убьют нас… Почему ты им помог? Почему ты выбрал его, а не меня? – Его голос немного срывается, это ранит Тэхёна, – Мы были так близки… Мы… мы могли бы… – Богом… пожалуйста! Мне очень жаль, ладно? Я просто… Я не чувствую к тебе того же. Это правда. Не чувствует. И не сможет почувствовать, но глаза Богома становятся меньше, злее. Он, прищуриваясь, смотрит на него, смотрит тем самым иррационально оскорбленным взглядом, – Верно… Потому что ты предпочитаешь бегать голым по лесу ради какого-то волчьего члена. – Заткнись, – шипит Тэхён, он отталкивает Богома, но Богом не отпускает, он хватает его сильнее. Жестокая хватка, которой он вцепился в Тэхёна, напрасна, потому что, на самом деле, это не пугает Тэхёна. Это не заставит его передумать. Но Богом действует на эмоциях, он зол, ведь его предали. Он думает, что имеет право хватать его и говорить с намерением пристыдить, но Тэхён мыслит здраво. Он чувствует себя виноватым, но не настолько, чтобы позволить боли Богома положить хер на его мнение. – Признай это! Скажи! Скажи, что ты с ума сходишь по власти! – Что? Хватка Богома становится сильнее, жёстче. Больнее там, где его пальцы впиваются в плоть Тэхёна. – Вот почему ты выбрал его… Потому что тебе нравится сама идея, что этот зверь будет заботиться о тебе! Скажи! Скажи это! – Он трясёт его, злится все больше и больше, а Тэхён не понимает, о чем он говорит. Он не получает кайфа от власти, он никогда не думал об этом, никогда не воспринимал Чонгука таким образом. Чонгук хороший и внимательный, он очень хороший и… и он там, смотрит на Богома оскалив зубы. Рычание отвлекает Богома, он вытягивает шею, видит как скопление чёрного меха медленно приближается к нему. – О… О!!! Думаешь, сможешь схватить меня?? Что ж… – Определенно угрожающая ухмылка появляется на его лице, когда он поднимает свою руку, направляя пистолет на Чонгука. Сердце Тэхёна замирает, ему кажется, что он не может пошевелиться, но он двигается. Он видит, как Чонгук бежит на Богома, он слышит, как тот издаёт звук, вроде лая или рычания, и гремит, громыхает, а Тэхён двигается, потому что Богом может застрелить его. Он может застрелить Чонгука. Он двигается, толкая Богома, и пистолет стреляет. Богом жмёт на спусковой крючок; Богом нажал на курок. Темно. Конечно, темно, ведь его глаза закрыты. Он крепко зажмуривает их, потому что падает. Это на уровне инстинктов - закрывать глаза во время падения. Он падает на Богома, ему больно, Богому, возможно, ещё больнее, и Тэхён понимает, что это исследование принесло им слишком много боли. Его горло сжимается от желания разрыдаться, и он не осмеливается посмотреть, куда попала пуля. Он надеется, что она рассекла небо. Небо не может кровоточить. Он надеется, что Чонгук не истечёт кровью. Он в порядке. Тэхён открывает глаза, но все ещё темно. Он видит его мех, видит, как его гигантская лапа прижимает руку Богома к песку, человеческое тело, которое Тэхён не узнаёт, подходит и забирает пистолет. У него приятный голос, когда он говорит, – Вставай, – командует он ласково. Это абсурдно, и Тэхён всхлипывает. Он садится на холодный песок и смотрит на Чонгука. – Прости… Я не знал, Чонгук. Волк смотрит перед собой, он намеренно игнорирует печальную фигуру Тэхёна, умоляющую об ответном взгляде. Тэхён хочет позвать его снова, но его горло сжимается от безобразного рыдания, когда он замечает белого волка, хромающего позади, он смотрит с комом в горле на алую струйку, стекающую по белому меху, который сияет в темноте. Хромающее тело превращается в размытое пятно, и все, что Тэхён видит, это чёрные, зелёные и белые пятна сквозь слёзы, скопившиеся на его ресницах. Богом недовольно ворчит, когда мужчина связывает ему запястья за спиной, – Вставай, – скрипит он зубами, когда поднимает Богома на ноги, – Тэхён, – говорит мужчина, он зовёт его, и Тэхёну приходится проморгаться, чтобы увидеть его в темноте. Слёзы текут из его глаз, но он чувствует, что не имеет права плакать, поэтому он вытирает лицо рукавом. – Да? – Я не хочу связывать тебя… Идём со мной, – губы мужчины выглядят мягкими, когда произносят слова, и его слова тоже мягкие, но они суровы, и это приказ. Он высокий и крепкий, красивый настолько, что выглядит дорого, Тэхён представляет, как его лицо будет преследовать его в городе… Возможно, улыбаться ему с высоты рекламных щитов обольстительно сверкающим взглядом. Раньше Чонгук смотрел на него обольстительным взглядом, а сейчас он избегает его глаз. – Чонгук, – зовёт Тэхён, умоляя посмотреть ему в глаза. Они сейчас так высоко, он должен подняться, но его ноги просто не слушаются. Он остаётся внизу и чувствует, что там ему и место, – Прости. *** Холодно, и это единственный признак шторма, потревожившего море прошлой ночью, потому что сейчас небо чистое. Море спокойно, мягкие волны осторожно разбиваются о песок; маленькие лодки осторожно плывут обратно к кораблю. Это тихое утро. Все молчат, и Чонгука нигде не видно. Прошлой ночью он исчез в лесу, оставив других волков сопровождать всех людей туда, где находятся маленькие лодки. Тэхён действительно хочет его увидеть, но Чонгук не придёт, и скоро настанет его очередь садиться в одну из этих лодок. – Вот. Чонгук настоял, чтобы ты забрал это. – Это Чимин. Тэхён видит все своё оборудование, бумаги, дневник, образцы, которые несут два волка, которых он не знает. – О… Спасибо! – Он благодарен, по-настоящему, потому что, судя по тому, что он слышал от других волков, они решали оставить все в лагере или сжечь. И осознание того, что он потеряет все, ради чего так усердно работал, было разрушительным, но тот факт, что Чонгук не попрощается с ним - это все, о чём он действительно мог думать. Однако он благодарен, и тут в поле зрения появляется ещё один волк с овцой. Тэхён забыл о ней, но она здесь, и она жива. – Тэхён! Рита жива! – Кричит Наён, она бежит к животному, которое вздрагивает, издаёт паникующий звук из-за неожиданного движения. – Да, но ты так пугаешь Риту, что ее сердце сейчас остановится, – Волк, что держит животное на поводке, ругается, она предупреждает Наён, прежде чем передать ей веревку, – Думаю, все обернулось удачно для вас, а? Забавно, что из-за этого я потеряла свой дом. – Это не их вина, Юна. – Вздыхает Чимин, он выглядит усталым, не похож сам на себя. Девушка закатывает глаза. Чимин извиняется, но Тэхён не думает, что тут есть за что извиняться. – Чонгук придёт? Иногда слова не нужны, иногда достаточно одного взгляда. И это та самая ситуация; Тэхён не нуждается в том, чтобы Чимин говорил «нет», но его глаза смягчаются, когда он произносит это, – Нет. – Ладно. – Что ж… мы получили то, зачем пришли, Тэ, – слабо предлагает Наён в попытке утешить, – Я думаю… Я уверена, у нас получилось… У нас все ещё много работы, но… мы получили то, зачем пришли. – Она повторяет, делая акцент на этих словах, чтобы они звучали как правда. Тэхён осознаёт это, но она звучит так, будто сама себе не верит, звучит так, будто хочет сказать больше. Чимин ерзает на песке, каблуки его ботинок слегка погружаются в мягкую поверхность, и он вздыхает, – Тэхён, – начинает он, произнося его имя, но колеблется мгновение, – Чонгук… Он… Ты пугаешь его… Он боится встретиться с тобой… Поэтому он не придёт, но… – Тэхён не понимает, почему Чонгук боится встречаться с ним, – Я думаю, что… Я думаю, тебе следует попрощаться. – Ты уверен? Я не… – Уверен… Идём! У тебя не так много времени. Ещё два захода, и придёт его очередь возвращаться. У него нет времени, но он сделает это ради Чонгука. *** Вдох, который он делает, разрывает его легкие. У него перехватывает дыхание, когда он видит, что натворил Богом, что он оставил после себя. Ничего. – Я… Мне так жаль, – хрипит он, стараясь не смотреть на сожженные дома и деревья. Он рассудительный, но и безрассудный, и он не может понять, действительно ли это его вина, или же нет. – Что вы собираетесь делать? – Переберёмся в другой район… Я не уверен, вернёмся ли мы сюда… Наша Деревня ближе всего к берегу, к границе территории в целом, что привело ко многим встречам с людьми, – говорит Чимин, но его голос превращается в шум, когда Тэхён замечает Чонгука на расстоянии. Волк вертит своей головой, Тэхён думает, что он учуял его, или он просто заметил, как кто-то направляется к ним… Это неважно, потому что он приближается к ним, и его глаза сужаются. – Что он здесь делает, Чимин? – Чонгук демонстративно обращается к Чимину, он намеренно не смотрит на Тэхёна, когда подходит ближе, но недостаточно близко. Он держит дистанцию, и, возможно, это хорошо, потому что когда он смотрит на Тэхёна, его глаза напряжены, они переходят от гнева к замешательству и печали, Тэхёну кажется почти невозможным распознать эмоции в них. – Не будь гребанным придурком, Чонгук… Он пришёл попрощаться, раз этого не сделал ты. – Следи за своим языком, Чимин… И не нарушай моих приказов в подобной ситуации, – Это первый раз, когда Тэхён становится свидетелем того, как Чонгук требует уважения, которое выходит за рамки дружбы, первый раз, когда он видит, как тот отстаивает своё превосходство таким образом, что это заставляет другого волка извиняться. – Извини… Но мы оба знаем, что Тэхён не желает причинить вреда. – Я здесь принимаю решения, – Он стискивает зубы, его глаза опасно блестят, а затем они устремляются на Тэхёна. Он пристально смотрит на него, его глаза мечутся по лицу, они кажутся грустными, – Что ж… прощай. Ощущение холода пронзает грудь Тэхёна, живот, внутренности, все… Оно везде, когда Чонгук отворачивается. Чимин смотрит на него с жалостью, и это почти заставляет его плакать, – Чонгук, – зовёт он, его голос влажный и тяжестью оседает на его языке, – Чонгук, – он идёт за ним и останавливается, когда останавливается Чонгук. Волк медленно оборачивается, он немного колеблется, и на мгновение Тэхён думает, что Чонгук передумает и продолжит свой путь, пока не окажется так далеко, что Тэхён всю оставшуюся жизнь будет задаваться вопросом, существовал ли он на самом деле. – Это ужасное прощание… и, возможно, я не заслуживаю лучшего, но… – Когда Чонгук смотрит на него, Тэхён забывает о своих словах и речах, он думает о выражении лица Чонгука, которое кажется слишком грустным, даже для прощания, – Я буду скучать по тебе… И я хотел бы поблагодарить тебя за все… Правда… Спасибо… – Конечно, Чонгук опечален, ругает себя Тэхён, и его печаль не имеет ничего общего с Тэхёном или его отъездом, это все связано с сожженными домами и пеплом под их ногами, – Ты был отличным хозяином, – добавляет он слабо, даже не зная почему, но он думает, это уместно; Чонгук был замечательным. Он все ещё прекрасен в то время, когда спокойно смотрит на Тэхёна. – Ты был ужасным гостем, – хрипит Чонгук через улыбку, подходит ближе и говорит серьёзно, – Никаких манер, – Тэхён чувствует, что может заплакать. Возможно, так и будет… но позже, когда Чонгук будет далеко, – Но… ты доказал, что я ошибался, а? Пришёл поблагодарить меня и попрощаться как следует… Ты быстро учишься. – Я… – Ты проблема, Тэхён… Это… Это какой-то парадокс… Разве ты не парадокс? – Я сожалею о причи… – Нет… Нет… Ты все не правильно понял, Тэхён. Ты не причина возникновения проблем… Это… Это было неизбежно… Кён, очевидно, планировал это в течение некоторого времени… Клетки? Они не появились магическим образом тут за одну ночь, – говорит он и подходит ближе, Тэхён думает, что Чонгук даже не осознаёт этого, потому что он выглядит слишком спокойным, слишком уверенным, но, опять же, это и есть Чонгук. Он должен обдумывать каждый свой шаг, и, конечно же, так он и делает, – Ты не создаёшь проблем… ты сам проблема, потому что… Потому что в тебе нет ничего угрожающего…. Ты просто… Просто привлекательный, и с тобой так легко быть рядом… Но ты человек, и это делает тебя проблемой. – Прости за то, что я человек. – Хрипит Тэхён сквозь смех, он влажный, говорит о том, что он хочет расплакаться, что он заплачет, как только глаза Чонгука перестанут на него смотреть. Он смотрит ему в глаза, на шрам, и он никогда не спрашивал его, откуда он появился, Тэхён всегда слишком боялся спросить, ведь это личное, но он чувствует себя жадным, и он знает, что забудет точную форму красивых глаз Чонгука и точный оттенок его розовых губ, но произнесённые вслух слова бессмертны. Он запомнит это, это станет воспоминанием, за которое он будет цепляться, как только очертания тела Чонгука станут расплывчатыми, – Откуда у тебя этот шрам? – Михи… В первый раз, когда она перекидывалась, она запаниковала и случайно поцарапала меня. – О, – его легкие наполняются смехом, который он сдерживает, потому что если он выпустит его, он ещё и заплачет. Он просто улыбается, плотно сжав губы. – Тэхёни, – тихо зовёт его Чимин, – Нам пора вернуть тебя. – Верно, я пой… – Я пойду! – Внезапно говорит Чонгук, пугая их всех, – Ээ, Чимин, ты иди туда и… помоги Сокджину с… Я отведу Тэхёна к берегу. В который раз Тэхён сдерживает слезы. Почти. Он кивает, ибо слишком напуган, чтобы открыть свой рот из-за всхлипа, который рвётся из его легких, он кажется слишком сильным, еще и глаза Чонгука избегают его, однако они кажутся мягкими, возможно, это освещение, но Тэхёну они кажутся влажными. Он ничего не говорит, потому что в этом нет необходимости, его глаза все равно влажнее, чем у Чонгука.