Заледеневший жемчуг

Страх. Вечный страх, нескончаемое буйство эмоций, которое, словно дешёвые краски смешивалось в ещё чистой палитре жизни. Это не чувство. Это не то, что держит тело в оковах, подобно грешному рабу. Это не мимолетная вспышка, - искра, превращающаяся в огромный очаг горения, испепеляющий всё на своём тернистом пути. Страх - это оружие, которое должно быть использовано по назначению. Пусть оно приклонить бездушных кукол ниц пред своим великолепным богом. Пусть оно поднимет трепещущие души с колен, чтобы те боролись за свою великодушную царицу. Пусть оно убьет, жестоко растерзает подобно дикому зверю бушующему внутри хрупкого сосуда…Пусть удержит подольше в этом бренном мире, чтобы насладится паденьем городов. Империй. Непобедимых держав. Чем больше - тем лучше. Слишком много людей поддалось этой прекрасной эмоции. Многие погибли, - обратились в потемневшую пыль подобно самой великолепной и хрупкой скульптуре творца, осыпавшейся от касания лунного света. Разве это не чудесно? Бледные пальцы с осторожностью скакали по небольшой фарфоровой кукле. Самой красивой из целой коллекции ей подобных. Красное пышное платье, едва ли закрывающее оголенное тело, с небольшими белоснежными вставками. Пестрая маска, скрывающая прекрасные, сравнимые только с безоблачным утренним небом глаза. Её нежные ладони снова в перчатках. По её сильным рукам расходятся потоки энергии, порожденные из кристально-чистой ненависти. Идеальная игрушка. Такой не будет ни у кого. Она одна на свете. Только в руках своей владычицы. Она создана из обрывков болезненных воспоминаний. Прошлое никогда не будет забыто, никогда не канет в лету, пока не погибнут все, кто видел его своими глазами. Будущее никогда не будет предугадано, - этот темный туман будет окружать нас всю жизнь, пока мы не сами не поймëм: «Это конец». Кто-то борется за свою жизнь, в попытках выскользнуть с этой грубой петли. А кто-то терпит, и вскоре сдаётся. Казалось, будто чего-то не доставало в этой кукле. Иллюзия идеальности крыла за собой множество шрамов и ожогов, появившихся на теле много лет назад. Игрушка теряет свою напыщенную красоту, и будто бы медленно тлеет в руках Царицы, обращаясь в грязный пепел. Девушка тяжело вздыхает, отводя руку в сторону. На маленькой ладони незатейливо затанцевали синие осколки, через пару секунд обратившиеся в золотистую иголку с продетой в неё белоснежной ниткой. Царица знает, чего не хватает её прекрасной кукле. Иголка с аккуратность прыгала по шелковистой ткани, ныряла под ярко-красный корсет, и выскальзывала уже в районе груди, образуя небольшое сердце. Небольшое вышитое сердце, скрывающее за собой лишь страх и желание отомстить. Чем чётче становились очертания аккуратной вышивки, тем больше женщина понимала, - кукла не прекращала тлеть, а процесс лишь ускорился. Подол платья начал искриться, и словно сгорать, оставляя от себя лишь ничтожную пустоту и еле-видный золотой блеск. — Царица! Девушка вздрогнула, и золотистая игла, словно потеряв контроль, прошла насквозь куклы в правой части вышитого сердца. Прекрасное творение резко вспыхнул ярким пламенем, и окончательно развалилось на мелкие частички золы и золотых крошек, опавших на ночное платье своей хозяйки. Дверь распахнулась настежь, и в темную комнату, освещаемую одним лишь светом лампады, вбежал встревоженный слуга. Страх. И снова же страх плескался в его глазах. Как же наскучивает. Тишина не пугает сильных людей, их пугает лишь то, что может быть после неё, и казалось, что впервые за долгое время Царица с неким интересом и встревоженностью посмотрела на своего слугу. Золотистая пыль на ладони смялась в маленькие грубые охрапотки под давлением дрожащего кулака. Последнее идеальное творение пало на глазах женщины, так же, как и падут вскоре все её близкие люди. Вся её дражайшая империя. «Синьора...мертва».