Младший лорд Кэмерон

                    Вечерняя ванна оказалась как нельзя кстати после долгой прогулки, и Алан с наслаждением погрузился в горячую воду. Тобиас помог промыть волосы и подал полотенце, промокнув спину.       — Лорд Джеймс уже принял ванну?       — Да, Сара спустилась вниз четверть часа назад.       — Хорошо, пусть нам подадут ужин в детскую.       — Да, милорд.       Алан надел халат, решив, что переодеваться к ужину не будет, и вышел, не заметив, что браслет соскользнул и остался лежать на дне ванны. Вечерняя сказка убаюкала малыша Джеймса, и юноша, уставший от впечатлений, тоже уснул быстро. В эту ночь озеро ему не снилось.       Казалось, что он лежит на мягком мху, а вокруг шумят вековые сосны. Тишина вокруг стояла такая, что слышно даже как стучит его сердце. Медленно опускалась темнота, и только тускло светились плоские шляпки грибов. Шорох донёсся до ушей его, и от этого звука ужас сжал сердце. Из травы поднималась плоская голова огромной змеи, и глаза рептилии смотрели прямо на него. Внезапно змея кинулась к нему и жадно припала ртом к его мужскому естеству. Он закричал, опасаясь за то, что дорого каждому мужчине и… проснулся...       Ночная прохлада струилась из окна, тихонько сопел в своей кроватке Джеймс, а под Аланом расплывалось сырое липкое пятно, будто он занимался с супругом любовными играми. Какая мерзость! Кончить во сне от измены с гигантской змеёй! Юноша покраснел, стягивая простыню с постыдными пятнами, и тут только тут заметил, что на руке нет браслета, зато в комнате висит густой сладковатый аромат. Он накинул халат и крадучись, поминутно вздрагивая, словно боялся быть застигнутым врасплох, проскользнул в свою комнату. Браслет одиноко лежал на столе, Алан сжал его в руке, застегнул на запястье, и стало легче дышать. В голове словно прояснилось, сердце уже не билось в груди пойманной птицей, а призрачные змеи отступили назад, во тьму.       — Приснится же такое! Странные сны стали приходить, очень странные. Нужно будет спросить у Паркса, может, кто-то тоже жалуется на кошмары.       Алан прошёл назад в детскую и снова лёг спать, надеясь, что остаток ночи пройдёт без происшествий. Больше снимать браслет он не решился, затянув кожаную тесьму как можно сильнее. Утром он проснулся с тяжёлой головой, а Джеймс капризничал и жаловался, что у него болит голова. И тогда Алан решил, что это день они проведут с мальчиком подальше от дома. Пусть все проблемы останутся в Эллиоте — в поместье много взрослых людей, а ему важно защитить одного маленького мальчика. Алан никому не сказал, куда они направляются, просто велел оседлать лошадь, забрал Джеймса и уехал. В тот момент ему казалось, что он поступает совершенно правильно, увозя малыша из опасного места. И не видел, как внимательно провожает его ненавидящий взгляд няни Мур, и с каким торжеством смотрит вслед.       На этот раз поездка была приятной и спокойной, и Алан расслабился, с ленцой посматривая по сторонам. И потому не заметил, как из кустов вылетел камень, пущенный меткой рукой, и выбил юношу из седла. Очнулся он, когда солнце уже стояло в зените, рядом паслась лошадь, но Джеймса нигде не было видно. Алан поднялся на ноги, медленно, держась за стремя и радуясь, что велел сегодня оседлать Овсянку — самую смирную из конюшни. Голова кружилась и тошнота подступала к горлу, но юноша упорно пытался подняться в седло, соскальзывая раз за разом, пока не нашёл срезанное дерево и воспользовался его помощью. На дороге никаких следов мальчика не было, и, поразмыслив, Алан решил проверить все нежилые дома владения.       Первые, что он осмотрел, была пустовавшая ферма, откуда съехали арендаторы ещё до того, как он стал младшим лордом. Обычно новые работники приезжали быстро, но здесь почему-то никто до сих пор не поселился. Алан бродил по пустому дому, глядя на дубовый стол, сделанный едва ли не сто лет тому назад. На сундук, который не стали забирать, и теперь он стоял с открытой крышкой, бесстыдно показывая истлевшие тряпки. На соломенную, потемневшую от времени куклу, на горшок с отбитым краем и треснувшую тарелку. Пыль и запустение царили в этом доме. Никого не было, ни следа маленького мальчика или его похитителей.       Алан вышел на улицу, вдыхая чистый воздух, переждал приступ головной боли, особенно сильный от яркого солнца, и тяжело поднялся в седло. Он понимал, что далеко злоумышленники не могли бы увезти малыша, что он где-то рядом. Ему следовало не искать беспорядочно, а подумать, где похитители могли найти убежище для себя.       И тут он вспомнил заброшенный дом, в котором когда-то погиб такой же маленький мальчик. В самом деле, что может быть безопаснее места, куда не войдёт ни один из фермеров или арендаторов — проклятый дом, заброшенный, но ещё целый. Алан не стал мешкать более, разворачивая коня и устремляясь туда, где могли прятать Джеймса. Он лишь раздумывал, как пробраться незамеченным, чтобы не спугнуть преступников, и как обезопасить малыша. Один раз он уже потерял Джеймса, и хоть вины Алана в том не было, всё же чувство, что ребёнок, вверенный ему, находится сейчас в чужих руках.       Как же беспечно он поступил, когда впустил врага прямо в дом, а в том, что миссис Норис всему виной, у юноши не было сомнения. Между тем сумерки опускались на землю, пугая Алана, что он может не успеть до темноты. И тут лошадь взвилась на дыбы, захрапела, едва не сбросив всадника. Алан едва справился с ней, успокаивая и гладя по шее. И чуть не закричал от ужаса, когда увидел, что напугало животное.       Женщина. Это снова была женщина. Она стояла на дороге в белом, разорванном в лохмотья платье. Стояла и смотрела на него, не говоря ни слова, и лишь глаза чернели жуткими провалами на её лице, да ветер трепал полуседые космы.       — М… м… миссис… миссис Норис?       — Торопись…       — Что?       — Торопись…       — Куда?       — Там…       — Да где же?       — Там…       Женщина медленно подняла руку и показала в лес, туда, где в чаще скрывался проклятый дом. Значит, он был прав, и мальчика действительно увезли туда. И кто — тоже становилось понятно: если миссис Норис здесь, то её муж наверняка забрал Джеймса, и одному Богу известно жив ли малыш. Но женщина просит поторопиться… может, Алан ещё не опоздал? Юноша толкнул пятками лошадь, вынуждая её поторопиться. Мелькнули деревья, чьи ветки, казалось, пытались закрыть ему дорогу. Вот лошадь шарахнулась в сторону, и Алан ухватился за дерево, под рукой хрустнуло, но юноша только отмахнулся — времени не было.       А вот и проклятый дом… и огонёк светится тускло, словно там зажгли только одну свечу. Алан спешился и крадучись подошел, заглядывая в окно. За столом, спиной к нему сидел какой-то мужчина, а прямо напротив него стояла… миссис Мур? Она — здесь? Но кто тогда остался в Эллиоте? Или… или она успела сюда раньше Алана? Тогда понятно, как могли забрать Джеймса — он просто пошёл со своей няней.       Но что это с ней? Почему её облик так странен? Он словно стекает с её лица, меняя черты. Вот перед мужчиной стоит миссис Мур. Вот уже миссис Норис… но кто тогда встретился на дороге? А вот лицо изменилось до неузнаваемости, и у стола выпрямилась незнакомка. Черноволосая, жгучая красавица кривит презрительно алый рот, говорит что-то гневно, резко… требует. А мистер Норис отказывается, отталкивает руками женщину, словно в испуге. И тогда она сильно бьёт его по лицу, топает ногой и, обернувшись, показывает куда-то в темноту. Но мужчина отрицательно качает головой, и женщина меняется вновь, становясь уже не разгневанной фурией, а ласковой и страстной. Она склоняется к мистеру Норису. Облизывает алые губы, а после впивается поцелуем, будто хочет подчинить. Колдунья! Она же настоящая колдунья! И сейчас она творит своё дикое, чужое колдовство.       Поцелуй длится так долго, что Алану кажется, что мужчина сейчас задохнётся от нехватки воздуха. Но, нет… незнакомка отпустила его, вглядываясь несколько секунд в лицо, и медленно раздельно что-то говорит. Алан не слышит и не понимает, но чудится ему, что неспроста это всё.       И верно — мистер Норис встал и двинулся вглубь комнаты, а потом вывел за руку заплаканного мальчика. Алан подался вперед, ещё не зная, что будет делать, и застыл на миг в ужасе, когда в руках женщины тускло блеснул нож. Она толкнула клинок навстречу мистеру Норису и властно махнула рукой, словно отдавала приказ.       Дальше Алан не стал ждать, схватил камень и выбил окно. И пока эти двое повернулись, чтобы взглянуть на источник шума, он бросился на женщину, отбирая у неё нож.       — Нет!       — Убей его! — визжала в ответ женщина. — Убей!       — Ты… исчадие Ада! — рычал Алан, выкручивая её руку, но у него ничего не получалось — сила у женщины была такой, будто он боролся с сильным мужчиной.       — Убью… — выла она. — Убью!       Откуда в руках Алана оказалась веточка рябины, он не мог бы сказать ни тогда, ни после. Такая тоненькая и хрупкая, она едва слышно хрустнула под пальцами, вонзаясь в глаз женщины. И дикий вой огласил окрестности. Колдунья царапала руками глаз, стараясь достать веточку, а Алан вдавливал её всё глубже и глубже, пока тело под руками не обмякло, не рухнуло на пол без признаков жизни.       — Джеймс? — сейчас Алану было всё равно, что с этой женщиной, сейчас главным было увести отсюда малыша.       Но тот стоял, глядя вперёд и в глазах его не было даже проблеска мысли. Сильный грохот заставил Алана вздрогнуть, а яркий свет фонаря — зажмуриться. Внезапно в комнате стало тесно от появившихся откуда-то полицейских, и Алан поднялся, прижимая к себе мальчика.       — Милорд? — с тревогой спрашивали его. — С вами всё хорошо?       — Да, — внезапно навалилась такая усталость, что стало тяжело говорить.       Но его теребили, о чём-то спрашивали, а рядом кто-то тоненько выл на одной ноте. И тесно вокруг от чужих, здоровых парней. А в руке холодные пальчики приемного сына. Юноша оглянулся, уже не понимая, что происходит.       У стола сидел мистер Норис и раскачивался из стороны в сторону, и капелька слюны стекала изо рта. Возле стены лежала куча тряпья, полицейский перевернул её и отшатнулся — это была миссис Норис, мёртвая уже несколько дней. И нигде не было видно тела колдуньи, только скомканное платье валялось на полу, да ветка рябины на нём…       — Милорд, вы можете идти?       Алан посмотрел на полицейского и неуверенно кивнул. Он мог не только идти, он должен это сделать. И забрать отсюда Джеймса, домой, в безопасность. Да… там сейчас лучше, чем в этом месте. Алан ещё раз кивнул и поднял на руки сына. На улице стояла коляска, куда он медленно поднялся. Сейчас он не смог бы править лошадью, и был благодарен, что кто-то взял на себя труд довезти его до дома. Гремели колёса, подпрыгивала на неровностях коляска, а Алан дремал, прижимая к себе тёплое тело сына. Мальчик спал, спал так, словно не было в этот день ничего странного. И юноша тоже успокаивался, смотрел на звёздное небо, слушал ветер и верил, что всё уже позади.       Во дворе их встречали все слуги, впереди стоял взволнованный дворецкий, и первой новостью было то, что няню Мур нашли мёртвой в её комнате, и умерла она давно. Паркс оправдывался, говорил, что не понимает, как это всё случилось, что-то объяснял, но младший лорд Кэмерон остановил его.       — Я верю вам, мистер Паркс, верю. Пожалуйста, возьмите на себя похороны несчастной женщины и дайте объявление, что для лорда Джеймса нужна няня. А сейчас… мы очень устали и хотим отдохнуть.       Он унёс малыша в детскую, осторожно переодел и уложил спать. А сам долго сидел у кроватки, глядя на Джеймса. Сегодня он едва не потерял всё — мальчика, которого успел полюбить, как собственного сына, свою жизнь и доверие супруга. Что помогло ему? Та ли старушка или просто стечение обстоятельств? Разве это так важно… главное в другом — он справился и защитил то, что ему дорого. И будет так поступать и впредь.       А завтра он узнает, откуда в том доме появилась полиция, что сталось с мистером Норисом, кто убил его жену и, быть может, откроет тайну, почему колдунье был нужен Эллиот. Или не откроет, ибо некоторые тайны должны быть скрыты навечно… завтра… всё будет завтра…       И оно было! Разбудил его не луч солнца, не Тобиас или другой слуга. Проснулся Алан от руки, ласкающей его — лорд Кэмерон собственной персоной сидел возле постели и смотрел на супруга.       — Доброе утро, милорд… — сонно проговорил Алан. — Ты мне снишься…       — Нет, мальчик мой… нет. Это я…       — Откуда? Разве ты подал в отставку? Или… — юноша резко сел, заметив край белой повязки на руке мужа.       — Я уехал для восстановления после ранения, Алан. И узнал по приезде много интересного.       — Прости, я не справился…       — Нет, Алан! Ты справился превосходно! Ты… ты… спасибо тебе. За всё спасибо!       — Откуда… ах, да… тебе уже рассказали.       — И это тоже, но на самом деле, обо всём, что происходило здесь, я узнавал из писем мистера Паркса.       — О!       — Да… и он отзывался о тебе в превосходных выражениях. А вернувшись, я сам убедился в том, что не зря оставил тебя истинным младшим лордом Кэмерон. Спасибо тебе.       — Но… ты уже знаешь про мистера Нориса и его жену?       — Знаю, — нахмурился Эдвард.       — Я не хотел… как он?       — Он обезумел, отныне единственным домом для моего бедного кузена станет лечебница, где Этан будет находиться до самой своей смерти.       — А миссис Норис?       — Она мертва, и полиция считает, что Этан повинен в её смерти.       — А та женщина?       Эдвард внимательно посмотрел на супруга и сказал, что никакой женщины в доме более не было, что ему… показалось… да, именно так — показалось. И пусть Алан не беспокоится за это: похищение организовал кузен Норис, который сошёл с ума и сначала убил свою жену, а потом напал на Алана.       — А миссис Мур?       — Скончалась от лихорадки. И на этом всё, Алан. Эта страница книги закрыта.       — А…       — Нет, тайну Эллиота я тебе не расскажу, — полковник усмехнулся и добавил: — сам не знаю. Я думаю, что никто не знает, всё потерялось за давностью лет.       — Но мистер Норис… он был уверен, что здесь скрывается что-то.       — Этан всегда был слишком романтичен, — ответил Эдвард. — Я помню, как в детстве он зачитывался романами, воображая себя, то рыцарем, то пиратом, то драконоборцем. В Эллиоте давно не осталось ничего от древней друидской магии. И слава Богу за то. А сейчас, не хотите ли поцеловать своего супруга, младший лорд Кэмерон?       И Алан, как послушный муж, тут же выполнил законное требование.       Странные и непонятные события остались далеко позади. И действительно, следовало забыть их, потому что жизнь не зависит от древней магии или современного чужого колдовства.       Люди сами строят своё будущее, а у Алана оно будет настоящим.       Навсегда.