Ванильный сахар

Как это вообще? Шерлок не мог понять. Как люди это делают. Спят вместе. На одной кровати. В одной комнате. Одному сквозит из форточки – другой начинает задыхаться, лишь только перестаёт слышать звуки с улицы. Одному не спится без кондиционера в режиме криокамеры – другой не в состоянии заснуть от равномерного шуршания в ушах и ветра по коже. А индивидуальные ритмы сна и бодрствования – особенно у кого этот ритм аритмичен? А ночные пробуждения, вставания, шаги, шум унитаза? А законная потребность всякого свободного неидиота взять и проверить гипотезу – или выложить пост? Разница в возрасте избавила их с Майкрофтом от прелестей двухъярусной кровати, иначе бы они поубивали друг друга задолго до совершеннолетия. Мать с отцом, в традициях рода, восходящего к Плантагенетам, также имели раздельные спальни, что сохранило, по словам мамулиной мамули, не одну счастливую семью («ведь что есть брак, как не обмен дурными настроениями днём и дурными запахами ночью»*). Поэтому решающим фактором выбора квартиры 221B была не так добрейшая миссис Хадсон, как двухъярусная планировка с санузлом на каждом этаже. * Как это вообще? Шерлок не мог понять. Как может спать человек, у которого нету Джона. Дело не в физиологии – она у всех одна (серотонин, оксид азота, норадреналин, окситоцин и пролактин, минус кортизол). И не в сладкой мышечной усталости, которую Шерлок даже наутро и ещё полдня – если не подвернётся дело – баюкает, потягиваясь разными частями тела и нося себя в пространстве так, как паркуется водитель Майкрофта. В этом плане разумно задремать до первого шевеления, чтобы сбежать к себе, согласно аристократическому этикету, или выпроводить более толстокожего партнёра, если спальня всё-таки твоя. Первое время Шерлок так и поступал. - Спокойной ночи, Джон. Я должен это осмыслить. - Спокойной ночи, Джон. Твоё плечо точно не болит? - Спокойной ночи, Джон. Я… нет, ничего. Всё хорошо. - Я люблю тебя. Спокойной ночи, Джон. А потом внезапно наступило утро. Сон вдвоём был более прозрачным – зато Шерлок перестал забывать подсознательные озарения. Ловил за хвост, как самолётик из газетной страницы, прочитывал, делал вырезку, пришпиливал на доску в Чертогах, и счастливо погружался обратно в сон. Тело продолжало регистрировать изменения в окружающем пространстве – и это придавало чувства безопасности, а с боку на бок они поворачивались синхронно. Против очевидной геометрической логики, «большой ложкой» чаще бывал Джон. Тому было слишком жарко внутри объятия – и не слишком докучали волосы Шерлока, чтобы обнимать самому. Натешившись их ароматом, Джон сползал носом к его лопатке, и тогда их фигуры в профиль совпадали идеально. «Одна кожа на двоих», – сказала бы бабуля Холмс. Теперь Шерлок страдал от некомплектности. Каждая клетка в организме ныла, будто только что после митоза, собираясь заново в своих границах. Никем не прикрытая спина отчаянно мёрзла. Неожиданно костлявые коленки было некем проложить, беспокойные пальцы – некем занять, впадину живота – некем наполнить. «Ты же всё равно занимаешь три четверти постели», – удивился бы Джон. Как будто непонятно: Шерлок жмётся ближе, Джон тактично подвигается к краю кровати. Отдельно взятый Шерлок может выспаться на лестнице, на стуле и в надрезанной трубе термоизоляции диаметром 1,5 фута. То есть, раньше мог. Гениальный мозг находит идиотский выход. Ты дорожил своей самодостаточностью? Да будет так. Шерлок сворачивается калачиком вокруг подушки Джона. На руках – извечные перчатки, голубой кашемировый шарф тянется между коленями, а его пальто – его крепость – тяжёлыми рукавами обнимает талию Шерлока со спины. До приезда Джона с конференции осталось шесть часов и сорок семь минут.