***
— Ну ты и загнул, Пашкенский, — протянул Лёша привычно смешливым тоном. — Сам подумай: кому вообще потребовалось следить за тобой? И нахер тебе этот мозгоправ, на эти деньги так погулять можно… Паша беззлобно фыркнул. — Тебе лишь бы погулять. Но Лёха в одном был прав: чтобы установить факт слежки, нужно было понять, кто и зачем это мог делать. Паша ведь не имел проблем с законом, он даже лёгкие наркотики юзал лишь однажды. А зачем, скажем, властям, следить за абсолютно чистым человеком? — Слушай, может это баба какая, а? — предположил Лёша. — Ну, знаешь, влюбилась, словила одержимость… — Да вряд ли, — мотнул головой Паша. Артём Александрович тоже на прошлом сеансе такую версию предложил. Но Паша сказал, что ощущается это, как нечто более серьёзное, чем любовный интерес. — Жаль, — сказал тогда мужчина. — Будь это сталкерша с влюблённостью, вывести её было бы крайне просто. — То есть? — Паша насторожился. — То есть достаточно было бы сымитировать отношения с другим человеком, и всё встало бы на свои места. — Вы бы мне трахнуться предложили что ли? — с недоумевающей усмешкой спросил парень. Психолог пожал плечами. — У большинства клиентов, как ни странно, проблемы связаны именно с сексом. Потому что во многом наша жизнь действительно завязана на этом, — он на мгновение задумался и добавил: — К сожалению или к счастью… Но у тебя с этим проблем быть не должно — ты молодой, красивый, наверняка пользуешься спросом. Паша принял мысль о том, что предложи Артём Александрович переспать — он без колебаний согласился бы, спокойно, как факт. Да и не было в этом ничего удивительного. Он, хотя и чувствовал себя совсем зелёным в сравнении с этим мужчиной, уже не был ребёнком, и Артёма Александровича находил вполне привлекательным. И Паше определённо льстило, что тот считает его красивым. Жить стало гораздо легче, когда он перестал придавать прежнее значение полу партнёра. Он не воспринимал это как проблему, и у него ни разу не возникало панических мыслей вроде: «Но я же не гей! Мне нравятся девушки!» — нет. Не зря же существует такое замечательное слово, как «бисексуальность». Разумеется, у Паши были предпочтения, но с полом они были связаны слабо. Говоря откровенно, вообще никак. Артём Александрович был тем человеком, который не мог не привлекать. — И часто вы так решаете проблемы клиентов? — Паша не намеревался подкалывать или язвить — на самом деле было интересно. — Ну, иногда бывает, — хмыкнул психолог. — За эти несколько месяцев конкретно мне пришлось трижды нарушить границы. Ладно, два раза с половиной — один раз мы, так скажем, разделили обязанности с Матюшей, — Артём Александрович усмехнулся, кивнув на молодого секретаря за стеклом. — В общем, не очень часто. Матвей в тот день выглядел более бодрым, чем когда Паша пришёл туда в первый раз. Его, кстати, очень удивило… в общем-то всё: местоположение офиса, внешний вид Матвея и Артёма Александровича, само помещение, оборудованное и под кабинет, и под жильё одновременно. — Но, как мы решили, — вернулся к основной теме разговора мужчина. — Нам с тобой это не совсем подходит, потому что думаешь ты, что у шпиона к тебе что угодно, но не любовь, так? — Не примите за оскорбление, — Паша не смог удержаться от шутки. На неё психолог ответил улыбкой. — Проверял телефон на предмет подозрительных приложений и вообще слежки? Паша кивнул. Они не обговаривали это, просто после первого сеанса пришла в голову такая мысль, поэтому он и решил сделать хоть что-то. — В интернете посмотрел, как вообще можно следить через телефон. Переадресация звонков и сообщений только на оператора. Приложений подозрительных нет, да и откуда им взяться, если я никогда не устанавливаю ничего с левых сайтов? — Сейчас телефон при тебе? — Я рюкзак там оставил, — Паша взглядом указал на приёмную. — А что? — Просто, на случай если прослушка стоит, — Артём Александрович махнул рукой. — Ну да ладно. У тебя точно не бред преследования, ты вполне вменяем, просто немного навязчивая идея. Так что в твоём случае самый простой выход — проверить. Для начала. — То есть, — Паша внимательно посмотрел на мужчину. — Если у меня навязчивая идея, то, выходит, сейчас вы её активно развиваете? — Нет, увы, я не перенял алчности отца, — саркастичным тоном проговорил он. — Паш, ты вроде умный парень… Эта фраза показалась Паше смутно знакомой. В последнее время почему-то часто накатывало чувство дежавю. — …раз увидел возможность психолога нажиться на пациенте. Но мне это не нужно, я больше всё-таки помочь хочу. Теперь слушай внимательно: ты же совсем мальчишка ещё, с законом проблем, по твоим словам, не имеешь, да и на секретной службе точно не состоишь — держать себя умеешь, но читаешься ты всё равно очень легко. Короче, вариантов немного: либо ты кому-то насолил сильно и тебя хотят убить, либо ты наоборот кому-то очень нужен живым… Ну, либо тебе просто кажется. — Воодушевляет, — прыснул Паша. — И что, будем все проверять по очереди? — Вроде того. Сам как считаешь: что из этого более вероятно? Паша повёл плечами. Задумался. — Либо второе, либо последнее. Сомневаюсь, что меня хотят убить. Я не особо люблю конфликты, первым обычно не нападаю. Если бы меня кто-то хотел убить или хотя бы покалечить, то вряд ли бы он стал организовывать длительную слежку. Это долго, бесполезно и наверняка затратно. — Да, в прошлую встречу ты говорил, что это чувство у тебя уже несколько лет. Но, я так понимаю, родителям ты не говорил? — Маму просто очень беспокоило моё состояние в последнее время, потому что сплю плохо, не могу сосредоточиться иногда, ну и всякое такое… Она предложила — я не отказался. Потому что… ну правда стрёмное такое чувство, и в последние недели усилилось и стало мешать. — А вот это, Паша, очень хорошо, потому что один из факторов в моей работе — желание клиента. Сложно помочь тому, кто этого не хочет, и тому, кто хочет выдать желаемый диагноз за действительный. Артём Александрович поднялся с кресла и сказал: — Время у нас вышло. На счёт того, что с тобой делать, мне надо подумать… дня четыре, окей? Время я назначу — позвоню… Паша понял, что задумался, только когда Лёша толкнул его в плечо. — Земля-земля, я Юпитер. Паш, ну так как сегодня? Несмотря на то, что концентрировался Паша на собственных мыслях, общую суть того, что в это время говорил Лёха, он уловил. — Я не знаю, насколько сегодня затянется сеанс, — И вообще что будет. — Но не думаю, что очень долго. Может и сможем. Лёша очень хотел затащить в постель какую-то девчонку, несмотря на то, что уже долгое время был в серьёзных отношениях с Настей. А лучшего способа, чем небольшая вписка у друга, никто пока не придумал. Да и правда повеселиться хотелось. Паша был не против. Он сам хотел бы развеяться, вот только в последнее время ему стало совсем тяжело расслабляться. Его всё время преследовала какая-то иррациональная тревога, часто переходящая в страх. По ночам он просыпался в холодном поту, но никогда не помнил, что же его так напугало. Хреново, в общем. Он пытался ещё до записи к Артёму Стрелецкому самостоятельно разобраться в проблеме. Наедине с собой ему не нужно было формулировать её, но вот объяснить другому человеку, как именно он чувствует, оказалось очень сложно. По сути это очень напоминало пресловутое дежавю и совсем не походило на упомянутый Артёмом «бред преследования». Причины тоже не сходились: никакой психологической травмы у него не было, хотя, конечно, в детстве ему, как и другим детям, родители говорили не открывать дверь и вообще не говорить с незнакомыми людьми. О причинах, связанных с нервной системой и речи не шло: в школе каждый год были медосмотры, потом в старших классах они вообще в военкомат ходили. Было бы что-то серьёзное — он бы, наверное, уже знал. А так оставалось только два варианта: какое-нибудь лёгкое расстройство на фоне стресса из-за учёбы или, как бы глупо и наивно это ни звучало, предчувствие. Основываясь на этом, Паша примерно прикинул, что может произойти сегодня на сеансе у психолога, который в качестве терапии использует триггеры — факторы, которые по идее возвращают человека обратно к травмирующим событиям — и дал себе установку не пугаться, что бы ни произошло. С Лёшей они сгоняли в магазин за алкоголем. Едва они зашли в квартиру и поставили пакет с бутылками на пол, как у Паши зазвонил телефон. — Да, Артём Александрович, — произнёс Паша. — Паш, привет, ты сейчас дома? — спросил мужчина. Паша на всякий случай взглянул на наручные часы. — До сеанса ещё два с половиной часа. — Я знаю, но если нет никаких неотложных дел, выходи прямо сейчас. — Хорошо… — Адрес скину смской.***
Артём Стрелецкий сбросил вызов и вышел на проспект. По привычке тянуло броситься через машины на другую сторону, но сейчас его голову целиком занял один пациент. У него было много клиентов с того момента, как он «откинулся», но далеко не все из них въедались в голову так сильно. Проблемы большинства решались на первом же сеансе. Эти люди даже представить себе не могли, насколько они не уникальны и похожи меж собой. Несмотря на это, Артём склонен был считать, что все важны — он всё-таки был психологом и одной из целей своей жизни сделал помощь людям. После всего, что успело произойти с ним за несколько месяцев свободы, казалось, эта цель вообще осталась одной-единственной. Смысл жизни — помочь другим. Ну, ещё Катя и Матвей — самые близкие. Он всё ещё питал некоторую нежность к Даше и сыну, но тот факт, что сын не сын вовсе, а скорее брат, немного выбивал из строя. Да даже у самого Артёма проблемы не были уникальными. В какой-то степени необычными, но всё-таки это были просто грани тех же проблем, что и у всех. А вот у Паши Вершинина, который заявился к нему две недели назад с подвижки своей матери, проблемы носили иную окраску. Это было что-то непривычное, и Артём вообще с трудом мог это всё объяснить. Вообще, когда он увидел Пашу, первой мыслью в голове пронёсся список стандартных подростковых проблем: ну, там, девушка бросила, школа осточертела, с родителями проблемы… Перечень был широким, но, когда Паша заговорил, этот перечень полетел в мысленный костёр — самое яркое синее пламя. Далее Артём, само собой, подумал о «бреде преследования» и связанных диагнозах, вот только Паша на больного или сумасшедшего не походил. У него не было внешних признаков паранойи или сильного невроза. Выглядел он, конечно, неважно, но это было похоже на обыкновенную усталость — как потом понял Артём, она была результатом навязчивой идеи, точно не причиной. В остальном он был самым обычным мальчишкой, к тому же способным к здравым и закономерным рассуждениям. Это немного сбивало с толку, но Артём был скорее заинтригован. Когда дело дошло до обсуждения того, что Паша вообще чувствует, Артём понял, что нужно будет поговорить с его родителями, хотя бы с матерью, которая и была инициатором терапии. Нужно было понять причину, но у Артёма имелась только пара-тройка версий. Из разговора с пашиной мамой Артём вынес вердикт: вряд ли у Паши были детские травмы. Самым паршивым было то, что это действительно походило на навязчивую идею, развившуюся после какого-то травмирующего события — как это бывает у всех — вот только это всё ломалось вдребезги об их до невозможности здоровую семью. Артём, конечно, знал, что существуют нормальные семьи, но в силу профессии как-то не думал, что хоть раз столкнётся с кем-то, кто вырос в любви, при этом без чрезмерной опеки и теперь имеет доверительные отношения с родителями. Потому, наверное, и верилось с трудом, и клиент казался странным и необычным. Паша был запуган «незнакомыми взрослыми» не более, чем кто-либо другой. На него в детстве не поднимали руки и даже голос почти никогда не повышали. Родители уважали его личное пространство и не лезли в личную жизнь — разве что иногда интересовались немного навязчиво, что у него да как. Но, судя по словам родительницы, о пашиной личной жизни они знали только то, что рассказывал им сам Паша. Она не врала. Отсюда напрашивалось следующее предположение: Паша чего-то не договаривает. Он сказал, что впервые это чувство появилось едва ли не в пятом классе, но в последние полгода оно чувствовалось особенно ярко. Можно было предположить, что с Пашей что-то произошло как раз полгода или год назад. Возможно, увидел что-то, что его поразило, может — на него напали. Вот только это всё опровергала честность и открытость Паши. Он не пытался увиливать от вопросов. Иронизировал, конечно, иногда, но на вопросы старался отвечать предельно честно. Не смутился, когда Артём в открытую намекнул на секс. Мало того, что парень спокойно это воспринял, так по нему ещё было видно, что он не против — что само по себе было несколько странно для молодого человека, выросшего в России. Разумеется, мужчина не стал бы случайному парню предлагать переспать и сделал это не просто так. В добавок, у него имелись причины полагать, что проделывать такие трюки с Пашей безопасно. Ошибись Артём — конечно же, получил бы по лицу, но вместо этого Паша только отшутился. Это тоже было показателем: если у Паши нет проблем с сексуальным влечением — если оно ровно такое же, как было — значит, вероятность, что он здоров, повышается. И финальный удар по версии, конечно, наносило желание Паши избавится от этой проблемы. Он не был убежден в том, что за ним кто-то следит, он просто это чувствовал и вполне допускал, что это чувство обманчиво. Казалось, он совсем не удивится, если узнает, что это всё-таки была игра его сознания. Паша просто был человеком, который хочет знать правду. Только вот незадача — Артём сам пока не понимал, в чём дело. Но он знал, что делать, чтобы убить двух зайцев одним выстрелом. Мужчина, как и обещал, скинул Паше адрес, сам тоже выдвинулся в путь. План был простой: прогуляться, потом отлучится ненадолго и напасть со спины. Если всё сработает, как надо, то Паша вспомнит эпизод, который забыл — если таковой вообще имеется. В противном случае они просто убедятся, что никакой слежки нет. Как сам Паша справедливо рассудил, вряд ли за ним следили с целью убить, значит, следящий, скорее всего, бросится на помощь. Хотя Артём всё-таки склонялся к тому, что нет никакой слежки. Глупости это всё. Но было интересно. С Пашей они встретились в одном из дворов. Артём просто выбрал место, находившееся примерно в середине дистанции между ними. Это было удобно. Павел выглядел по-прежнему устало. — Ну, рассказывай, как дела? — спросил Артём, возобновляя ходьбу, и пояснил: — Прогуляемся, если не возражаешь. Парень пошёл следом, не считая нужным отвечать на последнюю фразу. — Без изменений, — пожал плечами Паша. — Сегодня утром тяжело было проснуться. Долго понять не мог, кто я и где нахожусь. — Пил? — Да какое там… У меня же родители дома эти несколько дней были. Сейчас вот только укатили на юг. — А ты чего не с ними? — Отказался, — Артём давно заметил, что на вопросы Паша старается отвечать лаконично: то ли умалчивал что, то ли сам по себе был таким. — Не хотел своим видом им отдых портить. Мужчина хмыкнул. Вряд ли бы Паша испортил им отдых, а того и гляди, может быть, и сам бы отдохнул и расслабился. Но, как говорится, что сделано, то сделано. — Кстати, вот что сейчас в голову пришло: у тебя тревога усиливается на улице? — спросил Артём. Он, подходя к месту назначения, заметил, как Паша периодически осматривается по сторонам, да и сейчас его взгляд то и дело уплывал куда-то в сторону. — Это, наверное, очевидно, — усмехнулся Паша, прикрыв глаза. — Да, я… в помещениях мне как-то спокойнее. Чувствую себя не совсем в безопасности, но всё же на порядок защищённее. — Понятно… Они подошли к тому самому, крайне подходящему месту. Арка дома. Тёмная. Двор-колодец. Дом со сквозным подъездом. — Так, Паш, — изобразил серьёзный и как бы озадаченный тон мужчина, глядя в телефон. — Мне надо отойти ненадолго, подожди тут, хорошо? Он замер и посмотрел на Пашу, ожидая ответ. — Да… — Паша выглядел так, словно хотел сказать ещё что-то, но не решался. — Что-то не так? Паша вздохнул. Облизнул губы. — Артём Александрович, а вы не думали, что… ну… это всё может оказаться правдой? Артём беззлобно рассмеялся. — Паш, я обещал, что если твоя тревога не уйдёт, то верну деньги за этот сеанс, но если окажется, что за тобой реально следят, я накину ещё половину с прошлого, — заверил его мужчина. Теперь дело оставалось за малым.***
Паша ожидал чего-то подобного. Разумеется, он перепугался, когда кто-то налетел на него и прижал к стене, даже вырваться попытался. Безуспешно. К тому же, фоном возникла мысль что, это постановка, однако Паша всё равно предпринимал попытки вывернуться, хотя бы для того, чтобы убедиться, угрожает ли ему что-то. Получалось плохо. Паша пыхтел, вжимаясь лицом в кирпичную стену, и чувствовал себя странно. С одной стороны он понимал, что, скорее всего, это Артём Александрович и что реальных ударов не будет — его только пару раз ткнули в бок. С другой — было страшно: вдруг он ошибается? Нападавший явно был сильнее и знал, как правильно обездвижить противника, а Паша в боевых искусствах разбирался посредственно и даже с самообороной был знаком смутно. Он умел уходить от ударов и умел бить, но в такой ситуации ему прежде бывать не доводилось. В конце концов его повалили на сухой асфальт — удар не был сильным, но воздух из лёгких выбил. Когда Паша всё-таки открыл рефлекторно зажмуренные глаза, он действительно увидел Артёма и уже собирался было что-то сказать, как вдруг из-за угла вышел человек, тут же привлёкший внимание обоих. — Какие-то проблемы, молодые люди? — поинтересовался он. Это был невысокий лысый мужчина. Руки он держал в карманах кожаной куртки. На лице играла полуулыбка, так что фраза, которую он произнёс, прозвучала с напускной доброжелательностью, которая сквозила странной угрозой. Незнакомец внушал какой-то неправильный страх. А ещё был похож на бандита, подумалось Паше. Парень приподнялся на локтях, а Артём от неожиданного появления мужчины даже отпрянул, едва не упав, споткнувшись о ровную поверхность. Впрочем, он быстро взял себя в руки. — Да, всё нормально. Незнакомец перевёл вопросительный взгляд на Пашу, чуть наклонив голову. Взгляд этого мужчины был не просто заинтересованным — он был обеспокоенным. Так смотрят люди, знающие тебя уже достаточно давно, чтобы называться близкими, но никак не случайные прохожие. Этот взгляд словно говорит: не обязательно говорить прямо, достаточно просто намекнуть. Какое-то время парень растерянно смотрел на мужчину, пока вдруг не понял, что тот ждёт от него ответа. Действительно ли всё нормально? Точно помощь не нужна? Паше стало не по себе. — Всё нормально, — повторил он за Артёмом и повернул голову к психологу. — Я просто проходил мимо, заметил какую-то суету, — пояснил мужчина бандитской наружности. — Решил проверить… а тут вы. — Повздорили немного, — кивнул Артём, подавая Паше руку. Паша ухватился за тёплую ладонь и поднялся на ноги под пристальным взглядом. Он переглянулся с Артёмом, а потом сказал: — В самом деле глупая история вышла, — он посмотрел на незнакомца. — Извините, что побеспокоили. — Ладно, не ругайтесь больше, — усмехнувшись, произнёс мужчина. — Бывайте. Больше он ничего не сказал. Бросил на них последний неопределенный взгляд, развернулся и ушёл. — Артём Александрович, — негромко произнёс Паша через несколько минут. — Вам тоже показалось это странным? Артём потёр лоб рукой. — То, что кто-то вмешался — нет, — наконец ответил мужчина. — А вот вся ситуация в целом очень непонятная. Даже не знаю, что и думать… Полагаю, не сработало? Паша неопределённо мотнул головой. — Пока не знаю, надо подождать немного. — Хорошо, тогда отзвонись сегодня вечером и завтра утром. Только слишком рано не звони, хорошо? Паша кивнул. Он в самом деле не мог понять, помогла ли ему эта встряска. Само собой, она не возымела того эффекта, которого ждал Артём Александрович, потому что психологических травм у Паши не было, но всё-таки она немного дезориентировала его. Парень прислушивался к чувствам, но в ответ слышал только отголоски внезапного испуга. До подъезда дошли в тишине. Артём проводил Пашу, после чего вызвал такси и уехал. Парень поднялся в квартиру, где уже полчаса разворачивалась вечеринка, но почему-то без хозяина никак не могла развернуться. Людей ещё было немного: только Лёша и пара знакомых. Безуспешно пытаясь очистить голову от мыслей, Паша открыл бутылку пива и сел на диван.