Falling, the missing details / Падение (отсутствующие детали)

Кара и Алекс Во сне меня преследовали извращенные воспоминания о том, что могло бы произойти. Сначала сны были довольно приятными. Мы с Уинном занимаемся горячим сексом в кладовке, переходящим в секс на танцполе. Потом я отделяюсь от своего тела и смотрю вниз на танцующих Джеймса и себя, причем я толкаю его, как тряпичную куклу. Затем я бросаю Кэт через балкон, но в моем сне я не поймала ее. Наконец, загнав Алекс в угол на улице, я не нахожу никого, кто мог бы остановить меня, а из моих глаз в замедленной съемке вырывается огонь. Алекс поднимает руки, чтобы защититься. Во сне я поднимаю руки, чтобы защититься от всех этих образов. Прежде чем сон достиг своего неизбежного завершения, он оборвался, и мои глаза немного приоткрылись. Я была смущена, дезориентирована и чувствовала себя беспомощной. Лежа на кровати в ДЭО, я знала, что Алекс рядом со мной, но не могла заставить себя посмотреть на нее. Я боялась говорить. Я боялась быть собой, потому что внезапно я перестала понимать, кто я такая. Мне казалось, что если я что-то скажу, то из моих уст вырвется что-то непростительное. Наконец, я спросила Алекс, ужасаясь ответа: - Я кого-нибудь убила? - Нет, - успокаивающе ответила Алекс. - Ты никого не убила. Я вздохнула и, наконец, посмотрела на сестру. - Твоя рука... - вяло сказала я, увидев перевязь на ее плече. - Сломанные кости заживают, - быстро ответила она. – И это тоже заживет. Мне хотелось, чтобы она злилась на меня сильнее. Я заслужила это. Ее спокойные заверения и доброта убивали меня. Я отвернулась и на мгновение заплакала. Я вспомнила, что Алекс говорила что-то о влиянии криптонита на меня, но я не помнила, чтобы чувствовала что-то подобное. Я помнила только ненависть. Я помнила похоть. Я помнила подозрительность, эгоизм и желание причинить боль. И я помнила, что чувствовала многое из этого по отношению к Алекс. И каждое воспоминание резало по сердцу, как нож. Я не чувствовала оправдания своим поступкам. - Это было так ужасно, Алекс! - наконец, закричала я. - Это было так плохо, так ужасно! Все плохие мысли, которые у меня когда-либо были, просто всплыли на поверхность. Я не могла остановить это! Я не видела реакции Алекс; я не могла заставить себя посмотреть на нее, а она ничего не сказала, и я испугалась, что она не сможет меня простить. Наконец, я заставила себя посмотреть на нее и попросила понять меня. - Я не хотела этого. Я не имела в виду то, что я тебе сказала. Прости меня, прости за то, что я сказала. - Кара, - спокойно и успокаивающе объяснила Алекс. - Ты моя сестра, и я люблю тебя. Несмотря ни на что. Она гладила мое лицо, как какой-то святой ангел, который не держит зла и только рад, что ее сестра вернулась. Но на мгновение она закрыла глаза, а затем сделала свое собственное признание. - В твоих словах была доля правды. - Она сделала паузу, чтобы дать мне это осознать, и теперь просила у меня прощения. - Нам придется поработать над этим. Я кивнула, понимая, что мы многое еще не сказали, но все это не имело значения для меня сейчас, когда я знала, что вернула свою сестру. Но я хотела знать, как дела у всех моих друзей. Я причинила им всем какую-то боль, хотя ни одному из них я не причинила больше боли, чем Алекс. Алекс объяснила, что Джеймс и Уинн хотели подождать, пока я не проснусь, но ДЭО усилило охрану, так что только люди с самым высоким уровнем допуска могли войти. Это были не новые правила; они всегда были прописаны в положениях, но ДЭО игнорировало их до сих пор, пока самый могущественный агент (то есть я) не стал угрозой, а лидер (Хэнк) оказался совсем не тем, за кого себя выдавал. Хэнка задержали и допрашивали высокопоставленные лица. Узнав об аресте Хэнка, я зарылась лицом в ладони. Я не могла в это поверить. Он все время был прав: каким бы героем он ни был, общество не могло смириться с его внешностью. Я узнала, что Макса посадили на неопределенный срок за то, что он отравил меня; его роль в моем исцелении будет рассмотрена позже, когда утихнет шумиха вокруг этого. Я не могла чувствовать злость на него, как, возможно, должна бы. Что бы он ни сделал, это меркло по сравнению с моими грехами, даже если он и был ответственен за то, что я стала такой. Другие люди говорили мне, что я была не в себе, что мной завладела какая-то злая сила. Но это было не так. Я помнила, как делала все эти выборы. Я помнила, как чувствовала ненависть и похоть и игнорировала все то, что всегда ценила. Красный криптонит разрушил мое чувство собственного достоинства. Это была та вещь, о которой я даже не знала, что она у меня есть, пока ее не отняли. Поэтому я не могла полностью винить Макса за то, что он не знал, что создал. Я чувствовала, что если бы мое сердце было действительно добрым, то это не имело бы такого значения. Но Макс раскрыл только то, что в нем уже было. ДЭО верило в меня больше, чем я сама себе. Алекс сказала мне, что меня выпустят из этой комнаты после одного дня наблюдения. До тех пор зеленый криптонит в стенах будет держать меня внутри, пока врачи будут решать, выведен ли Красный К из моего организма полностью. Но следующие 24 часа я застряла в этой ужасной комнате, а мое тело было искалечено зеленым и красным ядами. Алекс отказалась оставить меня одну, несмотря на давление на нее, чтобы она помогла другим сотрудникам в ДЭО. Я сказала ей, что со мной все будет в порядке. Я понимала, что она, вероятно, нужна ДЭО прямо сейчас, особенно с Хэнком в заточении. Вместо этого Алекс нашла маленький телевизор в комнате отдыха и протащила его в эту маленькую «тюрьму». Немного изобретательности, и мы стащили матрас с больничной койки и сделали из него диван. Мы сидели на "диване", как дома. Но сегодня вечером не было "Игры престолов". Мы застряли с местным телевидением, так как в этом бункере ловил только один канал. Алекс нашла в шкафу попкорн для микроволновки, и мы, прижавшись, друг к другу, как обычно, смотрели старый эпизод "Секретных материалов". Было неважно, что показывают. Мы не могли сосредоточиться. «Диван» был неудобным. Я положила голову на колени Алекс, как делала дома, когда хотела спать. Мы вели себя как можно более нормально, хотя совсем не чувствовали себя так. Мы наблюдали за Малдером и Скалли, которые делали вид, что только коллеги и не более, около 20 минут, прежде чем Алекс начала открываться: - Возможно, ты этого не осознаешь, но ты была права. Я имею в виду, Супергерл была права. Просто не во всем. Алекс ждала, что я раскритикую ее или попрошу ее заткнуться. Вместо этого я прижалась к ней ближе. Она продолжила. - Мама отправила меня в специальный лагерь, потому что знала, что я запуталась. Папа только что умер, и часть меня винила тебя. Вся моя жизнь перевернулась с ног на голову, когда ты прилетела, поэтому я злилась и завидовала тебе. - Все в порядке, - прошептала я. - Нет, это еще не все, - продолжала она. - Об этом я тебе уже говорила. То, что я никогда не говорила тебе, то, что я не знала, что ты даже помнишь... Что действительно заставило маму отослать меня, так это то, что она увидела, что я делаю с тобой. Я не знала, было ли это плохо. Эти ... вещи ... помогли мне чувствовать себя лучше по отношению к тебе. Так что я... объяснила себе: Это не было грехом, это было научным интересом. И мои ... чувства к тебе не были моей виной, а потому что ты вложила их в меня. Я перестала ревновать, что должно было быть хорошо, но потом я захотела тебя. Я не могла в этом признаться. Прости, я так сильно тебя хотела, но я не хотела тебя хотеть . Поэтому я не знала, как себя вести. Алекс начала плакать. Я села, и мы поменялись местами, теперь ее голова лежала у меня на коленях. Я гладила ее по голове и она затихла. - Все в порядке. В любой другой день, я думаю, я бы не поняла, что значит потерять себя из-за своих чувств так, как сегодня. Алекс снова села и посмотрела мне в глаза, чтобы убедиться, что я действительно понимаю. Я поцеловала ее в лоб, сказав то, что мы часто говорили друг другу: - Мы всегда будем сестрами. - Затем я легко поцеловала ее в губы и сказала что-то новое: - И мы всегда будем больше, чем сестры. Затем мы поочередно прильнули друг к другу, находя тела друг друга более комфортными, чем то, на чем мы сидели. Алекс принесла еще попкорна, и мы посмотрели еще одну серию в очередном марафоне "Секретных материалов", и мы обе надеялись, что Малдер и Скалли просто перестанут, наконец, притворяться.