Благословленные Магией. Новое поколение

Работа у главы Аврората была не приведи Мерлин. Столько ответственности, казалось, даже у самого Министра Магии не было. Один отдел по отслеживанию магической активности в маггловских угодьях чего стоил. Рабастану иногда казалось, что работники этого немногочисленного отдела поставили себе цель довести своего непосредственного начальника до ПМЖ в палате Святого Мунго. Каждый раз, когда Лорд Лестрейндж слышал об этом отделе, у него начинался нервный тик. Да, раньше этот отдел находился непосредственно в Министерстве Магии, но после второй гражданской войны с тиранией Волан-де-морта, все отделы, чья деятельность была тесно связана с деятельностью Аврората и требовала быстрого реагирования со стороны оного, перешли лично в попечение его главы. Так как отдел по надзору магической активности в маггловских районах не имел ничего общего с работой Аврората и решался непосредственно работниками этого отдела, то Рабастан искренне недоумевал, почему и эти «веселые» ребята перешли вместе со всеми. И только потом он понял эту подлую задумку со стороны пришедшего к власти министра, что занял свой пост после победы. И углядел в этом намерении личную неприязнь министра к нему, Рабастану Лестрейнджу. Одни раскаявшиеся Пожиратели отбывали свой срок в Азкабане, другие быстро отделались, очень близко и тесно познакомившись с «лаской» дементора, вот и для него, такого же бывшего Пожирателя Смерти, министр нашел «наказание». И мужчине оставалось только принять и «отбывать» срок, иногда кляня себя за то, что вообще согласился на должность главы Аврората. Когда Люциус предложил ему это, конечно, не зная, какую «услугу» оказывает, Рабастан посчитал это отличной возможностью реабилитироваться, чтобы вся магическая Англия увидела, как он раскаивается в своем выборе стороны. И сейчас Лорд Лестрейндж понял, что его желание Министр воспринял более чем буквально. Уж слишком это решение походило на переваливание проблемы с больной головы на здоровую. Отдушиной от работы для Рабастана была его семья. Приходя домой с работы, он забывал о головной боли. В своей дочери Вальпурге и наследнике Арктуре он души не чаял, а уж от своей возлюбленной супруги он был без ума. Когда за ужином Белла рассказывала, как у нее прошел день в Хогвартсе, изредка сокрушаясь по поводу «особо одаренных» детей, на лице мужчины расцветала глупая влюбленная улыбка. Он был готов слушать об этом круглосуточно, ведь это было важно для брюнетки. Замечая этот обожаемый и отстраненный взгляд супруга, Белла мысленно вздыхала, понимая, что тот ее уже не слушает. Первое время она недоумевала, что два брата Родольфус и Рабастан оказались настолько разными. То недолгое время, проведенное в замужестве с Родольфусом, Белла вспоминала с ненавистью. Между супругами даже банальной симпатии так и не возникло, что уж говорить о каких-то других нежных чувствах. Женщина старалась проводить как можно меньше времени в особняке Лестрейнджей и сводила на минимум свое общение с «обожаемым» супругом. А уж его смерть Белла приняла с радостью и облегчением, не став задерживаться в имении и минуты. Тогда она и не замечала, какие печальные взгляды на нее кидал Рабастан. Своих чувств к свояченице он боялся, считая их предательством брату, хотя и видел, что там даже нейтральных отношений нет. Супруги ни одной ночи не провели в одной постели, казалось, они заставили себя исполнить супружеский долг в первую брачную ночь, и оба надеялись, что после нее появился ребенок и надобность снова «перешагивать» через свое «не хочу» больше не придется. Но, видимо, Великое Провидение поняло, что оба супруга не очень-то и хотели этого ребенка, будто отрицая саму возможность, что у них может быть что-то общее. Пересилив себя еще пару раз, и Родольфус, и Белла, обвинив друг друга в неспособности продолжить род, окончательно отказались от общего ложа. Будучи жестоким по натуре, как истинный Лестрейндж, Родольфус возненавидел свою супругу и, когда та находилась в поместье, обвинял ее во всех своих проблемах и во всем прочем. Урожденная Блэк также отвечала своим вспыльчивым характером, вследствие чего словесные ссоры супругов быстро переходили в баталии с биением посуды, разгромом мебели и прочим. Ни домовик, ни Рабастан в этот момент предпочитали не вмешиваться, чтобы не попасть под «горячую» руку. Накричавшись, супруги расходились в разные стороны, и на какое-то время в доме снова царил мир. Рабастан шел к Белле, чтобы попытаться поддержать и извиниться за своего брата, но женщина, считая, что один брат ничуть не лучше второго, тут же перекидывалась на Рабастана, и ему приходилось отказаться от своих искренних намерений. Мужчина и сам корил себя за то, что смерть брата принял легко и также испытал облегчение. Ведь теперь Белла, наконец, была свободна и больше никто ее не раздражал. Первое время он пытался наладить контакт, чтобы показать ей, что он полная противоположность Родольфуса, но брюнетка быстро прекратила всё их общение и отказывалась идти на контакт. Рабастану оставалось только горестно вздыхать, что со смертью брата Белла стала для него еще более недосягаемой, как и при его жизни. Тот ужин-смотрины в доме Ноттов Рабастан до сих пор вспоминал со счастливой улыбкой. Тогда Белла отвечала на его ухаживания и он, наконец, смог показать свое расположение к ней. Женщина не без удивления поняла, что при общих родителях братья оказались совсем непохожими друг на друга. Она охотно согласилась на новую встречу и на все последующие свидания. Их отношения быстро перешли черту из дружеских во влюбленность. И тем больнее было их расставание. Это потом Рабастан понял, что его заставили забыть свою любовь. Как это произошло, он до сих пор не знал, хотя и понял, что это был Северус Снейп. Ведь его чувства вернулись так неожиданно, и совпало это как раз со смертью зельевара. К чести Лорда Лестрейнджа, Белле он так об этом и не рассказал, чтобы не расстраивать женщину, ведь она очень любила Северуса и вряд ли смогла простить ему, даже после его смерти, его поступок. Зато потом, когда наваждение заклинания спало, он быстро принял решение перейти на сторону защитников Хогвартса, бок о бок с которыми дралась его возлюбленная. Он даже не удивился тому факту, ведь Гринграсс рассказывал ему о своих подозрениях относительно деятельности Малфой-Блэк. Только до последнего момента у Мартина не было веских улик, чтобы обличить предателей. Зато когда Темный Лорд дал «отмашку» на расправу над недавними «соратниками» Гринграсс тут же явился к Рабастану, чтобы найти в его лице помощника. Тогда Мартин и рассказал, что у него с Люциусом давние и личные счеты, и он давно мечтает расправиться с блондином. Лорд Лестрейндж в то время «забыл» о своих нежных чувствах к Белле, а потому с охотой принял предложение Мартина, искренне негодуя о подлой натуре Малфоев. Правда, когда Гринграсс нашел в пылу сражения Люциуса, Рабастан на начало боя поддержал товарища, но потом быстро смекнул, что личная неприязнь она на то и личная, что не терпит свидетелей и помощников, а потому вскоре нашел для себя других противников, оставив Люциуса и Мартина выяснять свои отношения. А когда его чувства снова вспыхнули в сердце, он не сомневался ни минуты, найдя взглядом фигурку Беллатрисы. После победы над Волан-де-мортом Рабастана приняли в семью, и его счастью не было предела, когда брюнетка приняла его предложение руки и сердца. С тех пор каждый их день и ночь был наполнен нежностью и лаской. Оба нашли друг в друге отдушину и радость, ведь до этого не могли похвастаться, что получали отклик на свои чувства от кого-либо. А когда у них сначала появилась дочь, а затем и сын, Белла с Рабастаном испытали настоящее счастье от семейной жизни. Сейчас, отвлекшись на минуту от своих обязанностей, Лорд Лестрейндж с улыбкой вспоминал любимое лицо избранницы и строил планы на сегодняшний вечер. Он хотел обратиться к Сириусу с просьбой присмотреть за племянниками, чтобы чета Лестрейндж смогла насладиться романтическим вечером с приятным продолжением страстной ночи. И вот, когда он уже взялся за перо, чтобы настрочить родственнику письмо, в дверь главы Аврората постучали. Впрочем, не дождавшись ответа, гость тут же ее открыл, и на пороге появился Лорд Люциус Малфой собственной персоной. Брови Рабастана поползли вверх: блондин нечасто заходил в гости к родственнику на его рабочее место от слова никогда. - Доброго дня, Рабастан, – приветливо поздоровался Люциус и, пройдя в кабинет, сел в одно из кресел, закинув ногу на ногу и опершись ладонью правой руки на набалдашник своей неизменной трости, в недра которой была помещена волшебная палочка светловолосого мага. - Люциус, – в ответ кивнул головой Лестрейндж. – Какой приятный сюрприз. Чем обязан? - Хочу, чтобы ты мне выписал билетик в Азкабан. - Азкабан? – еще больше расширились от удивления глаза Рабастана. – Что ты там забыл? - Потолковать за жизнь с одним знакомым. - У тебя там есть знакомые? С этого места поподробнее, пожалуйста. - Рабастан, мне не до шуток, – поморщился, как от зубной боли, Лорд Малфой. – Все очень серьезно. - Так, Люциус, - вздохнув, Лорд Лестрейндж откинулся на спинку кресла – давай-ка все рассказывай. - А без этого не выпишешь пропуск? – недовольно скривился блондин. Рабастан ответил ему насмешливым взглядом, мол, разговора по душам не избежать, и Люциусу пришлось рассказать о проклятье. - У меня просто нет слов, – развел руками Лестрейндж. – Знаешь, Люциус, тебя не в первый раз подводит твоя святая вера в свою безграничную правоту и непогрешимость. Ты же, как никто, знал Мартина. Пожалуй, он сам не мог похвастаться такой осведомленностью своей жизнью. Да ты, наоборот, должен был не дышать, слушать его посмертные всхлипы. Но ты настолько был ослеплен своим торжеством над поверженным противником, что почему-то не допустил, что он напоследок какую-нибудь подлянку устроит. - Знаешь, мне вчера Диана все высказала, – зло огрызнулся Люциус, вскакивая со своего места и отходя в сторону. – И вовсе не обязательно меня снова отчитывать, как несмышленыша. - Нет, ты выслушаешь, – неожиданно жестко выпалил Рабастан, тоже поднимаясь со своего места и, опершись ладонями о поверхность своего стола, зло прищурил свои глаза. – Потому что ты опять, уверенный в своих дипломатических способностях, считаешь, что МакНейр прямо бежит-спотыкается помогать тебе снять это проклятье. Ты не хуже меня знаешь, что он трижды подавал прошение на амнистию. - Знаю, – устало прикрыл глаза блондин. – И трижды его отверг министр. - Трижды по моей непосредственной рекомендации, – уточнил товарищ. – И МакНейр знает, что терять ему нечего. А тут ты, такой красивый, придешь и попросишь его о помощи. Да он же с тебя шкуру сдерет за эту информацию. Ему сейчас и смерть избавление. Ты, правда, думаешь, что вот так идеально продумаешь текст Непреложного обета? А ты, видимо, друг мой, забыл, что обет это двусторонний договор, и ничего не мешает во время проведения этого ритуала МакНейру стребовать с тебя хоть звезду с неба, и ты будешь обязан ответить согласием. И ты, опять-таки, так же забыл, что ты будущий Министр Магии, в руках которого окажется власть выпустить МакНейра из Азкабана, как ты ему и пообещаешь. И не надо думать, что сидящие в Азкабане, не в курсе политики магической Британии. Они газеты читают, подают на пересмотр своих дел, вследствие чего на этот момент их переводят во временную тюрьму при Министерстве, где они могут легко общаться с ожидающими своей участи заключенными. И когда ты предложишь МакНейру провести Непреложный обет, чтобы он никак не навредил и действительно помог снять проклятье, в ответ он потребует у тебя свободу и черт знает что еще. И ты все это ему предоставишь, потому что будешь так же, как и он связан узами договора. - И что ты предлагаешь? – признав правоту друга, спросил Малфой. - Я заключу с ним этот договор, – ответил Рабастан и, сев обратно в свое кресло, сложил руки на груди. - Так МакНейр у тебя затребует тоже самое, – усмехнулся Люциус. - Вот только я всего лишь глава Аврората и решения о выпускании на свободу не принимаю. Я могу лишь выступить с рекомендацией. Миловать или казнить. А решение за Министром Магии. Это я ему и пообещаю. А ты, когда вступишь в должность, мою рекомендацию отвергнешь. Я, собственно, могу хоть каждый день к тебе с прошением бегать, чтобы исполнить условия обета, а ты будешь каждый день отвергать, чтобы МакНейр и дальше сидел. - Я хочу приговорить его и других выживших Пожирателей к поцелую дементора. - Да, это хорошая идея. В таком случае и мои обязательства перед ним будут аннулированы. Увы, нынешний Министр такой же гуманный, как покойный Дамблдор, а потому, подписав с десяток приговоров самым отъявленным негодяям, успокоился, посчитав, что остальные не так опасны для общества. Да, МакНейр мало где светился в массовых нападениях Волан-де-морта, но это не значит, что он туда не рвался. Собственно, как и Яксли. Но этот «товарищ», слава Мерлину, нас уже не побеспокоит. Ладно, выпишу нам пропуск, и отправимся. - Так быстро? – удивленно поднял брови Малфой. - А чего мандрагору за хвост тянуть? – усмехнулся Рабастан и, взяв бланк, быстро черкнул на нем несколько строк, заполняя имя посетителя, дату и время. Поставив внизу свою размашистую подпись и, заверив документ магической печатью, он свернул лист пергамента и, обогнув стол, подошел к родственнику. – Идем, – сказал он, открывая дверь и пропуская вперед блондина. Покинув пределы здания, мужчины аппарировали и оказались на островке, откуда открывался вид на тюрьму Азкабан. Люциус не смог скрыть тяжелого вздоха: когда он был здесь в прошлый раз, он дал себе обещание, что больше сюда ни ногой. Увы, ради блага семьи ему придется нарушить слово. - И как мы избежим общения с дементорами? – спросил Лорд Малфой, вглядываясь в черные тени, что летали вокруг здания тюрьмы. Вместо ответа Рабастан достал из кармана мантии какой-то значок и прикрепил его к себе на отворот одежды. Значок мигнул светлым светом и потух. Прикрепив второй значок на мантию блондина, Лорд Лестрейндж довольно улыбнулся и взял друга за руку. Люциус даже не успел спросить, зачем, как товарищ перенес его на островок с тюрьмой. Дементоры, патрулирующие местность Азкабана, даже не дернулись в их сторону, и блондин облегченно выдохнул. - И зачем эти держания за ручки? – саркастически усмехнулся он, идя за родственником внутрь тюрьмы. - Люциус, тебе, как будущему Министру Магии такие вопросы даже задавать стыдно, – повернулся к нему Рабастан, также усмехнувшись. – Но к твоему счастью, мы здесь одни, и я поясню. Как ты знаешь, на остров наложены специальные антиаппарационные чары, иначе это был бы просто проходной двор, а не тюрьма. Так вот, эти чары можно либо разрушить, нарушив целостность тюрьмы, как вы это проделали по приказу Волан-де-морта, совершив массовый побег Пожирателей. - Приказ исходил от Мартина, – уточнил Люциус, недовольно скривившись, что мужчина напомнил этот инцидент. - Да это не важно, – отмахнулся Лестрейндж. – Так вот. Ну, а второй способ, просто на время снять эти чары, а эта привилегия дана только начальнику Аврората и его замам. Что я, собственно, и сделал, чтобы мы сюда аппарировали. - Ясно, – кивнул блондин, удовлетворившись таким ответом. Зайдя внутрь, мужчины оказались в квадратном пустом помещении. Рабастан остановился и, казалось, замер. Люциус повторил за ним, доверившись, что товарищ лучше знает, как надо себя вести в подобном учреждении. Через пару мгновений Лестрейндж «отмер», и перед Лордами открылась дверь, которой еще минуту назад здесь не было. В этом Малфой был уверен. Но, тем не менее, своего удивления не показал и спокойно прошествовал следом за родственником. Теперь они оказались в подобии атриума, откуда наверх тянулась витая лестница. На каждом этаже находились проходы, вдоль которых тянулись камеры с заключенными. - Так, - задрав голову наверх, проговорил Лестрейндж – МакНейр у нас живет на третьем этаже в камере «3518». Идем. Люциус согласно кивнул и, неосознанно поежившись, стал подниматься следом за Рабастаном по железным ступеням лестницы. Проходя по коридору, блондин старался держаться гордо, но все равно с опаской косился за прутья камер, где томились его бывшие «соратники», что опрометчиво приняли присягу Волан-де-морту. Малфой сквозь рукав потер то место, где у него самого когда-то находилась Темная Метка. После смерти Темного Лорда она исчезла к всеобщей радости всех членов семьи, что были вынуждены ее носить. Люциус отдернул себя и, поругав за малодушие, перевел взгляд на идущего чуть впереди Рабастана. Тот шел с непринужденным выражением лица, словно он тут бывает довольно часто. К радости блондина, Лестрандж не заметил проявление слабости родственника. Так мужчины миновали два прохода и, поднявшись на третий этаж, снова двинулись по коридору. Только теперь Рабастан оглядывался на таблички рядом с камерами, где были указаны номера. Остановившись у нужной решетки камеры, Лестрейндж остановился. - МакНейр, – позвал он в темноту за решеткой. Люциус тоже стал вглядываться в темноту, но, как не напрягал зрение, не мог заметить даже малейшего движения. Вдруг, словно из ниоткуда, по ту сторону решетки показалось осунувшееся и серое лицо Уолдена МакНейра. Малфой рефлекторно отступил назад, но потом вернулся назад, сцепив от злости зубы. «Что-то я стал впечатлительным». Снова отдернул он себя. - О, – внимательно посмотрев сначала на Рабастана, а потом на Люциуса, заключенный издал какой-то неприятный каркающий смех. – Какие гости ко мне пожаловали. Глава Аврората собственной персоной и без пяти минут Министр Магии. Старые друзья. - Мы никогда не были друзьями, МакНейр, – выплюнул с ненавистью Рабастан, сжав от злости кулаки. – Маньяков-психов у меня в друзьях никогда не было. - Правда? – искренне удивился Уолден. – А как же твой лучший друг Мартин Гринграсс? Милейшей души человек был, мир праху его. - Мартин получил по заслугам, – выпалил Люциус, с отвращением смотря на Пожирателя. – Собственно, как и ты. - Да, Люциус, ты тоже прекрасно умел прикидываться другом, – не скрыл сожаления в голосе заключенный. – Ладно, чем обязан такой великой чести? - Помнится, ты не раз подавал на амнистию, – победно усмехнулся Рабастан. - Но я все еще здесь, – развел руками МакНейр. - Если ты сможешь быть нам полезен, я готов пересмотреть твое прошение. Услышав подобное, с лица Уолдена тут же сошла усмешка, и он в неверии посмотрел на мужчин. Те в ожидании смотрели на него, и МакНейр понял, что те не шутят, а действительно предлагают ему свободу в обмен на услугу. - И что вы от меня хотите? – спросил он, едва дыша и боясь спугнуть удачу, что сама пришла в гости. - Твои знания по снятию родовых проклятий, – ответил Лестрейндж. - Да, они у меня есть, – активно закивал заключенный, и глубине его глаз зажегся огонек надежды. – Я готов помочь, если вы действительно меня выпустите отсюда. У меня нет Метки, – выкрикнул он и, просунув руку между прутьев, оголил предплечье, задрав рукав тюремной робы. – Лорд мертв, слава Мерлину, а я раскаялся. Я готов на все, чтобы выйти отсюда. - Тогда у тебя есть все шансы доказать нам, что ты раскаялся и готов сотрудничать, – довольно улыбнулся Рабастан, радуясь, что все выходит даже проще, чем он думал. Может, удастся и без всякого Непреложного обета вытянуть из МакНейра всю необходимую информацию. - Да, – снова закивал Уолден. – Я готов. Какое именно…. Погодите, – неожиданно замолчал он, снова внимательно посмотрев на мужчин. – А какие гарантии, что, получив необходимую информацию, вы не оставите меня здесь снова гнить? - Мое честное слово, – тут же ответил Лестрейндж, мысленно ругнувшись, что рано обрадовался. - Прости, друг мой Рабастан, но ты по ту сторону, а я по эту, а значит твое слово, данное Темному Лорду, было нарушено, – улыбнулся МакНейр. – И потому, уж извини, и я не могу тебе доверять на слово. Мне нужны более весомые гарантии. - Мы можем просто развернуться и оставить тебя дальше здесь отдыхать, – пригрозил Люциус. – Больше к тебе с подобным предложением никто не придет, МакНейр. Ты сдохнешь здесь в обществе дементоров. - Так это вы ко мне пришли, Люциус, – еще шире заулыбался заключенный, почувствовав себя хозяином сложившейся ситуации. – Если бы вы могли достать необходимую информацию без меня, вы бы так и сделали. Так что, друзья мои, заключим сделку? - Я готов дать тебе Непреложный обет, – решился Рабастан, поняв, что от обязательств ему не отвертеться. - Да, это хорошая идея, – одобрил МакНейр. – Только, друг мой, власти у тебя недостаточно. Обмануть меня вздумал? – неожиданно выкрикнул он, приближая свое лицо к решеткам камеры. – Ты всего лишь глава Аврората, Рабастан. Билетик на свободу выписывает Министр Магии, – добавил он уже спокойным голосом и перевел взгляд на Люциуса. - Меня могут не выбрать на этот пост, – с усмешкой ответил Малфой. - Да мне без разницы, – небрежно отмахнулся Уолден и, отстранившись от решетки, сложил руки на груди. – Ты и без трона Министра можешь легко выпустить меня отсюда. Все знают, что ты и Блэк, как герои войны, вторые люди после Министра. Наш дорогой Бруствер даже читать не будет бумагу, что вы ему на подпись подсунете. Подпишет и слова не спросит. Так что Непреложный обет мне дашь ты, мой дорогой Люциус. Рабастан виновато посмотрел на Малфоя. Похоже, МакНейр оказался даже умнее их обоих и быстро смекнул, что его хотят обмануть. Люциус сжал от злости кулаки, он очень не любил, когда его принуждают к тому, что ему делать очень не хочется. «Выпущу». Мстительно подумал он. «А потом пошлю тебе Аваду в спину, гад ты такой. Я все равно по земле тебе ходить не дам». - Хорошо, – согласился он. – Я дам тебе обет. - Вот и славно, друг мой, – снова засмеялся каркающим смехом МакНейр. – Рабастан, полагаю, ты не откажешься быть свидетелем, чтобы все было соблюдено по правилам? - Не откажусь, – буркнул Лестрейндж, доставая свою волшебную палочку. Уолден снова просунул руку между прутьев, победно смотря на Люциуса. Тот, подавив в себе брезгливость, обхватил его запястье рукой, и заключенный сделал тоже самое. Рабастан взмахнул палочкой, из ее кончика потянулась светящаяся золотая нить и обвила сцепленные руки мужчин. - Обещаешь ли ты, Уолден МакНейр дать нам необходимую информацию о родовых проклятьях? – спросил Лестрейндж у заключенного. - Обещаю, – ответил тот, и нить вспыхнула ярче, принимая его слова. - Обещаешь ли ты никак не пытаться навредить этой информацией Роду Малфой, Блэк и Поттер? - Обещаю. - Обещаешь ли ты, выйдя из тюрьмы Азкабан, более никак не продолжать преступную деятельность и попытаться отомстить роду Малфой, Блэк, Поттер и Лестрейндж? - Обещаю. А теперь ты, Люциус, – сказал МакНейр, когда Рабастан согласно кивнул, что с их стороны все необходимое было озвучено. – Обещаешь ли ты, Люциус Малфой, сделать все, чтобы я покинул пределы тюрьмы Азкабан и обрел свободу? А так же обещаешь ли ты или члены твоей семьи и твои друзья не преследовать меня и не пытаться убить, когда я выйду на свободу? А еще обещаешь ли ты, Люциус, - видя, как перекосилось от ненависти лицо Малфоя, продолжал Уолден – реабилитировать меня в глазах общества, вернуть мое имущество, состояние и прочие титулы, что я имел до попадания в тюрьму Азкабан? На Люциуса было страшно смотреть. Он скрипел зубами, его лицо перекосилось от злости и ненависти к человеку напротив. Рабастан с сожалением вздохнул, понимая, что их поймали в их же ловушку. Макнейр действительно почувствовал власть и решил взять все, что можно. - Обещаю, – процедил сквозь зубы Малфой. Пожиратель снова широко улыбнулся и, переведя взгляд на Лестранджа, согласно кивнул, подтверждая, что ему нечего добавить к условиям договора. Рабастан взмахнул палочкой, и нить, связывающая руки мужчин, исчезла. Люциус первый вырвал свою рук из захвата и брезгливо вытер ее о подол своей мантии под очередной приступ смеха МакНейра. - Теперь говори, – приказал глава Аврората. - Расскажите подробнее о проклятье, – охотно отозвался заключенный, прислонившись лбом к решетке. Лестрейндж рассказал о проклятье рода Гринграсс, и Пожиратель одобрительно улыбнулся. - Ох, старина Мартин, – проговорил он чуть ли не с благоговением. – Как он ловко вам подпортил кровушку. Да, Люциус, то-то ты так быстро согласился на обет. Дети Поттера и твои внуки. - Тебе сказали говорить, а не давать оценку поступкам своего дохлого друга Гринграсса, – теряя терпение, выпалил Малфой. – Говори давай, как снять? - Все просто, – ничуть не испугавшись грозного вида блондина, ответил Уолден. – Проклятье можно перенести. Увы, вернуть «родителю» проклятья вы его не можете, а потому придется снимать с каждого проклятого. Это проклятье работает, как создание крестражей. Считай, Мартин, подыхая, разделил части своей темной душонки на своих дочерей, чтобы те рождали исключительно сквибов. Правда, он всегда заботился о продолжении рода? - Да ты издеваешься, сука, – дернулся в его сторону Люциус, но его остановил Рабастан, а МакНейр довольно засмеялся. - Люциус, ты дал обет, что не причинишь ему вреда, – напомнил Лестрейндж, и блондин подавил в себе рык отчаяния. МакНейр действительно был недосягаем для него, а оттого позволял себе такое развязное поведение. Любой другой уже валялся бездыханным трупом, но конкретно с этим человеком, Люциус теперь не мог ничего сделать. Приходилось терпеть сарказм и издевки. – А ты, МакНейр, - кинул злой взгляд на заключенного глава Аврората – тоже не отвлекайся и продолжай. - Какой-то ты нервный стал, Люциус, – прицокнул языком Пожиратель. – В общем, каждую часть души нужно перенести на кого-то или чего-то и уничтожить. Вы же уже уничтожали крестражи Темного Лорда. Знаете этот процесс. - Собственно, что и ожидалось от правой руки Волан-де-морта, – вздохнул Рабастан. – Наверное, добрый хозяин поделился со своей ручной собачкой, как сотворить крестражи. И Мартин использовал эти знания, соединив их в наложении родового проклятья. - Да, такое проклятье накладывается только, если ты находишься на пороге смерти, – подтвердил МакНейр. – Когда наш друг Мартин испускал свой последний дух, его доченьки впитали в себя часть души дорогого заботливого папочки. Странно, что Блэк не примчался, – удивленно выпятил он нижнюю губу. – Это же его сыновья взяли в жены дочурок Мартина. - Это не твое дело, – огрызнулся Люциус. - Да, не мое, – согласился Уолден. – Итак, я удовлетворил ваше любопытство, друзья? Когда я покину это приятное место? - Как только снимем проклятье, – пообещал Малфой. - Я подожду, Люциус, – предупредительно прищурил глаза МакНейр. – Но ты не затягивай. Не мечтай, чтобы дождаться, когда я сдохну здесь и тебе не нужно будет меня выпускать. Ты же тогда нарушишь условия договора и вскоре последуешь за мной. - Я знаю, как работает обет, – огрызнулся блондин. – Сказал же, как только снимем проклятье, ты выйдешь на свободу. - Буду ждать, Люциус, буду ждать, – улыбнулся Уолден и, отступив назад, скрылся в темноте своей камеры. Малфой и Лестрейндж, поняв, что аудиенция окончена, также не стали задерживаться в этом неприятном во всех отношениях месте и быстро покинули здание тюрьмы. Переместившись на островок вдалеке от тюрьмы, Люциус, ничего не говоря и не прощаясь, повернул на пальце фамильный перстень и исчез. Рабастан не стал обижаться на такое некультурное поведение родственника. Он понимал, в каком раздражении сейчас тот находится. Малфой очень не любил, когда его загоняют в тупик, и именно это сейчас мастерски проделал МакНейр. - Кто ж знал, что ты окажешься такой умной сволочью, МакНейр, – переведя взгляд на здание тюрьмы, проговорил Лестрейндж. – Ладно, ты победил. Но и ты теперь связан узами обета. В твоих же интересах теперь вести себя, как законопослушный маг. Повернув свой перстень с родовым гербом рода Лестрейндж, Рабастан исчез с островка. А МакНейр, радуясь своей победе, тихо напевал какую-то песенку себе под нос.