Сквозь розовые очки

Стоит ли напоминать, что Ван Хаосюань был именно человеком дела? Сказал — сделал. Как и обещал — не стал ждать Ван Ибо после уроков, сразу ушёл. Разве что, напомнил Ибо, чтобы тот не терял энтузиазма и во всём проявлял инициативу сам. Ибо, сделав максимально беззаботный голос (который от этого казался только ещё напряжённее), легко позвал: — Эй, Чжань, не против сходить куда-нибудь? Брови Чжаня быстро взметнулись вверх от удивления, а Чжочэн и Цзиян непонятливо переглянулись. — Сходим?.. Куда ты предлагаешь сходить? Ибо хмыкнул: — Хм, разве у нас в городе так мало мест, куда бы можно было пойти? — он иронизированно посмотрел в окно, пока они шли по коридору, оставив Чжочэна и Цзияна следовать сзади, — например, пойдём в кафе. То, которое напротив школы. Оно выглядит довольно ничего. Заметив ошалелую неопределённость на лице другого, он поспешно добавил: — Я угощаю. Он хотел ещё произнести «отказы не принимаются», но вовремя одумался, что это будет выглядеть чересчур навязчиво. — Чжань! — раздался сзади голос Чжочэна. Ибо и Чжань одновременно обернулись и столкнулись с его игривой, многозначительной ухмылкой. — Мы с Цзияном тогда домой пойдём. Подмигнул и мимолётно шепнул Чжаню на ухо: — Напишешь потом, как всё прошло! — и скрылся в шумном потоке людей вместе с Цзияном. Наверное, всё это обрисовалось так, словно Чжаню не оставили права выбора. Он ошарашенно смотрел двум друзьям вслед, моментально утонувших в громкой толпе. А потом перевёл вопрошающий взгляд на Ибо, не зная, что и сказать. Адекватно оценивая накаляющуюся обстановку, Ибо шагнул ближе и, слегка поджав губы, улыбнулся: — Ну же, не смотри на меня так. Неужели мне даже нельзя по-дружески пригласить тебя пообедать? — и сделал наигранно обиженное личико, с по-щенячьи округлившимися глазками и надувшимися щёчками. И это смотрелось настолько очаровательно, настолько невыносимо, что Чжань хотел бы прямо сейчас умереть от умиления. К слову, Чжань с рождения не имел в себе способности отказывать кому-то. Будь то посторонний, родной или любимый человек. Он бы предпочёл пойти кому-то чужому на уступки, даже если это оказывалось невыгодным для него самого. Вот и сейчас он не мог устоять перед таким упорным натиском, тем более, что Ибо непонятно отчего обращался с ним так вежливо и аккуратно. Как с настоящим старшим братом. Чжань улыбнулся в ответ. И Ибо не встречал до этого момента улыбки ярче и прекраснее этой. Она очень отчётливо ему напоминала что-то, но как бы он ни старался — не мог вспомнить, что именно. — Ладно, ладно, диди. Как можно устоять перед таким милашкой, как ты? — и Чжань беспечно потрепал его рукой по голове. Это было что-то совсем другое. Неземное, новое, неизведанное. Если Хайкуань теребил волосы Ибо как-то бездумно, словно это было абсолютно обыкновенным делом, то тот этого фактически и не замечал. Но прикосновение Чжаня было таким нежным, трепетным, хотя и быстротечным. Ибо ещё никто так аккуратно не гладил. — Эй, диди, да ты засмущался! — ещё сильнее расхохотался тот, убрав руку, — я не могу, ты такой милый, ахахаха! Ибо озадаченно приложил ладонь к щеке и с ужасом осознал, что яростно краснеет. Смотрит на громко смеющегося Чжаня и с теплом внутри понимает, что теперь причина этого сказочного смеха — именно он. Не Чжочэн, не Цзиян, не девчонка с соседней парты. А именно он, Ван Ибо. От созерцания этого зрелища крепкий, почти больной узел туго затянулся внизу его живота. И Ибо в очередной раз понимает, как же глубоко он тонет в этой затягивающей пучине влюблённости. Они вышли из здания школы, заливисто хохоча над какой-то глупой шуткой Ибо. Весенний слабый ветерок тут же ударил в лицо, потрепал волосы, а Чжань безотрывно смеялся, шагая с Ибо в такт. И от этого было так хорошо, так приятно, что Ибо не мог поверить в своё счастье. Последний раз он так радовался, когда какой-то случайно встреченный на улице пришёл специально к нему, чтобы помочь. Помочь обрести всё и сразу: дом, семью, заботу и ласку. Но Ибо рано лишился родителей, слишком рано, так что почти не познал ни любви, ни человеческой сердечности. Поэтому не был слишком разборчивым в людях. Из-за этого сразу всем сердцем тянулся к тем, кто был хоть немного добр к нему. Наверное, поэтому он так легко отыскал общий язык с таким хорошим человеком, как Ван Хаосюань. Кафе напротив школы, которое находилось через дорогу, оказалось весьма заурядным, но на редкость уютным. Интерьер был выполнен в мягких пастельных тонах, а вид из панорамного окна на цветущие вишнёвые деревья создавал особую, домашнюю обстановку. Ибо никогда не бывал здесь прежде. Когда же он взглянул на меню — сразу понял, что это не что иное, как какая-то чайная. Из блюд присутствовали, казалось бы, все сладости, какие только можно вообразить. «Сладкоежка»,  — краснея, думает Ибо, когда Чжань заявляет, что это заведение — его любимое. Разумеется, обладая невероятно прекрасными манерами, Сяо Чжань никак не мог позволить себе пообедать за чужой счёт втридорога. Да и меню было, по мнению Ибо, самым минимальным из всех, что вообще существуют. Естественно, вкусностей и сладостей здесь было просто завались, но вот чтобы отыскать здесь обычную, нормальную еду по-быстрому — наверное, нужно быть суперменом. — Что ж, — мирно протянул Ибо, устраивая локти на столе в ожидании заказа, — расскажи о себе. Чем ты любишь заниматься? Сяо Чжань залихватски прыснул и сказал: — Ибо, ты так спрашиваешь… Будто мы тут на свидании находимся… Тот же почти никак не среагировал. Только начал что-то незаметно обдумывать в голове. Ибо уже мысленно порвался ответить прямо и честно, мол, да, Сяо Чжань, ты мне нравишься, и я хочу встречаться с тобой. «Но ведь мы знакомы всего-то полдня, и что он тогда подумает?!» Больше всего в этой ситуации Ибо пугало то, что Чжань может подумать, что нравится ему лишь из-за обаятельного личика и складного тела. Ведь Ибо совершенно ничего о нём не знает. Поэтому подобную идею он сразу отмёл. — Пфф, да какое свидание, — ловко отмахнулся он, — всего лишь дружеский обед. Хочется узнать тебя получше, всё-таки нам ещё учиться в одном классе, да и сидим вместе. Если ты, конечно, не против. Никак не меняясь в лице, Чжань успокоил: — Нет, Ибо, конечно же, я не против. Как тебе вообще это в голову пришло?.. Ибо, заметив его смущение, тут же вернулся к прошлой теме: — Хорошо-хорошо, так… Чем всё-таки ты любишь заниматься? — Люблю рисовать, фотографировать. Иногда могу почувствовать что-то типа вдохновения и придумать свою одежду. Раньше, когда кто-то говорил Ван Ибо о своих хобби и работах, он слушал лишь от безысходности и отвечал словами восхищения лишь из этикета. Потому что ему, откровенно говоря, было широко плевать. Однако сейчас он с неподдельным восторгом придвинулся ближе: — Вау, рисовать?.. Надо же, это ведь так трудно… — Нет, что ты, — мило усмехается тот, от чего у Ибо кровь приливает к голове, — ты пробовал? Ибо с трудом проглатывает тяжёлый ком в горле, чтобы через силу ответить: — Да, пробовал, разумеется. И каждый раз — полный провал. — тяжело выдыхает он. Это и впрямь являлось правдой — Ибо совершенно не умеет рисовать. Может быть, потому, что не дано природой, а может, потому, что ему это совсем не нравится. Но сейчас он вовсе не хотел признаваться в этом, а всего лишь всё выше и выше попросту возносил своего собеседника. Ведь Ван Хаосюань дал ему всего лишь пять дней. Чжань закусил щеку: — Что именно у тебя не получается? — Да всё, — отнекивается тот, — пейзажи, портреты, натюрморты, животные… В эту самую секунду над его ухом молодая официантка приветливо произнесла: — Ваш заказ, — и поставила перед Ибо картонный стаканчик с его любимым эспрессо и маленькое блюдце с ванильным пончиком. — Благодарю, — кивнул Ибо. — Ваш заказ, — повторила официантка и спустила с подноса перед Сяо Чжанем высокий стеклянный стакан с банановым молоком и тарелочку с шоколадным маффином. — Спасибо, — улыбнулся он. Когда же девушка удалилась, Чжань сразу продолжил разговор: — Я могу тебя научить. Ибо непонимающе нахмурился: — Чему? — Рисовать. — ответил тот и подвинул стакан с молоком ближе, отпивая из трубочки. Ибо абсолютно не ожидал, но вместо того, чтобы ответить на вопрос, он только молча смотрел на парня перед собой. На то, как смешно выпячиваются его мягкие губы, чтобы обхватить пластиковую соломинку. На то, как судорожно дёргается кадык на стройной белоснежной шее. На то, как сияют счастливые глаза, когда видят перед собой любимые лакомства. — Ибо? — встрепенулся Чжань, — у меня… Что-то с глазами? Ибо всколыхнулся, как умалишённый: — Нет-нет, что ты, совсем нет… — Тогда почему ты так на меня смотришь? Ибо, нервно сглатывая, отвёл глаза, промямлив: — Так… Это как?.. — Не знаю, — пожал плечами тот, поднося ко рту маффин, — будто у меня там что-то непонятное. «Сяо Чжань, там — мерцание самых ярких звёзд в ночном небе», — хочет произнести Ибо, но с губ ненароком срывается другое: — Нет. У тебя прекрасные глаза. И тут же понял, что ситуацию он лучше не сделал. Вмиг замолкнув, он застыл как памятник, вырезанный из камня. И не смел взглянуть на Чжаня, который едва не подавился. -… Повтори. — ровно и даже как-то, как показалось Ибо, немного строго сказал он, кладя маффин обратно на тарелку и буравя Ибо пронзительными как тысячи стрел глазами. -…? — тот молча перевёл на него слегка трусливый взгляд. — Повтори. — продолжал давить тот. Лишь спустя пару мгновений у Ибо хватило смелости наконец разжать губы и тихо произнести: — У тебя прекрасные глаза. Когда он говорил это — не мог отвести взгляд от такого прекрасного Сяо Чжаня. С расцветавшим персиками нежным румянцем на юных щеках, с влажными цветочными лепестками мягких губ, с длинными чёрными ресницами, в непонимании хлопающими и смежающимися. — У тебя самые прекрасные глаза. — неосознанно для них обоих вдруг вновь повторил Ибо, готовый в любую минуту погрязнуть с головой в этой глубокой бездне ночных глаз, не пытаясь найти спасения. Несколько пронёсшихся мимо минут они просто смотрели друг на друга, не замечая ничего и никого. Ни тихо играющей музыки на фоне, ни сумбурно говорящих рядом людей, ни шелеста цветочных деревьев за окном. И Чжань тоже безвозмездно тонул в этой пучине красивых и несколько непонятливых глаз Ван Ибо. Ибо смотрит ласково, нежно, так, как на него никто до этого не смотрел. Даже Чжочэн смотрит несколько беспечнее и проще, даже Цзиян смотрит несколько легче и веселее. Ибо же — всё сразу: и серьёзно, и аккуратно, и бережно, и благодарно, и верно. А у Ибо в голове творился полнейший хаос. Он прекрасно помнил о том договоре с Ван Хаосюанем. У него всего лишь пять дней в запасе, можно даже сказать, что по факту уже четыре. И было огромным праздником то, что Чжань хотя бы не отталкивает его, не шарахается, не сторонится. И это очень грело изнывающую душу. А изнывала она от того, что ещё, помимо всего этого, Ван Ибо с каждой минутой, проведённой вместе с Сяо Чжанем, безвозвратно влюблялся.