Иллюзия

По комнате плыл запах антисептика. За две на удивление спокойных недели в родном Портленде Мадара привык к этому запаху и постоянным осмотрам: верх задери, ложись на диван, не двигайся и желательно громко не дыши, свободен. Про татуировки Хината тактично не спрашивала, и Учиха, поняв, что излишнее любопытство было ей не свойственно, спокойно расхаживал по квартире в майке без рукавов, что было достаточно непривычно при постороннем, и был в какой-то мере рад такой возможности. Но сегодня был особенный день. Хьюга, готовясь снимать поднадоевший чешущийся шов, раскладывала свои нехитрые инструменты: маленькие ножнички, пинцет и какой-то странный крючок, - всё стерильное и блестящее. Девушка нервничала и кусала губы. Тогда был шок. Тогда она почти не думала. Мужчина тряхнул головой и перекинул волосы через плечо вперёд. В черепной коробке копошилась какая-то мысль, которую он никак не мог поймать. Ну же, ещё немного... Антисептик, спиртовой запах, тёмная ночь, гарь, бег, стрельба в спину, кровь... Вот оно! - Ты же боишься крови? Руки, снимающие повязку, дрогнули. Но, отложив в сторону использованные бинты, Хината всё же ответила: - Боюсь. Очень. Короткий хруст отламывающейся верхушки ампулы, Хьюга неведомым ему образом смогла добыть нормальную анестезию; Мадара на мгновение напрягся от укола. По боку пополз сковывающий холод, но, несмотря на это, Учиха морально готовился кусать подушку. - Я потому и не пошла по специальности. Какой хирург с гемофобией?* - спросила Хината явно не у него, дожидаясь, пока обезболивающее схватит нервы. – Хотя мне на самом деле хотелось. В её голосе слышалась горечь обиды на себя и глупое провидение, что подарило ей навязчивый страх - Тогда как ты... Ащ... – оборвавшись на полуслове, мужчина зашипел, так как извлекаемый из живой плоти грубый обрезок царапал изнутри. Шумно выдохнув, он уткнулся лбом в руки и облизнул губы, однако боль быстро потонула во льду лекарства. Бок потерял чувствительность, и Мадара не ощущал даже рук Хьюга. - Если бы ты умер тем вечером – было б хуже, - спокойно пояснила Хината. – Я тогда как-то не думала о крови, так как не вынесла бы смерть человека у себя на руках... Нет, не так. Твою смерть. Я бы не хотела видеть, как ты умрёшь, - она вытащила кусочек нити до конца. – А теперь постарайся терпеть. На самом деле терпеть не пришлось. То ли анестезия была настолько хороша, то ли девушка действовала предельно аккуратно, но все манипуляции причиняли лишь лёгкий дискомфорт. Тонкие пальцы, обтянутые медицинскими перчатками, порхали по коже; Учиха закрыл глаза и расслабился, полностью доверяя. Накатила сонливость, которая, возможно, была побочным действием препарата. Мужчина намеревался с чистой совестью отрубиться, так как мысли путались в густой ком патоки, но не успел. - Всё. - И что там? - Ну... заражения нет. Считай, что тебе невероятно повезло, - его ещё винили в отказе от похода в больницу. – Скоро заживёт, и будешь, как новенький. - У меня просто очень хороший врач, - промурлыкал Мадара. - Да неужели? И откуда столько насмешки, Хьюга? Хината щедро плеснула перекиси, на края – другое средство и почти профессионально наложила повязку из стерильных салфеток, которые, как показала практика, были чрезвычайно удобны в использовании. - Но шрам останется, - с сожалением. - Плевать, - Учиха попытался встать или хотя бы сесть, но мышцы больше смахивали на кисель, чем на то, чем предполагается двигать костяк. Обречённо фыркнув, он сдул чёлку с лица и рухнул обратно лицом вниз. Хьюга с характерным звонким звуком стянула перчатки и впервые вгляделась в работу неизвестного мастера. Плечи и верхняя часть лопаток – хризантемы. Руки – растительные орнамент и тоже какие-то цветы, которые Хинате узнать не удалось. На груди – лишь края основного рисунка. А на спине раскинула руки прекрасная черноволосая женщина с солнечным ореолом в волосах; широкие белые рукава занимали лопатки, а у струящегося подола её одежд в жесте неправильной покорности устроился демон с девятью огненными хвостами. Впрочем, до конца татуировку было не разглядеть, так как низ уходил за пояс брюк. Задумавшись, Хьюга потянулась ладонью к пояснице, желая коснуться чернильных нитей узора, но, обжегшись о жар кожи, опомнилась и одёрнула руку. На щеках заалел румянец. - Это Аматерасу.** Понятия не имею, почему именно она, - Мадара поднатужился, перевернулся и закинул руки за голову, ухмыляясь. – Что, нравится? - Ну, тебя, - отмахнулась Хината и отвернулась. Ей на самом деле нравилось. Учиха пнул камушек. Холодный ветер задувал за шиворот, но мужчина игнорировал его требовательные порывы. Эта татуировка... Как клеймо. Мол, смотрите всего, я якудза Учиха. Моя мать сбежала с любовником в мирную жизнь и, скорее всего, до сих пор скрывается. Моя семья прогнила изнутри ещё много лет назад и распалась на две половины, хотя грызутся ли до сих пор его престарелый отец и Фугаку – сложно сказать. Мой брат умер очень глупо, хотя лучше б вообще не умирал. Мой единственный друг находится от меня через полмира. Впрочем, это надуманное. Разумеется, в США всем плевать, но привычка прятать рисунок осталась с тех самых пор, как на родине многих якудза стали преследовать по закону. Вдобавок, это было слишком приметно, что с его образом жизни было чревато. Мадара спрятал нос в воротник куртки и, не думая о том, что алкоголь может быть вреден для ослабленного организма, завернул в ближайший бар. Хотелось скотски напиться и ни о чём не думать. Хьюга не находила себе места. Девушка металась по квартире, волновалась и названивала Мадаре, который сначала сбрасывал, а потом и вовсе отключил телефон. - Да что б тебя! – в сердцах крикнула она и смахнула со стола керамическую кружку с отломанной ручкой. Та оказалась крепкой и не разбилась; звук удара привёл Хинату в чувство. Судорожно выдохнув, девушка опустилась на корточки и подняла с пола пару маленьких отколовшихся кусочков и кое-как выпрямилась. Учиха шатался неизвестно где уже четвёртый час. Время шло к десяти вечера, а по негласной договорённости из-за соображений безопасности они возвращались во временный дом в половину десятого. Хината ещё немного покружила по комнатам, плюхнулась на диван и стала бездумно переключать каналы. Свет экрана слепил, Опра*** болтала какую-то бессмысленную чушь, поэтому вскоре Хьюга выключила телевизор. Позвонит ещё раз – и пойдёт искать. Второй ночи с израненным Мадарой она не вынесет. Рука набрала врезавшийся за вечер в память телефонный номер. Семь, девять, двадцать... Гудки – это уже хорошо, так как означает, что телефон включён. - Мадара, возьми трубку, ну же, ну же... - Алло... - Мадара! – радостно. - Ты... ик... кто? Первое облегчение сошло на нет. Учиха говорил не своим голосом, вдобавок, что-то точно было не так. Но сначала было необходимо убедиться, что с ним всё в порядке. - Мадара, где тебя носит? Что... что вообще происходит?! В ответ донеслось какое-то сдавленное мычание, а затем неожиданно чёткое: - Не знаю. Мне плевать, - пауза. – Я в хлам. И отключился. Хината, находясь в шоковом состоянии, даже не пыталась ему позвонить ещё раз. Она тут себя изводит, а он... Девушка спокойно отложила мобильник. Пригладив волосы, она поднялась с дивана и прошлась по всей квартире, выключая свет. Хьюга намеревалась банально лечь спать, так как да – она по-настоящему волновалась и сейчас обиделась, но в последний момент взгляд зацепился за пузатую бутыль в стенном шкафу на кухне. Нейтон ненавидел свою работу. Поступая в полицейскую академию, он надеялся участвовать в опасных операциях, носить пистолет не просто так и насмотрелся по молодости идиотских фильмов.**** Но мечты пошли трещинами: его перебрасывали из одного скучного городка в другой, особых талантов и усердия у него не было, и в итоге он осел в Портленде, ухитрившись даже прижиться, хотя ежегодное буйство Санта Клаусов бесило неимоверно. Его напарник Дин был таким же, разве что жрал больше пончиков и поглощал меньше пива. Дин шмыгнул носом и озадаченно почесал живот. - Ну, и чё делать будем? Тащить к себе? Нейтон в третий раз за последние пять минут уставился на в стельку пьяного патлатого азиата, который валялся на лавочке, болтал со звёздами на незнакомом языке и периодически мерзко хихикал. Тащить его в участок не хотелось по двум причинам: во-первых, тяжёлый, зараза и довольно высокий, во-вторых – это ж дикая морока. Все эти протоколы, приводить его в чувство, искать знакомых, так как выглядел этот мужик почти прилично, - сплошной гемморой. «Неформалы хреновы... Ещё и иммигрант, – с досадой подумал Нейтон. – Понаехали тут всякие». - Погоди пока тащить... Давай-ка поспрашиваем... – он завертел головой, ища номера домов. – Знаешь, тут в округе старуха одна есть, так она почти всё про всех знает. - И чё? - Спросим у неё про этого типа. Вдруг знает. - А если нет? - То решим потом. Нейтон не собирался тратить всю ночь на какую-то пьянь: его ждала тёплая постель и Лесли с тугими кудрями и пухлыми губками. Нет, он обязательно избавится от этой туши. В мыслях это звучало так, будто речь шла о трупе. Нейтон нервно усмехнулся, после чего на пару с Дином принялся поднимать мужчину со скамьи. Сквозь алкогольную дымку в сознание пробивался резкий стук в дверь. Хината охнула и поморщилась, но открывать не спешила, так как в той бутыли оказался портвейн, и не то, чтобы она выпила всё, но достаточно до состояния «мне плевать». Однако барабанили настойчиво, что не дало ей повернуться на бок и погрузиться в сладкую дрёму вновь, поэтому Хьюга потянулась, покряхтела и поплелась открывать. Глянув в зеркало, она одёрнула мятую майку, поправила сумбурный пучок на макушке и повернула замок. На тот момент ей даже в голову не пришло, что это могут оказаться преследовавшие их от самого Вашингтона головорезы, но на пороге обнаружились лишь двое полицейских. На их руках безвольно болталось чьё-то тело и всё норовило съехать на пол. Что за глупости? Зачем ей тело с такой нестриженной шевелюрой? - Чего надо? – буркнула Хината и облокотилась плечом о дверной косяк. Полицейский, который стоял слева и был более худым, прокашлялся и попытался выглядеть внушительным представителем закона Соединённых Штатов Америки. Не вышло – он зевал и мямлил. - Простите, мисс... Хьюго***** Этот мужчина судя по всему ваш соотечественник и... - Вы что думаете, что мы, азиаты, знаем друг друга в лицо? - Да нет, я не... - Расисты что ли? Полицейский закатил глаза и молча приподнял голову бессознательного мужчину за волосы. Тот оказался вполне себе в сознании, а Хината подумала, что, наверное, не следовало пить из той бутыли, так каким-то образом она не узнала его по волосам. - Хина-ча~ан, - протянул Учиха на японском. - О, - девушка задумчиво наклонила голову на бок. – Этого знаю. Вопрос был исчерпан. Полицейские выполнили свои обязанности весьма халатно: сбросили Мадару в её объятья и, ругаясь, утопали вниз по лестнице. К счастью, Учиха смог удержаться на подкашивающихся ногах. Мужчина захихикал куда-то ей в шею. - Ты такая... смешная... хи-хи... - Дурак, - выдавила Хьюга, сгибаясь под тяжестью. - Дура-а-ак... - согласился он и вдруг резко подался вперёд. Несколько шагов Хината опасно заваливалась назад, а затем под колени попался диван. Девушка вскрикнула и, падая, вцепилась в Мадару, и это был слишком серьёзный удар по его вестибулярному аппарату, поэтому Учиха, всплеснув руками, встретился лбом и носом со спинкой. А вот этого уже не выдержал диван и, качнувшись, с грохотом повалился на бок. Мадара рассматривал свои босые ступни в свете спущенной на пол настольной лампы и медленно соображал, как это ему вообще пришло в голову так не вовремя напиться. Ледяная вода заставила его быстро протрезветь почти до конца, а портвейн служил не плохим средством от похмелья. С его волос на матрас уже успела натечь вода, но они сидят здесь уже столько, что копна волос на голове почти высохла. Может, стоит уйти в другую комнату? Ах да, там же перевёрнутый диван. Ноги Хинаты казались слишком маленькими для широких краёв джинс. Хотя, возможно, такое впечатление создавалось из-за того, что девушка поджимала пальцы. - Не делай так больше. - Ну я же извинился. - Ты был ещё слишком пьян, когда извинялся. Учиха пожал плечами, так как сказать было нечего – Хьюга была права. Мужчина передал ей бутыль, девушка приложилась и поморщилась. Сколько они так сидят в полумраке? Около часа, наверное... - И всё же экая гадость, этот портвейн. Хината отставила бутылку в сторону, наклонилась и, дотянувшись до выключателя лампы, погасила свет. Вернувшись в прежнее положение, она повернулась к Мадаре. Честно говоря, Хьюга была не уверена в том, что собиралась сделать, однако, что-то подсказывало, что, во-первых, против он не будет, а во-вторых – как-то оно закономерно. В темноте девушка просто меньше смущалась. Мадара вздрогнул от того, что пальцы, коснувшиеся шеи, были ледяными. Этот холод ему не понравился; в груди разлилось странное спокойствие, словно всё так и надо, а лицо Хинаты для не привыкших ко мраку глаз казалось каким-то космически красивым. Девушка опустила взгляд, зарылась пальцами в его волосы на затылке и, приподнявшись, поцеловала, хотя еле ощутимое соприкосновение губ нормальным поцелуем не назовёшь. Дыхание пьяняще смешалось; выдохнув, Учиха перехватил инициативу и притянул её за талию. Губы у неё были мягкие, сминать их своими и слегка прикусывать зубами было чертовски приятно. Закрыв глаза, Мадара усадил девушку к себе на колени. Хьюга обняла его за шею и постаралась прижаться теснее, так как ей вдруг стало холодно, а от него тянуло жаром. Когда мужчина, не отрываясь, лёг на бок, утянув её за собой и уложив рядом, у девушки закружилась голова от обдавшего её тепла. Руки Учиха действовали отдельно от увлёкшегося затянувшимся мокрым поцелуем хозяина: левая поглаживала поясницу, норовя задрать футболку, а правая гладила и сжимала ногу Хинаты, которую она закинула ему на бедро, от колена до пояса. Не сдержавшись, Мадара со стоном перекатился, подминая податливое женское тело под себя, и, с трудом оторвавшись от губ, пару раз горячо прижался ртом к нежной коже шеи. Хьюга всхлипнула и дёрнула майку у него на спине. Нехотя отстранившись, мужчина сел, сбросил ненужную вещь с себя и потянулся к одежде тоже поднявшейся Хинаты. К чёрту всё и вся, всё долой: необычайно сильное возбуждение накатывало волнами, пока Учиха помогал ей раздеваться. Но в самый последний момент она вдруг оттолкнула его. Мадара хотел было спросить, что случилось, так как пальцы уже подцепили лямку простого белого лифа, но вовремя прикусил язык: несмотря на то, что Хьюга покраснела до корней волос, она довольно ловко справилась с ремнём на его штанах. Девушка закусила губу, Учиха сглотнул. А ведь она могла бы... или нет... Просить не позволяла гордость и что-то ещё, но хотелось бы... В голове Хинаты была какая-то каша. Ей никогда ранее не приходили подобные мысли в голову, но сказалось спиртное – хотя она не чувствовала себя пьяной – и спонтанность действий. Мадара не мешал ей и ничего не говорил; движения были быстрыми и сбитыми, так как Хьюга боялась передумать. Когда женщина опускается на уровень твоего паха – это, как считал Учиха, очень эротично, а уж когда ясны её намерения... Шумно выдохнув, мужчина облокотился о стену и прикрыл глаза. Хината постепенно вошла во вкус, растеряв смущение: запах и солоноватый вкус выступившей на головке смазки, бархатистая кожа на твёрдой горячей плоти и вздохи Мадары, - всё перемешалось. Учиха не сказал бы, что это лучший минет в его жизни. Но Хьюга старалась и старалась так, что, теряя над собой контроль, мужчина развёл ноги шире и запустил пальцы в мягкие волосы, оттягивая гладкие пряди. - Ах... м... Хината сжала бёдра как можно более тесно, ощущая, как внизу живота набухает комок колкого тепла и вверх по позвоночнику распространяется щекотка. Казалось бы, никто её не касается, но телу хватало редких низких стонов Мадары и его рук на затылке. Вдруг мужчина потянул её за волосы наверх, глянул потемневшим от желания взглядом прямо в глаза и, впившись в плавный изгиб плеча, повалил девушку на спину. Вылизывая тонкие ключицы, Учиха наконец-то почувствовал, что мысли улетучиваются под напором физического влечения. Брюки вместе с бельём съехали куда-то к коленям, загустевший воздух наждачкой царапал разгорячённую кожу; Хината приподнялась, давая снять с себя лиф через голову. Мужчина опёрся на вытянутые руки и с толикой восхищения осмотрел открывшуюся перед ним картину: фарфоровая кожа, покатыё бёдра, в меру узкая талия, полные груди с напряжёнными коралловыми сосками, припухшие влажные губы, разметавшиеся иссиня-чёрные волосы... Ох... От пола и матраса тянуло промозглой сыростью, и Хьюга, ощущая её, потянулась к Мадаре. - Мне холодно... - Я тебя согрею, - будничным тоном пообещал Учиха. Хината закрыла глаза и расслабилась; момент, когда она оказалась вообще без одежды, девушка упустила. Мужчина снял порядком мешающиеся штаны вместе с бельём, к своей личной радости обнаружил в их заднем кармане целых два презерватива – как они туда попали, когда он их купил? – и спешно вскрыл один. Хьюга заёрзала и, стоило закинуть одну её ногу себе на плечо, забросила другую ему за поясницу. Поморщилась, всхлипнула: - Подложи что-нибудь... а то... я почти на весу... Мадара ухмыльнулся и, крепко удерживая Хинату за пояс, вошёл одним плавным слитным движением. - Так сойдёт? – поинтересовался он, но голос был хриплым. Девушка только застонала. Учиха не торопился. Раз за разом, он толкался глубоко в жаркое тесное лоно, и низ живота ритмично сводило сладкой судорогой. Полностью растворяясь в охватившей всё тело неге, мужчина почти видел, как трескается и опадает корка постоянного напряжения и накопившейся за много недель усталости. С Хинатой было хорошо. Очень хорошо. Хьюга всхлипывала, металась, но вырваться из жёсткой, почти статичной хватки, у неё не получалось. Постепенно девушка подстроилась, к тому же, Мадара не соврал: тепло переросло в жар, жар – в пламя, которое жгло не только живот и отяжелевшую грудь, но и ноги, и руки, и даже кончики пальцев. Вместе с удовольствием накатывало спокойствие, не посещавшее её с той злополучной столичной ночи: она не одна, Учиха не любит, но аккуратен и греет, и не бросит её на произвол судьбы. Подсознательный страх одиночества куда-то делся. Возможно, они занимались сексом, вдумчиво, а не просто перепихивались по пьяни. Во всяком случае, градус в крови не мешал оглаживать широкую расписанную татуировками спину ладонями и запоминать каждую деталь. Мадара кончал так же невыносимо долго, как до этого не мог достичь разрядки; с семенем, казалось, утекали все силы. Полюбовавшись напоследок на исказившееся лицо достигшей оргазма одновременно с ним Хинаты, он осторожно отпустил её и скатился в бок. Тяжело дыша, мужчина слизнул выступивший над верхней губой солёный пот. Тянуло в сон. Хьюга нашарила подушку, перевернулась на живот и, притянув колени к груди, посмотрела на него так, будто ждала чего-то ещё. Не желая разбираться в том, что твориться в женской голове, Учиха накрыл её и себя сбившимся к стене покрывалом, достаточно большим, чтобы не пришлось спать в обнимку. Девушка благодарно улыбнулась и уткнулась носом в цветастую наволочку. Мадара нашёл вторую подушку и отвернулся от любовницы к стене. Так и надо. Их абсолютно ничего не связывает. *Гемофобия – боязнь крови. И, кажется, я где-то уже об этом писала. **Аматерасу – богиня солнца и глава пантеона богов в синтоизме. *** О́пра Гэйл Уи́нфри (англ. Oprah Gail Winfrey; род. 29 января, 1954) — американская телеведущая, актриса, продюсер, общественный деятель, ведущая ток-шоу «Шоу Опры Уинфри» **** Подразумевается фильм «Полицейская академия». *****Ошибка намеренная