Лисьи прятки

Быстрые шаги замерли напротив приоткрытой двери, та легко поддалась, и мужской силуэт непринуждённо скользнул внутрь. – Химчан, я хотел спросить… – человека, кому предназначалась реплика, в комнате не оказалось. В ней вообще никого не было. Замерев на пороге, Пан Ёнгук окинул утопавшую в редкой тишине комнату беглым взглядом. Как всегда здесь царил настоящий бедлам: на полу цветастым комками лежала одежда, между ними валялись смятые, изодранные обертки из-под еды, раскуроченные после сна постели были забывчиво брошены в неприглядном виде. Могло сложится ощущение, что перед его приходом комнату атаковала свора разъярённых, голодных енотов. Это хоть как-то могло бы объяснять частично сорванную с карниза штору. На самом деле подобную картину Ёнгук видел всякий раз, что заглядывал сюда вот уже на протяжении недели. Поморщившись и покачав головой, Ёнгук сделал мысленную отметку заставить навести порядок в комнате здешних обитателей: Ким Химчана и Мун Чонопа. Оба – страшные неряхи, да к тому же засони, способные проспать, если позволял день, двадцать часов к ряду. Странное дело, что стены комнаты до сих пор не обрушились под натиском их мусора. Почесав в затылке, Ёнгук собрался развернуться и покинуть комнату, как его внимание привлекло слабый отблиск на кровати Химчана. Приблизившись, он поднял заинтересовавший его предмет – небольшой бутылёк из тёмно-оранжевого пластика с иностранной этикеткой на торце. Брови парня хмуро сползли к переносице, на лбу проложили путь мелкие морщинки. Это лекарство до боли ему знакомо – именно такие таблетки когда-то принимала его сестра. Противозачаточное. Недоумевая, зачем Химчану могло понадобиться что-то подобное, и почему пузырёк был на одну треть пустой, Ёнгук опустил лекарство в карман джинс с твёрдым намерением при случае как следует расспросить друга. Дверь позади неожиданно хлопнула, от чего Ёнгук непроизвольно вздрогнул. – О, хён. Забыл чего? – голос принадлежал младшему из мэмберов – Чонопу. Ёнгук рассеяно посмотрел на него. – А, нет, ничего, – он машинально сжал рукой находку через грубую ткань кармана и приветсвено улыбнулся. Он приметил свежий вид мембера. Мускулистые широкие плечи покрывали не успевшие высохнуть бусинки воды, короткостриженные пряди, мокрые на концах, прилипли к мощной шее, на свежем нижнем белье в некоторых местах просвечивали влажные пятна – всё говорило о том, что парень только что вышел из душа. Чоноп обогнул задумавшегося о чём-то своём старшего, выдвинул средний ящик комода и натянул поверх трусов хлопковые спортивные штаны. – Хён, – полностью одевшись, вновь обратился он к Ёнгуку. – Не мог бы ты поговорить с Химчаном-хёном? При у поминании имени второго жителя комнаты в Ёнгуке начала подниматься внутренняя паника. Было ли что-то известно Чонопу о лекарстве? Внешнее он постарался сохранить непринуждённое лицо. – О чём именно? – Хён какой-то нервный в последнее время. Утром спросил его, когда он вернёт мне деньги, которые занимал три месяца назад, а он как рыкнет на меня. Ты бы видел его глаза – злые и красные, разве что пена у рта не шла. Думал, что прибьёт меня . Чоноп передёрнул плечами. Его слова не были таким уж преувеличением, в последнее время Химчан действительно ходил постоянно раздражённый, на всех и вся огрызался. По утрам мэмберов будила бушевавшая с его подачи кухонная утварь и нервозный звон тарелок. За прошедшие дни вдребезги таких разбилось пять. – Я поговорю с ним, – пообещал Ёнгук. А поговорить им будет о чём, хотя бы о подозрительном пузырьке. Для себя он попытался объяснить это тем, что вероятнее всего у Химчана появилась пара. Он даже успел порадоваться за него, для Альфы его друг казался невероятно замкнутым, никогда не делился переживаниями из личной жизни, даже с ним – лучшим другом, ко всему прочему его никогда не видели в паре с Омегой, что наводило на некие нездоровые подозрения. Второе место, где с большей вероятностью можно было наткнуться на Химчана – кухня. Туда то Ёнгук и навострил стопы. Проходя мимо ванной, до него донеслись звуки пения, нисколько не заглушаемые льющейся водой. Это Чон Дэхён принимал ванну. Ёнгук постучался. – Дэхён, ты не забыл, что на прошлой недели нам установили счётчики на воду? В ответ раздался мелодичный голос главного вокалиста: – Да, хён, я помню про них. Я быстро. Ёнгук вздохнул про себя. Дэхёновское "быстро" зачастую приравнивалось к часу и больше. – Проведёшь там лишние пять минут, и твоя кожа сморщится как перезрелая слива на солнце. Будешь похож на дряхлого старикашку, – раздался с боку голос другого вокалиста группы – Ю Ёнджэ, на секунду он деланно задумался. – Ну как будешь, ты и так – мерзкий маленький старикашка! Ёнджэ едко рассмеялся своей глупой шутке. В следующее мгновение шум воды резко стих. Дверь в ванную с грохотом отворилась, и в клубах пара в одном маленьком полотенце для рук, что каким-то чудом держался вокруг пояса и с не смытой пеной на плечах, в коридор вылетел Дэхён. Перекошенная от злобы красная физиономия вокалиста что-то нечелераздельно пробулькала. Ёнджэ не требовался переводчик, чтобы разобрать адресованную ему угрозу. Гаденько усмехнувшись, он показал язык мыльной фигуре напротив, круто развернулся на пятках и понёсся как угорелый по квартире. Чуть не сбив несколько опешившего от такого развития событий старшего, Дэхён кинулся за ним следом. – Детский сад какой-то, – улыбнулся Ёнгук, не придав серьёзного значения очередной надуманной ссоре вокалистов. Таким образом те снимали накопившийся стресс. Даже завидно стало немного. Зарекомендовав себя как серьёзный, уважаемый лидер, он почти не позволял себе дурачиться, лишь иногда мог дать послабление, тиская за щёки, взъерошивая волосы младшим мэмберам. – ПОШЛИ ВОН ОТСЮДА ОБА! – душераздирающий вопль вернул лидера выдернул замечтавшегося Ёнгука в настоящее. Улыбка на смуглом лице медленно поползла вниз, на её место вернулось озабоченное выражение. Сначала с кухни вылетел громко гогочущий Ёнджэ, в руках он почему-то держал махровое полотенце, за ним пятясь спиной, ворчащий Дэхён, при этом правой рукой он держался за затылок, а левой спереди прикрывал ноги. – Наш Химчан-хён окончательно умом тронулся, – обиженно подвёл черту Дэхён. – Только сейчас понял? – с издевкой поинтересовался Ёнджэ и хлестанул его полотенцем под коленками. – А ты – молчи! Вечно всё из-за твоих дурацких шуток. Ты даже мёртвого достанешь. – Кто виноват, что, ты, дурак, каждый раз на них ведёшься? – Артиста может обидеть каждый! – перефразировал известное высказывание Дэхён. – Только, если артист тот – полный придурок. Не прекращая спора, вокалисты шумно скрылись в своей комнате. Проводив их спину полуулыбкой, Ёнгук прошёл на бывшее место боевых действий. Кухня встретила его ароматами готовившейся еды. Царивший в просторном помещении беспорядок, львиная доля которого к тому же служила шестерым мужчинам столовой, в точности повторял беспорядок спальни. И здесь нашли себе пристанище футболки, майки, носки, – Ёнгук брезгливо отвёл глаза от пары цветастых трусов, повисших на спинке длинного кухонного диванчика, – паркетный пол был усыпан мусором и пищевыми отходами, вывалившимися из перевернутого на бок мусорного контейнера, под обеденным столом мирно почевала подушка, когда как остальные её сестры изволили занимать отведённое им место на диване, а сам стол оказался завален горой грязной посуды. У плиты, с которой бурно валил пар, признаки жизни отсутствовали. Никто не следил за процессом жарки, варения, парения, блюда были предоставлены сами себе. Вдруг в противоположной части комнаты послышалось копошение, белая, длинная точно шест рука протянулась между ножками стула и стола, хищно сжала подушку пальцами и быстро скрылась с добычей в тёмном углу. Перекрыв газ из соображений безопасности, Ёнгук подошёл к столу и нагнулся: никого. Ощущая себя последним дураком, он со скрипом отодвинул стул и тяжело плюхнулся на него. Разумеется, ему не померещилась крадущаяся по полу рука, он даже знал, кому та могла принадлежать. Тому же, кому весь этот бардак на кухне. – Химчан, кажется, там обед на плите убегает, если уже не сбежал. Будет жаль, если все твои старания пропадут зря. О, чудо! Его слова возымели силу с первого раза, нечто за диваном зашевелилось. Раздался хриплый неровный голос: – Помешай суп, пожалуйста, мясо я сам потом дожарю. Ёнгук театрально закатил глаза, но подчинился. Конфорка озарилась огнём, он принялся тщательно елозить ложкой в кастрюле, как учила его бабушка, чтобы начавший густеть жир в супе разошёлся. – Ты собрался провести за диваном весь день? – полушутливо поинтересовался он у диванного господина. В ответ раздался приглушённый чих. Затем ещё один. И ещё... Всё же Ёнгук не смог долго оставаться в стороне. Бросив помешивать суп, он решительно направился к дивану. – Химчан, а ну давай, вылазь! Даже моя собака себе такого не позволяет. Взрослый мужик, а забился под диван, и не стыдно тебе? Кому расскажи – засмеют! Чихи резко смолкли. Кухонный диванчик стоял достаточно далеко от стены, так что за ним мог спокойно расположиться взрослый человек. Не редко в образовавшееся пространство падали подушки, что дико раздражало, но никто до сих пор не додумался придвинуть его к стене. – Ким Химчан, – серьезным тоном позвал парня Ёнгук, тешась надеждой, что одногруппник, в конце концов, одумается и вспомнит правила приличия в доме. Постояв с минуту возле дивана и не дождавшись адекватной реакции со стороны Химчана, он присел на корточки, чувствуя, как лицо заливает стыдливая краска, и заглянул за диван. В недоступной для света щели скрючившись сидела фигура и любовно прижимала к себе подушку, словно баюкая её. В воздухе над ней разливалось приглушённое не то ли пение, не то ли бормотание. Что-то тёплое и мягкое коснулось обнаженного плеча Химчана, стайки мурашек ринулись по телу вниз, собрались болезненным напряжением под животом. Он громко и протяжно взвыл. Его тело била мелкая дрожь, по спине то и дело градом стекал холодный пот, но не смотря на это кожа пылала, словно обданная огнём. Место, где сейчас лежала рука Ёнгука, горело отчётливей всего, тепло его мягкой узкой ладони медленно распространялось по конечностям, скапливаясь в одном причинном месте по ниже пояса. Он был в шаге от того, чтобы сорваться на истошный крик. А причиной всего этого, толчком в пропасть его мучений послужил обнажённый Дэхён, что рухнул ему как снег на голову и помутил трезвость рассудка. Химчан вовсе не был одержим Чон Дэхён, их обоих связывали только узы крепкой дружбы в рамках коллектива их творческой деятельности. Но обстоятельства сложились так, что с некоторых пор голое тело, к тому же такое подтянутое, каким обладал его одногруппник, вызывало в Химчане самые что ни на есть первобытные инстинкты. Да ещё Ёнгук, сам того не ведая, в этот самый момент подливал масла в огонь. Осовелые глаза Ёнгука продолжили увеличиваться в размерах. Ненормальная реакция одногруппника, казалось бы, на простое прикосновение откровенно пугало. Чертыхнувшись, он отпустил Химчана, тот со свистом выпустил воздух, но не успел опомниться, как та же рука крепко вцепилась ему в запястье и с силой рванула в сторону. Прямо как в той детской сказке про репку, дедку, бабку и животину. Только данная репка упорно не хотела вылезать, к тому же, как выяснилось, она ещё кусалась. – Совсем с катушек съехал? – выругался Ёнгук. Он будто не другу пытался сейчас помочь, а отбивался от своры бешеных собак. – Вылезай немедленно, кому сказано! Химчан вскрикнул, больно приложившись коленкой о край дивана и покачнулся, когда его насильно поставили на ноги. Миссия была выполнена – заключённый очутился на свободе. Облако серой пыли, словно шлейф дорогого парфюма, последовало за спасённым, не удивительно, что накануне тот столько чихал. Щурясь от света, Химчан вскинул голову и громкий чих повторился на бис. Отличавшийся всегда добродушием и никогда ни на кого не имевший зуб, Ёнгук заботливо подложил под раскрасневшийся нос пару салфеток, следующий чих утонул в мягких бумажных складках. Если сейчас нюх Химчана был временно дезориентирован, то в отличии от него, у лидера с носом был полный порядок. Он не мог не уловить странный, будоражащий нервную систему запах, который ударил в нос, стоило ему поддаться навстречу Химчану. В одно мгновение запах тот затмил собой любые другие ароматны оставшейся недоготовленной пищи. Ёнгука словно кипятком обдало. Испугавшись, он отдернул руку от Химчана и благоразумно отошёл на несколько метров. В голове не укладывалось, чтобы от кого-то из группы, целиком состоящей из Альф, могло так пахнуть. – У тебя, что, течка?! Воистину, это смело можно считать настоящим научным феноменом, ведь как достоверно известно, быть течки у Альф попросту не может. Тут до Ёнгука дошла простая, но такая значимая истина: всё это время в их группе находился Омега.