Другая история

Мышцы мужчины напряглись: плечи расправились, становясь в два раза шире; под водолазкой буграми выступили мышцы груди и пресса. Без долгих предисловий или расспросов, Геральд развернулся лицом и, аккуратно взяв за предплечье, отвёл руки в сторону. Его дыхание коснулось носа, запах спирта слышался за десятки сантиметров. Лазурь витражей облила шероховатые бинты на кистях светом, открывая грубые рубцы на ладонях, из которых выливалась темная, густая кровь, стекающая на пол. Кровавая дорожка каплями уходила вдаль коридора. — Что произошло? — спросил демон, складывая мои пальцы в кулак, чтобы замедлить кровоизлияние. — Фенцио. Он пытался перерезать мне горло. — без задних мыслей ответила я, закусывая нижнюю губу. Вскинув брови, Геральд уставился мне в глаза. Стеклянный, замазанный алкоголем, взгляд тут же рассеялся, возвращая привычную строгость и, ели заметную, тень заботы. До безобразия долго, словно уже успел позабыть, что я, как бы, ранена осколком зеркала, он глядел сквозь меня. Скорее всего, демон был шокирован и озадачен открывшейся правдой о его праведном коллеге. Возможно, ему в голову даже забралась мысль, что я обманываю его или несу откровенный бред. Ведь как это получается: ангел Фенцио, служивший верой и правдой на небесах долгие годы, пытался убить никому ненужную непризнанную. Зачем? С какой целью? — Тебе сначала нужно сходить в лазарет. — нетерпящим возражений тоном ответил он, кладя руки мне на плечи. — Ты точно уверена, что это Фенцио? Разгоревшееся пожаром эмоции поутихли, тлея углями в душе. Сбившееся дыхание вернулось на круги своя, возвращаясь к размеренному ритму. Когда мысли, вьющиеся в голове ураганом, замерли, я нервно сглотнула, понимая какую оплошность совершила. Весь план, импровизационно разработанный на несколько месяцев вперёд, издевательски слился, махая на прощание ручкой. Я нервно сглотнула, встряхивая волосами, которые послушно легли на лоб, пряча горящие щеки. Слишком рано рассказала, не подготовила морально. — Да, это был Фенцио, но… Будет лучше, если ты присядешь. От стресса, вызванного путаницей в голове, я поднесла руку ко рту и бесцеремонно закусила ноготь — старая детская привычка, спасающая от неравного стресса. — Думаешь, сможешь меня чем-то удивить? — краешек губ насмешливо дрогнул, но ухмылка демона горькая, измученная. Такие улыбки, чаще всего, используются для отвода глаз, для того чтобы скрыть внутренние метания. — К сожалению. Не долго обсуждая место, где можно было уединиться, мы направились по знакомому маршруту, в заброшенный класс. Демон шел впереди, изредка бросая взгляд на меня, проверяя следую ли я за ним или нет. Не знаю, может постоянно опущенные глаза, а может и болезненная гримаса, но причины на оглядки были, но вот какие? Надеюсь, что это никак не связано с моим внешним видом, а то отпугну ещё мужика и с носом останусь. Впереди предстояли два долгих разговора — с Геральдом и Шепфамалумом. И если я хоть немного, но имела представление чего ждать от первого, то со вторым было куда сложнее. В подружи мы не записывались, виделись всего один раз (и этого раза мне хватило на столетия вперед), и еще следует учесть, что у второго создателя информации на меня больше, чем у меня на него. Откуда, спрашивается? Хороший вопрос, на который пока нет ответа. Он говорил, что у меня есть бесценный дар, сила с помощью которой я смогу достичь своей цели. Как ею пользоваться? Связана ли она с тем, что я вижу воспоминания бессмертных, без их ведома? Вполне возможно. Но как она сможет мне помочь? Да и что в ней ценного? Думаю, любой бессмертный, при должном старании, смог бы научиться этому. — О чем думаешь? — Геральд повернулся в пол-оборота, открывая дверной замок. — Геральд, ты же всегда держишь свои обещания? — я коснулась лбом плеча демона, облокачиваясь ему на руку. Кровь все ещё стекала с ладоней, пальцы онемели, ноги стали ватными. — Всегда. Осознав мое плачевное состояние, демон положил руку мне на спину и, помогая удержаться на ногах, проводил к стулу. Я осела на твердую сидушку, заваливаясь на спинку бочком. Чтобы не испачкать пол, я плотно прижала руки к груди; горячая кровь впиталась в комбинезон, согревая грудь. Геральд скрылся в подсобке, откуда послышался скрип половиц. Коротко копошась за стенами, демон вернулся с открытой знакомой баночкой с металлической мазью. — У тебя очень медленная регенерация, а ты раз за разом попадаешь в неприятности. Взяв мои руки в свои, Геральд сел на стул напротив. Лекарство морозило кожу, колючим инеем впитываясь в свежие порезы, но я этого почти не почувствовала. Кисти окоченели, но теплота пальцев демона плавила сухожилия. И это тепло было настолько уютным и близким, что захотелось прижаться ближе, нырнуть под мантию с головой и забыться. Всего часик, и мир вновь заиграет красками, переполнится запахами чувств и звуком мерзких и вкусных запахов. Драгоценным минутам спокойствия пришел конец. Сюжет стремительно начнет набирать обороты, дни будут плыть медленно, как рябь в тухлом, застывшем во времени озере. Придется работать над собой, до крови в глазах тренироваться и вариться между двух огней, до тех пор пока силы не иссякнут. До последнего кадра нужно идти только вперед, не оглядываясь на ошибки и поражения. — Через несколько месяцев начнется война. Животный страх, будоражащий кровь в венах; тонкое лезвие ножа, ступая по которому не думаешь ни о чем другом, кроме колотящемся сердце, звук которого заставляет позабыть о пропасти; безрассудства, на фоне которого не замечаешь неуверенности; риск — вот чего не хватило Вики на войне. Смерть Аврир — вечное напоминание о роковой ошибке. Ошибка — бесценный опыт и гарант того, что впредь подобного не повторится. — Множество бессмертных погибнут, но не смотря на колоссальные потери, равновесие наконец-то восстановится. Я старалась поймать взгляд Геральда, но он ускользал в темноте комнаты. Пальцы нервно массировали фаланги и выпирающие сухожилия. Энергия демона потемнела от злости и самого настоящего замешательства. — А зачинщиком этой войны будет Мальбонте. Чтобы сбежать из небытия, ему нужны кровь непризнанного, ангела, демона и Вики с Люцифером. — я намеренно умолчала о Бонте, Геральду и этой информации хватит, чтобы мозг запрячь. — И со всем этим ему помогает Фенцио. Слова в последний раз эхом ударились о стены заваленного мебелью кабинета перед тем, как утихнуть. Сквозняк бил по стеклам, трещащим в деревянных рамах. За окном сверкнула молния, паутиной рассекая темное небо; а за ней, как это всегда и бывает, проследовали басы грома. Звук был настолько сильным, что все те же стекла, пошли ходуном, устрашающе наровясь разбиться в деревянных прутьях. Я вжала голову в плечи от дискомфорта. — Ты знала об этом с самого начала и скрывала. — не вопрос, а утверждение, сказанное с горечью. – Старый дурак, и как я не догадался? Подперев голову согнутыми руками, Геральд посмотрел в сторону, целиком отворачивая лицо. – Всё ходила себе, вся такая отстраненная. Списал на одиночество, растерянность после смерти. Решил помочь, видел же, что девочка то не плохая. Наставником и другом стал, а оказывается надо было чутью доверяться. Голос демона был тихим, устрашающим. Казалось, что на конце монолога случится нечто страшное. Чутье подсказывало подать голос, но воспитание и, весьма неуместный, азарт, жаждущий встретиться лицом к лицу с бурей, останавливали. – И что, собственно, мы видим? – наконец удостоив меня косым взглядом, демон скрестил руки за головой и вытянул ноги, разлегшись на стуле. – Хамоватую девченку, самонадеянно решившую взять судьбу в свои хлипкие руки. Его саркастичный тон начал мельком раздражать. Желчь которой он обплевывал меня разжигала в груди злость. — Как ты там говорила? Защитить близких? И как оно? Защитила? Я поджала губы, проглатывая всю грубость до единой. Говорил по существу, бил в самые уязвимые места и болезненные раны. Эту, истинно демоническую, сторону Геральда было больно видеть. Точнее, горько было осознавать, что вообще дошло до того, что он её показал. Знала бы наперёд, что встречусь с настолько кромешно-чёрной стороной медали, в жизни бы не призналась. — Скажи честно, ты ведь на стороне Мальбонте, да? – резко сев, он приблизил своё лицо к моему. В его глазах полыхала смольная ненависть. Тени за широкими крыльями зашевилились, извиваясь подобно змеям. – Втерлась в доверие к ученикам, к учителям, ко мне, и все только ради того, чтобы помочь этому психу сбежать. Шепфа, а я уж было поверил, что... – он не договорил, видимо посчитав неуместным окончание предложения. – Кхм. А теперь, когда всё начало валится из рук, ты решила всё мне рассказать, видимо понадеявшись, что я останусь на твоей стороне, потому что слово дал, да? Стыдливо сложив руки на коленях, я скрестила ноги. Слова демона терзали грудь, чувства горечи и обиды за ложные обвинения (совершенно, несвойственные учителю) переполняли сердце. Я сглотнула слюну, чтобы смочить пересохшее горло и успокоить дрожащие зубы, но должного эффекта не последовало. С одной стороны, правильным решением казалось выслушать и подождать, пока демон успокоиться; но с другой стороны я понимала, что следует перебить его, пока он напрочь не затерялся в лабиринте безосновательных теорий. И нет, Геральд никак не задел мою гордость и никак не вывел на эмоции, оскорбляя идеи Мальбонте, меня и всё затею в целом. Ну, может самую капельку. Вот только если использовать одни лишь слова, то он вряд ли поймёт. А что это значит? Правильно, заставим посмотреть на всю ситуацию моими глазами. Положив руки мужчине на скулы, я посмотрела в глаза мокрого асфальта. Каким бы суровым не было его лицо, какие бы колючие искры не летели в мою сторону, в его взгляде отчётливо читалась надежда. Надежда на то, что всему было своё объяснение, достаточно весомое, чтобы он смог найти оправдания каждому моему шагу. Возможно, именно поэтому он не стал упираться, когда двери памяти открылись и воспоминания силком затащили его внутрь. Не ходя вокруг до около, я сразу показала ему поле ожесточенной битвы. Кровожадно дерущихся бессмертных и отвратительных тварей. Кровь льющеюся рекой по земле, в которой утопали трупы ангелов и демонов. Лязг мячей, скрежет и щелканье клыков, дикие вопли дерущихся – симфония битвы басами играла в ушах, прошибая тело холодным потом. – Это война, жутковато, не правда ли? Мы стояли в эпицентре сражения, откуда открывался красочный обзор на смерть каждого известного персонажа. Дино и Энди, проигравшим в сражении архидемонам. Фыре, весящие на клинке бессмертного, насквозь проходящим голову дракона. Мими лежащей на горе трупов, с широко раскрытыми глазами и навечно увековеченой гримасой ужаса. Люцифер, чье тело было разрублено на несколько частей, валялся где-то рядом. – Знаешь, тяжело улыбаться для них живых, когда перед глазами их трупы, гниющие в земле. Геральд не сводил взгляда с трупов учеников. Его сердцебиение участилось, на разрез с затихшему, редкому дыханию. Видеть воспоминание как реальность, а не через экран мобильного телефона, мне давалась с трудом. Горло сжималось, толкая рвоту обратно к желудку. Интересно, не повидав Геральд стольких смертей, как бы он отреагировал? – Но знаешь что ещё хуже? В вспышке молнии мы очутились на небе, в облаках, где едва живая, в некогда былых одеяниях Мисселина камнем падала к земле. Геральд, позабыв, что является лишь зрителем, дёрнулся вперёд, чтобы помочь давней подруге. Но это вызвало лишь новую рябь, которая переместила нас на землю, где теперь уже его труп был проткнут лезвием. – Любить демона, чью смерть ты видел не единожды. Признание слетевшие с губ, никак не отразилось на лице Геральда. Возможно, он даже и не услышал его, всё ещё прибывая в шоке от увиденных смертей. Что ж, тем было лучше. Картинка размылась, полностью меняя постановку. Теперь мы стояли не на поле боя, а в лабиринте Адама и Евы. Рядом со статуей, у самого основания, скрюченный подобно эмбриону, сидел темноволосый мальчик. А рядом с ним, извиваясь от боли, кричали родители. С их крыльев, подобно листве осенью, падали перья. А совсем вскоре их тела исчезли в земле. – На секунду представь, какие эмоции он испытывает. Единственных членов семьи, любящих его таким, какой он есть, Шепфа лишил крыльев и сослал на землю, обрекая на никчёмную жизнь смертных. Геральд смотрел на то место, где совсем недавно рыдала мама мальчика. Не сложно было догадаться, что он узнал в ней свою давно потерянную любовь. Знал ли Геральд о ее судьбе? О том что произошло в тот день? На что ей пришлось пойти, ради спасения ребенка? – Ты ведь не знал, да? – молча мотонув головой, демон сел на корточки, кладя руку на искрящуюся трещину. – Чтобы спасти своё дитя, они заплатили жизнью другого ребенка. Самая настоящая тоска и обида за фаворита терзали грудь. К глазам подступила влага, которую я из последних сил сдерживала. Хаос эмоций, разрывающий грудь, разбил последнее воспоминание. – Мальчика накажут. – я убрала руки с лица учителя – В самой чёрной и страшной тюрьме, самый злобный и жестокий надзиратель, будет ломать его тело и рассудок до изнеможения. – поддавшись вперёд, я положила подбородок на плечо демона, шепча – А знаешь почему? Просто, потому что он, сука, таким родился. Повторяя, Геральд положил голову мне на руку, отяжелевшую от увиденных, не самых радужных, сцен. — Но не расстраивайся, у это истории счастливый финал. Злодея накажут, а мальчик приведёт бессмертных к миру и процветанию, где не будет войн и запретов в любви. Похлопав Геральда по плечу, я встала на ватные ноги и, слегка поклонившись, подобно актёру, прощавшемся с ликующей толпой, побрела в сторону выхода. Нам определенно нужно было время, чтобы прийти в себя. Учителю переварить увиденное, а мне успокоить знобящее сердце. Не найдя посторонних взглядов, слезы безвольно полились из глаз. Сначала робко, едва видно, но чем ближе был выход, тем шире были горячие дорожки на щеках. Забавно, как легко можно изменить отношения к человеку. Стоит только узнать что-то о человеке, не разобравшись в полноте картины, как наружу сразу выплывает вся гниль сложившихся отношений. И хотя, наше общение было, достаточно, теплым, смотря на него под новым углом, невольно осознаю, что это могла быть лишь фантазия. Фантазия влюблённой по уши девушки, видящей в этом зрелом мужчине лишь идеального дядьку на белом фирари. "Вот уйду к Бонту, будет потом знать и локти начнёт кусать от обиды. И по делом, такую девчонку классную упускает. Ну вот надо было ему полезть с обвинениями, всю малину попортил. Нет чтобы послушать, спокойно поговорить. Ещё небойсь сидит там, ножки свесил да приуныл. И ведь не знает, что до слез довёл, хотя мог бы и догадаться. Скотина." Когда рука легла на ручку двери, за спиной раздался скрип стула. Упрямая гордость, потянула рукаять вниз, наперекор сердцу и желанию остаться и поговорить. Даже шелест крыльев не стал преградой. Ну почти, если учесть, что дальше последовал резкий толчок, прижавший к двери. Подобно мягкой игрушке, Геральд стиснул меня в объятиях, с нехарактерной для случая нежностью. Он зарылся носом в мои волосы, крепче прижимая к груди. Спиной я почувствовала, как быстро билось его сердце. По ритму сравнимая с первыми секундами заставки 20-ый век Фокс. Ну или может это бил в ушах победный марш. – Перед тем, как моя рука отвесит тебе подзатыльник, что ты скажешь в свое оправдание? – освобождаясь от тисков, рука устрашающе нависла над его головой. – Кризис среднего возраста? – Что ж, ладно, оправдан.