Попытка в злодея

Двери кареты медленно отворяются, позволяя Вениону, чье лицо теперь скрыто за черной маской, расслабленно выйти. Но расслаблен он был, конечно же, только снаружи. Усталость, слабыми крупицами накапливавшаяся весь день, постепенно давала о себе знать, отдаваясь в теле тянущей вниз тяжестью. Но у Вениона не было права проявлять слабость. Как и утеха, именуемая "отдыхом", ему была недоступна. Ибо в этом чертовом мире, сошедшем с ума до основания, никто не собирается его дожидаться. Но бледные губы не произносят жалоб, вместо этого сжимаясь в тонкую линию, пока сам Венион осторожно касается ажурной черной маски, что почти ласково прижималась к его лицу. Прямо как мать, нежными руками гладившая свое дитя. От подобного сравнения он лишь невольно хмурится. Лакейша, объявившая о прибытии, послушно дожидается у дверей, протягивая руку. И Венион, невольно отвлеченный на собственные мысли, вместо ответа молча смотрит на протянутую ладонь. Он что, должен держаться за ее руку, пока выходит? Прямо как какая-нибудь кисейная барышня с хрупкими каблучками? Но он уже вышел... Отчего, недолго думая, кладет свою руку в чужие. "Она этого хочет..?" – произносится сомнением в его мыслях, пока внезапно не звучит фальшивый кашель. — ...Кхм.. Молодой господин, позвольте укрыть Вас плащом... На бесстрастном лице высокой женщины проскальзывает неловкость. И Майлз, лишь сейчас понявший чужие намерения, смущенно кашляет в ответ. Но злосчастный плащ на своих предплечьях он протягивает. И его, наконец, накрывают. Кажется, он устал больше, чем сам того предполагает. Ну да, разве легко за день переобуться из бедного студента в местного дворянина, привыкшего с утра до ночи быть избалованным чужим вниманием и заботой? Да и вообще, что с этими аристократами не так? Еще когда он держал плащ при себе, Майлз прекрасно заметил, какой у плаща был приятный на ощупь материал и качественный крой. Как если бы из этой тёмной ткани сшили не укрывающий от чужих взглядов предмет одежды, а пиджак избалованного мажора. Да ту же маску сложно назвать простой, ибо тоже ясно запоминается своей экстравагантностью. Ему казалось, они идут на сделку, где планируют скрывать свои личности как можно дольше, а не на каждом углу кричать о своей важности и куче имеющихся денег. Чёрт подери, он снова начинает злиться. И Майлз быстро находит отвлечение, осматриваясь по сторонам. Судя по виду старых домов, лишь благодаря чуду державшихся со своими дырявыми крышами и наполовину снесенными стенами, и виду пустых улиц, являвшихся лакомым кусочком для всеми забытых призраков, прибыли они в явно богом забытую деревню. Кажется, тот дворецкий что-то упоминал об этом после того, как принес воды. Что сделка пройдет в деревне, где еще лет десять назад случился потоп. Неудивительно, что тут сейчас никто не желает находиться. Кроме, конечно, сомнительных личностей, для которых подобная деревушка было сравнима с самой настоящей удачей. И теперь, спустя десять лет, главное здание старосты снова будет заполнено людьми. У злодеев действительно неплохой вкус, ничего не скажешь. — Молодой виконт и торговец уже прибыли. На данный момент все дожидаются только Вас. "Главные герои приходят последними, да? Хах... Постой.. молодой виконт?" У входа самого высокого здесь здания, умудрившегося сохранить изначальный вид лишь благодаря своему росту, стояла группа людей. И самым выделявшимся из них был молодой юноша. Определенно аристократ, который, даже накрытый плащом, решил вырядиться как на показ мод. Ну, зато теперь точно ясно, кто именно из них является молодым виконтом. Кем конкретно является этот тип — Майлз не имеет ни малейшего понятия. И даже если бы тот как-то упоминался в новелле, то вряд ли бы запомнился. Во-первых, начинал он новеллу достаточно давно, чтобы забыть добрую половину событий и деталей. А во-вторых, слишком уж много в ней глав, чтобы с самого начала это хорошо запоминать. Удивительным было уже то, что он запомнил Вениона, который довольно быстро вышел из строя. Подходя к группе людей, Майлз сразу замечает, насколько взволнован юный аристократ, разминая себе пальцы и меняясь в лице. Скрыть столь милое предвкушение не помогала даже маска. — Молодой госпо- Лакейша, сопровождающая Вениона, тихо прокашливается, быстро приводя юношу в чувство. — Д-да, извините. Кхм. Это могло бы быть даже умилительным, если бы не было таким жалким. И Майлз мысленно фыркает, но не позволяет этому проскользнуть, пока ненавязчиво осматривает юношу. Молодой виконт выглядел, что удивительно, молодым. Возможно, не старше лет шестнадцати-семнадцати. Возможно, даже слишком молодым. Это нормально, что таким детям дают идти торговаться насчет покупки не какого-нибудь, а драконьего яйца, учитывая, что оно явно не дешевое? Им ведь еще крупно повезет, если оно обойдется лишь в пару десятков, если не сотен миллионов. Впрочем, Майлз забывал, что сейчас и сам выглядел не так уж и старше. Венион не отвечает — лишь кивает, не задерживаясь на месте, пока быстро проходит мимо них. Старое здание дружелюбно приветствует его уютной темнотой, пока пол жалобно скрипит под ногами. Изношенные стены с сошедшей краской заменяют кланяющихся слуг, приветствующих своего хозяина. А прохлада, спрятавшаяся меж комнат, ударяет в лицо, сопровождая собой аромат сырости. Последнее ему было определенно ближе, чем удушающий аромат духов. В столь неприглядном месте Майлз ощущает себя комфортнее, чем в той огромной усадьбе. Вскоре взгляд цепляется за тусклый свет от свечей, что теплыми огнями простирались за рамки, где когда-то были двери, сейчас привлекая внимание. Они близко. — Всё ли готово? – спрашивает Венион в какой-то момент. Звучит шепот уже успокоившегося молодого виконта, сообщавшего, что, да, товар принесли, и им всего-то нужно обменяться любезностями, прежде чем уйти. Но Венион в ответ лишь хмурится, потому что желал услышать совсем не это. Деньги. Его волновали деньги, а не те, кто принесли товар. Венион прекрасно знает, что получит чёртов товар, - боже, драконье яйцо для этих богатеев всего лишь товар - но его волнует, а чем именно он за это будет расплачиваться. Теми самыми любезностями? Черт подери, он тут главное лицо второй стороны и при этом ни сном, ни духом о том, сколько нужно, где оплата и что вообще происходит! — Всё ли готово? – спрашивает Венион вновь, специально оборачиваясь, и теперь в его голосе скользит явное раздражение. Оставалось только скинуть ответственность на кого-то другого. И, к его же счастью, лакейша спокойно отвечает, совсем не теряясь от излишней холодности своего господина: — Деньги принесут сразу после Вашего приказа. Слава богам. Но с уст Вениона не звучит облегченный вздох. Вместо этого у него от волнения сжимается сердце, громкими стуками отдаваясь глубоко в груди. Потому что они проходят порог, оказываясь в небрежно освещенной, тусклой, но все еще просторной комнате. Потому что в этой комнате его ждут, потому что перед ним снова люди, и потому что ему снова, как разодетому клоуну, придется строить из себя невесть что, надеясь даже не получить что-то в ответ, а просто, блять, выжить. Жалобный скулеж задерживается в горле, и Венион тихо сглатывает, вместо этого сводя брови. Самоконтроль, столь старательно им хранимый, медленно утекает сквозь пальцы лукавой водой. Поэтому он пытается сжать руки, впиваясь ногтями в девственную кожу ладоней, но у него это не получается. Перчатки нежно и преданно защищают юные ручки. Хочет укусить себя за губы, но, опять же, не может: покажет сейчас слабость перед "торговцами" и, не дай бог, даст им повод воспользоваться этим, поднимая цену. Ему остается лишь вновь и вновь пересиливать самого себя, мучительно медленно очерчивая взглядом комнату. Другая сторона имеет при себе лишь четыре человека, тогда как он почему-то ожидал как минимум шесть-семь. Уже это дарует Вениону желанное спокойствие, позволяя чуть расслабить мышцы, шагая, наконец, вперед. В просторной комнате нет ничего лишнего. В середине — большой пошарпанный обеденный стол, который кто-то умудрился откопать. А за другой стороной стола — такие же скрытые под масками лица и изношенные плащи без эмблем. Значит, Рука сегодня решила не показывать себя? Слишком слабы, чтобы запоминаться? Или даже не успели обосноваться на западном континенте, чтобы позволять себе гордо выпячивать грудь рисунками звезд? По пути сюда, еще сидя в карете, Майлз много думал о том, что же ему сегодня сделать: просто забрать яйцо, больше никогда и никак не связываясь с пресловутой тайной организацией, или же все-таки рискнуть, пытаясь создать между ними какую-никакую связь? Да и если создавать связь, то зачем, верно? Ведь Майлз не злодей, упивающийся чужими страданиями, а от того желающий перевернуть жалкий сюжет новеллы к чертям. Как и не какой-нибудь идиот, возомнивший себя невесть кем, а от того, не усаживаясь на месте, стремглав мчащийся прямо в лицо проблемам во имя святого геройства. Он трус и слабак, обычный человек. Но именно потому что Майлз обычный человек, он так сильно желает одного — стабильности. А какая тут, к чертям, стабильность, если он не будет иметь ни малейшего понятия о действиях Руки более чем на четыре года? Слишком большой срок для неведения, которое он не может позволить себе в своем состоянии. Поэтому ему остается лишь рискнуть. Один из мужчин тайной организации выходит вперед, и Майлз по пронзительным глазам и слабому запаху крови догадывается, что перед ним Редика. Ибо чтобы такой сумасшедший человек позволил другим главенствовать на подобной сделке? "Я должен сделать что угодно, но убедить его". — Ну что же, - звучит скучающий голос мужчины, запомнившегося читателям определенной новеллы безумцем, одержимым кровью, - Начнем? Но прямо сейчас перед Венионом не кто-то сумасшедший, а наоборот — апатичный до предела, где это граничит с отчужденностью. От этого становится только хуже. Венион отвечает лишь кивком. Редика же, дожидаясь только этого, поворачивает голову к своим, подавая знак. И Венион, слишком внимательно его разглядывавший, замечает кое-что очень интересное. У этого ублюдка ярко-красные глаза. От собственных мыслей Венион почти ухмыляется. Впрочем, успевает это скрыть за рукой, прижатой к лицу в задумчивом, изящном жесте. Но ухмылка быстро исчезает с лица, когда перед ним кладут скучный на вид сундучок, а яйцо, что находится внутри него, оказывается слишком... маленьким. "А оно не слишком маленькое? Оно же почти размером с мяч..." Но он не позволяет этому отвлечь себя, в пример Редики кивая своим людям и надеясь, что они уловят его намек. И не разочаровывается. Деньги ставят прямо рядом с яйцом, и люди со стороны тайной организации начинают быстро их считать. "А можно ли потрогать?" - думает он, но произносит вместо этого требовательное: — Я хочу прикоснуться к нему. — Валяй. Как и ожидалось, отвечают ему довольно грубо. Но Майлза, сейчас являющегося дворянином, это совсем не задевает. Зато, судя по звучащему сзади шороху, задевает кого-то другого. Венион невольно оборачивается, замечая за собой неловкий вид сопровождающей его лакейши. И качает головой, небрежно взмахнув рукой. Прямо сейчас последнее, что он хочет, — поругаться тут с Редикой только потому, что того не учили этикету. А затем, наконец, подходит ближе, предварительно снимая с руки перчатку и осторожно касаясь маленького яйца, даже мысленно не желая разбить его. Ощущает под пальцами гладкую поверхность, удивительность которой не объяснить словами. Как если бы он сейчас касался множества маленьких, мягких точек, ощущающихся под пальцами почти волшебно. Удивительно. А ведь это всего лишь скорлупа. — У тебя такое красивое яйцо, - произносит Венион в следующий момент, ничуть не кривя душой, - Почему же ты не использовал его для самого себя? Действительно. Дракон-полукровка в конечном счете всё равно оказался обманут, так почему этот идиот не воспользовался этим в полной мере? — И зачем, по-твоему, оно мне нужно? И Редика, возможно, был прав. Сохрани он это яйцо, то, скорее всего, не избежал бы проблем не только со стороны Дракона-полукровки, но и со стороны… того мужчины. К тому же, только безумцы вроде Вениона стали бы пытаться выдрессировать сраного дракона. Только настоящий Венион об этом не имеет ни малейшего понятия. — Хмм... Даже не знаю. Венион убирает руку с гладкой поверхности почти неохотно. А после легко надевает перчатку обратно, также легко произнося следующие слова: — Наверное, потому что ты маг. И поднимает взгляд, даже за чужой маской замечая, как хмурится Редика. Как там говорят китайцы? Не наступай на хвост спящему тигру? И прямо сейчас Майлз добровольно тянул этого самого тигра за хвост, бессовестно играясь. С уст Вениона звучит невинный смешок. — Не пойми меня превратно. Я прекрасно знаю, что и ты в курсе моей личности, хотя я специально скрылся за маской. Поэтому я делаю то же самое. Довольно справедливо, не так ли? Взгляд красных глаз уже не такой подозрительный, но маг все равно не дает себе расслабиться. А посему странно довольному Вениону остается лишь щебетать дальше, переплетая пальцы собственных рук. — Давай вернемся к вопросу: ты маг, и вряд ли слабый. Потому что ни у одного слабого, незначительного мага не будет доступа к подобного рода яйцу. Разве я не прав? — А ты действительно много болтаешь для кого-то, кто всего лишь хочет купить яйцо. О, как заговорил. — Возможно, ты прав... - Венион театрально опускает взгляд, делая задумчивое выражение. Но потом все равно ухмыляется, смотря Редике прямо в глаза, - И не хмурься так. Иначе скроешь свой красивый оттенок глаз. Такой запоминающийся алый цвет... Если утром Майлза тошнило по чужой вине, сейчас, кажется, стошнит от самого себя. Но Редика не злится, вместо этого скрещивая руки. И ухмыляется, явно смотря на Вениона свысока. — Я, конечно, догадывался, что покупатель у меня какой-то самодовольный ублюдок, но, кажется, он еще и больной. Однако ты прав... Красный — прекрасный цвет, и я очень горжусь— — Господин, тут только три четверти от оговоренной цены. Улыбка, только зарождавшаяся на лице мага, быстро сходит на нет. "Не смотри на меня так. Хаа... Я, конечно, догадывался, что они, точнее, мы не будем сразу отдавать все деньги, потому что так поступают только идиоты. Но всё равно. Прямо сейчас я бы действительно пожелал, чтобы Стэны были хоть немного тупее". Но Венион продолжает невинно улыбаться, оборачиваясь к лакейше. Может, она снова поможет? Иначе беда. И наблюдая за тем, как женщина послушно кивает, Майлз внутренне кричит от радости. Сам бог благословил его такими самостоятельными слугами. — Остальная часть денег будет выдана через чек, который можно будет обменять в торговой гильдии. С уст Вениона невольно срывается облегченный смешок. Но для чужих ушей он звучит скорее как признак одобрения, отчего у лакейши почти дергаются уголки губ. Впрочем, она ловко прячет это за кулачком, отворачиваясь. — Ты прав, - продолжает Венион с безмятежной улыбкой, умело переводя взгляд мага на себя, - Красный — изумительный цвет. И я, как никто другой, знаю ему цену: ведь неважно, человек ты или дракон, в тебе всегда будет немного красного. — Хах..! Трепаться языком ты точно умеешь, – Редика, наконец, чуть расслабляется, скрещивая напоследок руки, - Так чего же ты тогда хочешь? И Майлз, дожидавшийся именно этого, желает от щекочущего нутро предвкушения только нервно рассмеяться, но воздерживается. Нетерпеливая улыбка давится в самом заростке, вместо этого позволяя разбежавшимся по углам мыслям найти путь назад — успел растерять, пытаясь плавно перевести разговор к самой сути. К его же сожалению, он был обделен изяществом местных дворян, для которых плавно вести разговоры было подобно распитию дивных чаёв. — До меня доходили слухи, что на восточном континенте уже давно неплохо расцветает одна организация. И что они нарастили столь удивительное влияние всего за несколько лет. И, если я не ошибаюсь… Мм, как же они назывались..? Венион задумчиво склоняет голову набок. — Рука, кажется? Не слышали о такой? — Пфф, а с чего ты взял, что должен был? Ладно. В начале этого мерзавца еще можно было понять: перед тобой раздражающий своей изнеженностью аристократ. Но чем дальше этот придурок позволял себе открыто насмехаться над Венионом, тем больше он действовал на нервы, а главное — делал идиотом самого себя, выставляясь последним отбросом, с которым ты в дальнейшем вряд ли захочешь иметь дел вообще. "Твою мать, зачем я вообще пытаюсь с ним церемониться?" Но Венион, конечно же, продолжает. — У Вас восточный акцент, - врет Майлз, понятия не имея ни о каком акценте. — Я из Виппера, - врут ему в ответ. — Для меня это — всё равно что Восток. — Виппер южнее Роан. — И что? А в ответ Редика смеется. Смеется, закидывая голову назад, позволяя капюшону свободно упасть со светлых волос. Смеется ярко и громко, совсем не скрывая голоса, как если бы ему действительно рассказали самую удивительную шутку на свете. Майлз его веселья не разделяет. Но ничего не говорит, не реагирует и даже не вздыхает. Лишь внутри он полыхает, да так, что уже давно сжег бы к чертям эту деревню даже во время потопа. — Хаха, ха... Ладно, - наконец успокоившись, светловолосый ублюдок лишь кивает, - Ну и зачем такому смутьяну, как вы, организация, которая ничего не значит для западного континента? Настолько богаты, что щедрость разыгралась? Хаха.. Видимо, успокоился все же не до конца. Но волнует Вениона совсем другое: ему, может, только кажется, но не слишком ли груб этот придурок? — ..Этот ублюдок... Венион удивленно оборачивается на голос, замечая, что тем, кто только что выругался, был молоденький виконт. И юноша, понимая, что перешел черту, быстро извиняется, отходя на шаг. Но Майлз его не винит, зато убеждается в одном: его действительно пытались вывести из себя. — Именно потому, что оно ничего не значит сейчас, - спокойно начинает Венион, - Но я не могу сказать того же о будущем. Через год. Два. Или же пять. Я не доверяю людям и еще меньше доверяю стабильности, а посему хочу контролировать столько, сколько смогу. В идеале — всё, до чего дотянутся мои руки. А раз уж ко мне в руки лезет такой невоспитанный сукин сын вроде тебя, который определенно может быть полезен, я, что, должен отпустить тебя? И Редика, всё это время добивавшийся как раз-таки этого, замолкает от внезапной холодности. Температура в комнате понижается на градус, а напряжение, присутствие которого можно было ощутить на коже, начинает душить. Но Майлз не теряется, ощущая себя после этой тирады куда легче. Поэтому со спокойной душой снова улыбается. — Не будь тупицей и соглашайся, раз дают. И раз прекрасно знаешь, что основа для организации тут слаба. Тебе это нужно. Вам это нужно. И я сомневаюсь, что в случае неудачи тот, кто будет за всё отвечать — это ты. На лице сумасшедшего мага в этот раз действительно расцветает безумная улыбка. — Хе, а ты умный ублюдок, не так ли? — То же могу сказать о тебе, засранец. — Пфф.. Ты уверен, что ты дворянин? — А ты уверен, что это и есть то, что ты должен спрашивать? Вместо того, чтобы сладко благодарить меня, а затем, чуть ли не кланяясь мне в ноги, произносить: "Это так мило с Вашей стороны. Прошу, дайте же мне знать, с кем мне связаться для дальнейшего обсуждения"? И Майлзу вновь кажется, что он не удерживает язык за зубами, но нет — Редика на его утонченный сарказм отвечает лишь очередным смехом. Будь его воля, он бы уже раз сто закатил за этот вечер глаза. И сейчас пошла бы очередь сто первой. Но Майлзу не дают вдоволь насладиться своим возмущением, ведь Редика, успокоившись, сразу начинает говорить, как нормальнейший на свете человек, сообщая, что он не имеет права принимать решения, поэтому может лишь проинформировать вышестоящих. А после, если повезет, они смогут попытаться наладить контакт. — Хорошо, - Венион больше не пытается поддерживать маску, легко давая ей соскользнуть, отчего тихо вздыхает, разворачиваясь, - Полагаю, мне больше незачем тут задерживаться. И не оборачивается, слухом прекрасно улавливая, что вещи на столе быстро подбираются людьми. Его слуги — люди далеко не глупые. Прекрасно разберутся и сами. А ему, Вениону, или точнее тому, кому сейчас приходилось отвечать за Вениона, нужно было хорошенько отдохнуть. — Это была приятная сделка, молодой господин Венион. Надеюсь, мне еще выпадет шанс встретить Вас. Даже этот засранец умеет нормально разговаривать, да? На языке у Вениона тысяча и одна фраза для ответа, что щекочут нёбо, ища выход. Но он не произносить ни одну. Лишь мычит недовольно, натягивая плащ на голову чуть сильнее. Только благодаря великой удаче его сегодняшнее притворство и ложь, обсыпанные красноречием, возымели успех. Но ценой ему были вселенская усталость и полное опустошение. Майлз не может позволить себе так сильно уставать каждый раз, как и не может позволить себе всё это, черт побери, не делать. Ибо его роль — не отброс семьи, от которого ничего не ждут, но хитровыебанный ублюдок, знающий, как улыбаться, припрятывая при этом в трусах нож. Ладно, не в трусах, но как минимум за спиной. Не получится у него так долго притворяться крысой, хоть убейте. Хотя, если он облажается, то ведь именно смерть будет для него исходом, не так ли? — Ха... “Может, совершить попытку самоубийства, пока не поздно? Всё равно с этой вселенной меня ничего не связывает”. — Какая хорошая шутка. Действительно, шутка просто отличная. На улицу Венион почти выбегает. Скидывает с головы капюшон, резким движением убирая маску с лица. И дышит. Вдыхает прохладный воздух сочувствующего ветра. Чувствует, как холод ласковым потоком льется в легкие, и как внезапно внутри становится просторно. Достаточно просторно, чтобы забыть о собственной злобе, о проблемах, и об усталости, что липкими руками тянули его к земле, за собой, прося полежать и отдохнуть. Всего мгновение, но этого хватает, чтобы он ощутил себя чуточку легче. Сзади звучат спешные шаги. Слуги не заставляют себя ждать, не осмеливаются, — не тогда, когда хозяин определенно устал. А умный слуга лучше других должен понимать, что об уставшем хозяине стоит позаботиться сразу. Ради себя, конечно же. Кто вообще в здравом уме думает о других? Но Майлза они не волнуют. Да и он не тот, кто преднамеренно портит всем остальным жизнь, если у самого неправильно сидит жилет, или же хитрый камень решается залезть в обувь. Да, он раздражительный и грубый, но умышленно плохой? Зачем ему? — Мм.. Но кому-то, видимо, все же хочется проверить границы его терпения. Венион оборачивается на чужое мычание и видит перед собой того самого молодого виконта. Но уже без маски. Сразу приходит мысль, что этот пацан как-то по-забавному напоминает собаку: растрепанные волосы кажутся взъерошенной шерстью, а неловкий взгляд в сторону уж слишком напоминает вид виноватого щенка. — Говори. Если Венион пробудет тут с остальными еще мгновение, то точно рассыплется, как карточный домик, а посему говорит прямо и резко. Конечно, не специально. — А-а... Кхм, тогда... – растерянный юноша теряется лишь сильнее, замечая, как над зелеными глазами хмурятся брови. Но в хмуром взгляде нет привычного принижения, отчего слова он всё же находит, - Точнее, сегодня Вы вели себя.. кхм. Не так, как обычно. Я даже удивился, когда— — А как я себя обычно веду? – но Венион не дает ответить, сразу размахивая перед собой ладонью, - Хотя нет, не говори, скажешь потом. Ха... В какой-то момент к ним подходит лакейша, что весь вечер помогала Вениону не терять под ногами землю, отчего последний с возможной вежливостью просит её отойти. Потому что у двух аристократов разговор, или вроде того. А еще потому что Майлз старательно думает, что же ответить этому ребенку. Какую отговорку придумать? — Тот маг, - произносит он, наконец, определившись, - Тот еще мусор. Отребье, если тебе так легче. Жалкое создание, которого природа не наделила всем тем, что есть у нас. Как, например, разумностью. Отчего, если не говорить с ними на их языке — они совсем ничего не понимают... Жалко, да? И ухмыляется, смотря собеседнику прямо в глаза. Тот все еще сомневается. — Но всё же, опускаться до их уровня... Но Вениону уже плевать: юнца он не ждет, резко разворачиваясь и стремясь прямо к своей карете. Останется тут подольше, и этот парень наверняка придумает другую тему для разговора, а Венион больше не мог позволять себе тратить ресурсы по пустякам. Но вместо молчания от него всё равно звучит ответ, как и не упускает он того, что молодой виконт послушно следует прямо за ним. — А кто тут опускается? – произносит он со смешком, почти закатывая глаза, - Если кому-то и не подняться, то лишь ему. И быстро, не дожидаясь, поднимается в карету, оборачиваясь в самый последний момент. И смотрит на молодого виконта сверху вниз. — Да и.. лучше бы ты волновался о себе, - а после улыбается, продолжая, - Хорошо справился. — Ах… Я... В следующий раз я— Но ответа Венион не слышит, резко закрывая за собой дверь.