По тонкому льду

В комнате воцарилось молчание Хандан и Дервиш осмысливали только что услышанное и пытались ответить себе на волнующие их обоих вопросы. Сейчас важно было не поддаваться эмоциям и трезво оценить ситуацию, а затем принять решение насчёт дальнейших действий. — Думаешь, мы можем так и дальше рисковать? — первой не выдержала женщина. — То, что дело приобретает серьёзные обороты, это очевидно, но… — Может, попробовать допросить Арслана? — Ты думаешь, он сознается? -Не знаю, разве что, если испугается… — Вопрос, кого он боится больше… Заставить его молчать тоже вряд ли возможно. — И, к тому же, если кто-то поставил перед собой цель следить за тобой, то Арслану быстро найдётся замена… А врага лучше знать в лицо. — Согласен с тобой. — У тебя нет предположений, кому это могло быть нужно? Я точно знаю всё о тебе, Дервиш? — Всё, Хандан. Ты знаешь обо мне больше, чем кто бы то ни был. Может, даже больше, чем я сам. — Хорошо, я тебе верю. -И всё-таки должны быть причины: либо я кому-то перешёл дорогу, либо… — Либо тот, кто тебе не доверяет… Обоих поразила одна и та же мысль. Тех, кто знал о прошлом Дервиша было достаточно, и у них имелись все основания не доверять ему. Они могли желать уличить его в чём-то ещё неподобающем. Первым в очереди мог быть сам султан Ахмед. Если ему станет всё известно, то они оба рискуют лишиться головы. Тем менее, отступать теперь уже слишком поздно, нужно идти до конца. Пока же пара решила выждать время и некоторое время не встречаться в надежде, что это собьёт Арслана с толку. А когда паше удастся договориться о никяхе, он предупредит её. После никяха обсудят снова сложившейся ситуацию. Им предстояло условиться о новом месте встречи и времени. *** Султан в задумчивости мерял шагами свои покои. Он недавно принимал Арслана. Тот сообщил ему, что снова видел ту женщину и видел также прощавшегося с ней пашу. Слуге на этот раз удалось удержать Хандан куда дольше в поле своего зрения. Мужчина схематично нарисовал примерный путь её следования с указанием известных объектов. Выходило, что она исчезла недалеко от дворца, а точнее от входа в заброшенную часть дворцового сада. Невероятный вывод так и напрашивался: Дервиша пашу навещает кто-то из дворца. Вопрос, кто именно, оставался открытым. Ахмед неожиданно вспомнил, как Хандан защищала пашу и как она поддержала его назначение на должность великого визиря, вероятно, уже тогда зная, что он повинен в смерти падишаха. Пазл начал складываться в голове юного султана: очевидно, между ними сложились доверительные отношения и при таком раскладе его бывший великий визирь и его мать могли захотеть поддерживать связь и дальше. Узнать, что Дервиш вернулся в столицу в связи с ранением, ей не составляло особо труда. А дальше при желании и знании всех входов и выходов дворца вполне возможно организовать встречу и остаться незамеченной. Если бы не внимательность Арслана, то никто бы никогда об этом не узнал. — Ахмед, что случилось? — с бепокойством в голосе спросила зашедшая в покои Кёсем. — Ты не замечала странности в поведении моей Валиде? — О чём ты, я не понимаю… — Я задал вопрос — отвечай! — Да нет, всё как обычно… А почему ты спрашиваешь? — Дело в том, что один человек видел, как из дома Дервиша выходила женщина. И я склоняюсь к тому, что это была моя Валиде… — Что ты такое говоришь? Разве это возможно? Кёсем хоть и пыталась рассеять сомнения Ахмеда, но прекрасно понимала, что он мог с высокой долей вероятности оказаться правым. — Не знаю, Кёсем. Но, кажется, возможно. Я вспоминаю, как она всегда его защищала, да и он её тоже…он для неё непросто великий визирь, а она для него непросто Валиде султан. Он сам до конца не понимал своих чувств, в этой гамме было место и гневу, и разочарованию, и непониманию, и надежде. Надежде на то, что их отношения всё-таки не зашли слишком далеко. — Даже если это так, то думаешь, они осмелились бы встречаться после всего? — Я склоняюсь к тому, что они могли пойти на это, поэтому и спрашиваю… Может, были отлучки, о которых никто не знал или ещё что-то? — Да нет… — Подожди, я вроде слышал, что Валиде иногда ложится несколько раньше и запирается в своих покоях с просьбой не беспокоить… — Да, Эйджан привела однажды шехзаде, они хотели пожелать Валиде спокойной ночи, но их не впустили. Только это совпадение, не более. — Я так не думаю. Слишком много совпадений. Надо допросить слуг и поговорить с самой Валиде. Сейчас же отправлюсь. — Уже поздно, Ахмед. Не лучше ли завтра? — Да ты права. И мне надо ещё раз всё обдумать. — Конечно, не стоит сейчас что-то делать сгоряча. Кёсем и Ахмед вскоре устроились вообнимку на кровати. Оба через некоторое время погрузились в царство Морфея. Но девушка примерно через час проснулась и решила, что ей необходимо увидеть Хандан султан. *** Кёсем оттолкнула дежурную служанку, попытавшиеся помешать столь позднему визиту, и вошла в покои. Валиде султан оторвала взгляд от книги и не без удивления обнаружила перед собой фаворитку сына. — Кёсем, ты не находишь, что сейчас слишком позднее время для визитов? -Вы всё равно не спите, да и разве можно спать с нечистой совестью… — О чём ты толкуешь, не понимаю? — Хандан внутренне вздрогнула, но внешне сохранила невозмутимость. — Как это о чём? А как же ваши встречи с Дервишем пашой? — Кёсем внимательно следила за реакцией собеседницы. — Ерунда какая-то. Как тебе только это пришло в твою светлую голову? — Валиде султан решила всё отрицать. — А повелителю вы завтра то же самое скажете? — фаворитка Ахмеда поняла, что только открыв все карты, она сможет заставить Хандан говорить. — Он всё…знает? -Да, повелитель знает, что вы навещали Дервиша. А что вы думали, повелитель оставит без внимания Дервиша пашу после всего? Конечно, за ним следили. — Это я знаю. А как Ахмед понял, что это была именно я? — раз уж невозможно повернуть время вспять, то стоило хотя бы понять, что именно известно Ахмеду. — За вами следили и потеряли из виду очень близко к дворцу, а Ахмед вспомнил кое-что, вы ведь очень поддерживали Дервиша… — Ясно. — Зачем это вам нужно, скажите? — Это не твоего ума дела, Кёсем. — Вас, действительно, связывают любовные отношения? — ответа не последовало. — Как вы могли пойти на такое? Это запрещённо, это грех в конце концов! — Кëсем поражала сдержанность Хандан. Попытка вызвать какие-то угрызения совести и получить признание терпела полный крах. — Ты решила напомнить мне правила, хотя сама нарушаешь их ежеминутно? — Мои нарушения не сравнятся с вашими, госпожа. Вы покрывали убийцу падишаха. А ещё вы наверняка знали о его причастности к покушению на Зульфикара и Мехмеда Гирея и молчали. Сейчас же вы… — Достаточно, — заставила жестом Кёсем остановиться. — Дервиш небезгрешен, я знаю. Но ты не задумывалась, что если бы не его поступок, то Ахмед мог быть давно казнён своим же отцом? Его отец не пощадил сына Халиме, не пощадил бы и Ахмеда. И позже Дервиш не раз спасал моего сына, он чуть не погиб от рук помощников Сафие султан. Дервиш был рядом во все самые трудные минуты нашей жизни. Я думаю, хоть отчасти, но он уже искупил свою вину. — А вы его решили отблагодарить сполна за все его деяния… — Ты всё сказала? Тогда можешь идти. — Я всё сказала, но я думаю вам есть, что ещё сказать. — Нам не о чем с тобой говорить, Кёсем. Да и ты всё равно не поймёшь меня. — Не пойму? А если пойму? И смогу вам как-то помочь. Вы только подумайте, что может быть с вами и Дервишем пашой… — Не поймёшь, потому что не знаешь, что такое любить и знать наверняка, что никогда не сможешь обрести счастье с этим человеком. Ведь, Кёсем, твой любимый человек постоянно на законных основаниях рядом с тобой, и он готов бросить весь мир к твоим ногам. А Дервиш…даже мой случайный взгляд, случайный взгляд может быть неверно истолкован. — Не так уж и неверно, оказывается. Вы уже начали говорить, не хотите продолжить? — Ладно, слушай, — Хандан рассудила, что терять ей вообщем-то нечего, а молчать становилось всë сложнее. -Ты наверняка помнишь ту ночь, когда Ахмед был болен, а бунтовщики чуть не ворвались во дворец? Ты спасла всех тогда, но ведь такой исход никто не мог предсказать и Дервиш в том числе. Он был уверен, что не увидит рассвета и признался мне в своей причастности к смерти падишаха и в своих чувствах. Я была поражена, когда Ахмед выздоровел, хотела рассказать ему о причастности Дервиша к смерти султана Мехмеда, только не смогла. И потом убедилась, что приняла верное решение. Каждый поступок Дервиша доказывал его преданность Ахмеду и мне… Я сама не заметила, как те чувства, которые он испытывал ко мне, перестали быть безответными. Он стал моим утешением в Старом дворце, его поддержка придавала мне сил жить дальше. Только с каждым днём во мне укреплялся страх, что я могу потерять Дервиша, что кому-то станет что-то известно… Когда его должны были казнить по ложному обвинению в убийстве паши, мой мир рухнул. К счастью, Ахмед поверил Дервишу. И тут новая угроза — Фахрие султан, она могла всё рассказать, но не успела или не захотела. Дальше ты сама многое знаешь, ты добилась того, чтобы Ахмед всё узнал, он должен был казнить Дервиша, но не смог и избрал другое наказание. Но перед тем советом я, как и многие думала, что его казнят и сказала ему то, что…не должна была говорить, в общем в своих чувствах призналась. А когда узнала об изменении наказания, решила, что должна с ним попрощаться, увидеть его, быть может, в последний раз… Через полгода он вернулся в столицу с ранением. Я не могла не навестить его и не предложить свою помощь. При встрече поняла, что всё ещё нужна ему, как и он мне. Так, мы начали регулярно видеться, он нашёл нужные мне слова, когда Ахмед был в походе и от него не приходили вести, когда Осман болел, а потом произошло то, что произошло… В общем, Дервиш очень много для меня сделал и очень много значит для меня, как…и я для него, думаю. Так, как относится ко мне он, не относился ко мне никто и никогда. И над нами ведь…со дня на день должны были совершить обряд никяха, а теперь неизвестно, что будет завтра. Но…что бы там ни было, ни о чём не жалею. Теперь ты знаешь всё. Делай с этим всё, что угодно, мне всё равно. В покоях воцарилось молчание. Обе женщины задумались о своём. Кёсем не знала, как ей реагировать на услышанное. Осуждение и непонимание сменились осознанием силы и глубины возникшего вопреки всему и выдержавшего многие испытания чувства. — Что вы теперь намерены делать? — Не знаю. Отрицать, что я была у Дервиша бессмысленно, похоже, это может только усугубить подозрения. Но признаться — значит окончательно погубить себя и его, придëтся сказать хотя бы часть правды. — Думаю, это будет правильно, Ахмеду не нужно всë знать. А я попробую поговорить ним и убедить его, что вы ничего не скрываете. Насчëт остального решение за вами. — Если ты используешь своë влияние на моего сына именно для этого, то я буду тебе очень благодарна. Хандан распрощалась со своей гостьей. Она с трудом верила в выполнение Кëсем данного обещания. И если даже невестка выполнит его, то что потребует взамен? И сколько раз припомнит произошедшее? Эти вопросы напрашивались сами собой, и лишь время могло дать ответы на них. Сейчас же Хандан необходимо было дать себе отдых, а к утру собраться с мыслями. Один неверный шаг мог очень дорого обойтись и ей, и Дервишу.