hanagoori

Склонив голову, Сакура с преувеличенным усердием скребла ногтем плотную ткань штанов, пытаясь избавиться от мозолившего глаза пятна так, будто это было единственной и самой большой проблемой на данный момент. Но грязь лишь сильнее втиралась в волокна. Харуно раздраженно поджала губы, но упрямо продолжала свое занятие. Она отчаянно не желала глядеть на своего визитера. Девушка мысленно посмеялась над собой. После возвращения в деревню Сакура собиралась поговорить с матерью. Шагая рядом с Ино, она с таким усердием репетировала свою пламенную речь, проматывала в голове десятки раз, прежде чем войти. Представляла, как смерит мать равнодушным взглядом, расскажет обо всём, что случилось, что она, Сакура, пережила и выжила, несмотря на вечные уверения матери в том, что она ни на что не годна. Припомнит всё, через что ей пришлось пройти в детстве, ткнёт женщину лицом в её ошибки, как когда-то тыкали саму Харуно. Сакура до сих пор помнила, как злорадство заставляло кровь едва ли не бурлить в жилах. Впрочем, её запал угас уже на пороге хижины. Стоило девушке оказаться перед матерью, и она снова маленькая девочка с «неудовлетворительно» в тетради, которую стыдливо прячет за спину. Ей нужно сказать родителям, что она не справилась, потому что задание было слишком сложным, да и вообще несправедливо всё это, слишком внезапно, она не была готова. Другие бы тоже не справились. Но язык будто прилип к небу, да и к чему всё это говорить, когда она знает, что прозвучит в ответ. «Ты не другие» «Думаешь, тебя каждый раз будут спрашивать, готова ли ты?» В голове сотня фраз, одна обиднее другой. Сакуре хотелось выпалить их все до одной, хотелось что-то доказать, в чём-то убедить, Харуно сейчас даже не уверена, в чём именно. Она подавилась всеми ими, стоило увидеть мать. — Я дома, — всё, что удаётся выдавить хриплым голосом, и Сакура тут же морщится от того, что в носу противно щиплет. Сакура не думала, как произошедшее повлияло на её мать. Но даже если бы ей пришлось размышлять об этом, подобную картину Харуно бы не представила. Мэбуки была сильной женщиной, гордой, уверенной, а ещё полной жизни. Не такой, которая напоминает позднюю весну с буйством красок, трепетом крыльев бабочек и тёплым солнцем. Жизнь, что в ней бурлила, напоминала скорее людный рынок с бесконечным гомоном, спорами и пёстрыми диковинками. Да, её маме всегда было что сказать. Даже когда этого не требовалось. Иной раз она могла высказать своё мнение, не произнеся при этом ни слова. Сакура не представляла, что подобный бурлящий котёл можно хоть чем-то затушить. Если в раскалённое масло налить воды, оно взорвётся, разразится пожар, поэтому, глядя на мрачную фигуру перед собой, Харуно тогда засомневалась, в правильное ли место привела её Ино. Растрёпанные волосы, искусанные в кровь губы, тёмные круги под глазами и впалые щёки, не говоря уже о том, что Харуно всю жизнь была уверена, что её мать физически не способна сутулиться. Лишь тяжёлый, мрачный взгляд женщины убедил Харуно, что перед ней всё же Мэбуки. Мать приблизилась неслышно. Её ладони опустились на плечи Сакуры и скользнули вниз, по рукам, будто женщина пыталась убедиться, что дочь — не плод её воображения. Сакура чувствовала сухую, шершавую кожу на подушечках подрагивающих пальцев. Спустя мгновение Мэбуки крепко обняла дочь. Харуно резко выдохнула, и вместе с воздухом её покинули все мысли. Девушка разревелась, ощущая, как мама лихорадочно гладит её по спине и голове. Голова и шея ныли от напряжения. Сакура сидела, низко опустив голову и напрягшись всем телом, слишком долго. А может, всего пару минут. Сакура и Мэбуки так и не поговорили. Ни тогда, ни после. Лишь перекидывались парой фраз, когда Сакура заглядывала после смен в госпитале. Это напоминало старые деньки. Что в прошлом, что сейчас они были семьёй, которая притворялась семьёй. Но сейчас, видимо, настоящего разговора избежать не удастся. Хотя бы потому, что Сакуре некуда бежать. И это, пожалуй, самое страшное последствие того, что Сакуру заперли в клетке. — Сакура, — Мэбуки зовёт во второй раз, более настойчиво. На этот раз Сакура не может игнорировать и послушно вскидывает голову — рефлекс. — Папа не пришёл? — Он пытается поговорить с Хокаге и Советом. Сакура не интересуется, зачем и для чего, потому что знает, что это ни на что не повлияет. Её отец никогда ни на что не влиял. Должно быть, вот в кого она такая бесполезная. Сакура мрачно хмыкает, поймав себя на подобной циничной мысли. Шиноби, которого поставили сторожить Сакуру, ловит взгляд Мэбуки, слегка колеблется, а затем отходит на пару шагов, создавая иллюзию приватности. Мэбуки опускается на землю, разглядывая дочь. Сакура молчит. Не строит догадок о том, в какое русло пойдёт разговор, просто покорно ждёт. Единственный урок, который она в совершенстве усвоила — строить планы и догадки стоит лишь в том случае, если хочется в полной мере распробовать вкус разочарования. Сакура ждёт и глядит на мать в ответ. Она сосредоточена на этом, поэтому от её внимания ускользает то, что солнце опустилось за горизонт, и теперь в углах камеры сгущается тьма — излюбленное место для паразитов, которых никак не вывести. Сакура не замечает их и не замечает того, как послушно внимает им. Присутствие Мэбуки будто подпитывает этих демонов, и их шепот невозможно не услышать. «Мама не выглядит удивлённой, услышав о предательстве. Должно быть, другого от тебя и не ожидала» «Пришла выпытать правду, с чего еще ей тут появляться?» «Ты видишь это отвращение в глазах? Ты видишь» Мэбуки долго молчит, но в какой-то момент всё же решается заговорить. Фразы срываются с губ, демоны ловят их в воздухе, пятная, переиначивая и убеждая Сакуру в том, что существует лишь одна истина, та, которую они ей преподнесли. — Расскажешь мне правду? — Я хотела как лучше, — проговорила Сакура. Девушка часто говорила эту фразу, но на этот раз в её тоне не было привычных извиняющихся или жалостливых ноток. Голос звучал тускло, устало. — Но правда в том, что благие намерения не означают правильность поступков. — Давай подумаем, как… — Не хочу думать. Устала, — наверное, это были первые правдивые слова, которые Мэбуки услышала из уст дочери. Она нахмурилась, глядя, как Сакура притянула к себе колени и уткнулась в них лбом. — Я тебя не так воспитывала, — ровно проговорила женщина. — А как ты меня воспитывала? — невесело хмыкнула Харуно, не поднимая головы. Сакуру поразило, как легко срывали с губ слова, стоило только начать. Будто платину прорвало. Осознание безвыходности ситуации тоже сыграло свою роль. — Расскажи, что ты из меня лепила? В тюрьме, со статусом «международная преступница» я вряд ли теперь уже оправдаю твои надежды, но ты хотя бы сможешь вдоволь накричаться. — Ты обижена. — … — Никто не учил меня быть матерью, это сложно, — Сакура не глядела на мать, но была уверена, что её лица даже не коснулась тень сожаления. Голос, по крайней мере, звучал спокойно. — Ты хочешь, чтобы я тебя пожалела? — Я хочу, чтобы ты меня поняла. Матерью быть тяжело. Слабой женщиной — ещё сложнее. Особенно среди этих именитых кланов, кичившихся своим громким именем и считавших обязанностью постоянно указывать мне, где моё место. Я всю свою жизнь ничего из себя не представляла. Ни статуса, ни силы, ни достижений — ничего не было. Сакура наконец подняла голову, взглянула на мать, сидящую на земле у решётки. Её пустой взгляд был устремлён перед собой. Мыслями она была далеко, наверное, вернулась на десятки лет назад, в своё прошлое. Или она вообще никогда его не покидала. — Да, ничего не было, — кивнула Сакура. — И семьи, которая могла бы быть, тоже так и не появилась. Хотя, возможно, как раз-таки в ней ты и не нуждалась. — Не говори так, — вздохнула Мэбуки. — Я люблю вас с отцом. Сказала ведь, всё, что я делала, было для тебя. Для вас. Я воспитывала тебя сильной, Сакура, лучшей во всём. Должно быть, Мэбуки говорила правду. Она правда любила их. Той любовью, на которую была способна, которая была ей понятна. Хотя, вернее будет сказать, только ей понятна. Наверное, такая «любовь», взращенная на навязчивых идеях и детских страхах, и становится прекрасной средой для порождения внутренних демонов, словно ведро с отходами для паразитов. Для тех самых демонов, которых Мэбуки передала Сакуре. — Я тоже уже сказала, — проговорила Сакура, глядя на мать. Сил злиться уже не было. Но Сакура ощутила облегчение от того, что наконец говорила о том, что чувствовала. Притворяться так долго было слишком утомительно. — Благие намерения не означают, что ты всё сделала правильно. Я понесу наказание за свои ошибки, и тебе тоже придётся. Мэбуки, на памяти Сакуры, никогда не просила прощения. Даже если была неправа. Видимо, гордость — единственное, чем эта женщина по-настоящему дорожила. Должно быть, в прошлом кто-то настойчиво пытался вырвать и растоптать её, и, изо всех сил вцепившись в неё тогда, Мэбуки до сих пор не смогла разжать хватку. Так что Сакура точно знала, что женщина и теперь не станет просить прощения. — Хорошо, что мы поговорили, — произнесла Сакура. Мэбуки сдержанно кивнула. Со временем она просто разучилась проявлять эмоции, которые могли расцениваться как слабость. — И всё же, не вздумай сдаваться. Я провела всю жизнь, стараясь сделать так, чтобы в будущем ты жила без сожалений, в отличие от меня. Не испорть это одним единственным решением. — М-да, — Сакура хмыкнула. Подбадривание в стиле Мэбуки. Жизнеутверждающе. — Разумеется. Поняла. — Я могу чем-то… — Где Наруто? Я хотела бы с ним поговорить, — Сакура оборвала вопрос, бросая взгляд в сторону зарослей, в которых скрылся её сторож. Едва ли им бы позволили вести приватную беседу. Мэбуки кивнула. — Ты не сможешь, — женщина взглядом указала на стену. Или, вернее, за неё. — Тебе запрещено говорить с другими шиноби. Разрешили только с семьей. — Вот как, — протянула Харуно. Наруто покинул поселение. Значит, Юта передал ему послание. Оставалось только надеяться, что это всё не приведёт к еще более плачевному финалу. — Тогда еще увидимся. Наверное, — Сакура невесело усмехнулась. — Увидимся, — на этот раз привычная уверенность в голосе Мэбуки вселяла хоть и слабую, но надежду.       

***

— Живенько у вас тут, — с насмешкой проговорил юноша, разглядывая помещение. Его звонкий голос, эхом отразившийся от пустых стен, заставил присутствующих недовольно на него покоситься. Нисколько не смущённый всеобщим вниманием, светловолосый продолжал разглядывать комнату, но взгляду было не за что зацепиться. Лишь голые каменные стены и, вероятно, очень высокий потолок, но в тусклом желтоватом свете пары свечей, сиротливо догорающих в центре массивного каменного стола, его было не разглядеть. Последним предметом интерьера, на котором он остановил своё внимание ввиду того, что больше здесь внимание останавливать было не на чем, стали стулья в количестве шести штук. Два из них были свободны, что наводило молодого шиноби на мысль о том, что мероприятие, на которое его с приятелями собрали, не начинается по причине опоздания двух неизвестных. Развивать эту догадку юноша не стал, сосредоточившись на более насущных делах. Таких, как, например, то, что смириться со столом, высеченным из камня, довольно просто, даже если это непрактично. Но каменные стулья это просто какая-то изощрённая пытка. Этим умозаключением парень поспешил поделиться с товарищами. — Я наглядно продемонстрирую тебе, что такое изощрённая пытка, если ты не уберёшь ноги со стола, — прошипела рыжеволосая девушка рядом с ним, и в её глазах отчётливо читалась жажда крови. — Не позорь нас. — Карин, дорогая, твоя попытка утопить меня в своих слюнях обречена на провал. Прибереги их до встречи с Саске, иначе нечего будет на него пускать, — парень демонстративно вытер лицо тыльной стороной ладони, а затем развернулся к человеку, сидящему по левую сторону от него и пихнул того локтем в бок. — Ну, типа, она по Саске слюни пускает, понял, да? Звучный смешок застрял в горле, когда на светловолосую голову обрушился звонкий подзатыльник. — Кабуто так и не назвал мне внятную причину, по которой я не должен вас убивать, — раздался низкий вкрадчивый голос, заставивший троих прекратить возню и обернуться. — Поэтому либо умолкните, либо… — Либо что? — хмыкнул светловолосый, поднимаясь с места. Казалось, он хотел добавить еще что-то, но тяжелая ладонь на плече заставила его замолчать и недоуменно взглянуть на друга. — Суйгецу, — тихо одёрнул парня Джубо и покачал головой. Закатив глаза, Хозуки вновь опустился на стул. Сасори смерил троицу недовольным взглядом, затем всё его внимание вновь вернулось к хитрому механизму, что он крутил в руках. Этих трёх мелких нукенинов было недостаточно, чтобы вывести Акасуно из себя. В конце концов, он целую вечность терпел Дейдару. Тяжёлая дверь отъехала в сторону с громким гулом, возвещая о прибытии новых гостей. Сасори не поднял взгляда на прибывших. — Мадара, как насчёт того, чтобы заменить голову твоего помощника на часы? Тогда от него будет хоть какая-то польза. — Вижу, Сасори-сама, вы сегодня в прекрасном расположении духа, — подметил Кабуто, опускаясь на стул. — Даже размышляете о благе организации. Обито, игнорируя высказывания присутствующих, прошёл к дальней стене и, опершись на неё спиной, сложил руки на груди. Даже тусклый свет свечей провоцировал новые вспышки головной боли. Мысли путались. Или он путался в мыслях. Вернее сказать, он даже не знал, какие из мыслей принадлежали ему. Стоило начать распутывать клубок, как грудь распирало от боли. Краем уха уловив, как Кабуто обращается к новым членам организации, Обито попытался сфокусироваться на реальности. — Если продолжишь, как всегда, попусту болтать, я спущу на тебя Сасори, — недовольно проговорил Учиха. Сасори смерил его недовольным взглядом, но возражать не стал. Перспектива того, чтобы засунуть железки Кабуто в те места, о наличии которых Якуши сам смутно представлял, несмотря на весь свой опыт, была Сасори приятна. — Вы несправедливы. Давайте посмотрим. Взять, к примеру, Сакуру. По достоверным источникам, она сейчас в Коноховской тюрьме терпит оскорбления от людей, которых знала всю жизнь. Ну, вы знаете, косые взгляды, тухлые помидоры, плевки. Кто тут через это не проходил? В общем, в полной мере осознаёт, какие лицемеры, недостойные спасения, её окружали. Как я и обещал, Сасори-сама, — довольно хмыкнул Кабуто, а затем перевёл взгляд на троицу, глядевшую на него с сомнением. — Как следствие, Наруто и Саске покинули их суперсекретное поселение, — Якуши развёл руками, а затем перевёл взгляд на Обито, — для того, чтобы найти Джинчуурики. Всё почти свершилось. Почти по плану. — Почти, — процедил Учиха, умело скрывая то, что новость о Наруто и Саске заставила его встрепенуться. — Пока не будет результата, не беспокой меня. Во мраке комнаты никто даже не заметил, как тёмная фигура растворилась в воздухе. — Я рассчитываю, что, по крайней мере, Вы меня поблагодарите, — с неизменной улыбкой проговорил Якуши. Не удостоив его и взглядом, Сасори покинул помещение. Сегодняшнее собрание явно подняло ему настроение, вернуло вдохновение, и он поспешил заняться своими делами. — Ладно, — протянул Кабуто, а затем перевел взгляд на троицу. — Теперь вы.