Забавный Дюма: мушкетёрская трилогия

Глава, которая в теории должна рассказывать про домашний быт мушкетёров, в основном сосредоточилась на том, чтобы описать их слуг. Сложно сказать, что это обман ожиданий: как-никак у Дюма названия глав не раскрывают смысла глав почти везде. Однако этот случай особенный — глава является одной из немногих не заезженных в первой части романа и читается даже довольно интересно. Возможно, это вызвано тем, что сцены, в которых присутствует еда, Дюма описывает идеально (под конец жизни он существовал за счёт своих кулинарных книг), а возможно и нет — кто его знает. Итак, после раздачи 40 пистолей (понятное дело, что денег, а не оружия, что не французскому читателю может быть сложно понять) от короля Луи, гасконец получает от Атоса совет пропить и проесть деньги, от Портоса — нанять помощника-слугу, а от Арамиса — завестись полезными связями в лице любовницы. Сложно сказать, почему Атоса с подобными советами изображают гением, хотя, безусловно, слугу или любовницу бедному юноше тоже было бы осилить сложно. Именно поэтому главный герой и проедает-пропивает деньги, и нанимает слугу Планше, пикардийца (автор зачем-то описывает регион происхождения части слуг, ну хотя бы не на половину главы, как он любит). Только с любовницей пока не заладилось, но, явно, ненадолго. О Планше ничего неизвестно кроме региона происхождения и факта, что он плевал с моста Ла-Турнель в воду, любуясь кругами, когда его нашёл Портос (счёвший это философией, в чём особо не ошибся). Планше вначале возмущался, особенно когда главный герой пропил все деньги в короткие сроки (сорок пистолей за месяц это много), но после того как гасконец его банально избил, проникся к господину стокгольмским уважением. Впрочем, не только он. Гримо, о котором известно не больше, чем о Планше — то-есть только имя, даже без региона происхождения — оказывается регулярно избивается Атосом за неправильное выполнение команд жестами. У Портоса отношение к слуге более человечное, хотя, казалось бы, такой хвастун должен быть жесток — Бонифаций, он же Мушкетон, всегда хорошо одет, накормлен и не избивается, а ещё он нормандец (о чём это должно говорить — сложно сказать). Лучше всего описан слуга Арамиса — Базен — которому дают и возраст (35-40), и внешность (толстый), и даже одежду (весь в чёрном). И это при том, что в сюжете этого и следующих романов он играет самую незначительную роль. Впрочем, смешнее всего смотрятся ремарки Дюма в «20 лет спустя» вроде: «в прошлой книге мы уже имели честь описать вам внешность Мушкетона/Планше/Гримо». Дальше нам описывают место жительства Атоса (улица Феру), Портоса (улица Старой Голубятни) и Арамиса (улица неизвестна, но с садиком). Общий смысл таков: Атос — божественный вельможа, который сменил образ жизни из-за женской измены, Портос — на самом деле неизвестно кто, ведь имя знает только Тревиль, а прочих фактов, которые Портос якобы описывал всем, автор не привёл, а Арамис — ну очевидно, что какой-то интриган, который якобы не по женщинам в отличии от Портоса, но покупает что-то для герцогини де Шеврез и госпожи д′Эгильон в открытую. Автор явно жирно намекает, что на самом деле Портос не по женщинам, по крайней мере не по герцогиням, а Арамис как раз по ним. Ну, а ещё Арамис пишет стихи и религиозную диссертацию, что прогрессивно для дуэлянта даже без университетского образования того времени. Заканчивается глава тем, как гасконец в шесть утра летом и в восемь утра зимой (железный человек) ходил с друзьями на дежурство из чистого энтузиазма, аж пока его наконец не записали в гвардейцы Дезэссара, после чего роли переменились. Ироничным выглядит то, что личная благодарность короля и фантастические победы над лучшими военными королевства не привели даже к уменьшению срока ожидания — главному герою по прежнему нужно два года быть гвардейцем чтобы стать мушкетёром, с чем он себя вероятно и поздравил. Собственно, это одна из последних «спокойных» глав романа, так как дальше на арену для боёв ворвётся политика и всякие там смертельные угрозы позора и бесчестия, довольно абстрактные и непонятные человеку и в 19 веке, не говоря уже про 21. Но именно за эту часть «Мушкетёров» причисляют к классике мировой литературы, а потому остаётся лишь пожелать терпения и выдежки тем, кто не очень силён в истории и тем более политике того времени (хотя без этих знаний роман в целом не очень читабелен, за исключением любовной линии и сцен драк).