***
Наконец-то вторник. День в школе был безумный, он всегда отвлекался, летая в облаках. Адель постоянно трясла его, чтобы выдернуть из мыслей. Микки на занятиях отсутствовал. «Наверное отсыпается перед боем.» — подумал Йен. После школы он быстро бежал домой, чтобы сделать всё домашнее задание, потому что на вечер у него планы поинтереснее. Забежав в дом, он чуть не сбил Фиону. — Йен! — воскликнула она. — Аккуратнее. — держа в руках тарелку с сэндвичем, произнесла Фи. — Прости, прости. — заулыбался зеленоглазый, забирая у неё тарелку. — Спасибо, я так голоден. — Йен, ты засранец. — засмеялась Фи. — Я, вообще-то, тоже голодна, и это мой сэндвич. — Ты у меня самая лучшая сестра, встречаешь брата у двери с уже готовой едой. — засмеялся рыжеволосый и поплёлся наверх, в свою комнату. Фи засмеялась, ударяя его полотенцем по заднице. — Ты ещё ответишь за кражу моей еды! — смеясь, кричала она. — Это Саут-сайд, детка! — тоже смеявшись, ответил Йен. Быстро переодевшись, он сел за стол, открывая книгу и откусывая сэндвич. Домашнее задание заняло достаточно много времени, химия давалась ему легко, но всегда требовалась точность, поэтому он постоянно перепроверял данные. Посмотрев на часы, он заметил, что уже 8 часов вечера. «Чёрт, у меня есть два часа, а мне ещё нужно доехать туда.» — захлопывая книгу, подумал рыжеволосый и побежал в душ. Выйдя из душа в одних боксёрах, он начал думать, что ему надеть. «В чём обычно ходят на подпольные бои?» — хмурился Йен, стоя у шкафа. — «Нужно одеться максимально по Саут-сайдски, чтобы не попасть в неприятности.» — подумал рыжеволосый и стал доставать чёрную толстовку с капюшоном и чёрные джоггеры. Одевшись, он стоял у зеркала, поправляя волосы, но они его вообще не слушались, поэтому он решил надеть кепку. Взяв рюкзак, он положил туда свой блокнот, пару баксов и сигареты. Спустившись вниз, он заметил, что всё семейство сидело у телевизора. Сначала он хотел пройти через другой выход, не говоря им о своём уходе, но совесть ему этого не позволила, да и они будут волноваться. Заходя в гостиную и поправляя кепку, Йен посмотрел на Фиону, немного нервничая и пытаясь скрыть это — он не любил врать, тем более родным. — У Адель уехали родители, а она боится оставаться дома на ночь одна, я пойду к ней. — сказал рыжеволосый, предотвращая все вопросы. — Ладно, только будь аккуратен, уже ночь на улице. — заботливо сказала Фи. — Я всегда осторожен. — Йен улыбнулся, показывая свой нож-бабочку. — Только в опасных ситуациях! — Нет, я сейчас буду идти по улице и махать у всех перед лицом. — закатив глаза, сказал рыжеволосый, на что Фи запустила в него подушку, но он умело увернулся. — Не скучайте, добрых снов. — улыбнулся зеленоглазый и вышел из дома. Дорога до назначенного места заняла около часа, потому что вечером не так часто ходят автобусы, поэтому пришлось ждать. Йен бродил по сумрачным улицам этой местности и искал нужный адрес. «Может Микки Милкович просто позвал меня, чтобы убить в этом безлюдном месте?» — пронеслось в голове рыжика, но тут же эта мысль ушла, когда он нашёл нужные цифры адреса и увидел здорового громилу, стоящего возле железных дверей, — «Это точно что-то незаконное.» — и Йен направился туда. Зеленоглазый достал из рюкзака помятую бумажку. Стоя под фонарём, он снова прочитал пароль для входа, чтобы не забыть его и не облажаться. Хотя, на самом деле, он сразу же запомнил это слово, когда брюнет только протянул ему пригласительное. Поправляя кепку, он направился к этому громиле, пытаясь выглядеть более дерзким. «Ведь, именно такие ходят на подпольные бои?» — сам себе задавая вопрос, подумал Йен. Мужчина в чёрном костюме сразу же стал в стойку, когда парень приблизился к двери. — Пароль. — отчётливо произнёс громила. — Вале-тудо. — также отчётливо произнёс парень, протянув пригласительное, на что получил одобрительный кивок от мужчины и поспешил зайти внутрь. Вале-тудо — название современных смешанных боевых искусств, в которых неважно каким видом боя ты владеешь и владеешь ли вообще, ведь с португальского это буквально «всё разрешено». Тут почти нет никаких правил, тут не «до первой крови» — тут до последней. Выйдешь с ринга живым или без травм — ты счастливчик, но такого никогда не случалось за историю боёв без правил. Заходя в накуренное помещение, с пропитанным запахом алкоголя и травки, Йен стянул с себя капюшон, осматриваясь. Достаточно много богатеньких дядечек — наличие дорогих часов, толстых золотых цепочек, разбросанные пачки долларов на столах. Ведь попасть на такое секретное мероприятие очень сложно — это довольно недешёвое удовольствие, если конечно у тебя нет приглашения от брюнета. Вход стоит не менее тысячи долларов. Главное условие — делать ставки, если ты не поставишь, то можешь считаться копом под прикрытием и будешь выгнан с мероприятия. Поэтому, по совету Микки, Йен пошёл ставить деньги. Подойдя к стойке, он положил на неё пятьдесят долларов и произнёс заветное имя: — Микки Милкович. — Хорошая ставка. — усмехнулся мужчина, забрав деньги. Рыжеволосый кивнул и пошёл ближе к арене, находящейся в центре помещения, на которой лежали потёртые маты с давно впитанной кровью предыдущих бойцов. В правой стороне ринга сидит брюнет, в одних боксёрских шортах, минимум одежды — чтобы не пачкать её кровью, и перебинтованными руками — другой защиты вы тут не увидите. В левой — его противник, который в разы больше него. Есть только одно исключение в таких боях — запрет оружия. Всё остальное — бить в абсолютно любое место тела с любого угла, оскорблять, бить лежачего и всё остальное, что поможет выбить из него свою победу — всё это приветствуется, и чем ты жёстче это делаешь, тем выше поднимается твой рейтинг как бойца, тем выше ставки. Бой заканчивается только в том случае, когда противник будет находиться в глубоком нокауте или всё-таки признает сам своё поражение. Но вряд ли будут выходить на такой ринг, и признавать поражение, тут проводятся самые жестокие бои и они точно не на жизнь, а на смерть. Миром правят деньги и тут их сотни пачек за одну жизнь. Осматривая Микки, зеленоглазый заволновался за него, ведь противник был во много раз больше. Именно разность соперников и привлекает зрителей, они хотят максимальный всплеск жёсткости за те деньги, которые они платят, чтобы попасть сюда. Достав сигарету, он закурил и подошёл ближе к рингу. «Если Микки покалечат — я знаю, как оказать первую помощь.» — пронеслось в голове рыжеволосого. Зеленоглазый просто не сводил взгляда с брюнета, как будто ощутив это на себе, Микки повернулся в сторону Йена. Рыжеволосый махнул ему головой, как бы оповещая, что он не струсил и пришёл, на что получил еле заметный кивок и кривую ухмылку. Но его тут же отвлек мужчина, который постоянно стоял позади него. «Наверное тренер.» — подумал Йен, но всё также не отрывал свой взгляд от правого угла ринга. Он заметил, как он что-то говорил Микки на ухо, на что брюнет только усмехался, чувствуя себя очень расслабленно. После, так называемый тренер, положил ему что-то в ладонь, брюнет взял это и сразу закинул в рот, запивая водой. Йену это совсем не понравилось. Посмотрев на часы, он заметил, что сейчас ровно десять часов вечера. Рёв зрителей заполнил всё помещение, кто-то кричал «Милкович», кто-то «Лотти». Было столько шума, что рыжеволосому стало не по себе, но уходить он точно не собирается. Ему плевать на деньги, что он поставил. Главное, чтобы брюнет остался жив — это единственное, что его беспокоит сейчас. Тренер похлопал брюнета по плечам, оповещая, что уже пора. Микки и его противник Рокки подорвались с места одновременно, как будто двух львов выпустили из клеток, которых перед этим не кормили неделю. У двоих светился оскал на лице, пробуждая животные инстинкты и выключая человечность, ведь ей точно тут не место. Это было минутное пожирание друг друга глазами, чтобы дать понять, что они настроены насколько можно серьезно на этот бой, с максимальной жестокостью. Топот и крики вокруг ринга не прекращались ни на секунду, как будто, наоборот, становились всё громче и громче. Йен стоял недалеко от ринга, поэтому круг его обозрения был довольно хорошим, чтобы всё разглядеть. Он переводил взгляд то на Микки, то на Рокки, ожидая, кто же нанесёт удар первый. Рыжеволосый заметил, как напряглись все мышцы спины брюнета, он был готов нападать и разрывать своего противника, но почему-то все ещё стоял бездейственно. Соперники стали приближаться ближе друг к другу, что добавило ещё больший фурор в зрительском зале, все хотели уже увидеть эту схватку. Бой начал Рокки, резко направляя кулак в лицо Микки, от чего брюнет ловко увернулся, дразня его, он показал ему фак, и не замедлил с ответным ударом, нанося его в челюсть. У Микки была довольно сильная амплитуда удара, поэтому Рокки пошатнулся из-за пропущенного удара и зло посмотрел на него. Их взгляды встретились буквально на секунду, и тут началось то самое месиво, за которым все пришли. Они вцепились в схватку, нанося жесткие удары и выкрикивая какие-то ругательства, зал забушевал ещё громче, наконец-то они дождались этого. Удары были настолько мощные, что Йен иногда даже отводил взгляд от ринга, он не хотел видеть, как бьют брюнета. Кулак Микки снова дерзко врезался в челюсть соперника, окрашиваясь его кровью, и вот оно — первая кровь, что вызвала просто шквал эмоций зрителей, но они хотят больше. Противники просто месили друг друга настолько, что маты ринга уже окрасились в алый цвет, добавляя энтузиазма. Йен нервно засунул руки в карманы и наблюдал за боем, точнее, за брюнетом. С каждым ударом бойцы теряли силы, но никто сдаваться даже не собирался. Кто-то точно уедет сегодня на карете скорой помощи. Грудь брюнета вздымалась всё чаще, то ли от злости, то ли от сбившегося дыхания. На секунду, когда Рокки сплёвывал кровь, Микки повернул голову в зал, отчётливо устремляя свой взгляд на зеленоглазого, Йен также смотрел на него, пытаясь что-то показать ему. Но он не заметил, что смотрит на него дольше положенного, соперник уже подошёл к нему, резко ударяя в живот, от чего брюнет согнулся, а потом нанёс удар коленом в голову, Микки рухнул на залитые кровью маты, жмурясь от боли. Начался отсчёт. — Десять! Девять! Восемь! — кричал судья, стуча по матам и вздымая брызги крови. Йен за считанные секунды подбежал к рингу, толкая всех на своём пути. — Микки! Вставай! Давай, ты сможешь! — кричал парень, держась за канаты ринга и сжимая их. Микки слышал его. Микки отчётливо слышал каждое его слово, несмотря на звонкий шум в помещении. — Семь! Шесть! Пять! — не переставал стучать судья, Рокки уже улыбался. Брюнет стал подниматься, держась за торс, судья перестал считать и отошёл в сторону. Улыбка с лица Рокки сразу пропала, и он направился добивать Микки. Ждать когда он поднимется? Нет, это же бой без правил. Как только он подошёл, его нога уже направлялась к голове брюнета, но в одну секунду Микки подставляет подножку под другую его ногу, отчего тот с грохотом падает на ринг, вздымая рёв зала. Голубоглазый поднялся на ноги, Рокки также подорвался. Тут уже битва на смерть. Тут нет жалости. Микки сразу же направился к сопернику, с уже продуманным за секунду планом. Первый удар летит в живот, но Рокки не сгибается, Микки это на руку, потому что ему уже летит второй удар — кулак в нижнюю часть челюсти, откидывая его голову назад и, добивая левым хуком, он отправляет его в глубокий нокаут. Судья считает до десяти, но Рокки даже не слышит его, и поднимает руку Микки, оповещая победителя вечера. Зал просто взорвался от оваций, все кричали «Милкович» — и ему нравилось чувствовать себя нужным кому-то, он ловил кайф от этого, несмотря на то, что он был весь в крови и еле стоял на ногах. Рокки уже забрали на носилках врачи, которые тут дежурили с начала этого мероприятия. Микки спустился с ринга, тренер ему помогал. К нему сразу подбежал Йен, ужасаясь от окровавленного лица Микки, но охрана его остановила. — Нельзя подходить к бойцам. — строго произнёс мужчина, на что брюнет обернулся, наклоняя голову, чтобы увидеть кто стоит за охраной. — Подожди меня у чёрного входа, я выйду через полчаса. — сказал Микки, на что получил кивок Йена. Йен забрал свой выигрыш и направился к выходу. «Не думал, что получу деньги за то, что Микки Милкович кого-то — даже не меня — изобьет.» — подумал рыжеволосый и хмыкнул, засовывая деньги в рюкзак. Обойдя это огромное здание, он нашёл ещё одну дверь, полагаясь, что это чёрный выход, и сел на лавочку через дорогу. Дожидаясь брюнета, он закурил, ведь он достаточно понервничал за этот вечер и нужно как-то успокоить себя, хотя бы, никотином. Зажав сигарету между зубами, Йен достал чёрный блокнот и ручку из рюкзака, открыл чистый лист, кладя его на колени и начиная писать:«Жестокость — страшное зрелище, а ещё страшнее, когда в нём пытаются забыться.»
Взяв сигарету в руку и выпустив дым, он продолжал смотреть на запись, сделанную ним пару секунд назад, пока не услышал скрип двери. Подняв голову, он увидел хромающего Микки, направляющегося к нему, и по пути подкуривающего сигарету. Он был в спортивных штанах и толстовке, капюшон закрывал его лицо, не давая разглядеть разбитое лицо. Йен сразу встал, складывая всё в рюкзак. Брюнет кинул сумку на пол и сел на лавочку, выпуская дым изо рта. — Думал, что ты не придёшь. — сказал Микки, не поднимая на него голову и смотря в пол. — Я же обещал, что приду. Я сдерживаю свои обещания. — твёрдо сказал Йен. — Я не знал, что ты так хорошо дерёшься, где ты научился? — спросил зеленоглазый, на что Микки хрипло засмеялся. — На улицах Саут-сайда. — не замедлил тот с ответом. — Где твой дружок? — делая затяжку, спросил голубоглазый. — Какой дружок? — с непониманием спросил Йен. — Я же давал тебе два пригласительных. — А-а… Я пришёл сам, не нашлось любителей подпольных боёв среди моих друзей. Микки усмехнулся. — Мы кого-то ждём? — засовывая руки в карманы, спросил рыжеволосый. — Да, такси. Можем поехать ко мне, так сказать, отпраздновать победу, у меня всё-равно никого дома. — Микки морально не может оставаться дома один, у него постоянно всплывают отрывки того дня, когда он истерически рыдал от ухода мамы. Ему нужно как-то отвлечься, пусть этот будет рыжик, который в этот вечер поверил в него и, благодаря этому, Микки одержал победу. В него ещё никто так не верил… Кроме мамы, конечно. — Давай, не помешало бы выпить. — не думая, согласился зеленоглазый. Дождавшись такси, они уселись на заднее сиденье, оставляя между собой большой промежуток. Каждый из них не проронил ни слова. Йен не знал, что сказать, ещё не оправившись после такого боя. Микки физически, да и морально был истощён, и не способен что-то произнести. До дома Милковичей они добрались за двадцать минут, Микки расплатился таксисту и они вышли из машины, направляясь в дом. — Я пойду, схожу в душ, можешь достать пиццу из морозилки и закинуть в духовку. В холодильнике есть пиво, но могу принести что-то покрепче. — проинформировал Йена Микки. — Я бы не отказался от чего-нибудь покрепче. — пожал плечами рыжеволосый. — Отлично, тогда я спущусь через пятнадцать минут с чем-нибудь покрепче. — стянул капюшон, и открыл вид на опухшее лицо, покрытое ссадинами, и на слипшиеся волосы от крови и пота. Йен лишь обвёл его взглядом, кусая губу. Рыжеволосый сделал всё, как сказал Микки, и стоял у окна, куря сигарету. Услышав шаги на лестнице, он напрягся, сам не понимая от чего. Брюнет зашёл в домашних штанах и чёрной майке с коньяком в руке. На его теле уже виднелись гематомы и ссадины. — Тебе нужно обработать открытые раны и купить мазь для гематом. — серьезно сказал Йен, туша сигарету в пепельнице. — Где аптечка? — Микки кивнул на верхний шкафчик. Рыжеволосый достал его и стал искать спирт и ватку. — Садись, я обработаю тебе. Брюнет недоверчиво посмотрел на него. — У меня тоже есть руки, и я могу это сделать сам. — открывая коньяк, сказал Микки. Йен наклонил голову на бок, слегка улыбнувшись: — Но ты ведь всё равно этого не сделаешь. Я проходил медицинские курсы, так что практики, хоть какой-то, не помешает, я буду делать всё как настоящий врач. — Я что, какой-то подопытный кролик получается? — засмеялся Мик, но всё-таки сел на стул, поправляя мокрые волосы. — Давай, врачишка, колдуй. Йен стал аккуратно обрабатывать его раны, попутная обдувая их холодным воздухом, когда Микки хмурил брови. Ему было не по себе, когда зеленоглазый дотрагивался до него, ведь он не привык к такой близости, для него это было чуждо. Голубоглазому было тошно от мысли, что он так уязвим сейчас. Если кто-то дотрагивается до брюнета, то тот будет жестоко избит, но сейчас ему даже не хочется быть жестоким. Закончив с ранами на лице, Йен опустил взгляд на его костяшки, которые были избиты просто в мясо. Он аккуратно взял его за руку, отчего брюнет вздрогнул. — Прости… Я просто хотел обработать раны на костяшках… — немного отходя, сказал Йен. — Просто привычка. — Микки помотал головой, протягивая руку. Зеленоглазый кивнул и принялся аккуратно обрабатывать. — Спасибо, Йен. — сказал брюнет, смотря ему в глаза. — Да ерунда. — пожал плечами рыжеволосый, складывая всё обратно в аптечку. — Зачем тебе медицинские курсы? — поинтересовался брюнет, разливая коньяк. — Я хочу быть врачом, это даст мне дополнительные бонусы при подаче документов в университет. — сказал Йен, доставая готовую пиццу из духовки. Он поставил на стол противень, немного дотронувшись до горячей поверхности, и обжегся. — Блять. — резко отдернул руку. — Ты сначала себе помоги, а потом уже думай о других людях. — засмеялся Мик, протягивая ему кружку с коньяком, на что Йен тоже засмеялся и взял алкоголь. — А что ты собираешься делать после школы? — отпив коньяк, спросил рыжеволосый. — Я похож на того, кто пойдет учиться в университет после школы? — хмыкнул брюнет, доставая сигарету и кидая пачку на стол. — А почему нет? Если мы родились в Саут-сайде, это не значит, что мы должны и закончить тут. Микки закурил и посмотрел на Йена, отпивая коньяк. — Тебе было комфортно сегодня на бое? — неожиданно спросил брюнет. — Я не любитель жестокости… — А мне было, Йен. — Но ты ведь не такой… — Ты даже не знаешь какой я, Галлагер. — хмыкнул голубоглазый, выпуская дым в потолок. — Тогда расскажи мне о себе. — доставая сигарету, сказал рыжеволосый. — Сейчас я заработаю денег, куплю оружие и буду толкать его — очень прибыльный бизнес для Саут-сайда. — сказал брюнет и отпил коньяк. — Почему ты не хочешь выбраться отсюда? — Потому что родиться в Саут-сайде — это как страшный диагноз, от которого ты никогда не избавишься. Тебе как не знать, врачишка. Тем более, когда твой отец барыжит и тебя знают все копы, и при любой возможности можешь сесть за решетку, просто потому что ты Милкович. — доставая пакетик с порошком, сказал брюнет. Сделав ровные полосы, Микки протянул скрученную купюру Йену, на что тот отрицательно помотал головой. — А ты точно из Саут-сайда? — хмыкнул он, принимая дозу. — Ну, частично нет… — признался Йен. — Этим летом узнал, что Фрэнк мой неродной отец, а родной живёт Вэст-сайде. — Да ладно? — приподняв одну бровь, Микки уставился на него. — Да, но вообще-то это немногие знают… — начал Йен. — Не ссы, я никому не расскажу. — перебил его брюнет, наливая себе ещё коньяка. — Спасибо. — кивнул рыжеволосый, на что Микки лишь отмахнулся. Они выпили достаточно, чтобы у Йена развязался язык, и он начал рассказывать всё подряд. Рыжеволосый начал болтать о каждом члене семьи Галлагеров, и как он их любит, а ещё как ненавидит Фрэнка, о своих хобби, о книжках… Брюнет абсолютно внимательно слушал его, иногда кидая какие-то короткие комментарии, потому что на большее он был не готов: как физически — уставший после боя, так морально — открываться перед кем-то — это не про Милковича. Все люди врут, все люди уходят… Понимая, что Галлагеру уже хватит пить, он отправил его спать в свою комнату, а сам спустился в гостиную и улёгся на диван, закуривая сигарету и смотря в потолок. Он начал осознавать, что не так уж и плохо иметь кого-то, чтобы после тяжелого дня просто сесть и поболтать, обсудить как прошёл день и всякую неважную хрень. У него никогда не было друга. У него не было никогда такого, чтобы человек хотел с ним общаться, потому что все боялись Микки, и его вроде бы устраивало это… Пока он не понял, что он не вывозит всего этого сам. Уход матери очень сильно отразился на брюнете, уничтожая его всё больше и больше с каждым днём. Но сегодня был единственный вечер, когда он не вспомнил об этом. Ему не хотелось никого покалечить, ему не хотелось разбить всю посуду в доме, ему не хотелось снова разнести комнату Тэрри и ему не хотелось убить себя. Сегодня был единственный вечер, когда он смог почувствовать себя живым.