Отголоски последней встречи

— Почему?.. Он сжимает в руках неподвижное тело. Сердце этого человека бьётся, но медленно, куда медленнее обычного, а дыхания почти не чувствуется. Холодный камень под ослабевшими ногами и такие же холодные руки, которых он коснулся в попытке нащупать пульс. Это всё происходило не с ним. Это просто не могло быть наяву, не могло быть правдой, невозможно. Стоявший перед ним человек улыбался. Даже связанный по рукам и ногам крепчайшей нитью из ци, не способный бежать или сопротивляться, он сдавленно смеялся.  — Почему?! Тот человек поднял голову и оглядел Фэнхуана, прижимающего к груди обмякшее тело. Здесь, возле одной из башен-печатей ордена, они были отрезаны ото всех барьером. Было лишь вопросом времени, когда прочие заклинатели, имеющие сюда доступ, отреагируют на ужасный шум, произведенный гонгом. Совсем немного — и они поймут, откуда была та вспышка света. Но это было совершенно не важно. Уже было поздно.  — Почему? О, боги, что за глупый вопрос? Неужто ты и правда так туп, чтобы не понимать этого? Фэнхуан не говорил ничего. Его лучший друг, его самый близкий человек сейчас был прямо здесь, рядом с ним — но его больше нельзя было назвать живым. Хотя тело было тёплым и даже веки словно дрожали, души больше не было. Лишь опустевшая оболочка, так обманчиво похожая на уснувшего юношу, чей робкий сон, казалось, мог прерваться в любой момент.  — Я отвечу тебе, Вэньшунь Фэнхуан. Потому, что я его ненавижу. Маска холода слетела с лица, сбитая лавиной безудержной ярости. Больше он не держал в себя руках. Зачем? Больше нет смысла! Ведь он сделал это! Перед ним стояли на коленях два человека, к которым он питал столько ненависти, что она просто не помещалась внутри. Распираемый ею, он расхохотался:  — Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу! Его, за то, что он сломал мне жизнь! Тебя, его чёртову послушную шавку! Весь этот грёбаный орден от главы и до последнего сучьего ученика! Улыбка исказилась, перекосив всё лицо. Смех сгибал его пополам, и сквозь приступы он всё равно продолжал повторять:  — Ненавижу! Руки Фэнхуана дрожали. Он… не понимал. За что? Этого светлого, доброго, искреннего человека… Того, кто всегда готов протянуть руку помощи, кто изо всех сил боролся за справедливость… За что его вообще можно было ненавидеть? Ноги дрожали. Собственное тело колотила дрожь. Он чувствовал, что кто-то наконец добрался до башни, что его зовут по имени, что голову насильно подняли и продолжают говорить, что…  — …ди! Шиди ! Ты вообще меня слышишь?! Синтэй в огне! В городе появились провалы! Орден Гуицзу … Их главная резиденция разрушена!  — Син… тэй?.. Это город его друга. Его орден. Его дом. Но почему?..  — Ха… Ха! Взгляд Фэнхуана стал осмысленным и напуганным.  — Ты?..  — Неужто ты не хочешь помочь им? Ах, а я тебе не сказал? Буквально перед нашей встречей я отправил Юйлинь-эр в Синтэй, дожидаться мужа. Вот только я забыл её предупредить, что он не вернется! Тудум. Он больше не мог и дальше сидеть. Едва ли понимая, что происходит, Фэнхуан заставил себя подняться и предельно осторожно передал навсегда уснувшего человека своему шисюну , прошептав:  — Не дай ему уйти. Тудум. Собственный голос звучал абсолютно чужим. Эти низкие, хриплые интонации не принадлежали ему, просто не могли. Он никогда в жизни так не говорил. Тудум. Вытащить меч, встать на него, заставить взмыть в воздух. Не думать о том, какую потерю только что пришлось пережить. Забыть, что виновник остался там, на земле. Успеть в Синтэй. Не дать ордену пасть. Спасти Юйлинь… Тудум. Тудум. Тудум. Бешеный стук сердца подкатывал к самому горлу, заставляя чувствовать тошноту. Рука сама тянулась к вороту, чтобы ослабить его хватку, но одежды и так были распахнуты. Тудум. Тяжелое и сбивчивое дыхание никак не хотело успокаиваться. Плотно сомкнутые веки дрожали, словно последняя преграда между кошмарным сном и тяжёлой, мрачной реальностью. Спустя несколько долгих секунд эта преграда всё же рухнула, освобождая два тёплых ручейка, потекших на виски. Фэнхуан медленно сел в постели, прикрыв рукавами лицо. Сон медленно отступал, уступая место тишине раннего утра. Плотно накрыв ладонями глаза, мужчина судорожно вздохнул. Он не плакал. Он пообещал себе, что не прольёт слёз. Он всё ещё отказывался принять потерю. Отказывался признать, что отвратительных смех безумца и оглушающая пульсация крови в ушах — звуки их последней встречи, а «ненавижу» — последнее, что он услышал от единственного, кто знал, как разрушить заклинание. Ведь самый лучший, самый надёжный способ отказаться говорить — это умереть, и тот человек оказался готов поступить подобным образом. Лишь бы не осталось ни одного шанса на спасение. Но Фэнхуан не верил, что способа нет. Он мог быть безумно сложным, до невозможного абсурдным, бесконечно долгим, но он обязан был существовать. И пока эта надежда теплилась в глубине сердца, он не мог отступить. Как тот человек расстался с жизнью, дабы знания навсегда были утеряны, так и он был готов потратить всю жизнь, чтобы эти знания восстановить. Пока что в этом противостоянии он проигрывал, но что такое три года из жизни заклинателей-долгожителей? Не длиннее дня. Очень тяжелого, мучительно долгого дня. Сквозь окно пробилось несколько лучиков такого редкого нынче солнца. Попавший на одеяло свет немного отвлек от мрачных мыслей. Сейчас было совсем не время впадать в меланхолию и заниматься самобичеванием. У заклинателя были более важные дела, которые не могли ждать так долго. После всех утренних процедур встал вопрос, что в данный момент является большим приоритетом — несколько вопросов Лю Фэню или попытка разобраться в уже имеющихся фактах? С одной стороны, без второго первое могло быть неполноценным и лишенным смысла. С другой стороны, пусть юноша был неразговорчив, но несколько вопросов о болоте, а также о найденном вчера предмете могут оказаться очень даже полезными. К тому же, кто знает — возможно, увидев тряпицу, юноша сумеет вспомнить что-то более конкретное. И быть может, именно этой пары деталей не хватает для того, чтобы происходящее обрело смысл. Приняв решение, Фэнхуан покинул дом. С поля уже доносились голоса вышедших на работу крестьян, туда он и решил направиться в первую очередь. Слегка замедлив шаг, он издалека разглядывал трудящихся жителей в поисках необходимого человека. Но сколько бы заклинатель ни вглядывался, юношу на поле он так и не увидел. Вчера Чан Сухун упоминала, что работа практически закончена, и действительно выглядело так, будто людей на поле сегодня меньше. «Раз он не на поле, то, наверное, разумнее попытаться застать его дома». Маршрут немедленно изменился. Теперь ноги несли мужчину в другую сторону, к краю деревни, где, отгородившись ото всех, стояло одинокое строение. Добравшись до цели, мужчина постучался:  — Господин Лю? Ответа не последовало. Внутри также царила тишина. Допуская, что юноша мог не услышать или быть чем-то занят, Фэнхуан на всякий случай ещё несколько раз позвал его. Убедившись, что хозяин действительно отсутствует, он из чистого любопытства дернул дверь. К его неожиданности, она на удивление легко открылась. Кажется, в деревне было не принято врываться в чужие жилища, и юноша беспечно не запер дом. «Или же», — взгляд пробежался по косяку, — «у него просто сломался замок и прямо сейчас он занимается его починкой». Вообще-то это было верхом неприличия, к тому же, если его застанут на месте преступления, он будет готов провалиться сквозь землю от стыда, однако холодное отношение Лю Фэня и внутреннее беспокойство в итоге пересилили воспитание Фэнхуана. Украдкой оглянувшись, он сделал шаг внутрь, возвращая дверь на положенное место. Внутреннее убранство дома было достаточно скромным, да и размеры его были невелики. Фэнхуан прошел по коридору, заглянул на кухню и в итоге пришел к вместительному помещению. Судя по всему, оно исполняло роль одновременно всего: гостиной, спальни, рабочего места и бог весть, чего ещё. В комнате царил относительный порядок, по крайней мере, все кучи вещей были более-менее рассредоточены. Вот лежит гора тряпья, а рядышком швейный набор и порванная пара обуви. Поодаль свалены молоток, гвозди, напильник и прочие инструменты. В другой стороне просушиваются разложенные прямо на полу травы, а на невысоком столике громоздятся разномастные вещи, среди которых взгляд поочередно выцеплял то расческу, то остро заточенный нож, то пару кожаных ремешков. При первом рассмотрении не находилось совершенно ничего необычного или подозрительного. При втором, более тщательном осмотре при помощи заклинания, комната всё равно так и осталась просто жилой комнатой. Фэнхуан даже достал из мешочка цянькунь кусок ткани, аккуратно сложил его и сотворил ещё одно, более целенаправленное заклинание поиска. И даже так результата не было. Вновь пряча тряпицу, он невольно испытал разочарование. Нет, он, конечно, не ожидал, что в доме непременно найдётся что-то ужасное или вызывающее подозрения, но здесь могли быть, по крайней мере, какое-то очень личные вещи, которые можно было бы использовать как ключик к сердцу юноши. Рассеянно оглядываясь, мужчина ещё разок прошелся по периметру помещения. Совершенно позабыв смотреть себе под ноги, он неожиданно споткнулся о какую-то деревянную заготовку, лежащую прямо на полу. Та вылетела из-под сапога, с силой ударившись о стену. Фэнхуан замер, с ужасом глядя на отваливающуюся деревянную пластину. Теперь в месте, куда прилетела болванка, зиял черный прямоугольник. «Мало того, что пробрался в чужой дом без разрешения, так ещё и умудрился что-то в нём поломать!». Мужчина немедленно бросился к дыре, в панике подхватил кусок стены и попытался приладить на место. И пока он соображал, какой стороной его надо повернуть, нечто в открывшемся провале привлекло внимание. Руки, до того нервно ощупывающие пластину, замерли. Внутри стены, до того надежно спрятанный, располагался небольшой рычажок. Слегка успокоившись, Фэнхуан ещё раз внимательно оглядел предмет в своих ладонях. Теперь он видел, что никакой поломки не было. Эта пластина изначально не была частью стены и при сильном нажатии действительно должна была сама отскочить. Облегченно выдохнув, заклинатель наконец отложил её и с любопытством протянул руку к рычагу, надавливая. За спиной в полу раздался щелчок. Взгляд переместился к источнику звука и остановился на приподнявшемся плетеном коврике. Кажется, под ним что-то было. Заглянув туда, Фэнхуан увидел, что небольшой фрагмент пола, замаскированный под татами, на самом деле являлся тайником. Приподняв повыше отошедший участок, он заглянул внутрь. Он сам не знал, что именно ожидал увидеть в тайнике одиноко живущего угрюмого мужчины, однако совершенно явно не то, что в действительности обнаружил. Брови удивленно изогнулись. В углублении, заботливо прикрытые красивой тонкой тканью, лежали дорогие украшения. Пара браслетов и колец, изящное ожерелье, несколько изысканных заколок для волос и по-настоящему красивый гребень. Рядом притулился мешочек, судя по звуку, полный монет. Это был не просто тайник, это было хранилище драгоценностей. Но зачем они были нужны Лю Фэню? Он абсолютно не был похож на человека, имеющего столь странные увлечения. Заклинатель в задумчивости коснулся подбородка, и в этот момент на улице раздался громкий смех. Резкий звук моментально вернул к реальности, и он вдруг понял, как сейчас выглядит со стороны — ввалился в чужой дом без разрешения, сломал стену и вскрыл тайник с деньгами. Настоящий разбойник! Ругая себя последними словами, мужчина немедленно бросился приводить комнату в порядок. Аккуратно опустил кусок пола под ковриком, вернул на место вывалившийся из стены фрагмент, положил деревянную заготовку туда же, где она лежала раньше. В конце, ещё раз убедившись, что всё на своих местах, он последний раз прошелся заклинанием по дому. Как и ранее, всё было чисто и спокойно. Вернувшись в начало коридора, заклинатель прислушался к происходящему снаружи. Кроме доносящихся иногда с поля голосов вокруг было тихо. Поэтому он тихонечко приоткрыл дверь, убедился, что рядом никого нет, и выскользнул из дома. Хозяин ещё не вернулся, к полю здание было повернуто жилой комнатой. Проникновение прошло незамеченным.  — Хах… Вздох был полон облегчения. Однако же основная цель не была достигнута — Лю Фэня не было ни на поле, ни дома. Где бы он ни был, отираться возле порога вряд ли имело смысл. Поэтому стоило вернуться к первому пункту утреннего плана — сесть и хорошенько подумать. С этой мыслью Фэнхуан вернулся на дорожку и направился к месту своей ночевки, воскрешая в памяти вопросы, которые всё ещё оставались открытыми. «Господин Лю точно бывает на болотах. Некоторые из трав в его доме сорваны буквально недавно, значит, он бывает там достаточно часто. Видел ли он эту тряпицу в воде? Мог ли он быть тем, кто пытался спрятать её, или же это был кто-то другой? Если это был не он, то, может, у него найдется пара вариантов, кому она может принадлежать? Однако же эта ткань провела в воде не один год, он вполне может ничего о ней не знать…». Три года. Вот уже который раз мысли возвращались к этой цифре. А вместе с ней — к мыслям о пропавшем сыне кузнеца, Сюэ Ляо, к происшествию с псом старосты, к бродячему заклинателю и к Чан Сухун. Казалось, что если уж где и искать связь, то именно здесь. Но вот беда, если было необходимо найти нечто общее между этим демоном и той тварью, то нужен был кто-то, кто мог рассказать, кого же тогда уничтожали. А это был, как назло, Лю Фэнь, в чьём доме жил тот заклинатель. Либо же ещё один человек, крепко связанный с этим, то есть… Словно отвечая на недодуманную мысль, из своего дома вышла Чан Сухун. При виде неё глаза Фэнхуана заблестели. Мало того, что можно напрямую задать ей вопрос, будучи особой общительной, она также могла знать, где находится Лю Фэнь!  — Мисс Чан! Услышав оклик, девушка неловко замерла. Определив, откуда её звали, она повернулась к заклинателю лицом, вернув на лицо улыбку и заведя руки за спину. Чуть наклонившись вперед, она поздоровалась, глядя снизу вверх:  — Даочжан, доброе утро. Что-то случилось? На миг Фэнхуану показалось, будто девушка что-то спрятала в ладони, но он тут же выбросил это из головы:  — Доброе утро, мисс Чан. Как удачно, что я вас застал. Понимаете, мне необходимо было поговорить с господином Лю, но, к сожалению, я не сумел найти его на поле и также не застал его дома. Вы, случайно, не знаете, куда он мог пойти? Чан Сухун мотнула головой, ударив себя при этом кончиками хвостиков:  — Куда угодно. Может, помогает чем-то старосте Чжоу, может, его напрягли в лес сходить, а может, он и вовсе просто прячется от А-Мао. Фэнхуан удивился:  — Прячется от вашей сестры? Почему? Чан Сухун фыркнула:  — Так вестимо, почему. Утро едва настало — она уже оделась и к нему побежала. Небось, хотела дитятке завтрак приготовить, да с ложечки его покормить. Лицо девушки при этом скривилось. — Вот значит, как. Смотрю, вы очень переживаете по этому поводу?  — Конечно же! Как может до такой великовозрастной детины не доходить, как она выглядит в глазах окружающих? Что ни день — так обязательно даёт дополнительный повод А-Шэ её подразнить! Ну, ничего — однажды матушка, наконец, возьмёт её за шкирку, да подсунет А-Сяо, тогда уж он запрет её в доме и не позволит творить такие глупости. А нам и хорошо — разве не здорово стать одной семьёй со старостой? Фэнхуан рассеянно улыбнулся, не зная, что нужно сказать. Увы, узнать самое важное не удалось. Тогда он перешел к другой теме:  — Наверное, хорошо. Говоря о семьях, вы ведь наверняка помните о произошедшем три года назад. При этих словах веселое лицо Чан Сухун вмиг помрачнело. Она молча кивнула, и тогда мужчина продолжил:  — Видите ли, по некоторым причинам меня интересует то происшествие. Заклинатель, приходивший в деревню, охотился на некое чудовище с болот. Скажите, мисс Чан, вы случайно не знаете, что это было за существо? При слове «чудовище» девушка ощутимо напряглась, однако не подала виду. Как и раньше при всех сложных вопросах, она склонила голову набок. Указательным пальцем левой руки она подоткнула губы, изогнула брови и сморщила носик. Несколько минут её лицо менялось, словно волны от ветра на поверхности воды, а затем так же неожиданно замерло, приняв печальный вид:  — К сожалению, я не могу вспомнить. Даже если он и говорил, как оно называется, боюсь, моя память не настолько хороша. Фэнхуан нахмурился. Девушка, которой позволили зайти в кузню и обучаться мужскому ремеслу наравне с прочими домашними делами, утверждает, что её память плоха? Та самая, которая в мельчайших подробностях рассказывала обо всём, произошедшем ночью? К тому же, у него уже были некоторые измышления на счет природы этой твари, и если они были верны, то он даже при всей своей наивности и доверчивости не мог в это поверить. Но настаивать было бы грубо, поэтому он подошел несколько с другой стороны:  — Да, конечно же, помнить названия всех этих существ и уметь их различать — вовсе не ваша задача, а моя. Однако же, наверняка в процессе выслеживания тот заклинатель рассказал, откуда могло появиться то чудовище. Ведь они никогда не появляются на пустом месте, у всего есть причина и способы, которыми они были созданы могут различаться. Кроме того, некоторые из этих существ даже будучи уничтожены могут… оставить свой след в этом мире. Поэтому… Неожиданно Чан Сухун прервала его:  — Даочжан, вы когда-нибудь влюблялись? Фэнхуан был несколько обескуражен этим вопросом:  — Нет, никогда. Лицо девушки стало грустным, но всё же она улыбнулась:  — Когда люди кого-то любят они порой… совершают опрометчивые поступки. Прошу прощения, но мне правда надо идти. Извинившись, девушка поклонилась и быстро удалилась, не дав заклинателю вставить ни слова. Ему только и оставалось, что растерянно глядеть ей вслед. С минуту он прокручивал её слова в голове, затем, потирая виски, двинулся к дому, в котором ранее остановился. Утро вышло сумбурным, пройдя совершенно не так, как планировалось. Теперь мужчине хотелось выполнить хотя бы один его изначальный пункт — сесть и подумать. Зайдя в помещение, он сел за стол, порылся в рукаве и извлек на свет чистый лист бумаги и графитовую палочку. Конечно же, если он собирался писать, то стоило взять кисть, развести тушь и делать всё по правилам, но этот достопочтенный слишком часто испытывал необходимость что-то записать, а полноценная подготовка принадлежностей для письма занимала значительное время. Поэтому, если его записи никто не должен был видеть, он позволял себе пользоваться более быстрым вариантом. Расправив лист, Фэнхуан принялся в произвольном порядке записывать всю полученную информацию. Маленький демон. Следы из грязи с болот. Звуки рыданий и принюхивания. Приходит раз в два дня не более, чем на час. Сюэ Ляо. Три года. Бродячий заклинатель. Тварь с болот. Тряпица с болот. Лю Фэнь знает тропы. Драгоценности в доме Лю Фэня. Чан Сухун недолюбливает сестру. На имени девушки рука с грифелем дрогнула. Её слова всё не выходили из головы. О каких опрометчивых поступках она говорила? Под любовью она, конечно же, подразумевала Сюэ Ляо, другого варианта просто не могло быть. Вероятно, чувства эти были взаимными. Какие опрометчивые поступки могли совершить двое молодых, взаимно влюблённых подростка? Первое же, что приходило в голову — провести вместе ночь до замужества. Но будь это так, подобное наверняка бы не обошлось без внимания и про них поползли бы слухи. Однако услышанное рассказывало лишь о трагической судьбе молодой девушки, потерявшей своего любимого. Не первый и даже не второй раз на ум приходила мысль, а не было ли то чудовище с болот на самом деле восставшим мертвецом? Или, если не мертвецом, то духом утопленника? Демоном, в которого переродился мертвый сын кузнеца? Чан Сухун так странно реагировала на слово «чудовище» относительно этого существа, что эта догадка казалась всё более и более реальной. Возможно, по этой причине она упорно делала вид, что не знает, кого изгонял заклинатель. И быть может, она рассказала об этом тому даочжану, чтобы… Упокоить его? Провести с ним ещё хотя бы немного времени, даже зная, что он больше не человек? Но ведь желание попрощаться — естественное желание, так почему же нечто, произошедшее между ними, она назвала опрометчивым поступком? Когда перед ней предстал её любимый… Что она сделала? Неожиданно в голову пришла абсолютно абсурдная мысль. Настолько глупая, настолько нелепая, что Фэнхуан моментально погнал её прочь. Но глаза, как назло, зацепились за надпись «маленький демон», в которой самым главным словом было «маленький». Крошечный. Ползающий на четвереньках и рыдающий. Кого-то отчаянно ищущий.  — Ха-ха, как будто я не демона описываю, а… … а ребенка.