***
Слегка сиплый смех, разносится по уже знакомой студии, вызывая недовольство со стороны режиссера. Черемисин смотря на такого Данила, не может сдержать улыбки, от чего уголки губ стремительно плывут вверх. — Ты несколько часов назад, застукал своего возлюбленного, с другим в кафе! Всё идёт к сорре и расставанию, что тут смешного, Гаврилов? — строгий голос «начальства» раздается где-то со стороны камер, куда оборачивается «провинившийся». — Простите, не понимаю, что на меня нашло… — одной рукой поправляет свисшую челку, зачесывая ту назад, тут же натыкаяся на сердитый взгляд мужчины. — Думаю, съёмки длинною в, почти, сутки, не важно сказываются на команде, — мягко произносит Антон, подмечая, что на лице их сурового режиссера, заметны следы усталости, в виде темных отметен под глазами. Мужчина вздыхает, смиренно прикрывая глаза. «На сегодня всё, продолжим снимать завтра.» — произносит режиссер, покидая место съёмок. Данил, как и Антон, уходит в гримёрку, мечтая поскорее избавиться от образа героя кино, в котором те снимаются. Уже внутри он застыл, держа в руках белую рубашку, рассматривая, такого же цвета, пуговицы, словно они скрывали в себе какие-то тайны. — Чего подвис? — натягивая на себя черную футболку, интересуется Черемисин, вытягивая Гаврилова с его маленького мирка. — Ревность, разлука, истерика… — Данил неожиданно для них двоих, томно выдыхает, а после, подходит к своему коллеге, заглядывая в голубые глаза напротив. — Может эта роль не для меня? — облизывает слегка обсохшие губы, на которые засмотрелся Антон, а затем и вовсе утыкается в плечо «приятеля», надеясь найти поддержки. — Может зря я так стараюсь? — Данил, — недовольно тянет Черемисин, слегка похлопывая по спине. Подобный жест от Гаврилова, вызвал некий шок у Антона, от чего тот сомневался в каждом своем движении, — Чё за сопли? Столько уже пройдено и ты решил заднюю дать? — Черемисин неспеша вытягивает рубашку с крепкой хватки старшего и одбрасывает на ближайший стул. — Всё будет хорошо, не переживай… — Антон мягко улыбается, надеясь, что Данил преодолеет тревогу, внезапно потревожевшую его и продолжит свою деятельность игрока в этой нелегкой игре, под названием «кино». — Наверное… — тихо шепчет Данил, — Можно, мы, так ещё не долго постоим? — робко интересуется Гаврилов и, разве, Антон может отказать? — Конечно… Его обнимают крепче…***
— Сцена номер 37 «Поцелуй»! Знакомый голос проносится слишком быстро. От чего-то у Антона пересохло в горле и он сглатывает подступивший ком. Вновь, лёгкий мондражь не хотел отпускать. С чего бы так переживать? На ватных ногах подходит на изначальную позицию, прямо напротив Данила. Его серый, слегка холодный взгляд сконцентрирован только на нем, чем вызывает некое смущение и напряжение со стороны Черемисина. Звучит громкое «Начали!»… Гаврилов нежно проводит своей лодонью вдоль скулы Антона, массируя мягкую щеку большим пальцем. Парень поднимает смущённый взгляд на высокого актера, встречаясь с пронзающий взглядом, серых глаз. «Это всего лишь, мать его, игра!» — твердит себе Черемисин, но его мысли заглушает учещенный ритм сердцебиения. Данил очень аккуратно и робко наклоняется к Антону, а тот закрывает глаза, «отыгрывая» свою роль. Старательно борется с желанием раскрыть глаза в удивление, когда вместо обычного, скрытого поцелуя, которым пользуются актеры, он чувствует на своих губах, другие. Мягкие и такие приятные, губы Данила, что нежно сминают, оставляя приятное тепло. Черемисин теряется, слабо отвечая. От чего-то он даже рад, что Данил решил «играть» по настоящему.***
— Снято! Молодцы ребята, хорошо постарались! Жаль, что камера подвела и пленку зажевала… — мужчина неловко чешет затылок, вспоминая, сколько им пришлось переснять из-за неисправности техники, — Завтра доснимаем финальные сцены, а на сегодня свободны. — парни, провожают начальство расслабленным взглядом. Оставшись наедине, Черемисин робко интересуется у приятеля, что давно поселился в его крохотном и измученном сердечки: — Почему ты не сделал этот «киношный» поцелуй в той сцене? — Черемисин берет ветровку с вешалки, рассматривая темную ткань в своих руках, — При чем, даже когда нам пришлось переснять… — Слушай, — Данил выдохнул, вновь зачесывая спавшую челку, — Это просто очередная сцена, я решил добавить реалистичности и всё. Мы же актеры, в конце то концов! — Антон тихо хмыкает, на ответ парня, накинув ветровку, как Данила продолжил свой ответ. — Мы всё равно разъедемся по домам и попросту забудем про сыгранный нами сценарий. Не самое приятное воспоминание. Гаврилов усмехается своим словам, накинув пальто, почти как в фильме. У Антона же как-то странно заныло сердце, ему показалось, что он жалеет о том, что является всего лишь актером кино, а не живёт жизнью героя, за которого тому приходится отыгрывать. Как же ему хотелось, так же встретиться с одним из главных персонажей, испытать весь спектр эмоций, что и в фильме, а самое главное — быть вместе. К сожалению, Данил уже покинул гримёрку, оставляя мечтающего Антона наедине со своими фантазиями, и возвращаться, до завтра, не планирует. А Черемисину бы хотелось остаться с ним наедине подольше. Кажется, он начинает благодарить сценариста, что тот написал для героев счастливый финал… Хоть там они будут вместе, и только ради этого, Антон готов продолжать играть, продолжать отдавать всего себя этому жалкому произведению «искусства». Чтоб быть, хоть где-то рядом с ним…