afterthoughts

Бессонница. Она как яд. Не даёт спокойно жить, заставляет биться в агонии, видеть то, чего не видел раньше. Маркус Бейкер уже два года страдает от неё. С тех пор, как его лучший друг умер, он почти не спит. Музыка в наушниках, заглушающая воспоминания, попытки нарисовать что-то, чтобы отвлечься, хождение кругами по комнате... он всё перепробовал. В основном помогало. Но сегодня... Маркус думал о ней. Эта девчонка в ярко-желтом платье, прилипшем к её телу и демонстрирующем изящный силуэт её тела. Это было горячо. И мокро. Маркус хотел бы к ней присоединиться. Снять с неё чёртово платье, облить и её, и себя ледяной водой, чтобы остыть, а потом, замёрзнув, прижаться к манящему телу. Лили запустила бы пальцы в его мокрые волосы, а он развернул бы её к себе спиной, прижал податливое тело к стене, отодвинул бы трусики и вошёл... Шумно выдохнув, Бейкер опускает руку в боксеры и обхватывает налитый кровью член. Чем ярче картинки его воспоминаний, тем движения резче и быстрее. Черт возьми. Закрыв глаза и закусив губу, он проводит рукой по всему основанию. Представляет, какая она горячая и узкая внутри, какая влажная, как скользил бы его член в ней. Это было бы невероятное, новое чувство, такое сильное... но образ Джинни вдруг возникает в его воображении, и Маркус останавливается. — Чёрт! — выкрикивает он в подушку. — Чёрт, чёрт, чёрт! И встаёт, пиная ногой стоящее рядом кресло. Возбуждение сменилось болью, сердце больше не колотится бешено, оно сжато в тисках. Стиснув зубы, Маркус подходит к окну и замечает свет в комнате Лили. Беглым взглядом смотрит на часы. 3:05. — Почему не спит? — тихо спрашивает сам себя. Тень проплывает мимо её закрытого окна. Маркус вглядывается в силуэт, и замирает, когда Лили отодвигает занавеску, открывает окно и садится на подоконник, размахивая руками. Он не понимает, что она делает, пока не замечает в её руке тлеющий косяк. Ну, конечно! Пытается проветрить комнату и выгнать дым! Улыбка расцветает на его губах. Максин права. Лили Роу была его точной копией. Не желая больше оставаться в стороне, Маркус тихо присвистывает, что не остаётся неуслышанным Лили. Она округляет глаза и едва не падает с подоконника в попытке спрятать косяк. — Я тоже хочу, — одними губами говорит он, неосознанно применяя язык жестов. И тогда происходит что-то совершенно неожиданное: на языке жестов Лили велит ему прийти и взять то, что он хочет. Это вызывает в нем восхищение, недоумение, предвкушение. Ухмыльнувшись и даже не надев толстовку на свое полуобнаженное тело, он открывает окно, взбирается на подоконник и спускается по трубе вниз. Прикусив губу, Лили смеётся, ожидая, пока Маркус заберётся к ней. Бейкер переходит дорогу, пересекает мокрый газон и останавливается под окном девушки, размышляя, как забраться. Взгляд находит сливную трубу. Шатко, но тоже сойдёт. — Откуда ты знаешь язык жестов? — первое, что он спрашивает, забравшись к ней на подоконник. Хихикая и хватая Маркуса за плечи, Лили помогает ему очутиться в своей комнате. Он с грохотом падает на пол, и она, приложив указательный палец губам и смеясь, садится рядом с ним. — Моя подруга из Истбрука глухонемая. — Мой отец тоже. — Ох. — Дай сюда, — Маркус забирает тлеющий косяк из её рук и делает затяжку, в наслаждении прикрывая глаза. — Где ты это взяла? Лили изо всех сил старается не смеяться. Но ей так хорошо, так хорошо... и Маркус пришёл. Что может быть прекраснее? — Папа думает, что если хранить травку в коробке с названием «счета», я ни о чем не догадаюсь. Облокотившись спиной о стену, Маркус поворачивает голову в её сторону и улыбается. Чёрт. Какая же она красивая. — Я храню травку в коробке с домашкой. — У тебя есть коробка с домашкой? — Конечно, нет. Джеймс крутой. Он мне нравится. — А мне нравишься ты, — закрыв глаза и широко улыбнувшись, отвечает Лили. Маркус пропускает её откровение мимо ушей, смеясь, а она, оттолкнув парня, ложится на пол и вскидывает руки. Просидев в одиночестве секунду, Бейкер берет косяк в зубы и нависает над девушкой. Она забирает самокрутку, делает затяжку, обхватывает талию Маркуса ногами и весело усмехается. А он глаз от неё оторвать не может. Кайф. В чистом виде. — Я не всегда такая. Я замкнутая. Как ты. Из меня слова не вытянешь. Мне нравится мой мир. Но сегодня... сегодня полгода, как не стало мамы. Мне нужно было что-то, что затуманило бы мой разум. — Чёрт, мне жаль, — протягивает Маркус, заглядывая в её глаза. — Но травка не поможет, Лили. — Не помогает, — она всхлипывает, кладёт ладонь на грудь. — Тут больно. Всё ещё больно. Ничего не помогает, Маркус. Её огромные глаза, в которых все оттенки золотого, медленно заполняются слезами. Бейкер наклоняется над её лицом, забирает косяк из её пальцев и целует в щеку. — Твой отец правда классный. Держись за него. Вот и вся формула. — А у тебя какая формула? — спрашивает Лили, окольцовывая его горячую шею. Маркус смотрит на неё бесконечно долго. В руке тлеет косяк, в комнате клубится дым и пахнет травкой. Момент вечен, мимолётен, и он так хочет её поцеловать. И целует. Проникая языком в её рот и борясь с её языком, скользя им по нёбу и ровному ряду зубов. Кусает, сминает губы, разрывает поцелуй, делает затяжку почти стлевшего косяка и снова целует, вдыхая ей в рот едкий дым. Она улыбается сквозь поцелуй, прижимается к нему крепче, гладит его напряженную спину. Удовольствие на грани с безумием. Здесь нет ничего правильного и нормального. И это так охренительно. Только не останавливайся.