Доверяй только мне

— Всё готово, — произнеся это, я шумно выдохнул остатки сигаретного дыма и услышал в трубке почти слившийся с помехами шелестящий смешок. За моей спиной лил холодный густой дождь, с ветром прорываясь под навес над таксофоном. То и дело небо рассекали тонкие ветви молний, озаряя сине-лиловым затёртые цифры на диске. — Наконец. Я устала ждать, Мерсер, — Мавен изображала босса по своему обыкновению, и это было даже забавно. Ведь только я решал, когда наш план начнёт воплощаться в жизнь, и мы оба это знали. — Слушай, — вдруг продолжила Блэкбрайер возбуждённо. — Я больше не сомневаюсь в твоей Беренике. Как ты ни противился неизбежному, она всё-таки доказала мне, что способна на многое. Я довольна. Да… Доказала — это мягко говоря. Я лишь усмехнулся мысленно. — Вообще, надо сказать, и ты сделал мне сюрприз. Вот уж не ожидала, что Мерсер Фрей может вызывать доверие и симпатию. Я-то гадала, чего же ты ей наобещал такого, что она из кожи вон лезет, лишь бы тебе угодить, что за методы ты применял, дрессируя эту дворняжку… Гадала до тех пор, пока не пообщалась с ней лично. Есть что-то до тошноты умилительное в том, как человек, недавно озабоченный лишь вопросом выживания, посвящает себя чужим целям, не находишь? — Угу, — мне хотелось побыстрее закончить бессмысленную болтовню. — Я бы сказала… — не унималась Мавен. — Я бы даже сказала, она в тебя влюблена. Да, совершенно точно. Она так жадно слушала о тебе, широко распахнув глаза, выспрашивала… Будто боялась упустить хотя бы кроху драгоценных сведений. О тебе. Ну правда, это невозможно ни с чем перепутать. Как она выгораживала тебя, как честно злилась, усмотрев с моей стороны хоть какую-то тень угрозы твоему спокойствию, — я молчал, всё ещё ожидая завершения монолога, полного самолюбования "проницательной" Мавен. — Ой, а ты разве сам не замечал, Фрей? Ты же у нас такой внимательный… — Нет. Не замечал, — ответил я честно — я вовсе об этом не думал. — Меня вообще не волнует, как Ника относится ко мне лично. Главное то, как она относится к работе, которую я ей дал. Если это правда, и это поможет ей стараться усерднее, что же — я не против. Пусть. Мавен рассмеялась: — Какие мы эгоцентричные, боже! Мне даже жаль девочку, — вздохнув, она выдержала паузу. — Но не настолько, чтобы помогать ей, если что-то пойдёт не так. Если пойдёт, я упрусь в то, что она полезла ко мне сама, а я не имею ни малейшего понятия, чем ей помешала наша достопочтенная госпожа. Ты же это понимаешь? — Конечно. — Как малышка будет выкручиваться, не моё дело. Если, конечно, она не надумает выдать меня с потрохами. — Не надумает, — понятия не имею, почему я сказал именно это. Но откуда-то точно знал, что так и есть. — И правда. Какой ей от этого прок? Кто ей поверит? Я же знаю эту сучку, Ноктюрнал — закачу ей красивый скандал. «Как ты можешь, я была верна тебе все эти годы, работала только для тебя, а ты веришь какой-то первой встречной с улицы?» Бла-бла-бла и ещё много прекрасных печальных упрёков без тени оправданий, — во всей этой драматичной театральщине за уверенностью и деланой насмешливостью я слышал явную нервозность. Мавен боится, боится за свою шкуру как никогда раньше, но отступить не выйдет — просто некуда. — Себя-то я защищу. Ну а что намерен делать ты, если твоя птичка попадётся? Ты же знаешь, как быстро Ноктюрнал ломает таким крылышки? — Ты уже спрашивала, забыла? Намерен сматывать удочки и бежать, — отрезал я. — Что ещё? Мавен поцокала языком. — Теперь я точно знаю, кого ты мне порой так напоминаешь. У вас с Ноктюрнал гораздо больше общего, чем ты думаешь. Поморщившись, я фыркнул и положил трубку — та звонко лязгнула за шумом ливня и повисла на проводе, сорвавшись с крепления. Подхватив, я предпринял новую попытку, на этот раз успешную. Тут же, выругавшись, уронил сигарету — догорев до фильтра, она обожгла мои пальцы.

***

Дождь настиг меня и за сотни километров от осточертевшего Данстара. Тусклая лампочка в салоне единственным источником света в мутной непроглядной темноте мерцала над моей головой, дворники со скрипом пытались выполнять свою работу — безуспешно, конечно, новые тяжёлые капли мгновенно смывали их старания. Я снова был здесь. В Рифтене — почти. На окраине города. Я высадил Нику более двадцати минут назад, и всё никак не мог уехать — что-то держало меня. Наверное, желание уложить в голове то, что всё действительно изменится, уже начало меняться, с этого часа. Мы чётко обговорили наше дальнейшее взаимодействие. Я нашёл подходящее место — скворечник в парке неподалёку от штаба, где можно будет оставлять записки раз в пару дней без особых шансов попасться с поличным. В том, что её, как бездомную, на первое время поселят именно в штабе, я не сомневался. А места вокруг него я знал как никто другой. Конечно, ведь штаб — это особняк, который когда-то принадлежал моему отцу. А затем мне, и до сих пор принадлежит по праву. Я скривился от этой мысли. Какое-то время мне и самому придётся жить где-то здесь, неподалёку — мотаться из Данстара так часто точно не выйдет. Но игра стоит свеч, с самого начала стоила. Пока всё идёт как по маслу. Ника "случайно" встретит Мавен неподалёку от жилища Ноктюрнал, после чего разыграется тщательно отрепетированная совместная сцена ограбления. Погода, столь напоминающая ту, что стояла в день, когда Нику встретил я, любезно помогла нам. Мало что разберёшь за такой стеной из дождя — тем правдоподобнее будет эта постановка для случайных свидетелей, которые обязательно найдутся. Это было безоговорочным требованием Мавен, пытающейся обезопасить себя всеми доступными способами. Она не любит рисковать — зато любит, чтобы за неё рисковали другие. Мавен тут же приведёт перспективную девчонку к королеве, по-дружески, чтобы та была заранее уведомлена о новом рекруте Соловьёв. Когда Ника уходила, я наблюдал за удаляющейся фигурой в старых лохмотьях, тех самых, что были на ней в день нашей первой встречи. Девочка ни разу не оглянулась, пока туман не укрыл её окончательно. Только тогда я включил свет внутри, погасив фары. Перед тем, как выйти, Ника замешкалась. Я крепко взял её за плечо. — Доверяй только мне, — сказал я ей твёрдо, глядя прямо в глаза, блестящие в полумраке. — Твой союзник — не Мавен, только я. Любую информацию о тебе, полученную от неё, я трижды подвергну сомнению, пока не услышу то же от тебя. Поэтому записки так важны, понятно? Ника кивала не прекращая, всё то время, что я говорил, смотрела неотрывно на меня, вцепившись в край своей куртки. Она была удивительно собранной сегодня, старалась храбриться, но её свободная рука сейчас едва заметно дрожала. — Используй шифр. Всегда. Это важно — так я пойму, что писала точно ты. — Я знаю, знаю, — тихо заверила она. А потом неожиданно улыбнулась. — Ну всё, Мерсер. Жди отличных новостей. Перед тем как выйти она замялась, бросила на меня последний долгий взгляд — странный, нечитаемый, а потом кивнула, словно решив что-то, и вышла, захлопнув за собой дверь. Я не пожелал ей удачи. В удачу я не верю. В её способности — да.

***

Я снял комнату над швейной лавкой, которую держал глубоко пожилой мужчина. Его единственный сын давно умер, жена и того раньше. Впрочем, жильцы на эту комнату, видимо, находились редко — может, из-за непрекращающегося грохота машинки Тимонье, доносящегося с первого этажа — дед не ограничивался товарами для портных, продолжал шить что-то сам, даже когда почти вконец потерял зрение. Вряд ли, правда, его изделия пользовались хоть каким-то спросом. Потому мои деньги для одинокого старика точно не стали лишними. Вновь. Это место я впервые заприметил давно — очень давно, когда торчал в Рифтене последние дни перед окончательным побегом, чтобы держать руку на пульсе, быть в курсе последних новостей. Никто даже не пытался искать здесь тогда — выселили меня скорее тараканы, всё тот же непрекращающийся навязчивый стук и нежелание жить с вечным страхом показаться на улице. Иронично — тогда я судорожно продумывал план побега, теперь охочусь на ту, кто тогда открыл охоту на меня. Жаль, что пришлось оборвать контакты со всеми связными — Ноктюрнал с её праведным гневом и большими деньгами лишила меня не только имущества, статуса и покоя. Я подошёл к приоткрытому окну, посмотрел в обшарпано-крашеную кирпичную кладку дома в паре метров напротив. Дождь прекратился, оставил лишь тёмные потёки поверх старых, намытых за годы с занесённой пылью крыши. Из щели потянуло свежестью и грязью. Нет, Рифтен — проклятая дыра, но он всё-таки учит людей быть осторожнее. Вряд ли, даже если бы у меня остались здесь "друзья", кто-то пошёл бы на это. Согласиться помогать парню в опале Ноктюрнал за спасибо и туманные обещания, даже за неплохие деньги… Кто же так глуп, чтобы на это пойти? Разве что Сучка, да и то не факт. Я вдруг представил, как Сучка приносит мне письмо Ники. Стучит в дверь так, что с потолка сыпется штукатурка и засохшие пауки, и, кажется, вот-вот рассыплется дверь. Отдаёт, сурово сведя на переносице густые брови. Единственное, что он мог бы выдать, узнав, что у меня есть враги, это лишь своё коронное: «Они суки?» Он называл так всех, кто… Да просто, почти всех — загодя. Уверившись в том, что да, суки, он был готов крушить черепа голыми руками. Полагаю, отсюда и кличка, только в уменьшенном, почти ласковом варианте — смешно, если учесть, что сам он здоровенный такой детина, шире меня раза в два и выше чуть ли не на три головы. Я рассмеялся, потерев пальцами сухой лоб, запустил их в волосы, прочесав. М-да… Смешно.