Пазлы и стразы

      Кровь разгонялась по телу осознанием непристойности происходящего, сердце заходило беспокойством, а душу отчаянно разрывало от услышанного. Её дыхание было рваным, тяжелым, глаза помутневшими, а подавляющее большинство мыслей рассеялось, будто темные силы перед рассветом. Акаи до сих пор ощущала горячие ладони на своих бедрах, и сбивчивое дыхание над ухом — его присутствие неоднократно разбивало установленное взаимопонимание между разумом и чувствами. Как бы она не пыталась прислушаться к своим ощущениям, едва ли ей удалось бы вымолвить хоть одно слово, и в немом жесте, единственным разумным, что Акаи могла предпринять, это взять паузу. Итачи, казалось, ждал от нее ответа, или по её определению, нехороших действий согласно своенравному характеру девушки. Следовало полагать, ей нужно было оттолкнуть его, бросить в него любой попавшийся под руку предмет — невероятно отвратительная привычка — или выкрикнуть бранные слова. Но стоило их глазам встретиться, и его взгляд такой пылкий и жгучий, заставил Акаи замереть на месте, сомневаясь в способности предпринять решительные действия.       Итачи видел, как его внезапный порыв опробовать пухлые губы на вкус ввели Акаи в ступор, лишив возможности говорить, двигаться, мыслить. Он положил ладонь на её, украшенную румянцем, щеку, и провел большим пальцам по сжатым от волнения губам — это его ошибка, едва ли он корил себя за неё, но подумывал, что впервые в своей жизни просчитался. И несмотря на то, что она так пылко отвечала ему буквально минуту назад, сейчас в серых хрусталиках сквозило искреннее непонимание. Ему не хотелось пугать её, он не преследовал цели манипулировать таким образом — он просто поддался своим желаниям, вероятно, впервые за последние годы.       — Мне кажется… — неловкое молчание прервалось, пухлые губы разомкнулись, со свистом вбирая воздух, но Акаи не успела озвучить вслух мысль, как телефон Итачи яростно заверещал. Честно сказать, он не спешил ответить, по-прежнему зачаровано смотря в её глаза, но Акаи сдалась первой: — Я думаю тебе стоит ответить.       — Это может подождать, — категорично отрезал Итачи, но вибрация в кармане пиджака настойчиво раздражала. Их вновь глупым образом прервали, и ему начинало порядком надоедать эта закономерность.       Знакомое имя на экране лишало всякого желания отвечать, и, если Мадара на третью попытку не услышит его голос, возникнут удушливые вопросы. В последнее время председатель был чересчур подозрительным в отношение Итачи, и многое было связано с тем, что его пора молодости постепенно уходила в зенит, а по словам Фугаку, он будущий приемник клана, и как никак величавая гордость их родословной. Акаи словно прочитав глубину терзающих его душу сомнений, решила удачным именно сейчас этот звонок. Это её возможность привести голову в порядок, а так как Акаи совсем не готова обсуждать поцелуй, говорить о нем, и делать поспешные выводы, единственным разумным решением, в её понимание, было абсолютной капитуляцией. Акаи поступала так неоднократно — это было удобно ей, но не другим.       — Ответь, — мягко убирая руки Итачи со своих бедер, Акаи сползла со стола, и решив воспользоваться моментом, трусливо сбежала, добавив у самых дверей: — Я буду ждать тебя внизу.       Едва не забыв плащ на вешалке, Акаи вихрем слетела по лестнице вниз, быстрым шагом преодолевая холл, взволнованно расписываясь в журнале Чие, и спешно прощаясь с ней, направилась в сторону выхода. Её тело мелко потряхивало, руки категорически не слушались, а голова кружилась от пережитых эмоций. Дюжина вопросов сменяли друг друга в хаотичной последовательности, и ещё несколько дюжин дожидались своей очереди, скромно стоя в сторонке. Акаи коснулась пальцами губ, которые ещё томительное мгновение назад пережили пылкую страсть Итачи, а в мыслях яркой вспышкой возникала усмешка в темных глазах, с исключительно очаровательным и одновременно хитрым прищуром. Рвано дыша от яростного забега, и жадно поглощая ртом прохладный вечерний воздух, что легкой влажностью заполнял легкие, Акаи с остервенением пыталась усмирить неритмичное биение сердца. Ей, определенно, будет над чем поразмыслить в безмолвном уединении поздним вечером, но сейчас она не была готова браться за эту грязную работу. Шаги Итачи эхом отскакивали в её голове, но не придавая этому значение, она лишь запахнула плащ, и поправив лямку сумки, торопливо зашагала в сторону парковки.       Как только дверь с пассажирской стороны оглушительно хлопнула, две пары глаз устремились на неё с вопросом. Но буквально через мгновение, в салон ворвался запах догорающего костра и кедра, отчего тонкий нос вздернулся, а ноздри недовольно раздулись. Акаи не понимала, раздражает ли сейчас его запах, или ввергает в необузданное воображение. Не осмелившись посмотреть на мужчину, она демонстративно повернулась к окну, игнорируя любую попытку заговорить.       — Почему так долго? — недовольно обратился Саске, но буквально через мгновение усмехнулся какой-то собственной скользкой шутке, неспешно озвучив её. — Или может вы решили уединиться, и провести дополнительный сеанс съемки? Итачи попытку младшего брата отшутиться проигнорировал, поправил пиджак и посмотрел через зеркало заднего вида на обиженную, или раздраженную — спектр её эмоций считать было едва ли возможным — Акаи, подчеркивая, что даже так она выглядит очаровательно, чему тут же усмехнулся.       — Саске, знаешь, — скрестив руки на груди, Акаи пыталась остановить волну смущения, что блестело на её щеках, — за время нашей дружбы шутить ты так и не научился.       — Иногда мой брат умеет хорошо шутить, — поворачиваясь к Акаи, хитро улыбался Итачи, с игривым блеском в бездонных глаза напоминая о произошедшем в студии.       — Хм, значит у нас совершенно разное понятие юмора, — Акаи растянула пухлые губы в жеманной улыбке, холодно смотря на Итачи через зеркало заднего вида. Демонстративно отвернувшись к окну, ей напрочь не хотелось отвечать на знакомый вопрошающий взгляд подруги — она не будет даже поднимать тему, по крайне мере до тех пор, пока не вернется домой. Осязаемая тишина завладела обстановкой, погружая каждого в собственные поток мыслей. Саске озарившись на брата, что так же повторил действия подруги и отвернулся к окну, повернул ключ зажигания, двигатель с грозным рыком завелся, а машина грузно тронулась с места, выруливая на магистральную улицу. Сакура нагнулась к Акаи, чувствуя некоторые изменения в поведении подруги, и любопытство брало преимущество — она хотела знать, не выиграл ли Саске, по глупости заключенное между ними, пари.       — Что между вами произошло? — над самым ухом прошептала Сакура, с ловкостью поймав растерянность и смущение в серых глазах. — Между тобой и Итачи, — опережая дальнейший вопрос, уточнила Харуно.       — Абсолютно ничего, — нагло соврала Акаи человеку, который знал её привычки лучше остальных. Мало того, что она отвела, сверкающий недобрым блеском, взгляд, она ещё и нарочито небрежно игнорировала гнетущую обстановку в салоне автомобиля, перебирая прядь своих волос — это значило одно, Акаи думает, много.       — Ликорис, не ври мне, — резко одернула Харуно, но угрожающие нотки в её голосе возымели отрицательный эффект. — Ты же всё равно расскажешь мне, рано или поздно, что у вас там произошло.       Послышался тяжелый вздох, Акаи закрыла волосами свое пунцовое от воспоминаний лицо, прекрасно ощущая терпкий аромат Итачи, и то, что он сидит перед ней, размышляя над чем-то своим, и безучастно поддерживая деловой разговор с Саске. Она затаивала дыхание на моментах, когда разговором завладевал глубокий баритон Итачи, и внутри неё разгоралось опасное пламя чувств.       — Сакура, только не сейчас, — отмахнулась от Сакуры, как от назойливой мухи — ей нужно побыть наедине со своими мыслями. И тем более, не при свидетелях этих постыдных событий.       Дорога была непозволительно долгой из-за пробки, что образовалась от двух не слишком внимательных водителей. Пузатые машины двигались медленно, будто приросли к дороге, но вот мысли Акаи напротив мчались по пустой магистрали домыслов и догадок на предельной скорости. В это мгновение в её голове одновременно пронеслось тысячи голосов наперебой. Одни из них взывали к чувствам совести: «не избегай — поговори». Другие укоряли в беспечности: «ты позволила этому случить», третьи просто кричали: «так нельзя!». Она даже боялась себе представить дальнейший ужин с Итачи за одним столом, а будущий детальный расспрос Сакуры вселял ужас. В те мгновения, когда образ подкидывал ей поцелуй, внезапно Акаи возвращалась мыслями к Сасори и произошедшей между ними драме. Наруто неспроста предупредил её о том, что Итачи не третий участник неуместной игры двух, запутавшихся в чувствах, людей. Она предельно точно осознавала, что её любовная история со скульптором не закончилась по той причине, что она до сих пор с ним не поговорила. Акаи отказывалась признаваться себе в том, что опасается своих собственных, ещё не потухших, чувств к бывшему партнеру. Но больше всех настораживала мысль, что украдкой просачивалась в сознание, навязчиво сплетаясь с другими. Акаи могла много размышлять над произошедшим, строить абсурдные догадки, но неоспоримый вывод напрашивался один — Итачи слишком хорош для неё во всех разумных и неразумных фантазиях. И как только она подумывала, что может быть и она способна составить другим девушка конкуренцию за сердце мужчины, как тяжелая рука самобичевания буквально вбивала её в землю реальности.       Акаи шумно выдохнула скопившуюся тяжесть мыслей, и как только усталость пробивала тело, в конце улицы наконец показалось долгожданное заведение. Весь путь она предпочла игнорировать взгляды Сакуры, речевые обороты Саске, и немыслимый тембр Итачи. Одно ей требовалось точно — смена обстановки. И вот, рамённая Наруто встречала гостей непозволительно аппетитным запахом мясного бульона и специй, мелодичным рокотом завсегдатаев, что с приливом торжества отмечали под звон рюмок и всплески саке окончание недели. Всякий раз оказываясь в этом месте, внутри Акаи разливалось благодатное тепло от уютных бесед, душевного спокойствия обывателей и лучезарной улыбки Наруто. Он, к слову, заметил нежданных гостей ещё на пороге, и не теряя ни секунды, размашистыми шагами преодолел огромный зал, и лучась в ослепительной улыбке, ласково принял Акаи в объятия.       — Ты стала чаще радовать меня своим присутствием, — выпуская девушку из крепких рук, Наруто посмотрел на неё и привычно потрепал по светлым, небрежно уложенным волосам. — Неожиданно видеть вас всех вместе.       Наруто решил воздержаться от объятий с Сакурой, разменявшись с ней приветственной улыбкой, лавируя между небрежно-ревнивым взглядом Саске.       — Мы ужасно голодные, и я надеюсь у тебя есть свободный столик, — отозвалась Акаи, ощущая, как все тревожные мысли во время поездки отступили благодаря таинственной и притягательной ауре Наруто, которой он заботливо окутывал каждого.       — Обижаешь. Для таких радостных гостей всегда найдется свободное место, — и не теряя времени, владелец ресторана поманил их рукой за собой к привычному столику в самом дальнем углу зала — он для них стал уже родным. — Ваше место как всегда свободно.       Наблюдая за тем, как её названные близкие друзья ловко и непринужденно присели за столик рядом с друг другом, Акаи наполнялась разрушительным гневом. Это неблагоприятное обстоятельство буквально вынуждало её расположиться бок о бок с Итачи, что изысканно вежливо отодвинул для неё стул.       — Акаи, ты долго будешь стоять? — шутливо подначивала Сакура, любуясь тем, как растеряно бегали серые глаза по единственному свободному месту за столом.       Постепенно у Акаи сдавали нервы от излишне приторно-сладкой улыбки Сакуры, и смерив каждого взглядом, она собралась с мысли и с хитрым прищуром озарилась на, как ей казалось, главную затейницу этого абсурда.       — Ох, не так долго, как ты Сакура, когда стояла у дверей женской раздевалки, — эти слова отрезвляюще подействовали на друзей, смывая с их лиц веселье: Саске моментально вытянулся от напряжения как струна, быстро улавливая, о чем шла речь, а глаза Сакуры нервно запрыгали по интерьеру заведения. — Ведь именно в той раздевалке, Саске и Наруто…       — Акаи, ты обещала, — встрепенулся Саске, едва сдерживая порыв сорваться с места и заткнуть излишне болтливую подругу.       — А я пока ничего не сказала, — небольшая пауза, и усаживаясь на галантно отодвинутый стул, она, смакуя вкус восхитительной победы, добавила: — конкретного.       Внезапно все трое, кроме самой Акаи почувствовали легкое напряжение, Итачи наблюдал за нервозностью брата с откровенным любопытством: все же, сделал он выводы, между этими людьми существуют те самые секреты, которые сплетаются с годами их дружбы, становясь неотъемлемым достоянием многолетних уз. Наруто появился спустя минуту возле их столика, наигранно держа в руке миниатюрный блокнот с лягушкой на обложке, — это была обычная демонстрация, ведь без напускной театральности, он прекрасно знал предпочтения каждого за этим столом. Его лучезарная улыбка озарила их уединенный уголок, и внезапно Наруто подмигнул Акаи, будто посылая ей благочестивую поддержку. Она быстро уловила оттенки его игривости, и протяжно выдохнула, отчего её ноздри особенно пылко раздувались: видимо все с ума своротили, стоило ей стать чуть ближе с Итачи. Чуть ближе? На этих мыслях щеки её тотчас порозовели, она глубоко вздохнула, а серые глаза украдкой косились на идеальный профиль Итачи. Каким бы глубоким океаном не являлись те призрачные картинки их страстного порыва в студии, Акаи, невзирая на эмоциональную слабость, сделала усилие, чтобы отогнать лукавое наваждение. Как ей казалось, да и скорее всего, догадка являлась истиной, — Итачи непременно заметит удивительные метаморфозы, происходящие с ней, а ей жадно хотелось оставить его ровно в таком же обескураженном состоянии, в коем было её гулко стучавшее сердце.       — Итак, — первым тишину за столом осмелился нарушить Саске — виновник сегодняшнего мероприятия, в голове которого весь день зрел только один единственный вопрос, — мне страсть до чего интересно, каким образом Итачи проиграл тебе желание?       Сакура, озираясь на сидевшего по правую руку Саске, с готовностью узнать содержательный рассказ, поддержала слова кивком головы, — им так и не удалось поговорить с подругой и узнать, каким же чудотворным образом Акаи удалось втянуть Итачи в подобную авантюру.       — Итачи может и сам это рассказать, — с неохотой отозвалась Акаи, позволив себе откинуться на спинку стула, намеренно скрестив ноги, чтобы не касаться Итачи, и окинула каждого взглядом. — Или может вечный победитель постесняется признаться в своем поражение?       Её дерзкое лицо в тусклом свете тётина казалось высеченным из камня, а строгий взгляд, устремленный на него, был непривычно холодным. Акаи смотрела на Итачи во все глаза — а Итачи на неё. С неким вызовом брошенное за столом изречение вызывало в нем удивительный резонанс, и лениво усмехнувшись, он решил принять новые правила игры.       — Капитуляция — это не поражение, а стратегический ход.       — Стратегический ход? Это как? — аккуратные брови изогнулись в притворном изумлении, а на уголках губ нависла игривая тень улыбки. — Отступаем, но мужественно?       — Теряешь хватку брат, — подхватил Саске, тотчас расплываясь в озорной ухмылке. Ещё бы он упустил возможность откровенно поглумиться над братом. — Но ты не волнуйся, я достойно заменю тебя. Итачи неуловимо изменился в лице, в нём проступила нотка замешательства и неуверенности, словно бы его застигли врасплох. Затем в бездонно-черных глазах вспыхнули непослушные искры веселья.       — Надо же, и это говорит мне тот, кто безуспешно пускает слюни при виде очаровательной девушке, — искусно парировал выпад в свою сторону Итачи, и подмигнул Сакуре.       Тело Акаи непроизвольно отозвалось на, казалось бы, шутливый знак внимания, оказанный Сакуре в словесной баталии между двумя братьями. Её острый взгляд с прищуром изучал девичий румянец на щеках, такой же нежный, как и цвет её волос — не мудрено, что Сакура вдоволь была окружена мужским вниманием, чего Акаи порой, в легкой зависти, так не хватало. Диалог между людьми за столом строился на легких комплиментах, игривых шутках, и робких улыбках, и это по какой-то неведомой причине, выводило девушку из себя. Усилием воли переключив своё бурное внимание на меню, Акаи решила отвлечь себя изучением новых позиций, которые Наруто внедрил не так давно — сезонно, как он выразился, когда она пробовала его гастрономические шедевры месяцем ранее. Змеиный голос в голове нарочито-язвительно передразнивал её мантру спокойствия, напоминая о том, что меню не поможет ей отвлечься от того, что она ревнует Итачи к своей собственной — самой близкой — подруге. Какой вздор! Ровно так же она чувствовала себя, когда была с Сасори: постоянные попытки залезть в его телефон, когда появлялись первые подозрения; параноидальные мысли, недоверие, непрекращающаяся подозрительность к другим, — на этих чувствах тревоги базировались её отношения, и словно похоронный кортеж неуклонно следовали за ней. Вспышка озарения потрясла её за грудки и тут же отпустила. Она продолжает думать о случившемся, притягивает эти мысли как магнит, и оттого начинает ревновать к единственному близкому ей человеку. Вздор! Поток сумбурных мыслей затих, будто их выдуло ветром из головы.       — Так что насчет рассказать историю того, как ты сорвала куш, — Саске отвлек от сумбурных мыслей, ещё раз задав свой вопрос: Итачи ему вряд ли расскажет, если это казалось его поражения.       — Мы соревновались в стрельбе, но видимо Итачи забыл, что я весьма меткий стрелок, — самодовольно ухмыльнулась Акаи, скосив взгляд в сторону Итачи.       — Что ж, я признаю, что тот стакан в голову я заслужил. И куда только делись мои манеры? – голос Итачи, по обыкновению, не обнажал эмоций, но мерцающий блеск в его обаятельных глазах ласково поддразнивал её.       Акаи приятно улыбнулась и хотела что-то добавить, как носа коснулся приятный-терпкий аромат мясного бульона, и в поле зрения попал Наруто с огромным подносом в руках. Только когда глубокая чашка с рамэном стояла перед ней, Акаи осознала, насколько голодной она была. Обстановка, которая первые минуты казалась ей напряженной, сменилась на дружелюбную: бесподобная еда, сладкий данго на тарелках и чашки с зеленым чаем буквально приправили атмосферу легким весельем и задорным смехом. Все хохотали, шутили и предельно раскованные, ребята в очередной раз вспоминали свои студенческие годы. Как Майто Гай, преподаватель физической культуры, ярким запалом своей веры в силу юности принудил Акаи учувствовать в спортивном фестивале — это было феноменально, ведь не одаренная бегом девушка великим трудом заняла тогда первое место, но на следующий день не смогла даже встать с кровати — это было её последние пробы в спартакиаде.       — Я до сих пор не знаю, как ему удалось убедить меня в том, чтобы я приняла участие в забеге, — от нахлынувших воспоминаний Акаи возбужденно размахивала руками в воздухе. — Я ему говорю, стрельба из лука по мишеням, вот в чем я хороша, но не бег. А он уперся как баран, начал мне про нераскрытый потенциал говорить, ну а я как идиотка повелась. А на следующий день не смогла прийти на экзамен из-за того, что мои ноги отказали.       — А экзамен был у Орочимару, — звонко смеясь, услужливо напомнила Сакура.       — Я потом целых полгода бегала за ним для пересдачи, — угрюмо прошипела Акаи, вспоминая неприятного преподавателя, вид которого вызывал по телу скользкий приступ дрожи. — А потом Саске быстро договорился.       — Не напоминай мне о том, о чем я так давно пытаюсь забыть, — в разговор подключился Саске, с гримасой нескрываемого отвращения поморщившись. — Просто цени такого друга, что готов ради тебя и в…       — Да-да, и в огонь, и в воду, — картинно закатывая глаза, закончила излюбленные слова Акаи. — Я до сих пор благодарна тебе.       — Благодарность помни так же долго, как и обиду, — занудно-философски изложил Саске.       — А я и не догадывался, Саске, что ты бываешь ещё более занудным, чем я, — поддразнивая брата, Итачи широко улыбнулся, а Саске лишь издал рев оскорбленной невинности.       Акаи с трепетным удовольствием наблюдала за их привычно уютными разговорами, изумляясь над тем, как легко Итачи вписался в рамки их дружеской беседы. Нескромно поделился с ними пикантными подробностями другой жизни Саске, о которой раньше они мало что знали. За незамысловатыми шутками и аккомпанементом смеха время будто бы замедлилось, уютно разместилось за их столом и скромно подслушивало разговор. Совсем позабылись пылкие прикосновения, рваные поцелуи, и Акаи даже сократила незримую дистанцию между ней с Итачи. Она смеялась, так много, так часто, что порой Итачи завороженно наблюдал за её метаморфозами перемен, удивляясь тому, как же много эмоций может испытывать один человек. Он привык, адаптировался в окружение механизированных, словно бы под определенный шаблон, людей. Излишне сдержанные, ввиду правил безэмоциональные корпораты, и даже родной отец приучили его к тому, что эмоции — наш собственный враг, читаемый, обличающий наши верные слабости. Итачи учился этим принципам, и росший в обществе схожих по взглядам людей, отрицал их учения и верования. А верили они только в потребление, выгодные связи, и человеческий капитал. Теперь, войдя в ближний круг общения Саске, он в какой-то мере начинал понимать нежелание младшего брата открывать эту, абсолютно не идентичную его миру, жизнь.       Мысли Итачи прервал звонок на телефон Акаи. Он еще в самом начале заметил, как реагировало её тело, стоило прочитать короткие сообщения на экране телефона. Он, как и другие, не понимал, что так беспокоило девушку, но в очередной раз трель мобильного прервала неторопливую беседу       — Акаи, может все-таки ответишь? — аккуратно предложила Сакура, понимая кто мог быть неприятно настойчивым, и вызывать на лице подруги гамму негативных эмоций. — Он ведь тебя в покое не оставит.       — Он? — вырвался удивленный вопрос Итачи. Акаи тяжело вздохнула, покосилась на беспрерывно надрывающийся телефон, экран которого выдавал ей неизвестный номер, и слабо улыбнулась.       — Мой самый неприятный клиент, — глупо соврала Акаи, понимая, насколько слова Сакуры были правдивы: он не оставит её в покое, пока она с ним не поговорит. Проблема только в том, что у неё абсолютно нет желания говорить с человеком, который предал её. — Извините, но я вас оставлю ненадолго.       Каждый сидящий за столом проводил взглядом занырнувшую в прохладу мартовского вечера фигуру Акаи, пока она не стала еле видна, и только тогда молодые люди переглянулись между собой. Итачи внимательно изучал собеседников напротив, их обмен взглядами, беспокойное молчание и невербальное общение: мягкие черты лица Сакуры тронула печаль, внешне бесстрастного Саске выдавали сжатые в тонкую линию губы, и напряженное ожидание безошибочно подсказывало, что они были встревожены.       — Не буду допрашивать тебя, Саске, потому что вряд ли ты мне что-то скажешь, — Итачи сложил руки на груди и откинулся на спинку стула, переводя вопросительный взгляд на девушку, — но может ты, Сакура, объяснишь, почему вы все внезапно приуныли?       Сакура робко замялась под напористым взглядом темных глаз, неуверенно озираясь в сторону выхода, и сомневаясь на свое право говорить о Сасори. Для неё уже давно стало очевидным, что между Акаи и Итачи что-то произошло в студии, и это имело определенные последствия, вот только Сакура совершенно точно осознавала, что не может пойти на поводу у своей болтливости и рассказать о бывшем женихе своей подруги.       — Итачи… при всём моем уважении, я не думаю, — Сакура уже хотела было сказать о том, что Акаи обязательно расскажет ему всё сама, как телефон требовательно зазвонил, и это моментально переключило её внимание. Номер был прекрасно Сакуре знаком, — он принадлежал Чиё, которая без особой надобности беспокоить вечером не будет, — Здравствуйте, Чиё, я вас внимательно…       — Сакура-сан, в студии пожар! — прохрипела на эмоциях перепуганная, пожилая женщина, заставив Сакуру резко подорваться с места.       — Что?! Вы пожарных вызвали?! — с силой сжимая телефон, встревоженно выпалила Сакура, переживая за женщину, что не редко оставалась до позднего вечера в студии, чтобы убрать учиненный ими беспорядок.       — Вызвала, вызвала! Я собралась уходить и… пожалуйста приезжайте! — она тяжело сглотнула, пытаясь унять беспорядочную сумятицу мыслей. — Я буду вас ждать. Сакура попросила Чиё, для собственной безопасности, оставаться на улице и отключила звонок. Девушка не мигающим взглядом смотрела на экран мобильного телефона, словно он должен был выдать ей что-то ещё, и совершенно не собираясь мириться с услышанным. Какой пожар? Почему? Насколько все плохо? Есть ли у неё страховка? Вся аппаратура, что будет с ней?       — Господи… Акаи…       Сакура прикрыла рот ладошкой, и тут же провела ею по лицу, безуспешно пытаясь усмирить волнение, так внезапно охватившее её тело. Дрожь пробивала тело, а её сознание стало настолько плоским и коротким, что не было времени до конца осознать услышанное и принять решение. И только теплые руки Саске на её плечах позволили леденящему страху и тревоге отступить.       — Эй, в чем дело? На тебе лица нет, — спросил Саске, оглядывая её, объятое паникой лицо, но не дождавшись ответа, он требовательно встряхнул Сакуру за плечи. — Черт возьми Сакура!       — В студии… — её изумрудные глаза, всегда казавшиеся Саске невероятно большими, стали ещё больше. — В студии пожар.