Следопыт

Стройный молодой мужчина в элегантной одежде, чуть сутулый, уверенной походкой шел по коридору административного корпуса фабрики. У него было красивое лицо, темные волосы, и он носил чуть затемненные очки. Все, кто встречались ему по пути, прятали глаза и тихо здоровались. Он ни на кого не глядел, а целенаправленно двигался к кабинету с табличкой на двери «Директор Лев Маслов». - О-о, Никита Георгиевич явились, - протянул Лев, вытирая о брюки жирные от курицы руки. Он обедал за рабочим столом и складывал косточки прямо на столешницу. У Никиты перекосило лицо от увиденного. - Ты будто не директор, а алкаш из подворотни, - сказал он, брезгливо взирая на него. На директора Лев совсем не походил: мужичок в простецкой рубахе, спортивных штанах. Он был старше Никиты на семь лет, а по виду на все пятнадцать. Только дорогой коньяк на столе выдавал его статус. - И прекрати поганить мой стол, - добавил Никита. - Тебя здесь не бывает, - возразил Лев, лениво сгребая объедки и мусор в ведро. Никита уселся в кресло рядом, собираясь, но так и не рискнув из-за грязи занять место Льва. - Где мое домино? - В ящике. - Давай. - Ты сюда играться пришел? В ответ Никита забрал домино и принялся выкладывать из него композицию на другом столе, сверкая массивным золотым перстнем с черным камнем внутри. - А ты? Что там рабочие, еще бастуют? - Один цех полностью, другие – частично. - Уволить половину. Оставить зачинщиков, старожилов, баб и многодетных отцов. Кто продолжит возмущаться – набрать на их места новых. - Я не могу уволить еще половину после сокращения э-э-э, - с трудом подсчитал Лев, - двадцати процентов. - Тогда замени эти пятьдесят на новых. Старшой, не запаривай меня, ты их распустил, тебе и маяться. - Это ты учил меня, как базар с ними вести! - Я не учил тебя бухать с рабочим быдлом, - рассудил Никита, расставляя из домино знак бесконечности. – Я вообще пришел отчеты проверить. - Да тебе побоку фабрика, ее люди, а ведь это наше семейное дело, которое начал папа, - напомнил Лев с укором. – Где наши зарубежные эти, как их, инкассаторы, которых ты обещал? - Инвесторы. Я обещал и провел переговоры, пусть и безуспешно, но сделал хоть что-то, Лёва, в отличие от тебя! Фабрика нерентабельна уже лет девять, на ладан дышит, и я не виноват, что ты ни черта не смыслишь в ее руководстве! – выпустил пар Никита. Лев поутих. Когда Никита не получил фабрику от отца в наследство, то был обижен: ведь он с детства таскался за папкой на работу и «учился быть директором», позже и в самом деле вникая в детали управления производством. Он и на финансиста учился ради отца и его детища. Но затем, когда фабрика под руководством Льва стала загибаться, не жалел, что не единоличный хозяин ей. Младший брат устал тянуть гиблое дело и давно занялся другим бизнесом, приобрел выгодные акции и жил в достатке. Однако полностью бросить фабрику не смог и помогал Льву. Порой им удавалось поработать «в плюс», но недолго. Не видя прибыли на фабрике и благодарности ото Льва, Никита прилагал всё меньше усилий в работе. Старшой был прав, но признавать этого младший брат не собирался. - Тащи отчетность и разберись с персоналом. А я намечу новый план, как нам не загнуться окончательно, - сказал Никита. - Я это… перегнул. Зайдешь к нам вечером? Инга зовет. - Нет, я за сыном еду. - Он опять гостит у евреев? Не боишься? - Кого? Их? - Что взрастят из Илюхи жениха для своей дочери. Евреи ушлые. - Хуже, чем то, кого из него вылепила наша маман, уже не станет. Илье нравится эта девочка, неважно, какой она национальности. Пусть гуляет, никто его в двенадцать лет не женит. - Ну не бреши, в африканских племенах, к примеру, двенадцать лет – уже мужик и муж. А мне было… Никита жестом остановил брата. - Мне твои похабные истории уже вот где, - он показал на горло. – Инге привет, моего сына не обсуждаем. Дай мне последние бухгалтерские отчеты и иди, погуляй. - Понял. Только ко мне пресса придет, в этот кабинет. - Тогда заверни мне бумаги с собой. И я поехал. - Заверни, - усмехнулся Лев. – Ну, ты сказанул. Я попрошу зама отправить тебе по мылу. - Добро. *** Чем Игорь и мог принести пользу, так это красноречием. Когда ситуация того требовала, и он был при «свежей душе», то очаровывал любого быстро. Вот чего он не учел, когда утром дозвонился до приемной директора фабрики, так это того, что не Никита – ее директор. Ничего неподозревающий Игорь договорился о встрече с его братом, представившись независимым журналистом. О своем провале он понял уже у самого кабинета, рядом с табличкой «директор». Отступать было поздно, и он вошел. Лев Георгиевич сразу поразил его – внешним видом «главаря гопников». А потом и соответствующей речью. Для того, чтобы оправдать цель визита, Игорь все же задал ему несколько вопросов о фабрике. Директор и двух понятных слов связать не мог, смешивая в речи термины, маты и жаргон, а дело далеко не продвинулось. - А ваш брат, Никита Георгиевич, сейчас не здесь? – понадеялся Игорь на второй шанс. - Свалил недавно братец-кролик, - усмехнулся Лев, поглядывая на композицию из домино. - А он совладелец? Помогает вам в решении проблемы? Лев выругался. - Ни… он не делает. Строит из себя главного. А на ком все держится? На мне, естессно. Если бы не я, фабрики бы не было. Решает он. С его решениями мы выживаем на гроши. Буите? – спросил Лев, доставая из-под стола коньяк. Игорь понял, что директор еще и нетрезв, а значит, информатор с него никакой. Ему самому резко захотелось кофе – видимо, новая привычка от прежнего «носителя» души, но распивать с этим субъектом что-либо он не хотел. - Только вы это… не пишите такого про Никитку. Обидится – всем плохо будет. - Будет всё, как договаривались, - заверил его Игорь. – А с вас – оплата по итогу. - За нами не поржавеет! – Лев отсалютовал ему пустым бокалом. Игорь поспешил уйти. Конечно, ничего писать он не будет, а про оплату брякнул по привычке – ему доводилось работать и журналистом. Уходя и оглянувшись на здание фабрики, он вспомнил, что она и правда была некогда главным предприятием этого городка, и в столице о ней тоже говорили в свое время. В новом веке кондитерский гигант стал никому не нужен, рынок заполонили частные лавочки, и фамилия Масловых затерялась среди более успешных дельцов. Что если Никита после краха решился стать бездушным? Бездушные бы не растерялись и могли заприметить, завербовать в свои ряды такого человека. Это и деньги, и сила, и какое-никакое влияние – хороший «улов». Игорь не хотел зря терять время на сородича, если тот таковым был, и собрался поскорее уточнить детали у Крамеров. Он выяснил, что они на даче, и рванул на такси туда. *** Игорь приехал к Крамерам, а там, в ограде, – холеный Маслов и его черный «Бентли» у кричаще красных ворот. Он сразу признал его: высокая худая фигура, непроницаемый взгляд даже сквозь очки, дорогая одежда. Молодой, но такой уставший и жёсткий, будто проживший две жизни, как минимум, – неудивительно, что его приняли за бездушного. Таких еще поискать. Рядом с ним по-простому держались супруги Крамеры. При появлении Игоря Никита Маслов дернулся, сунул руку в карман пальто. Крамеры не растерялись, представили его сыном. - У вас есть взрослый сын? – недоверчиво уточнил Никита. - Мы вам рассказывали, - заверил его Павел Крамер. Суетливость Маслова сменилась безразличием. Крамеру было уже под шестьдесят, его супруге Гале – за пятьдесят. Оба, помимо работы, занимались своей мини-фермой, следили за хозяйством. Они выглядели как безвинные интеллигенты: Павел – агроном, Галя – библиотекарь. Именно поэтому Игорь пощадил их, когда ворвался в их дом за душой. Но на деле они вовсе не были такими простыми, как казалось. Из дачного домика показались улыбающиеся дети двенадцати лет – Ира Крамер и Илья Маслов. Оба скромные, щуплые, похожие друг на друга, как брат и сестра. Про таких говорят «тепличные дети». Два цветочка не от мира сего. - Давай же, Илья, поехали, - холодным тоном приказал сыну Маслов. Илья крепко обнял Иру, затем ее маму. Подошел и к папе девочки, но Никита Маслов грубо взял его за плечо и заставил отойти от Крамеров. Улыбка мальчика погасла. - Пап, можно я на выходных с Ирой на речку схожу? – робко спросил Илья, почти промямлил. - Вы с тетей Леной идете в зоопарк, - бросил ему Никита. Он снял очки, чтобы протереть. И на секунду один глаз показался Игорю побелевшим: неужели?.. - Но пап. - Ты и так проводишь здесь слишком много времени, а тетя Лена хочет жить с нами, она может стать твоей семьей, - недовольно проговорил Маслов, понизив тон и косо поглядывая на Крамеров. – Надо бы тебя на охоту взять, сбить дурной пример бабушки, что воспитала тебя тюфяком. Мальчик чуть не заплакал. Они с отцом ушли через калитку, не прощаясь. - Ирочка, иди, покушай, пока мы с дядей говорим, - Галя Крамер спешно проводила дочку в дом. - Ну как? – нетерпеливо поинтересовался Павел. – Ты тоже его заподозрил, правда? - Немного, - не стал признаваться Игорь, хотя был впечатлен. - Мы дадим тебе машину, – с энтузиазмом воскликнул Павел, показывая на участок, где была припаркована «Лада», четверка. - Во-первых, ненавижу авто, вожу так себе. А во-вторых, серьезно? На этом я погонюсь за его «Бентли»? - Гнаться не нужно, просто последи за его домом, мы же дали адрес, - не терял азарта Павел, явный любитель шпионских фильмов. - Чего именно вы хотите? - Проверить его на наличие души. - А дальше? Что вы сделаете, как узнаете? - Мы ну… как бы… Растерянность Крамеров Игорю не нравилась. Он вдруг почувствовал солидарность к возможному сородичу. - Вы боитесь, что он заберет ваши души или просто самого факта? - Не обижайся, но ведь ты чуть меня не убил, - сказал Павел. – Или оставил бы без души. А как мы узнаем, что захочет сделать с нами Маслов? - Давно ваши дети дружат? - С октября, как Ирочка на секцию пошла… - ответила Галя. - За это время Маслов бы уже давно всё сделал, если б захотел, - прикинул Игорь. – Ладно, понял, неизвестность вас пугает. Я проверю. - Но ведь ты поможешь нам, если выяснится, что он не такой порядочный? – спросила Галя. - Мы переживаем за Ирочку, как бы Масловы ей не навредили. Не хочется запрещать их дружбу с Илюшей, он мальчик хороший. Дал же Бог ему такого папашу. - Есть еще в кое-что в Никите, что нас смущает, - поделился Павел. – То, что сталось с его супругой в две тысячи восьмом. Помню этот случай, как сейчас. - Говорили, и что он ее убил, и что из-за него она сама себя убила, - сказала Галя. – Пропала Марина, в общем. - Сам Никита говорит, что Марина покончила с собой, - добавил Павел. - Много было разговоров об этом, городок-то маленький, а фамилия была известная. Потом после озвучивания версии о самоубийстве слухи поутихли. А Никита после этого преспокойно уехал жить в Штаты. Конечно, снова засудачили. И вот, спустя время он вернулся домой, пошел в депутаты, ну, журналисты ему и припомнили, тем более он так и не женился. Есть какая-то Лена, но это не выглядит серьезно. - Люди многое о нем говорят, - зашептал Павел. – Не только в связи с женой. Мы бы не стали почем зря подозревать его. Игорю порядком надоело выслушивать байки о Маслове и его пропавшей жене, поэтому он свернул разговор. - Ладно, Крамеры, мне осталось лишь проверить главное. А это недолго. До встречи. Игорь взял «Ладу» и уехал по адресу Маслова. На первом же светофоре у него оторвался набалдашник на рукоятке КПП… Проклиная машину и ее владельцев, бездушный покидал дачный кооператив. Начинало темнеть, когда Игорь прибыл к многоэтажке, где жил Маслов. В окне у него горел свет – объект, видимо, дома. Даже будучи бездушным, он не хотел вламываться в чужие дома. К тому же, вряд ли сын Маслова обрадуется. Поднимет панику, слезы-сопли… Игорь не так уж торопился. *** Никита вернулся домой поздно, в свою большую квартиру-студию. Сына он отправил к своей матери. На пороге его встретил Пёс породы бобтейл. Заводя такую большую собаку, Маслов думал, что она станет сторожем его дому, но ошибся с породой: Пёс оказался ласковым и добродушным ко всем. И только габариты могли напугать посторонних. Тем не менее, Маслов не стал его отдавать. Он почесал собаке за ушком. В его квартире мебели было по минимуму: компактный раскладной диван, пара кухонных стульев и стол, да комод. Хороший современный ремонт, оформление в серых тонах, ничем не застеленные полы - ощущение пустоты, одиночества сквозило отовсюду. Пес вилял хвостиком, радостно принимаясь за насыпанный Никитой корм. Хозяин питомца устало сел на стул. Он так и не снял пальто и теребил рукава, на которых остались застарелые алые пятна. Поглядел в окно, за которым стояла темень. Пес весело похрустел, после еды подошел и положил голову хозяину на колено. Никита с легкой, настоящей улыбкой погладил собаку. Достал из кармана айфон, больше половины функций из которого он не понимал. Бездумно посмотрел на экран. Набрал номер своего водителя-помощника Егора. «Не поздно звоню?» «Нет, шеф, что вы». Никите больше нравились люди, которые с ним не спорили – с братом ему работалось труднее. «Я повышу тебе оклад за нагрузки. Спасибо за пса». «Не за что, шеф, у вас отличный питомец, послушный». «Знаю. Егор, надо найти нового курьера, взамен пропавшего, ну, ты знаешь». Те, кто не единожды воровал у него, вскоре исчезали – Никита был бескомпромиссен. «С утра займусь, шеф». «И… мне кажется, за мной следят», - Никита потер уставшие глаза, сняв очки. Пошарил рукой под столом: пистолет закреплен, на месте. «К вам приехать?» «Нет… Это ощущение меня часто преследует. Наверное, стоит усилить охрану. Завтра, как обычно, присматривай за собакой и еще отвези Илью в школу. А вечером жду тебя у отеля». «Вас отвезти туда?». «Я сам. Лучше тебе и забрать Илью, отправь его к маме. Если за мной и правда следят, мальчик должен быть в безопасности», - Никита выглянул в окно из-за занавески: ему не нравилась желтая «четверка», стоящая на месте с водителем более двадцати минут. «Да, шеф». «И помни, любые твои проблемы, вопросы, непонятки – решаемы. Для тебя нет ничего, что нельзя со мной обсудить. В том числе, если ты вдруг уйдешь». «Я предан вам, Никита Георгиевич». «Надеюсь, что так. Доброй ночи, Егор». Никита все же стянул пальто, небрежно бросил на пол, стащил туфли – Пес ему помог. Погасил свет, раздвинул диван и, никак не застилая, улегся и завернулся в плед. Пес устроился в ногах.