зажги мою душу

Владимир успокаивается спустя час — всё это время он лежит головой на коленях Серёжи, позволяя тому водить пальцами по бровям, губам и носу. Есенин до ужаса худой — Володя ощущает острые тазовые косточки и рёбра под тонкой футболкой. От него приятно пахнет — гелем для душа, сигаретами и чем-то тёплым — уютом, книгами и кофе. — А интересно; придумываешь ли ты сейчас стихи? — Сергей улыбается, и ерошит тёмные волосы поэта. — Солнце здесь И светит ярко Освещая Трудный путь. Одари меня Подарком Тёплой нежности И грусть Не заставит Меня Плакать. Обещаю, Я вернусь. Маяковский произносит это медленно и заглядывает в глаза Серёжке. Ему до одури хочется навсегда остаться в этом моменте — неопределённости и шаткости. Когда с одной стороны всё просто — а с другой — до охуительного сложно. — Поехали ко мне домой; я приму душ и в семь — на чтения. И ты со мной; пойдёшь? Есенин жмурится; поедет. И пойдёт. И побежит. — С вами, Владимир, хоть на край света; хоть на чтения, хоть в кабак, хоть в трущобы. Маяковский садится, и обнимает парня за плечи. — Почему? Почему ты такой? — шепчет в самое ухо. — Какой? — Серёжка настораживается. — Такой, что я с ума схожу. Маяковский сам себе удивляется: он никогда не был так обнажён перед кем-то. Перед бывшей он был растерзан и вывернут на изнанку. А перед ним — он ж и в о й. Он настоящий. Он горит, он чувствует себя собой. Целуются долго. Очень тягуче и сладко. Но у обоих щемит сердце — что будет дальше? *** В квартире Маяковского очень современно и модерново — всё металлическое, изогнутое и тёмное. Книг тоже много — шкафы от пола до потолка занимают целую стену. Серёжа чувствует себя неуютно среди такой роскоши в своём потрёпанном брючном костюме и обычной секонд-хендовской рубахе. — Располагайся. Будь как дома, — коротко чмокнув Есенина в затылок Владимир идёт в спальню — выходит с полотенцем в руках, и уже без свитшота. Мышцы на мощной груди играли при каждом движении. Серёга как заворожённый провожает мощную фигуру футуриста и садится на диван, закидывая ногу на ногу. Совершенно без понятия, чем заняться, он роется в телефоне, листая ленту на фейсбуке. Очень много поэтических и литературных вечеров и собраний, но ему не хочется никуда идти, хотя он и ревнив до славы. Очень ревнив. Ему всегда хотелось стать известным и всеми любимым. А сейчас его мир сузился до одного человека. Есенин не был к этому готов — он никогда не лелеял и не боготворил никого так же сильно, как Володю. Хотя, ни этого ли он хотел??? Не хотел ли он чувствовать желание поклоняться??? Хотел. Но без ущерба для собственного самолюбия. Серёжа вздохнул. Он боялся, что это просто временное увлечение или интерес — Есенин никогда не был с мужчинами. Но так ли важно, мужчина это, или женщина, когда этот человек зажигает твою душу? Который притягивает к себе и с которым до охуенного чувства прекрасного хорошо? Шум воды из ванной очень мерный и единственное живое, что есть в этой квартире. Но и он стихает; минут через десять появляется Маяковский — гладко выбритый, в чёрных брюках и белой футболке. От него пахнет лосьоном для бритья и дезодорантом. — Ты красивый, — выпаливает Есенин, и краснеет. Закрывает лицо руками. — Дурак ты, — Володя садится с ним рядом, — совершенный. Гладит по плечу и прижимает к себе. — Оставайся у меня. Навсегда. Плевать на других — они не строят наше счастье. Если ты конечно хочешь строить его со мной, Есенин. Что странно — ты меня оживляешь. Ты мне помогаешь — такой хрупкий, но такой сильный. С тобой интересно — хотя и сложно. Боюсь потерять тебя теперь. — Я никуда не денусь. Только ответь мне — ты серьёзно? Потому что я альфонс и содержанец. Я не умею работать на городской работе. Меня это утомляет — сенокос и огород намного легче. А ещё я алкоголик. — Вылечим. Я же тоже алкаш. Так ты остаёшься? Острые скулы Володи ходят ходуном, мокрая чёлка закрывает глаза. — Я останусь. Ты меня греешь. — И ты меня. Ты зажигаешь мою душу.