По законам военного времени

На почве всех этих разговоров, сомнений и тревог в ночь перед предложением Гарри приснился сон, который показывал ему какой-то альтернативный сценарий событий недавнего прошлого и ближайшего будущего. Сон был удивительно реалистичен и поражал яркими подробностями, но странно — во время всего сновидения Гарри четко осознавал, что это всего лишь сон — и лишь поэтому не пытался проснуться. Во сне Орден Дамблдора не помогал Снейпу бежать из Малфой-мэнора. Было известно, что Снейп несколько месяцев назад похитил из Малфой-мэнора информацию чрезвычайной важности и инкогнито пробирается в штаб-квартиру Ордена, оперируя под каким-то маггловским прикрытием. Его сведения должны были переломить ход войны — и самое время, ведь после смерти Волдеморта военные действия шли вот уже без малого три года. Разведка неустанно доносила Гарри о перемещениях профессора Снейпа. Его прибытия ожидали сегодня, и Гарри уже дал своим боевикам исчерпывающие указания. Альбус будет удивлен, но это не проблема. Ибо Гарри Поттер-Блэк правил Орденом Дамблдора железной рукой. Будучи главой двух древних, влиятельных и богатых магических семей, он не собирался играть в демократию и прикидываться простачком. Дресс-код «black tie» в штаб-квартире Ордена был так же обязателен, как и формализованные почести, которые Гарри требовал оказывать портрету Дамблдора, висящему в парадной столовой Блэк-хауса. На собраниях Ордена весьма часто говорили по-французски, и дамы демонстрировали ту обманчивую простоту нарядов, которая неопровержимо свидетельствовала о хорошем вкусе и неограниченных финансовых возможностях. Мало кто мог соперничать в элегантности с Гермионой Уизли-Блэк и обеими миссис Малфой, Нарциссой и Джиневрой. На них равнялись леди, а джентльмены — на Люциуса, Драко и самого Гарри. Наиболее разительной была перемена в облике Артура и Молли, которые были вынуждены даже похудеть для приобретения более фешенебельного вида. Но Гарри не мог позволить себе тестя и тещу, которые выглядели как зажиточные деревенские жители середины двадцатого столетия. Скоро семья выйдет из подполья, и ее члены займут в правительстве Магической Британии причитающиеся им по праву высокие посты. После Битвы за Хогвартс Гарри немедленно заключил триаду с Роном и Гермионой. Сделано это было более из соображений стратегического характера, для укрепления связей между Уизли, Блэками и Малфоями и для того, чтобы Гарри мог справиться с магической силой, многократно возросшей после убийства Волдеморта и поглощения его крестража. Личное же счастье заставляло себя ждать. Пусть Гарри в попытках утолить снедающий его голод и переспал практически со всеми девушками и юношами Ордена Дамблдора, ни один эпизод и близко не мог сравниться по яркости переживаний с фантазиями о ядовитой гадине. Жестокими, темными, необузданными фантазиями. Такими же, как сам Гарри. Джордж только что прислал патронуса. Снейп был захвачен, разоружен и вся группа уже находилась на пути в Блэк-хаус. Генерал, внушительный и элегантный в сшитом на заказ черном смокинге и черных лаковых туфлях, ждал, сидя в своем кресле на возвышении. По обе стороны от него полукругом в более низких креслах сидели его приближенные. На стене над головой Гарри, заранее благословляя любое его действие, висел портрет патрона Ордена, Альбуса Дамблдора. Дверь открылась, и вошли Фред и Джордж в черных костюмах и галстуках, зажав между широкими плечами Снейпа в антимагических браслетах на руках и ногах. За ними по пятам следовали Чарли и Билл с палочками наголо. По сторонам от Гарри раздались оживленные шепотки, но его внимание всецело принадлежало пленнику. Спустившись со своего возвышения, он подошел вплотную, и близнецы надавили Снейпу на плечи, вынуждая встать на колени. Тот неверяще смотрел на него исподлобья. Ах да, он же считал, что его здесь ждут с распростертыми объятиями. И его ждали. О, еще как. Гарри не торопясь рассматривал его. Совсем стал магглом с этой своей легендой. Забыл, где его корни! Ничего, Гарри напомнит. Профессор был в черных джинсах, кожаном пиджаке и белой рубашке, которую его стражи разорвали во время обыска. От него шел легкий запах маггловской туалетной воды. Ноздри Гарри дрогнули, и он прикрыл глаза. Скоро… Джордж торопливо подал ему кожаный бумажник и палочку. Права. Кредитные карточки. Маггловские деньги. Удостоверение личности. Гарри с отвращением отбросил бумажник в сторону и сунул палочку в рукав. На лице у пленника было несколько царапин, и Гарри рассвирепел. — Как вы посмели?! — Прости, босс, — покаянно ответил Джордж. — Сопротивлялся, зараза, — пояснил Фред. Щелчком пальцев залечив царапины, Гарри продолжил осмотр. На голой груди болтался серебряный медальон. Он подцепил его пальцем, намеренно коснувшись костяшками руки гладкой кожи, раскрыл. Маленькая детская фотография его матери, лет самое большее шести. Паспортный формат — очевидно, Эвансы собирались с дочерьми за границу в отпуск. Гарри сорвал медальон у него с шеи. — Эта фотография моя по праву, — были первые слова, которыми он приветствовал пленника на Гриммо, 12. — Мистер Поттер-Блэк… — Гарри. Мы тут все большая, дружная семья, профессор. — Как вам будет угодно. Гарри, у меня имеются документы чрезвычайной важности. Гарри вернулся на свое место. — Какие же это документы, профессор? — Это компромат на министерских. С его помощью дорога к власти для Ордена будет расчищена и разрушительная война наконец закончена. Раздались восторженные возгласы. Все кругом сдержанно ликовали. — Гарри, это замечательно! — Наконец-то! — Ура, господа! — Гарри, что же ты держишь профессора… Гарри властно поднял руку, и все немедленно умолкли. — В чем вы поклянетесь мне, профессор Снейп, чтобы я поверил этим документам? На что согласитесь ради того, чтобы я пустил их в ход? Присутствующие осторожно попытались повлиять на него. — Но, Гарри, ведь профессор Снейп всегда был верен тебе, — Артур. — Он столько лет спасал тебе жизнь, об этом есть документальные свидетельства, — Гермиона. — Ты можешь смело положиться на эту информацию, Гарри. Лояльность Северуса не вызывает сомнений, — Кингсли. — Мой мальчик, ты же знаешь, сколько лет Северус хранил верность твоей погибшей матери, — Альбус. Гарри резко встал. — Я воспользуюсь этими документами только при условии, что вы, профессор Снейп, станете моим душой, телом и магией. Мы немедленно, сегодня же, заключим магический брак, причем вы станете моим младшим супругом. Вся ваша собственность, материальная или интеллектуальная, станет моей, и вы не будете иметь права ни на одно самостоятельное действие, ни даже на самое незначительное решение. Вашей магией вы сможете пользоваться лишь с моего согласия. Вы станете, по сути, моим рабом, и вашей единственной задачей будет ублажать меня в спальне. Только после этого я пущу бумаги в ход. — Гарри, это слишком, — волнуясь и кусая ярко накрашенные полные губы, Джиневра Малфой теребила его за рукав белой холеной рукой с кроваво-красным маникюром. Такая вольность, помимо его супругов, дозволялась только ей. — В самый раз, Джин, — прохладно ответил ей Гарри. — Я слишком долго ждал. Теперь уж я его не выпущу. Перед Гарри на колени бросился изящный светловолосый молодой человек. Муж Джинни, Драко. — Гарри, я умоляю тебя, ради наших… нашей старой дружбы, пощади моего крестного. Ведь он столько для нас с тобой сделал! — Драко, — предостерегающе произнесла его мать. — Драко! — воскликнул отец. Старшие Малфои были бледны, но, очевидно, опасались идти против всесильного генерала Ордена и становиться между ним и его добычей. — Мистер Поттер-Блэк… Громилы сильнее надавили Снейпу на плечи, и он исправился: — Гарри, не откажите в любезности переговорить со мной с глазу на глаз. На губах Гарри появилась глумливая ухмылка. — Вам так не терпится остаться со мной наедине? Отведите профессора наверх и приготовьте его к моему визиту, я скоро буду, — приказал Гарри близнецам, и те, не менее грязно улыбаясь, выволокли Снейпа за дверь. — Мой мальчик, — укоризненно прогудел Дамблдор с портрета. — Право, ты слишком строг с Северусом, ведь он ничем не провинился перед тобой. — Он провинился, директор Дамблдор, — прошептал Гарри. — Он тяжко провинился передо мной. И всем здесь присутствующим это хорошо известно. — Я считаю, если Гарри его хочет, Гарри должен его получить, — заявил Рон, прикуривая сигару «Монтекристо». Элегантно взмахнув рукой с сигарой, а другой поправляя безупречно уложенные гелем волосы, он продолжал: — Ведь профессор в первую очередь заинтересован в том, чтобы его сведениями воспользовались, не так ли? Значит, он должен приложить все усилия, сделать все возможное. Ради этого можно принести любую жертву. — Твои слова не лишены логики, Рон, — задумчиво проговорила Гермиона, отпивая вина из хрустального бокала, и в ее бриллиантовых сережках тысячекратно отразились огни люстр. — В конце концов, профессор знает, что стоит на кону. — Быть супругом генерала Ордена — не жертва, а почетная обязанность, — припечатала Молли. — Остановите же его, наконец, — раздался еще один женский голос. — Ведь Северус — самый благородный человек, образец для подражания! Вы что, не видите, к чему все идет? Гарри сморщился, будто съел кусочек лимона. Кто ее сюда пустил? Не глядя, он сделал еле заметное движение рукой, и Невилл Лонгботтом, Дин Томас и Симус Финниган выволокли МакГонагалл за дверь. — Господа, — поднялся он. — Надеюсь, я смогу укротить строптивого и сегодня же вечером принять от вас поздравления по случаю заключения магического брака. Войдя в господскую спальню, оформленную в стиле Людовика Четырнадцатого, он нашел на огромной кровати Снейпа, прикованного антимагическими наручниками к кроватному столбику. Одет тот был только в рубашку и брюки на голое, еще мокрое после душа тело. Гориллам Гарри было ясно, что долго одежда на нем все равно не продержится, поэтому они даже не удосужились застегнуть ему рубашку. Ноги были широко разведены в стороны и скованы в щиколотках магическим стержнем таким образом, что Снейп, подвешенный за руки, повис полусидя на корточках в открытой, унизительной позе. — Итак. Вы принимаете мои условия? — Гарри, ведь я всегда был верен только вам! — Лжете. Память моей матери — вот чему вы были верны все эти годы. — Я любил ее... — Любили. А должны были любить — меня. — Я верно служил Ордену! — Ради моей матери. Не ради меня. Пусть вы всегда работали на Дамблдора и Орден — меня лично вы все равно что предали. Я такого не прощаю. — Но на кону исход войны! Министерство можно подчинить мирным путем! — Мне плевать на министерство. Я сожгу это досье и сровняю министерство с землей, если не получу вас. — Но неужели вас не останавливает, что я мужчина? Натурал? Старше вас на двадцать лет? — Натурал — так даже еще интереснее. Значит, я буду вашим первым и единственным мужчиной. Все остальное меня не волнует. Небрежным щелчком пальцев Гарри заставил исчезнуть его брюки и придвинулся к нему вплотную, опираясь коленом на край кровати. Обильно увлажнив лубрикантом одну руку, он нащупал между ягодиц крошечное судорожно сжатое отверстие и втолкнул в него указательный палец, грубо раздвигая кольцо мышц. Другой рукой он в это время больно стиснул ему сосок. На белой рубашке под мышками стали расплываться пятна пота, темные глаза расширились, но профессор молчал. — На что вы согласитесь, профессор, чтобы эта война закончилась? Что вы отдадите мне — тому, за кого отдала жизнь моя мать? Отдадите мне себя? — двигая пальцем в горячем теле и глядя в затуманенные от боли глаза, Гарри впитывал страх своей жертвы. — Все. Я все отдам, — прохрипел наконец профессор. — Я согласен. — И я все возьму, — прошептал Гарри и, выпустив сосок и зажав в кулаке длинные волосы профессора, впился в его рот жестоким, злым поцелуем.

* * *

Гарри с невыразимым облегчением проснулся среди ночи и зажег свет. Понимая, что заснуть теперь удастся нескоро, он сидел в кровати и медленно пил воду, пытаясь разобраться в противоречивых эмоциях, навеянных этим странным сном. Сон имел с реальностью пугающее сходство, но при этом абсурдно искажал ключевые моменты, гротескно выворачивая наизнанку поступки Гарри и его окружения. Глядя в это кривое зеркало, Гарри точно знал — это не он. И не его близкие. Никогда такими не были. Никогда не станут. При воспоминании о том, что он сделал с профессором в спальне, равно как и при мысли, чего еще не сделал, он ощущал лишь отвращение, а отнюдь не возбуждение. И был рад, что ему не пришлось досмотреть сон до логической развязки — как насилуемый им человек, Мерлин помилуй, начинает наслаждаться тем, что с ним делают, и признаваться в вечной любви только лишь к нему одному. Парадоксально, но этот кошмар — ведь это был кошмар? — его успокоил, помог ему разобраться в кажущемся противоречии разума и чувств. В последние несколько дней Гарри запутался, что было его горячим желанием, а что — военной необходимостью. Он был рад иметь сильную позицию в переговорах с таким сложным человеком, каким был профессор Снейп. Но в какой момент его моральный компас даст сбой? Когда сила, которой как генерал Ордена он обладает по праву, перерастет в насилие и деспотизм? Когда жесткость, с которой он вынужден действовать, станет жестокостью? Гарри этого не знал. Но он твердо знал одно — что бы ни случилось, сценарий из его сна невозможен. Он не станет лишать мужа имущества и свободы. Не станет и шантажировать его сотнями жизней, чтобы силой вырвать согласие. И уж конечно, и пальцем к нему не притронется насильно. Мерлин, да как будто Снейп позволил бы ему сделать с собой такое. Или вообще превратиться в подобного ублюдка, если на то пошло. И придя к этому выводу, больше он в себе не сомневался. Он все делает правильно. Гарри знал, как далеко готов зайти, но и точно знал, когда отступит. Если план А вызовет у Снейпа отвращение, значит, они вместе разработают план Б, только и всего.