Будем честными. Эпизоды

— Э-э-э, Иэйри-чан? Всё в порядке? — спрашивает Итадори. Она сидит на краю медицинского стола для обследований, пока доктор, стоящая у окошка, глядит куда-то вдаль. Сёко затем медленно оборачивается и хлопает глазами, будто только что вышла из прострации. — Ты что-то спросила? — Да! Вы уже пять минут молчите. Вас что-то беспокоит? — А-а-а, нет-нет. Ты в порядке. Учитывая все обстоятельства, ты здорова. Можешь слезать. Итадори опускает задранную майку и спрыгивает на пол. Всё же с Сёко явно что-то не так: то ли она расстроена, то ли такая задумчивая. А, может, у неё похмелье? Юджи слышала, что прошлым вечером учителя собирались в главном корпусе для очередного «обсуждения», но обстановка там явно была неформальная. А теперь за всё время осмотра Иэйри ни слова не произнесла. — Если вас что-то беспокоит, можете мне рассказать, я не из болтливых. — Даже не знаю, — Сёко задумчиво разглядывает девушку. — По шкале от Инумаки-куна до Годжо где ты примерно? Итадори хихикает и пожимает плечами. Возможно, с ней всё нормально, и это просто жара так на всех действует. В конце концов, худшее с ними уже произошло. Они залечили раны, оплакали ушедших друзей и коллег, и теперь дело оставалось за малым. — А чего это ты так приоделась? — спрашивает вдруг доктор. — Собралась куда-то? — Ну, я в кои-то веки постирала все свои шмотки, а это всё, что осталось, — улыбается Юджи. Иэйри разглядывает её обтягивающую маечку-безрукавку, узкие джинсы и разноцветные кеды, а Итадори вдруг ощущает себя не в своей тарелке. — Почему ты всегда так не одеваешься? У тебя отличная фигура. Юджи опускает глаза и молчит некоторое время. Хорошее настроение испаряется, как ветром сдувает. — Привычка со старшей школы, наверное, — отвечает она безэмоциональным тоном. — Там я всегда носила что-то безразмерное, чтобы на меня не пялились. Я играла в футбол и много ещё, во что, так что спортивная форма была ближе к телу… И вообще, к чему вопрос? — Ты симпатичная и крепкая. Просто удивляюсь. Ты же не будешь прятаться от парней вечно, да? Потом она достаёт сигарету и зажигалку, закуривает, усаживаясь на подоконник, а Юджи пытается в уме осознать, зачем доктор вообще об этом упоминает. — Д-да не прячусь я от них, с чего хоть? Это просто мой стиль. — Тебе кто-то нравится? У Итадори чуть сердце не замирает. — ДА ЧТО ЗА ДОПРОС? — Значит, это правда… Ого… — Да о чём вы вообще?! — Слышала, ты в Годжо втрескалась, — произносит Сёко несколько мрачно. — Мои поздравления. Итадори мысленно визжит от негодования, но на лице у неё и так все эмоции написаны. Кто выдал?! Сэнсэй сболтнул? Да его убить мало! — Спорим, ты подумала, что я от него и узнала? — Иэйри, наконец, искренне тепло улыбается. — Нет, даже он не настолько ужасен. Приходил Фушигуро-сан, хотел, чтобы я с тобой поговорила. — ВОТ ГАД! — Расслабься, он знает, что я никому не скажу даже под дулом пистолета. — Сёко стряхивает пепел через оконную раму, на улицу. — Просто он за тебя волнуется. Он хороший друг. Юджи то краснеет, то бледнеет, но понимает, что доктор права. Фушигуро всегда хочет, как лучше. А с тех пор, как Цумики не стало, он приглядывает за каждым из своих друзей особенно строго. Итадори качает головой и вздыхает. Касается рукой лба — горячий. Хватит уже истерить попусту, ведь рано или поздно все узнали бы. — Не одобряете, да? — спрашивает она упавшим голосом. — Скажете, мол, не положено и вообще это стрёмно. — Сначала я удивилась, потом до меня дошло. Вы с Годжо друг друга стоите. От её слов у Юджи чуть ли не судорога в руке начинается. — Чегось?! — А что, нет? Я не видела более слаженного дуэта придурков, чем вы двое. — Ну спасибо! — Я говорю это в том смысле, чтобы ты больше не задавалась вопросом: «правильно ли это?» — Сёко делает затяжку, выпускает немного дыма и смотрит на Итадори. — Какая кому разница? Ты что, всему миру обязана? Да и к тому же, будь на месте Годжо кто-то другой, я бы забила тревогу. — Вы это о чём? — напрягается Юджи. Сёко несколько двусмысленно улыбается. — А то сама не видишь. Да, на первый взгляд Годжо Сатору тот ещё плейбой и кобель, каких поискать… — КОБЕЛЬ?! Что, правда? — Но на самом деле, это не так. Он — большой ребёнок, который не успокоится, пока не наиграется в своё удовольствие. А он никогда не наиграется. И до конца жизни останется раздолбаем, который будет посылать весь мир к чёрту. — Это потому, что после его рождения на него сразу же открыли охоту? — Ну, это одна из причин. Я не люблю копаться в чужом белье, однако в его случае далеко ходить не нужно. Мир содрогнулся в тот момент, когда Годжо Сатору был рождён. Да, так уж получилось, и «повезло» именно этому придурку. Он типа избранный. Но избранные из сказочек и кино обычно от всего сердца противостоят злу или жертвуют собой, — Иэйри явно невесело ухмыляется. — А Сатору делал это, потому что ему природа велела. Он справился со своей задачей, а взамен «построил себя» таким, чтобы мы все оказались у него в долгу. Повторюсь, он как дитя, хотя в следующее мгновение может превратиться в монстра, да такого, что у тебя глаза на лоб полезут. Повисает какая-то невыносимо тяжёлая пауза. Итадори кусает губы, ища в памяти подсказки, затем вспоминает о том, что произошло с отцом Мегуми. Точнее, что произошло из-за его действий. Вот же чёрт! Она негромко ругается, потом произносит: — Я знаю историю о Сосуде Звёздной Силы. Её звали Аманаи Рико, да? Сёко хмурится и молчит, глядя в окно, за которым на ближайшую ветку дерева села птичка. — Её смерть очень сильно повлияла на них обоих, — говорит Иэйри, наконец. — Я и о Гето Сугуро говорю. В те дни всё исказилось до невозможного. Но только Годжо стал… как бы тебе сказать… раньше ему было плевать, а потом… Ко многим вещам он стал относиться по-человечески, что ли! — А-а-а… — И это несмотря на то, что снаружи он остался заносчивым парнем… Затем появился Юта, и ты… А ну-ка, поди сюда. Итадори подходит к Сёко, когда та достаёт из кармана сотовый. Доктор недолго ищет там что-то, затем показывает ей изображение на экране. Юджи прижимает ладони ко рту и едва сдерживает восторженные визги: — Ва-а-а-а-а! Это… это что… ЭТО МАЛЕНЬКИЙ ГОДЖО-СЭНСЭЙ?! — Да не ори ты так! Ну да, это он. Ему здесь десять или одиннадцать, не знаю. — Какой преле-е-е-естный мальчик! Сёко закатывает глаза и листает галерею со снимками дальше. — Тц, ну да, просто отвал башки! И не спрашивай, откуда у меня есть его детские фотографии. Но любопытство написано у Итадори на лице, и она долго-долго гипнотизирует женщину хитрым прищуром. — Ох, ладно! Это вроде компромата. Как-то он велел уничтожить все его старые фотки, сделанные до поступления в магический колледж, но я кое-что сохранила. Не знаю, наверное, посочувствовала ему. И чем дольше Юджи разглядывает изображения красивого беловолосого мальчика с невероятными голубыми глазами, тем больше понимает Сёко. Итадори хмурится и глядит на женщину. Ей просто становится грустно. — Но ведь он ни на одном фото не улыбается. Вообще ничего! Ни намёка на радость! Он же был ребёнком… — Не забывай, он был не простым ребёнком. — Иэйри блокирует экран сотового и убирает его в карман халата. — У Годжо Сатору не было детства как такового. У него не было права быть простым ребёнком. Я не говорю о том, что его заставляли денно и нощно кромсать проклятья, или что били ремнём, нет. Он жил в атмосфере хаоса и своего тяжёлого бремени. Поэтому, ощутив глоток свободы в будущем, он стал тем, кем стал. И обозлился на старейшин. Видимо, Сёко замечает, как расстраивается Юджи, каким печальным и задумчивым становится её лицо. Доктор тушит сигарету о курильницу, поправляет причёску и произносит истинно материнским тоном: — К чему это всё? Я не собираюсь оправдывать его или жалеть. На это у нас есть ты. Я всего лишь пытаюсь провести между вами параллели, а их, поверь мне, предостаточно. Иногда мне кажется, что никто, кроме тебя, Годжо не понимает… Я не знаю, сколько отмерено ни тебе, ни ему, никто не знает. Так что, если ты чего-то хочешь, просто попробуй это взять. Попробуй поступить, как он поступает. Только не перестарайся. Итадори почти выдавливает из себя улыбку, но уже поздно. Ей тошно или просто тяжело. Тоска накрывает с головой. — Да и вообще, всего через три года тебе уже можно будет всё, что пожелаешь… — Э-э-э, так далеко я сама ещё не заглядывала. — Ха-ха! Покраснела, скромница! — НИ О ЧЁМ ТАКОМ Я И НЕ ДУМАЛА! — Ох, и кстати, пока не забыла! — Доктор тянется к ближайшему ящику, достаёт оттуда какую-то тонкую книжицу в мягкой обложке и бросает в руки Юджи. — Страница двадцать вторая, пункт три, дробь два. Итадори листает до нужного отрывка текста, вчитывается и тут же, бессовестно краснея, глядит на Иэйри. Женщина пожимает плечами: мол, такие вот дела. — Т-тут написано, что неформальные отношения между учителями и студентами в стенах колледжа запрещены, а нарушение правил карается… — Да-да, вот именно. — ТАК А МНЕ-ТО ЧТО ДЕЛАТЬ?! — Я просто предупредила тебя о правилах. Главное, чтобы директор Яга не узнал. В общем разбирайтесь с Годжо сами! А теперь вали, и так заболталась, мне надо своими делами заняться! Сёко выпихивает упирающуюся Итадори в коридор и хлопает за её спиной дверью. Что-то подсказывает Юджи, что Фушигуро не на такой результат рассчитывал. Иногда кажется, что он здесь единственный адекватный, а взрослые — хуже студентов, честное слово! Она ещё раз перечитывает некоторые пункты правил из устава колледжа, обессиленно вздыхает и медленно плетётся в свою комнату.

***

Кусочек песчаного пляжа, который они арендуют сегодня, находится недалеко от Касай-Ринкай. Тут безлюдно, полно ограждений и чистая вода у берега. А ещё можно хорошенько разглядеть Токийский Диснейленд через реку Кюдо. С большим запасом вкусняшек честнáя компания располагается на нескольких лежаках вблизи линии берега. Кое-кто из студентов уже ныряет в воду, Панда любезно надувает для Кугисаки круг в виде единорога, а Фушигуро с Оккоцу спорят, кто первым доплывёт до буйков и обратно. Сатору, босой, в тонкой распахнутой рубашке и шортах, полулежит под большим зонтом и листает новостную ленту в мобильном. В паре метрах от него загорает Иэйри Сёко, иногда попивая из внушительного пластикового стакана сок со льдом. Годжо ухмыляется, поглядывая на неё: конечно же, там не только сок, иначе Сёко не была бы так расслабленна. В его же стакане просто ледяная вода. — Должна признать, я рада, что пришла с вами сюда, — Сёко сладко потягивается на лежаке; под солнечными лучами её стройное тело слегка розовеет. — Пора немного расслабиться, как все нормальные люди. — Угум-с. — Ты чего такой задумчивый с утра пораньше? Непривычно. А когда ты ведёшь себя, не как обычно, я начинаю нервничать. Годжо улыбается, опускает солнцезащитные очки пониже с глаз и смотрит на своих студентов, отдыхающих у воды. — Я просто наслаждаюсь свободой. — Не-а, просто ты вспоминаешь свой последний отдых на пляже. — Сёко пытается разглядеть на его лице хоть какие-то перемены эмоций, но бесполезно. — Ничего плохого в том, что ты немного поностальгируешь, нет. — То время прошло. Я отпустил его. Что-то ушло, что-то пришло. Это жизнь. — Годжо ненадолго прикрывает глаза, затем убирает телефон под полотенце и садится на краю лежака. — Теперь у меня есть всё, ради чего стоит идти дальше. — Хм-м-м… Иэйри делает большой глоток «чисто апельсинового сока» и тоже смотрит на молодёжь: — Что-то я не вижу нашего сосуда… Долго она переодевается! — Кто-то вчера откровенно побеседовал с Итадори, а? — спрашивает Годжо с неприкрытым любопытством. — Дала ей дельные советы? — Ну должна же я поддержать молодое поколение! Я её предупредила быть осторожнее, вот и всё. Кстати говоря, я надеюсь на твоё благоразумие. Итадори в последнее время такая ранимая! — Тц, я что, похож на извращенца?! — Ладно, ладно! Я пошутила! Всё, отвали, и дай вздремнуть. Разбуди минут через десять. Сёко накрывает лицо шляпкой, отворачивается и принимает расслабленную позу. Какое-то время Годжо просто смотрит на неё, а после тихо фыркает: — Сама просыпайся, алкашка. Если сгоришь, меня не обвиняй. А, может, в песочек её потом закопать? В это время к нему неторопливо подходит мокрый с ног до головы Фушигуро. Он берёт бутылку воды из общего рюкзака, выпивает почти половину, затем бесцеремонно садится рядом с учителем, чуть не спихивая его с лежака. — Эй, Мегуми, что за фамильярности со старшими? Фу-у-у, у тебя шорты мокрые, не прикасайся ко мне! — Хватит уже! Я вас просил отшить Итадори, а вы что сделали? — у парня голос, как обычно, спокойный, но строгий. — Я не говорю о том, что правильно, а что нет, но вы дали ей надежду, для которой в нашей ситуации нет места. Это жестоко. Они сидят почти спина к спине, и всё же Годжо не ощущает от парня и капли враждебности. Он, скорее, не уверен и насторожен, чем обижен. То, как он заботится о своих друзьях, вызывает у Сатору восхищение. В его возрасте он сам не был таким привязанным. Он мог бы даже подумать, что Мегуми по-особенному нравится Юджи, но понимает, что это не так, и даже не пытается об этом заикнуться. Он догадывается об ином: — Ты ж любил свою сестру, верно, Фушигуро-сан? Любовь — то ещё проклятье. Так что да-а-а, не тебе говорить о том, что правильно, а что нет… — Э-это совсем другое! — Да что ты! — Я думал, что вы пощадите чувства Итадори именно сейчас, когда она на грани того, чтобы съесть последние пальцы и окончательно пробудить Сукуна! — Ты в меня настолько не веришь? — вздыхает Годжо с обидой. — Слушай, просто заруби себе на носу, что путь Итадори в этой жизни не закончен. Если она не сдаётся, то надо её поддержать. Знаешь, говорят, что абсолютно всё в этом мире способно тебя прикончить. Именно поэтому лично я выбираю веселье. Она такая же. А ещё… она первая, кто готовил для меня никуданго. Первая, кто вообще готовил для меня... Ей нравятся мои шутки… — О, Боже мой! — Хочешь, чтобы я врал, что я люблю… её компанию? Не-а, не стану. — Вот уж точно, двое сумасшедших… Учитель искоса смотрит на Фушигуро, растягивает губы в своей излюбленной странной ухмылке и говорит: — Поэтому можешь ни о чём не волноваться, — и показывает парню «класс». Мегуми кривит губы, однако помалкивает. — О чём вы тут волноваться собрались? — к ним подбегает Кугисаки, и Фушигуро едва не подскакивает от неожиданности. — Ха, ну у тебя и рефлексы! Совсем затупились! Девушка в шикарном закрытом купальнике с прозрачными вставками по бокам и тонкими завязками на плечах. Нобара улыбается, приглаживая влажные волосы. В последнее время увидеть её такой — большая редкость. Ей действительно весело. — Не подслушивай! — фыркает Фушигуро. — Пф-ф-ф, больно надо, — она чуть ли не залпом выпивает до дна всю банку содовой и ловко бросает её в дальнюю урну. — Я и так всё прекрасно знаю. Юджи рассказала. Сначала мне хотелось её прибить, но потом я поняла, что это бесполезно… О, кстати, вот и она! Легка на помине! Что-то очень быстрое несётся между лежаков по песку прямиком к берегу, затем с восторженным криком бросается в воду, между Пандой и Оккоцу. Итадори выныривает из воды, хохочет и машет рукой Инумаки, сидящему на берегу. Юджи одета в свой открытый купальник, оставшийся ещё со школьных времён, который, откровенно говоря, может показаться несколько мал, с её-то формами. Нобара, глядя на неё, улыбается: она с вечера уговаривала её надеть это бикини, а теперь девчонка, наконец, выглядит сексуально и привлекательно. Это пойдёт ей на пользу. Фушигуро бледнеет и краснеет одновременно. Лучше б Итадори так не прыгала в воде, лучше б не прыгала… Кугисаки, глядя на его реакцию, хохочет, как ненормальная. Того гляди, у бедного парня сейчас кровь из носа пойдёт. — Ух ты, на-а-до же, — задумчиво тянет Годжо, приспуская очки. — ОТВЕРНИСЬ, СТАРЫЙ ИЗВРАЩЕНЕЦ! — Мегуми даёт ему такой смачный подзатыльник, что у учителя чуть ли не искры из глаз. Кугисаки смеётся ещё громче, но спешит вернуться к остальным, потому что Юта уже зовёт её. Они брызгаются и бегают друг за дружкой; Тоге рисует на мокром песке какие-то узоры; Панда лежит на спине, на поверхности воды, а Юджи виснет поперёк его живота. Она вдруг машет Фушигуро и Годжо и громко кричит: — Эй! Эй, народ! Гляньте сюда! Откуда это?! НЕ-Е-ЕТ, ДЖЕК! НЕ УМИРАЙ! Я НИКОГДА НЕ СДА-А-АМСЯ, ОБЕЩАЮ! ДА БУДЬ ТЫ ПРОКЛЯТ, ЧЁРТОВ АЙСБЕРГ! — Уа-ха-ха! А последняя фраза там явно лишняя! — смеётся Годжо. — Эх, и чего она так вопит? — бормочет раскрасневшийся Мегуми и отворачивается, чтобы сэнсэй не увидел, как он едва сдерживает улыбку. Чуть позже они греются на солнце, собравшись на лежаках, едят и болтают о глупостях. Сёко развозит так, что она падает на песок и притворятся «песочным ангелом». Сатору до слёз хохочет, пока остальные пытаются поднять и усадить её обратно, и фотографирует каждую секунду этого «пьяного» позора. Панда предлагает слегка закопать её, но та вырывается, и студентам приходится ловить её по всему пляжу. — Эй, народ! Давайте общее фото? — предлагает Юджи перед тем, как они ближе к закату покидают пляж. Все уже оделись и почти обсохли. Иэйри к этому времени приходит в себя, ведь её довольно долго окунали в воду, и, к удивлению Кугисаки, женщина выглядит хорошо, даже только что протрезвев. Оккоцу кладёт свой фотоаппарат на дальний камень, устанавливает таймер на несколько секунд и бежит к остальным. Они прижимаются друг к дружке, и Панда обнимает всех за пару мгновений до вспышки. Студенты, Сатору и Сёко смеются, сдавленные в медвежьих объятиях, затем делают ещё пару снимков и, собирая вещи, возвращаются в колледж. Почти всю дорогу Юджи не может оторваться от экрана своего мобильного. На одном из снимков — только она и Годжо-сэнсэй. Он стоит позади неё, его рука сжимает ей плечо, и их щёки почти соприкасаются. На этом фото он без очков и улыбается, как и она. Ну точно, сущий ребёнок…