Год назад
— Давай, осторожней, — Эльбрус помог Кузе встать с постели и встать на ноги, затем повел в сторону выхода из дома. На веранде он усадил подопечного в кресло-качалку, укрыл ноги пледом, а сам уселся рядом за стол и принялся что-то строгать из дерева. Кузя прикрыл глаза, наслаждаясь свежим воздухом. Он жил у Эльбруса уже почти две недели и впервые за это время вышел на улицу. До этого Кузьмин перемещался только по комнате, да и то с поддержкой старика. Дом Эльбруса находился в небольшом поселке неподалеку от Баксана, и Кузя даже слышал, как бушевала горная река. На воздухе парня даже немного разморило, и он задремал, чувствуя, как теплый ветер обдувает его лицо приятным теплом. Эльбрус накинул на плечи Кузи плед и вернулся к своим делам. Около двух часов он увлеченно занимался любимым делом, когда неожиданно раздался крик, от которого старик едва не выронил нож. Бросив орудие, он бросился к Кузе. — Кузя! Кузьма, проснись! — поспешил старец растолкать парня. Тот проснулся, судорожно соображая, что происходит. — Ты кричал, — сообщил Эльбрус Захарович. — Диму какого-то звал. Ты его помнишь? — Неважно, — сказал Кузя. — Какие-то ужасы снились… Перестрелка, трупы… — Его передернуло от ужаса. — Принесу тебе воды, — сказал Эльбрус и скрылся в доме. Вскоре он вернулся со стаканом, который протянул Вове. — Как только я поправлюсь, я уйду, — объявил Кузя, отхлебнув воды и сотрясаясь в ознобе. — С ума сошел? Куда ты пойдешь? — Где, вы говорили, нашли меня? В Баксанском ущелье? Так вот, я взял вчера у вас газету. Там написали, что недавно в том ущелье убили пятерых полицейских. Вернее, четверых. Пятый — это, возможно, я. Вы представляете, какая опасность вам грозит, если это действительно так? — Ничего, справимся. — Эльбрус приобнял Кузю за плечи. — Спрячем если что… ну куда ты пойдешь? Ты же не помнишь о себе ничего. Не бойся, боец, все будет хорошо. Не из такого дерьма выкарабкивался. И из этого выкарабкаемся. Кузьма, ты только глянь, какие тучи, пошли-ка в дом. А то сейчас ливень будет. — Эльбрус вновь помог парню встать и дойти до постели. Оказавшись на кровати, Кузьмин привычным жестом ощупал пространство под подушкой, чтобы убедиться, что флешка на месте. — Есть будешь? — крикнул старик из кухни. — Пока нет. — Кузя повернулся на бок и прикрыл глаза, надеясь поспать. Ночью он очень плохо спал из-за ноющей боли в плече, а будить старика, чтобы тот сделал ему укол, не хотелось, и Кузьмин понадеялся выспаться днем. Несмотря на то, что парень быстро поправлялся, он все еще ощущал слабость при долгой ходьбе, хотя и старался помогать Эльбрусу в простых бытовых задачах, чтобы хоть как-то оправдать свое присутствие в доме старика. — Кузьма, — Эльбрус тихонько потрепал его по плечу, и Кузя повернулся лицом к старику. — Что? — Кузьмин приподнялся на локтях, наблюдая за тем, как мужчина ставит на стол небольшую кружку. — Это надо выпить. Успокаивающий отвар на травах. Попьешь недельку перед сном, и кошмары прекратятся, — заверил Эльбрус. — Пей, пока горячий. — Боюсь, что мне это не поможет, — сказал Кузя, но взял кружку и отхлебнул ее содержимое. — Не самое приятное питье, — нахмурился парень, но все-таки продолжил пить. — Придется потерпеть, если не хочешь плохих снов. Может, тебя они и не пугают, но мне надоело просыпаться каждую ночь от твоих криков. Вова ничего не ответил. Допив отвар, он устроился так, чтобы поврежденный бок не соприкасался с постельным бельем. — Зачем вам это все? Подобрали меня непонятно где, тратите деньги, чтобы вылечить. Надо оно вам? Эльбрус сел на край кровати и взъерошил волосы на голове подопечного. — Я врач — вернее, бывший врач, и этого не вытравить ничем. — Старик тепло улыбнулся. — Однажды — это было около двадцати лет назад — на моем операционном столе оказался мой сын. Марату было примерно столько же, сколько и тебе. Ранение примерно такое же, что и у тебя, но кровопотеря, болевой шок тогда сыграли против нас. Марат умер на моем столе. Я не сумел его спасти. Объективно я понимал, что сделал все и даже больше, но после этого я не практиковал. Сам понимаешь, что я тогда думал. Я спас столько жизней, а своего ребенка спасти не смог. Я был в депрессии, ненавидел себя, много пил. Падчерица спасла. Помогла переехать сюда. Какое-то время я работал доктором в ее пансионате, бросил пить. Сейчас я на пенсии и в целом доволен жизнью. Знаешь, в тот день, когда я нашел тебя, я понял, что это шанс искупить вину перед сыном. Оперировать, конечно, не пришлось — пуля застряла в мягких тканях, и я смог ее достать. Лекарства помог наш фельдшер достать, сейчас, слава богу, сейчас они все доступны. Кузьма, я не знаю, кто ты, откуда и как попал сюда, но ты хороший человек. Я буду только рад, если ты останешься жить здесь. Сделаем тебе новые документы, если память не вернется, на работу устроим, я научу тебя тому, что умею сам, познакомлю тебя с такими местами — закачаешься. Кузя нашел в себе силы улыбнуться. Ему все больше и больше нравился этот старик, но, к сожалению, теперь он подвергал себя опасности, даже не подозревая об этом.***
Наши дни
— Да нет, Дим, это не может быть Кузя, — сказал Тимур, когда Красавченко показал ему и другим ребятам письмо. — Но этот информатор хорошую службу сослужит. Знать бы, чем ему не угодил Мордасов. — Я бы не доверял этому информатору так-то, — хмуро заметил Шапошников. Конечно, он не меньше других хотел отомстить Мордасову за смерть Кузьмина, но не верил, что материалы им предоставили просто так. Наверняка этот информатор потребует потом большую сумму денег либо заставит платить ответными услугами. Однако пока он ничего не требовал взамен. Правда, информацию отправлял понемногу. Словно чего-то боялся. А письма были несколько странными: отправитель словно нарочно делал в них грамматические ошибки. — А я думаю, что Мордасов насолил чем-то этому человеку, вот он и хочет нам помочь. Предлагаю рискнуть, — сказал Тимур. — Мы ничего не теряем. Вдруг этот человек и вправду поможет? А у нас на Мордасова не то что зуб — клык. Дим, ты какой-то сам не свой. Что случилось? Красавченко промолчал, смотря в одну точку. Он не мог объяснить свое состояние друзьям, но капитан был уверен, что информатор — Кузя. Дима знал его слишком хорошо, но больше высказывать догадку не стал. Ребята все равно не поверят. Также никто, кроме Паши, не знал, что Кузя, возможно, брат Димы. Но это, к сожалению, не проверить, а одного фото из семейного архива Кузьмина было явно маловато. Конечно, можно было обсудить эту тему с родителями Кузи, но после того, как они приехали к Голованову после сообщения о гибели сына, Красавченко не хотел иметь с ними ничего общего. Они вели себя так, словно не погиб их ребенок, а случилось что-то совершенно рядовое. Тем не менее Дима взял отпуск, чтобы поехать в город, где родился и вырос Кузьмин. *** Дорога заняла довольно много времени, и через некоторое время Красавченко стоял на пороге дома Кузьминых. Это был большой красивый дом с ухоженным садом. Видимо, между родителями и Вовой произошел какой-то конфликт, раз Кузя предпочел снимать однокомнатную квартиру на окраине города, чем жить здесь. Набравшись смелости, Дима нажал на кнопку домофона. Вскоре вышла пожилая женщина, и она крайне удивилась гостю. — Здравствуйте, — вежливо поздоровалась она. — Я к Кузьминым. Я друг их сына Вовы, и мне необходимо с ними поговорить. — К сожалению, сейчас это затруднительно. Они уехали и будут только через неделю. Но я много знаю о нем и могу рассказать. Проходите. Дима неуверенно прошел во двор, и вскоре женщина принесла две чашки кофе, явно пытаясь расположить к себе собеседника. — Володя очень хороший мальчик, — сказала она, усаживаясь на садовые качели рядом с Димой, — но его не любили. Мать — потому что он был нежеланным и незапланированным ребенком. Она вроде его от какого-то известного скрипача нагуляла. Фамилия у него еще такая, не совсем обычная. Вспомнила! Красавченко! Диму словно окатило ледяной водой. Теперь в том, что Вова — его брат, сомнений не было. — Отчим, понимаешь ли, тоже не особо любил Вовку. А он был золотым ребенком: учился хорошо, добрым был, в четырнадцать лет подрабатывать начал. Максим избивал Володю частенько, пока в шестнадцать лет Вовка не сбежал. Насколько я знаю, жил он в Питере, институт окончил, стал обычным полицейским. Погиб год назад на Кавказе. Родители Володи получили хорошие деньги и, мне кажется, не слишком скорбят… Дима отвернулся, пытаясь как можно незаметней утереть слезы. Теперь все ясно. Они с Кузей и вправду братья. — Только Вова жив, — внезапно сказала женщина. — Жив и сейчас совершенно здоров. — Где тогда он? — Не могу сказать, но, когда придет время, вы встретитесь. Красавченко кивнул и тут же засобирался. Предстояло еще переварить всю информацию, но теперь он хотя бы понимал, с чего начинать поиски. — Не ищи его, — внезапно сказала женщина. — Сам объявится, когда придет время. Дима уехал, не дожидаясь родителей Кузи. Он и так много узнал, даже больше, чем хотелось бы. С этого дня Красавченко начал постепенно возвращаться к жизни. Казалось, обычный разговор, но после него у Димы появилась реальная надежда. Он не знал, откуда у домработницы Кузьминых эта информация, но был больше чем уверен, что это правда. Кузя жив.