Ведьма, рубины и обручальные кольца

Бельфегор закатил глаза, когда поздравления пошли по сотому кругу. Серьезно, можно уже оставить его в покое? Ему и так не просто. Мало того, что новоиспеченная женушка пьяна настолько, что стоило удивляться, как ее вообще ноги держат и язык не заплетается, так еще и гости раздражали, хорошо еще Скуало взял на себя Занзаса и не давал ему сцепиться с Бьякураном и Савадой. — Ах, милый! Я так рад за тебя! Уверен, вы будете счастливы вместе! Франкоиз, дорогая, поздравляю тебя, ты отхватила настоящее сокровище, — Луссурия был щедр на поздравления и уже несколько минут не затыкался, и это утомляло, но именно Луссурия занимался организацией этого сомнительного торжества, так что стоило в благодарность потерпеть его восторги. — Не сомневаюсь, — сухо отозвалась женушка и безразлично пригубила вино. В который раз за день? Бельфегор сбился со счета, но старался не отставать, весь этот фарс его порядком злил. Луссурия нервно улыбнулся и вопросительно посмотрел на Бельфегора, но он ничем не мог помочь, он сам познакомился с этой ведьмой только что, можно сказать. И Луссурия это знал, так чего он теперь ждет? От обмена кольцами телепатия не появляется. — Ладненько, сладкие мои! Не буду вас отвлекать друг от друга, — прощебетал на прощание Луссурия, неуверенно поправив разноцветное боа, и упорхнул к стайке молодых и разодетых в пух и прах девиц. Не хочет отвлекать. Конечно. Скорее не хочет испытывать, насколько хватит терпения у новоиспеченной четы, Мукуро и Маммон тоже верно поняли настроение молодоженов и не стремились мелькать перед глазами, мастерски сливаясь с толпой гостей. Черт бы их побрал! Но что-то стоило делать, не скучать же в одиночестве рядом с такой красивой леди. Им же еще исполнять супружеский долг, а они едва ли перекинулись парой слов. Зато сколько слов они сказали избранным гостям! Хотелось уже пережить этот день и стереть себе воспоминания о нем. На ум даже пришло подходящие заклинание, но все это было, к сожалению, бесполезно: никакие зелья или чары не повернут время вспять и не оставят его холостяком. Женушка оставляла о себе странное впечатление: ленивая, но злоязыкая стерва, красивая до умопомрачения, но от одного взгляда ее безжизненных глаз волосы вставали дыбом. Противное ощущение, от которого нужно было избавляться: пасовать перед ведьмой он не собирался. — Слышал, ты училась в магической академии, — решил завести разговор Бельфегор. Сидеть в тишине и отвлекаться только на еду и раздражающих гостей было ужасно скучно, отвечать на все поздравления еще отвратнее. А оправдания себе и этому диалогу он мог придумывать на ходу. Это было достойно восхищения? Скорее нет, чем да. Плевать. — Слышала, ты убил собственного близнеца, — безразлично бросила эта стерва, даже не взглянув на него, все также бессмысленно выискивая что-то на дне кубка. И разговор оборвался. Расиэль — последний человек, которого он собирался обсуждать с кем бы то ни было, тем более с малознакомой девкой, возомнившей о себе невесть что. Неужели она думает, что это сойдет ей с рук? Как она вообще осмелилась затронуть такую тему? Бельфегор с усилием разжал кулаки и улыбнулся: — Разрешите пригласить вас на танец. Не дожидаясь ответа, он забрал у нее кубок и перехватил руку, сплетая пальцы. Холодный взгляд тут же вперился в него. — Не отказывайте мужу. Поднимайтесь, — прошипел Бельфегор и дернул наглую тварь на себя. Ледяные пальцы вцепились в его предплечье до боли, но это было ничем по сравнению с разгорающейся внутри злостью. — Надо же. Не думала даже, что тебя настолько заденет такой пустяк, — в ее голосе ни намека на злорадство или удивление, никакой фальшивой вежливости, только лживая покорность ситуации, когда он вел ее с помоста к танцующим. И за это хочется ее зацепить, задеть, пробить этот безразличный щит и добраться до мягких внутренностей, чтобы сочились кровь и боль, чтобы она никогда не смела даже помыслить повторить такую ошибку. — Меня хотя бы не продали родственники при первой же возможности, — светским тоном произнес Бельфегор, руша собственные планы на мирную жизнь с супругой. А она даже бровью не повела, только во взгляде скользнуло что-то снисходительное, будто услышала какую-то несусветную глупость. — Да, ты продал себя сам, — тихо заявила она и встала в позицию чуть ближе положенного. Их приподнятые руки почти касались друг друга, и обручальные кольца издевательски сверкали в свете тысяч свечей. Зазвучали первые аккорды, а Бельфегор все никак не мог выкинуть из головы ее слова. Она ведь злилась? Даже если и да, то удовольствия это вопреки ожиданиям не принесло. Стоило признать, что пока все попытки ее зацепить оборачивались задетой гордостью самого Бельфегора, он просто не знал, что могло ранить ее, но она мастерски играла на чужих нервах. Бесчувственная ведьма. Бельфегор танцевал, не задумываясь над движениями, у него были строгие учителя, а вот у его жены таких не было. Она двигалась красиво и изящно, этого не отнять, но было видно, как она раздумывает над каждым шагом, поворотом, взмахом руки. Иностранка, даже не смотря на место рождения, ей будет сложно даже без противостояния с Бельфегором. Он надеялся, что она поймет это и пойдет на примирение. На очередном повороте Бельфегор обхватил ее за талию и приподнял над полом, мягко опуская потом и помогая вернуть равновесие. И Бельфегор не понимал, как она могла не то что танцевать, просто ходить: через белое многослойное платье едва прощупывались косточки тугого корсета, а количество юбок просто поражало, как и тяжесть украшений. А еще она была невозможно пьяна, что можно было не заметить, когда они сидели рядом и ее духи перебивали все запахи, но сейчас, когда они прижимались друг к другу, это не получалось игнорировать. Бельфегор решил побыть немного галантным и не мучить женушку, и, как только танец закончился, он повел ее к их столу, возвышающемуся над всеми остальными. Кажется, это было единственным местом, где можно было отгородиться от настойчивого внимания гостей, оставаясь при этом на виду. Первым, что Бельфегор сделал, когда сел, — убрал кубки подальше. С них обоих уже хватит. — Твоя забота очаровательна, — равнодушно отозвалась ведьма, начиная ковыряться вилкой в каком-то жутком морском деликатесе. Выглядело это яство отвратительно, на него даже лишний раз смотреть не хотелось, не то что рисковать и запихивать себе в рот. Неужели Луссурия действительно внес это блюдо в меню или это просто какая-то ошибка на кухне? В любом случае, чем бы это ни было, он отодвинул тарелку от себя подальше. — Все для тебя, дорогая, — огрызнулся Бельфегор и махнул рукой, слуга послушно сменил ему блюдо на что-то более приемлемое. — Тогда я бы хотела покинуть столь высокое общество, — сказала она и обвела вилкой зал. Ах, какие прекрасные манеры, Бельфегор восхищен настолько, что едва подавил желание закатить глаза, все равно их никто не видел за длинной челкой. Но вообще он и сам хотел уже уйти, все равно ничего стоящего здесь не было, и сама эта свадьба — чистый фарс, о котором догадывается каждый первый, таким браком никого не удивишь. Все поздравления закончились, подарки преподнесены, причин оставаться не оставалось, а гости развлекали себя и сами, Луссурия об этом позаботился, присутствие молодоженов совсем необязательно на торжестве. Так что оказать маленькое одолжение леди в беде ничего не стоило. — Можем уйти прямо сейчас, — небрежно сказал Бельфегор, протягивая ей руку и испытывая дежавю. — Была бы рада, — степенно ответила супруга, будто оказывала ему великую честь своим согласием, Бельфегор едва не засмеялся и не испортил игру. И вот снова ее ладонь все такая же холодная в его. Он хочет приложить ее к своему лбу, ему почему-то жарко, возможно алкоголь дал в голову, возможно что-то еще. Она посмотрела на него, совсем не так, как прежде, более расслаблено и спокойно, без прежнего мертвого равнодушия. Почти прогресс, почти успех. — Веди, — заговорщицки шепнула она на ухо, не заботясь об окружающих. Бельфегору тоже на них было плевать, он только дал Скуало отмашку, что уходит и не стоит его искать. Накинув простенькие чары отвлечения внимания, он вывел ее через незаметную боковую дверь рядом с их столом, на месте которого в обычное время стоял трон. Какая великая жертва ради свадьбы! В коридорах было немноголюдно, но идти по ним в открытую Бельфегор не рискнул: мало ли кто встретится по пути, еще придется задержаться, а этого хотелось избежать. Поэтому Бельфегор скользнул в нишу и нажал на незаметный рычаг: часть стены медленно сдвинулась, открывая тайный проход. — Прошу, — галантно повел рукой Бельфегор в темноту, пропуская леди вперед. Женушка, все это время благословенно молчащая, тихо фыркнула и попыталась протиснуться в узкий проход. — Почему этих юбок так много? — тяжело вздохнул он на ее попытки и принялся помогать, невесомое кружево на наряде намертво цеплялось за необработанный камень и ни в какую не отдиралось без повреждений. — Сама не знаю. Я это платье увидела только утром, — прошипела женушка, дергая зацепившийся подол. Послышался треск ткани. — Они это специально придумали. Я уверена. Наконец они смогли на пару расправиться с платьем, обкромсав верхнюю юбку с кучей украшений на ней, которые цеплялись за любые неровности сомнительной архитектуры. Леди на непотребства с ее одеждой и ножи не обратила ни капли внимания, что Бельфегора удивило. Неужели она не подумала, что это удачный шанс от нее избавиться? Здесь же никто не найдет ее труп, если он захочет ее убить, никто даже не подумает искать ее тут. Но, видимо, ведьм таким не напугаешь. Хорошо… Когда они вошли в проход, Бельфегор придерживал края платья, и идти приходилось почти вплотную, он буквально дышал в высокую прическу. — С каждой секундой мы становимся все ближе и ближе, а тайн между нами — все меньше и меньше, — заметила женушка, и сейчас в ее голосе можно даже услышать веселье. — И-ши-ши, не зря же мы клятвы приносили, — засмеялся Бельфегор и подтолкнул ее в левый поворот. Еще немного блуждания по стылым коридорам, и они вышли к нужной стене. — Итак, мы прибыли, — торжественно провозгласил Бельфегор и взмахнул рукой — дверь послушно открылась, впуская их в комнату. — Наконец-то. Я уже почти забеспокоилась, что в первую брачную ночь ты собрался водить меня по тоннелям и показывать местные достопримечательности, — ехидно протянула ведьма, поправляя безнадежно испорченное платье. Которое стоило сжечь, а не расправлять уцелевшие складки на нем. Бельфегор закатил глаза на колкость и указал в сторону расписной ширмы: — Там можешь снять этот кошмар. Женушка — Франкоиз, чтоб ее! — быстро кивнула и скользнула за цветастые створки, зажигая щелчком пальцев свечи так, что ее силуэт был виден даже сквозь плотный шелк ширмы. Бельфегор резко отвернулся и отошел в противоположный край комнаты, где были аккуратно разложены его вещи. Ему и самому стоило раздеться, в торжественном наряде было жарко и душно, не смотря даже на снятую мантию, а количество выпитого не помогало чувствовать себя лучше, так что он с удовольствием облачился в тяжелый халат на голое тело и вернулся к кровати. А она все не выходила. Бельфегор кинул взгляд в сторону ширмы и раздраженно цокнул языком: силуэт, кажется, ни капли не изменился: все так же остались пышные рукава на плечах, высокая прическа, объемные юбки. И почему все не могло пройти гладко? Бельфегор нехотя поднялся с кровати, его уже немного разморило, и хотелось уже просто лечь спать, забыв про все прочие свадебные обязанности, но нет. Нельзя было заканчивать на такой ноте. За ширмой Франкоиз методично вытаскивала шпильки из волос и кидала их на будуарный столик, на котором небрежно лежало столько украшений, что представить сложно, как все они могли одновременно быть на одной хрупкой девушке и не клонить ее к земле. — На одни эти драгоценности можно купить… — Даже не продолжай. Я только и делала утром, что придумывала, на что могла бы потратить деньги с этих цацок, — устало выдохнула Франкоиз и бросила очередную шпильку на стол. — Стоило опоздать на примерку и выгнать парикмахера. Бельфегор немного понаслаждался ее мучениями, а потом подошел ближе, оценивая грандиозность прически. — Мы так до утра просидим, — оправдал он свои действия и принялся осторожно выуживать заколки из прически, получив прохладный взгляд в ответ и ни одного возражения. — Если ты поторопишься, то мы управимся меньше, чем за час, — обнадежила женушка, расплетая тонкие косички, пока Бельфегор распускал собранные в замысловатые цветы волосы. Гладкие пряди проскальзывали сквозь пальцы словно шелк, и это даже увлекало. Маленькие незаметные заколки, тонкие ленты, посеребренный шнур, нефритовые шпильки, которыми крепилась фата — все это добро пряталось в зеленых прядях, и стоило большого труда его вытащить. Волосы сплетались в причудливые формы, на которые Бельфегор за весь день не обратил ни малейшего внимания и которые сейчас казались просто нерасплетаемыми, приходилось дергать за пряди, но Франкоиз ни разу его не остановила. Как-то незаметно прическа оказалась распутана, так что Бельфегор какое-то время просто пропускал сквозь пальцы зеленые волосы, от них пахло розовой водой и кардамоном, и запах кружил голову. Он провел по всей длине и опомнился, только когда его руки остановились на талии. — Думаю, теперь пришел черед платья, — вырвала из мыслей Франкоиз, непонятно смотрящая на него в зеркале. Ее изучающий взгляд был совсем неощутим. — Да, пожалуй, — согласился Бельфегор и принялся расстегивать маленькие пуговицы на платье. Кажется, это была самая долгая прелюдия в его жизни. Еще ни на одну женщину он не тратил так много времени, да и на них было поменьше одежды, снять ее было не сложно и быстро. Не то что это творческое безумие. Зачем вообще на свадебном платье такое сумасшедшее количество застежек? Бельфегор вздохнул, с раздражением рассматривая второй ряд серебряных пуговок, с которыми только предстояло разобраться. — Можно просто их срезать, — посоветовала Франкоиз с насмешкой. — У тебя это должно хорошо получиться. — Замечательно, — единственное, что сказал Бельфегор прежде, чем одним движением ножа заставить их рассыпаться по полу. Верхнее платье плавно соскользнуло с плеч, открывая взору нижнюю одежду. А вот с корсетом захотелось разобраться самолично. С ним будет поинтереснее. Бельфегор без единого слова начал его расшнуровывать, кинув быстрый взгляд в зеркало. Лицо женушки было по-прежнему бесстрастным, только глаза блестели в свете свечей. — Сейчас ты выглядишь лучше, — сказал Бельфегор и только потом понял, что ляпнул: весьма сомнительный комплимент леди, на которой одежды с каждой секунды становится все меньше и меньше и с которой знаком всего несколько часов. Это не могло остаться без язвительных комментариев. — Да неужели? А если ты меня, наконец, разденешь, я стану совсем восхитительной? «Мда уж». Она точно не смогла бы промолчать. Бельфегор проглотил издевку, не собираясь ругаться с пьяной в хлам девицей, но и оставлять все вот так тоже было нельзя. Он собрался с мыслями, развязывая последний узелок, и начал говорить: — По крайней мере… — Нет-нет-нет, — быстро перебила Франкоиз, скидывая корсет на пол и разворачиваясь к Бельфегору, — мне больше нравилось, когда ты работал руками и молчал. Будь добр не изменять поведение. Она величественно встала, и пышные юбки свадебного платья осели на пол, осыпаясь вокруг ее ног сказочным кругом. Оставляя ее в одной тонкой сорочке, почти прозрачной. Сквозь нее легко увидеть все изгибы тела. Бельфегор широко оскалился, и думать забыв о ехидных словах — отвлечься было на что. Чертова ведьма просто лишала его последних мозгов! И он не понимал, как это у нее получалось, не магия разума же в самом деле. — Ты пьяна, — напомнил Бельфегор, когда Франкоиз обняла его за шею, но сам притянул ее ближе. Она поднялась на носочки, чтобы дотянуться до его лица, и кокетливо прошептала в самые губы: — Ты не первая моя глупость по пьяни. И поцеловала. Чертова ведьма! Но Бельфегор потом выплеснет свое недовольство, а пока насладится всем, что даст ему жена, нагло развязывающая пояс его халата.