***
Внешность была главным оружием Жасмин. Она очень рано поняла своё преимущество над остальными. Благодаря милой мордашке ей ставили более лучшие оценки, чем пусть умным, но дурнушкам. Несколько позже она так же поняла преимущества… правильной верховой езды. Умение правильно доставить удовольствие нужным разумным открыло ей многие двери, впрочем далеко не все. Молодой хищнице хотелось большего, однако, чтобы развернуться по настоящему - были нужны деньги. Казалось бы, выход очевидный, раз у тебя есть два преимущества, умения и нет зашоренности в голове в лице бесполезной морали — действуй! Раздвигай, лижи, осёдлывай… Может быть она так и сделала бы, став очередной эскортницей или куртизанкой, но всё решил случай. Жасмин была не глупой девочкой, ведь не достаточно просто обладать талантом — его еще необходимо грамотно использовать себе на пользу. Однако были умнее, и красивее Иссик. Почему же успеха добилась именно она, а не они? Ответ прост — амбиции Жасмин просто не могли с этим смириться с таким положением вещей. Когда Иссик не смогла превзойти конкурентку даже на своём основном поприще — она попросту её устранила. Толкнуть накрашенную дуру под монорельс… было даже слишком легко. Госпожа Иссик сделала бы это еще сотню раз, если это помогло бы ей добиться карьерного роста. Впрочем нередко именно так она и поступала, расталкивая своих конкурентов к пути на вершину, но первый раз… видя, как красивая девушка превратилась в уродливый обрубок, будущая журналистка поняла всю хрупкость жизни. До Иссик дошла вся хрупкость её основного оружия. Садистка поняла, что боится стать изувеченной, а при её образе жизни это было лишь вопросом времени. Выводы были сделаны и это полностью изменило жизненный путь будущего лица республиканской пропаганды. Она стала разборчивей в людях, но ей всё равно были нужны деньги. Слишком легко оказалось подсыпать наркотики матери, что от тяжёлой жизни любила пропустить стаканчик. Связи позволили поменять ей несвежую кошёлку на толстую пачку денег. Экзоты в своих борделях слишком любили человеческих «мамочек». Особым достижением и предметом гордости был тот факт, что она сумела продать свою мать дважды. Не её проблема была в том, что элитный бордель был взят штурмом спецназом Корпуса Юстиций. Сила, она даже мелкого говнюка-братика продала за звонкую монету. Пускай он и сдох на следующий день в притоне богатых педофилов, но деньги свои она уже за него получила. Только вот Иссик хотелось гораздо большего. Обожания. Признания. Поэтому она стала сперва блогером, а после института, пошла в журналистику. Это было легко. Всего лишь нужно было вовремя подставляться и убирать конкурентов. Пробиться на Первый Галактический это уже подвиг, который для многих, стал бы вершиной карьеры, но не для Жасмин. Ей хотелось ещё большего. Новых высот, новых побед, новых достижений… Не много ни мало ей хотелось трахнуть Канцлера… И снова всё решил случай. Эх, Палпатин. Он правильно истолковал скрытое между строк предложение на том банкете, лукаво-скептически ответив также между строк: «Ну попробуй…». Тогда она выложись по полной применив все свои умения и экзотические техники, вот только Канцлер оказался таким мужчиной… «А теперь смотри как надо…», — эта фраза, произнесённая вкрадчивым шёпотом, калёным железом запечатлелась в памяти. Честно говоря изначально Иссик воспринимала Канцлера лишь как милого наделенного невероятной властью старичка, который станет лишь очередной ступенькой на лестнице её необузданных амбиций. Очередной мужчинка на закате своих лет, который всеми руками пытается ухватиться за ускользающую «мощь» былых дней. Такому достаточно лишь немного подрочить и он уже будет счастлив… Жасмин еще никогда так сильно не ошибалась в мужчинах… Её уставшую и измотанную непрерывным четырехчасовым марафоном перевернули на живот и наглядно показали, что она ещё пребывает только в начале пути и то, что она не знает всех возможностей этой силы. Палпатин своими движениями перековал её тело на том столе и словами перекроил душу. Иссик обрела величие и уважение, заплатив за это верностью лишь ему одному. Она стала рупором четвёртой власти в руках правителя Республики. Сегодня же она выполнит просьбу своего господина, чего бы это не стоило окружавшим Жасмин клонам и джедаям…***
Джедай, для которого эта женщина была подобна мерзкой открытой книге, с красивой обложкой, но отвратительным содержанием, которое сочилось гноем из прогнивших страниц, взглянув на «рупор четвертой власти», задумался: «Идеальная пешка.», — молвила первая личность мастера Джар-Тан Тэтча, которая была верна Владыке Перемен. — «Она нам поможет достичь нужного результата.» «Мерзость, какой в Сенате навалом. Именно такие люди и погубили Республику. Ликвидировать на месте.», — высказал своё мнение джедай-радикал внутри мастера, которым он был до недавнего времени, пока не надломил свой рассудок, в своих попытках заглянуть в самую суть Варпа. «Какая прелесть! Я хочу от неё ребёнка… Такая отлюбит по самые… Аххх… Какая женщина…», — эротично, как она думала, простонала третья личность мастера, что была ебанута даже по меркам самых разнузданных сланешитов. «Нам нужно ответить что-то этой пешке. Стоит отдать Канцлеру должное… Получить такой результат, такую преданность и таким способом… Истинный мастер интриг использует все методы и возможности, обернув даже гнилую душу к себе на пользу. Остаётся только восхититься тем, как он достиг сразу шесть целей и это только те, что видны с первого взгляда. Есть предложения, как её использовать?» «Ты всё равно поступишь по-своему, стратег наш… Моё мнение ты и так знаешь. Я его уже озвучил, но не могу не признать, что Палпатин мастерски разыграл этюд, но оставим личную жизнь политика за вторым планом.» «А я Вероника. Могу… даже с «Венатором»! О эти крупнокалиберные стволы… А какой у него ангар… Створки так эротично открываются и закрываются… И это только боковые! А что с главным можно сделать… О чём, это я? Дай мне в голову мысль… Вспомнила! Не надо наговаривать на нашего Канцлера! Он ещё в самом расцвете сил, не смотря на возраст! Я и подумать не могла, что он ТАК может! Я бы тоже хотела бы… так перековаться… пару десятков раз…» «Я согласен. Палпатин — гениальный манипулятор. Она — всего лишь инструмент в его руках, но инструмент, который мы можем использовать в наших целях.», — задумчиво изрек последователь Тзинча. «Но как мы можем контролировать её? Она предана Канцлеру, а не Республике. Её легче ликвидировать!», — возразил джедай-радикал. «Мы воспользуемся её амбициями. Палпатин всего лишь человек, а мы предложим ей то, что под силу только Истинным Богам!» «А если она откажется? Мы джедаи и не можем заставлять других! Мы должны карать и воздавать!» «Тогда мы убьём её», — холодно отрезал интриган. — «Она всего лишь пешка в нашей игре. Её жизнь ничего не значит.», — как само собой разумеющиеся произнёс последователь Перемен. «Я не могу согласиться с этим. Она все ещё человек, и у неё есть право на жизнь. Нужно судить и показательно казнить с особой жестокостью! Закон — это всё! Я не буду участвовать в этом!» «Тогда ты мне не нужен. Я сделаю это сам!» «Подожди! Мы можем найти…», — сказала личность джедая, паникуя. «Это необходимо. Для победы. Для будущего. Прощай, джедай». Звук выстрела. «Вы такие горячие мальчики… Ооо! Свежий труп! Эта же кладезь идей!!!» «Уберите эту тварь от моей ноги!», — взвыла личность-джедай. «Тогда не мешай мне!», — рыкнула доминантная личность. Звуки борьбы, хлыста и сладостных стонов. «О даааа! Продолжай гладить мой гребень!!!» «С кем я живу… в одной голове.», — устало вздохнул самый адекватный сумасшедший житель данной головы. Помимо этих двух «кадров» там еще обитал почитатель Кхорна. Сейчас он сидел на цепи и усердно грыз кости последователя «Доброго Дедушки». Всем остальным пришлось изрядно попотеть для того чтобы заковать этого агрессивного дегенерата в цепи (к вящему удовольствию разнузданной сланешитской оторвы) ибо окажись ОН сейчас на свободе, то его безумный норов испоганил бы все то к чему они так долго стремились… «Я уже говорил, что сделаешь всё по-своему и изначально собирался тебе помочь. Перечить тебе бесполезно… Я не верю, что это говорю, но надо передать руль нашей озабоченной… Она лучше всех остальных умеет лизать жопу разумным.» «Я не только это умею делать! Вы просто не представляете, что можно сделать при помощи язычка… Я сделаю всё в лучшем виде… мальчики. Ведь если хочешь быть трахнутой, то нужно кого-то трахнуть в ответ… Но все такие скучные… Отвяжи от кровати… Почему ты лазерный меч включила? Только не туда… Почему этот ранкор на меня так смотри? Скучные они и злые… А я всего лишь дарю МИР и ЛЮБОВЬ! Я готова!» «Сила… Пиши свои карточки, а то она сейчас вместо интриги устроит оргию… Опять.» «Я лучше тебя знаю, как двигать пешки по доске, чахлый подонок! Да и она не умеет читать… Только трахаться, да и то через раз…» «Я бы попросила! Я не только умею это делать! Я ещё много чего могу! Давайте ваш этот руль! Я очарую эту горячую сучку!» — Госпожа Иссик, я могу только посоветовать вам отправиться на передовую, вместе с штурмовыми отрядами и обеспечить защиту вашей сиятельной персоне, — сказал джедай последователь учения Четырех Столпов. — Это слишком опасно, — сказал, как рубанул мечом, молодой рыцарь Адни Ксидгол, забрак-иридонианец, упрямо тряхнув головой. — Мы не имеем право подвергать посланника Канцлера такому риску! «Как же вы достали! Тупые, заморённые храмовники!» — Только долг госпожи Иссик, — выполнить поручения Сената и Канцлера. Совет как раз и отправил нас вместе с ней для обеспечения безопасности. Или вы хотите оспорить решение магистров, брат? Мы должны поднять моральный дух армии и всей свободной галактики, после их вероломной информационной атаки. Клоны были совершенно не согласны с тем, что госпожа Иссик была способна поднять моральный дух армии. Им неоднократно доводилось наблюдать ее репортажи о различных горячих точках на театре галактической гражданской войны, благодаря чему они вполне могли составить собственное мнение о данном персонаже. А уж когда она появилась в их расположении и открыла свой кукольный ротик… Про неё даже сальные шуточки перестали шутить (сосредоточившись вместо этого на аппетитной сенаторше от Набу). Клонированные солдаты, воспитанные воинами, имеющие ясные как день моральные ориентиры — к таким индивидам даже десятиметровой палкой касаться не желали. Попытки в характерном ключе обсудить журналистку вызывали скорее рвотные позывы словно вместо человеческой женщины они обсуждали многотонного Хатта. Про галактику в целом клонированные воины не могли ничего сказать определённого. Образ жизни обычных гражданских для них был настоящей загадкой, впрочем, как и для всех военных, что были военными до мозга костей. Орать нельзя. Ударить прикладом по лицу нельзя. Устав не регламентирует общение с ними. Клоны даже испытывали трудности, просто обращаясь к некомбатантам. Опыт общения с джедаями… Скажем так, дети Камино этих храмовников не понимали ещё больше, чем обычных обывателей. В одном клоны были уверены: они не допустят, чтобы госпожа Иссик «подняла» их боевой дух. Они солдаты. Их дело было воевать, а не слушать пустые речи, и они не собирались позволять какой-то кукле отвлекать защитников Республики от их миссии. — Я согласен с вами, мастер, — пошёл на попятную молодой рыцарь. — Однако передовая опасна. Мы не можем подвергнуть порученца Канцлера такому риску. Мастер-джедай, что продал новым идеям свою душу, приняв в себя Хаос, улыбнулся одними уголками губ. Юноша попал в ловушку собственной спеси и желания отличиться. Осталось загнать рогатого бычка на закланье. — Тогда наш долг нивелировать этот риск. Если мы не можем сами прийти к чужакам, то мы приведём их сюда. Сержант, вы что-то говорили о тех солдатах, которых чужаки десантировали в первой волне…***
— Пошёл, пошёл, пошёл!!! — подбадривал зычным окриком молодых гвардейцев Казимир, не забывая поливать из именного лазгана наседающих бойцов ВАР огнём на подавление. Ветеран-востроянец стрелял, не заботясь о точности. Его задача была сберечь непутёвых олухов, молодых гвардейцев, которые уходили в зёв очередного туннеля, стараясь организованно отступить из окружения. — Пошевеливайтесь, собаки! Сегодня ваша жизнь слишком ценна, чтобы вы просто так сдохли во славу Императора! — мягко мотивировал гвардейцев полковой комиссар Арабатр Хоррут. В отличие от ветерана Первых Сынов, комиссар Арабатр был очень внимателен и точен в стрельбе по врагам, экономя патроны своего болт-пистолета. Как истинный воин Империи, он не мог допустить бесславной гибели своих бойцов. Молодой комиссар проявлял отеческую заботу о своих подопечных. Возможно, виной тому было его обучение в схоле или с тем, что в юности он прочитал и по настоящему проникся записками комиссара Каина. Впрочем, как бы то ни было, он отлично вписался в дружный коллектив востроянского полка и стал там своим. Пускай иногда он и использовал слишком высокий и возвышенный стиль речи, гвардейцы относились к этому с пониманием. Как-никак, а он был гласом самого Бога Императора в рядах славных гвардейцев! Все же, в глубине души Арабатр был суровым и беспощадным воином, не терпящим слабости и трусости. Он без колебаний отдавал приказы о казни дезертиров и предателей, считая, что дисциплина и порядок превыше всего. Однако он не был напрасно проливающим кровь своих бойцов самодуром и всегда подбадривал солдат своим личным примером. Когда его отряд попадал в беду, комиссар превращался в яростного и безжалостного бойца. Сжимая в руках болт-пистолет и силовой меч, он бросался в гущу сражения, вдохновляя своих людей на подвиги. Гвардейцы знали, что он всегда будет рядом с ними, даже в самые тяжёлые времена. Благодаря этому своему сочетанию заботы и суровости, комиссар Арабатр стал своим среди востроянцев. Они уважали его за храбрость, преданность и справедливость, а он в ответ оберегал их жизни и вёл к победе. — Граната!!! — рявкнул Казимир, отщелкнув чеку и закинув боеприпас в оставшийся за отрядом коридор. Грохнул взрыв. Вздрогнули своды. С плит перекрытия посыпалась пыль. Отряд гвардейцев продолжил своё дисциплинированное отступление. Имперские войска по меньшей мере на две третьих заняли столицу Сакии — Кэхаке, отрезав тем самым треть всех боеспособных отрядов противников. Несмотря на то, что летучий город переместился в районы, подконтрольные коалиции, и усложнил логистику имперцев, силы Гвардии продолжали планомерно брать под свой контроль агонизирующую столицу. Менторы тщательно разработали план, подготовили войска и провели операцию безупречно. Однако они не были виноваты в столь значительных потерях. Как всегда бывает в таких случаях — подвело исполнение задуманных планов. Командование Гвардии, которое имело свой несколько устаревший взгляд на то, как нужно воевать на благо империи и привыкло воевать, не считаясь с человеческими ресурсами. Не то чтобы они не ценили жизнь рядовых, однако, когда у тебя есть бесконечный людской ресурс, легко перестать ценить жизнь отдельных бойцов. Офицеры учились вести войну в новых условиях, обращаясь к старым тактикам времён начала Великого Похода. В этом им помогали непосредственные участники тех событий, но на всё это требовалось драгоценное время, которого сейчас у них попросту не было. Так, несмотря на все усилия, потери продолжали расти. Войска Империума уставали, боевой дух солдат падал, однако вместо того, чтобы отступить и перегруппироваться — сумрачные гении в гвардейских генеральских погонах велели продолжать наступление, несмотря на все потери. Любая форма отступления в их глазах считалась несмываемым пятном позора на их гордости, которого они пытались избежать любой ценой. В это время в самом Кэхаке, начались волнения. Жители города, уставшие от войны и страданий, подняли восстание. Началась анархия. Взирая на весь этот балаган, космодесантникам пришлось вмешаться лично дабы переломить постепенно деградирующую ситуацию в лучшую сторону. Менторы вместе с работниками Оффицио Префектус, с молчаливого одобрения Инквизиции, призвали офицеров к более продуманным действиям, показательно казнив два десятка самых одиозных любителей «мясного штурма». На данный момент, Гвардия, совместно с прибывшими «Сёстрами Битвы», контролировала большую часть стратегически важных объектов столицы. Силы сестринства, действуя вместе с космодесантом, предотвратили попытку уничтожения центрального репульсора. Эту попытку предприняли подразделения аборигенов, которые попытались использовать разгорающиеся беспорядки в собственных целях. Ксеносы, составлявшие сброд, который назывался «столичной полицией», вероломно предали своих союзников. Они решили обречь их на ту же участь, что и захватчиков. Аборигены не хотели отдавать свою столицу в руки чужаков. И если она не в руках исконных владельцев, то пускай тогда не достаётся никому. Разлад в коалиции позволил подразделениям Гвардии, воспользовавшись разрывом фронта, который образовался в порядках ВАР, когда ксеносы оставили свои позиции. Стремительным наскоком удалось быстро уничтожить несколько опорных пунктов противника. Это создало угрозу окружения группы войск Армии Республики. Остатки трёх легионов солдат-клонов закрепились в подземной части столицы, которая была скрыта от взгляда с орбиты под толщей стали и брони. Это превратило коммуникационные каналы и технические проходы в сложную фортификацию. Также за частями ВАР оставался центральный космопорт столицы Сакии. Именно поэтому в данном районе оказался востроянский полк. Выходцы с Вострои должны были высадиться в космической гавани, заняв плацдарм, тем самым закрыть последнюю брешь в кольце, окончательно захлопнув котёл… Казимир и его воспитанники шли вторым эшелоном. Они должны были десантироваться над энергетическим узлом, заняв его, но две «Валькирии» были сбиты поднятым фрегатом Республики. Транспорт Гвардии совершил экстренную посадку, относительно мягко достигнув поверхности, упав на одну из площадей города, зажатой среди небоскрёбов. Прийти в себя сынам Вострои не позволили силы врага. Каждая высотка огрызнулась огнём нескольких огневых точек, но что было хуже всего, на вершине одной из них был смонтирован миномёт. Первым Сынам ничего не оставалось, кроме как пойти на прорыв к зданиям, неся потери от меткого снайперского огня и шквала выстрелов из повторителей. Промедли они на несколько минут или останься у подбитых «Валькирий», то ксеносы уже могли бы праздновать победу. Это произошло три дня назад. Поредевшие, но не сломленные Востроянские Первенцы продолжали вести бой, даже оказавшись загнанными в окружении. Гвардейцы отступили в подземную часть города, туда же где окопались клоны. Ценой потерь имперцам удалось зайти в тыл порядков Армии Республики, углубившись в самое сердце подземного мира, где уроженцы индустриальной планеты чувствовали себя гораздо уютнее, чем клонированные солдаты противника или даже хозяева этих мест. — Минируем проход, отроки. Всем отдых. Пять минут, — хрипло сказал Казимир, сделав маленький глоток из фляжки. Воды в подземельях было немного, да и сами гвардейцы не рискнули бы её пить, от того и приходилось тянуть запасы до последнего — Зараза… — тихо сказал комиссар Арабатр, приваливаясь на связку труб. От ветерана не укрылась что молодой человек бережёт левый бок. Только сейчас гвардеец заметил тёмное пятно на и без того черной форме комиссара. Арабат, сжав зубы, размотал свой алый кушак, символ своей власти, перетягивая рану, оставленную осколком гранаты. — Крепость, Крепость, я Коготь. Веду бой. Веду в окружении. Требуется эвакуация… — монотонно проговаривал связист, вопрошая вокс-станцию из которой раздавалась только статика помех, да угрозы на ломаном готике от республиканцев. Переплетение труб мешало пробиться сигналу, а подняться выше - уже сами клоны. На лицах уже побывавших в деле бойцов, не говоря уже о самом Казимире, мелькнула тень понимания. Гвардейцам уже не раз и не два доводилось смотреть на такие раны и они прекрасно знали, что с ними живут максимум день без медицинской помощи. Однако даже простые обезболивающие и бинты подошли к концу в полупустых рюкзаках измотанных гвардейцев. Еды было только на не самый плотный обед, которую растягивали как могли. — Всё в порядке… — соврал Арабат. — Гвардейцы! Продолжить движение! Снова гонка со смертью, которая затаилась во тьме, сжимая в белых руках бластер. Всё так же радист пытался вызвать помощь, но их не слышали. Наступила ночь. Востроянцы это поняли, потому что вновь за дело взялись местные. Ксеносы пытались запугать гвардейцев, но все их попытки были тщетны и лишь сильнее разжигали костер всепоглощающей ненависти к чужакам. Комиссар лишь побледнел лицом от кровопотери, но всё также продолжал подбадривать бойцов, бдительно следя за их боевым духом. К глубокой ночи их стали гнать ещё и егеря противника, командос республики. Не было бы печали, но с ними были джедаи. — Колдуны… — раздался шёпот среди гвардейцев. В нём не было страха, а лишь констатация конца. Слишком много раз воины наблюдали за тем, как подобные им псайкеры учиняли кровавые бойни. Да и эти так называемые «защитники мира» - джедаи уже успели проявить себя в стычках с имперцами — они подобно клятым эльдарам ураганом врывались в траншеи, сея смерть и боль верным слугам Императора. Храмовники не просто убивали гвардейцев, а превращали их в обрубок без конечностей, что было ещё поганей. Для настоящего воина хуже смерти были только позор и беспомощность. Нет ничего страшнее, чем ощутить себя беспомощным калекой. Поэтому колдунов также убивали с особой жестокостью при первой же возможности. — Бойцы, слушай мою команду… — зычным голосом, стал отдавать последний свой приказ комиссар, снимая у ближайшего рядового гранату с разгрузки. — Уходите! Пытайтесь связаться со штабом. Берегите боеприпасы и фураж. Выйдете к нашим… Я задержу колдунов. — Но… — начал кто-то из бойцов. — Это приказ, рядовой! А приказы принято исполнять! Чего встали, сукины дети! Вперёд марш!!! Уставшие востроянцы поднялись на ноги и в последний раз отдав честь своему комиссару прорысили во тьму тоннелей. Пусть они и видели смерть, но до сих пор в их душах осталось то малодушие, от её поступи, но только их им нельзя было напугать… — И это тебя касается, старик… — устало сказал Арабат, сверля взглядом востроянца-ветерана. — Товарищ комиссар, не изволите ли пойти в задницу? — без злобы, с отеческой теплотой бросил Казимир, протягивая молодому мужчине лазган с фамильной гравировкой убитого товарища. — Оставьте свой болт-пистолет для колдунов, когда они подойдут поближе. — Тебя расстрелять бы, старый… — сказал комиссар, закашлявшись, оттирая рукавом кровь со рта, принимая оружия из рук ветерана. — Тогда я тем более не покину эту позицию после расстрела. Поэтому вы от меня так просто не отделаетесь, — улыбнулся старый гвардеец, закуривая душистую самокрутку. — Это будет честь для меня… — Все мы будем подле Его трона, как говорят священники, но только мы выбираем компанию, с которой предстанем перед Его взором, — поучительно сказал Казимир. — Покажем этим пластиковым игрушкам ксеносов, как умирают благочестивые подданные Императора? — И кто из нас двоих тут комиссар? — усмехнулся уполномоченный представитель Оффицио Префектус. Два защитника Человечества приняли в бой, встретив бойцов ВАР и джедаев шквальным огнём. Им больше не было смысла экономить заряд батареи, но и гибнуть они не спешили. Их жизни, это жизнь для тех, кто ушёл на прорыв. Клоны не ожидали такого отпора и сбились с ритма, подумав по началу что к имперцам пришло подкрепление, однако осознав, что противников здесь всего двое, они усилили натиск. Ветеран с комиссаром медленно отступая, продолжали поливать клонированных мясных дроидов огнём. Джедаи от чего-то медлили, не спеша сократить дистанцию. — Гонят куда-то… — констатировал очевидное Казимир. — Хотят взять живьем… — сплюнул сгусток крови побледневший, похожий на мертвеца Арабат. Он уже ослаб. Последние минут пять его тащил на себе ветеран. Казимир просто не мог бросить комиссара. Мало того, что востроянцы так никогда не делают (подобное малодушие карается сбриванием бороды и клеймом позора на всю оставшуюся жизнь), но по другому он не мог. Каждая мать знала, что её первенец так не может. Они лучше останутся в бою, врагом окружёнными, чем оставят товарища. Так было и с сыном самого Казимира. Он тоже остался… — Вот этого они точно не дождутся, — просипел сквозь зубы ветеран Первых Сынов. Двое имперских солдат вышли в просторный зал распределительного узла водоснабжения. Внезапно зажглись софиты, после чего хорошо поставленный голос на слегка ломаном готике объявил деклорацию: — Я, рыцарь-джедай Адни Ксидгол, приказываю вам сдаться. Гарантирую гуманное обращение, медпомощь и справедливый суд! — сказал гуманоид в робе колдуна спрыгивая откуда-то с труб и преграждая единственный выход из помещения. Дроид-камеры (мерзкое порождение изуверского интеллекта!!!) разлетелись по помещению, занимая выгодные ракурсы для съёмки в прямом эфире. — Может быть волк и слабее льва, курва, однако в цирке он не выступает! — ответил Казимир и наблюдая за искренним непониманием на лице ксеноса, пояснил. — Иде на хер ксенос! Истинные имперцы никогда не сдаются чужакам! — Вы перемените своё мнение… Джедай грациозно прошёлся по металлическому полу, скидывая с себя плащ, запалив синий световой меч. Синие лезвие издавая характерный для него гул, сделало пару угрожающих движений на пробу. — Возможно, но только после того как я увижу твои кишки! — прорычал ветеран, аккуратно спуская на пол своего комиссара. Казимир скинул верный именной лазган с левого плеча и аккуратно положил его на пол. "Это не твоя битва, старый друг.", - подумал ветеран. Молниеносное движение и в руках гвардейца оказалась прадедовская силовая шашка, которой тот вспарывал еще боевые скафандры империи Тау. Вспыхнуло силовое поле, цвета весенней зари. Казимир собирался показать всем здесь присутствовавшим врагам Человечества, что он был достоин памяти своего славного предка! — Это будет интересно, — произнёс забрак, становясь в стойку и показывая тем самым, что даёт право первого хода имперцу. — Яаааась! — ринулся на врага ветеран. Рыцарь готовился красиво принять клинок противника на собственный блок, но для него было шоком что неодарённый человек способен так метко ударить его, рыцаря-джедая, ногой по лицу…***
В кантине на Гаргоне, планете-окраине мандлорского сектора, раздался одобрительный гул, когда форменный ботинок гвардейца смачно впечатался в лицо джедая. Лишь группа воинов-мандалорцев, облачённая в свои доспехи, молча смотрели репортаж Иссик, которая заливалась оперной певицей, описывая происходящие словно она была комментатором гонки на подах. Мандалорцы вспоминали. Они уже наблюдали подобное в исторических хрониках. Точно так же джедаи убили их Мандалора во времена давней Чистки…***
Казимир уже больше не боялся за свою жизнь. Неприятно болела нога, осушенная давним ударом. Именно её тогда пожевала проклятая ксенотварь… Впрочем вертушка получилась, как в молодости, словно и не бывало всех тех годов службы и его только забрали из дома. Если бы ветеран напрягся, то смог бы вспомнить треск костра, музыку, ощутив себя тем самым мальчишкой с пышными усами и чубом, что так залихватски, на зависть всех однополчан, танцует гопак. Удар кулаком в солнечное сплетение джедай уже ожидал, вовремя наполнив свои мышцы Силой, а удар сабли он блокировал своим кликом, высекая искры. — Лови! — крикнул из последних сил комиссар, кидая гвардейцу свой меч. Два стальных клинка, опутанных силовым полем, осветили поле боя. Гвардеец пошёл на рывок. Пусть это будет его последний прыжок, но у него хватит сил… Он выжимал всё скрытые до сей поры резервы из своего старого тела, сбрасывая тяжесть минувших годов, поставив всё на одну битву, шепча последние в своей жизни слова и вспоминая её. Казимир читал заупокойную по самому себе, как делает каждый гвардеец, что осознаёт свой последний миг, ибо никто из них не надеется сыскать подобную милость от рук своего врага. - Хой!!! Ветеран порхал в яростном танце, обрушавшись тайфуном на джедая, который защищался на автомате. Рыцаря поразила такая свирепость и мощь от обычного человека, да и последствия от пропущенного удара не заставили себя долго ждать. Самонадеянность едва не стоила ему жизни… А Казимир продолжал вспоминать. Детство. Тренировки. Гордый взгляд прадеда. Гибкий стан Анки и их жаркие ночи. Призыв. Первый бой. Не долгие увольнительные домой. Казённую могилу прадеда, что заменил ему отца. Первенца на своих руках. Гордость. Воспоминания придавали ему сил, делая каждый удар ещё более яростным.***
Энакин смотрел на битву джедая и обычного солдата чужаков, не осознавая, что сжимает-разжимает руку протез. Слишком это было похоже на его дуэль с Графом Дуку…***
Ранения. Смерть боевых товарищей. Треугольник-похоронка на сына. Внуки. Они не дали надломиться ему. Маленький Дмитрий и милая Тося, что так нелепо пыталась открутить деду усы… — Достойно, — сказал джедай, переходя с обороны в наступление. Обрушив свой натиск на гвардейца, он играл с ним, постепенно повышая ставки. Рыцарь хотел его сломить, поставить на колени, чтобы этот яростный воин признал свое поражение и сдался ему на милость… Забрак оскалился, наслаждаясь битвой. Сзади раздался выстрел. То покончил с собой комиссар. Арабат до последнего пытался выцелить вёрткую фигуру колдуна, однако с каждой минувшей секундой картина перед глазами мутнела и резала слуге Императора и без того мизерные шансы на успешное попадание. Он бы взорвал гранату, но руки слишком ослабели. Мужчина почувствовал, что ещё немного и просто уснёт и решил уйти непобеждённым. Выстрел комиссара лишь придал ярости Казимиру, от чего он снова ринулся в атаку… Последнюю для себя. Световой меч отделил его правую руку от тела. Конечность упала на стальной, грязный пол вместе с мечом. Пальцы свело так, что они не разжали рукоять, даже будучи отсечёнными от тела. Силовое поле так и не потухло. Сам дух оружия желал продолжить бой. Боль обожгла разум гвардейца, однако он снова упрямо ринулся вперёд на врага. Пускай он и не был астартес, но в нём не было страха. Забрак с лёгкостью парировал удар, выбив из ослабевшей левой руки меч Арабата. Удар телекинеза и гвардеец отправился в короткий полёт к телу своего комиссара. Но даже сломанных рёбер и отрубленной руки оказалось недостаточно чтобы сломить дух сына Вострои. Пошатываясь Казимир снова встал, презрев боль. — Это бесполезно! — одним ударом сбив человека на колени, сорвался от злости джедай. Упрямство фанатика почему-то доводило забрака до белого каления отчего храмовнику требовались долгие часы медитации чтобы привести свой разум в порядок, после того, как весь этот фарс подойдет к своему логическому концу. — Сдавайся! — потребовал он поднеся острие своего светового клинка к горлу поставленного на колени имперца. Гвардеец что-то прошептал. С его губ текла струйка крови. Голова опустилась и вжалась в плечи. Предчувствуя свой триумф, рыцарь нагнулся, чтобы расслышать шёпот обреченного на поражение человека. Что может сделать раненый человек забраку, который и без того был физически крепче тщедушных людишек, а когда он ещё и одарён Силой… — … они будут издеваться над моим телом и формой, — шептал гвардеец. — Да хранит тебя Император, — прошипел вокс в его шлеме, что добил до своих. Рыцарь удивился, от чего упустил момент, когда ему в рот подобно тарану впихнули гвардейскую гранату. Зубное крошево провалилось в глотку ксеноса. — Пусть смерть придёт за мной, но я тебя заберу с собой! Взрыв!***
Мандалорцы вздрогнули, когда осколок снял скальп, вместе с куском черепа оператора и на излёте смёл журналистку вниз на руки слегка ошалевших от неожиданного развития событий клонов. Дроид-камеры услужливо взяли ракурс. Гвардеец, нашпигованный шрапнелью, был ещё жив. Большую часть силы взрыва принял в себя забрак. Ветеран видел, как машины навели на него окуляры. Отплюнув кровь, он прошептал, цитируя давно услышанные слова: — Будет ярким новый расвет. Подует ласковый ветер. Меня больше нет, но подвиг мой вечен. По силам сделать одному, что казалось невозможным. И будет страшно узнать врагу! Нас таких — миллионы… Подземелья сотряслось. По пеленгу ветерана работала артиллерия. Последнее, что сделал Казимир, перед тем как предстать пред Златым Троном — это сложил аквилу, как мог, одной рукой, чётка произнеся: — Ave Imperator!***
Казимир умер с улыбкой на лице. Император даровал ему милость, подарив почти безболезненную смерть. Его убил сорвавшийся кусок арматуры, пробивший висок, а не молотоподобный удар «Сотрясателей». Он ни о чём не жалел. Ветеран прожил хорошую жизнь истинного Человека. Был верен до последнего вздоха и даже немного после него. Даже свою смерть он вывернул в победу для Империума, не только забрав с собой джедая, клонов и известную журналистку. Он напомнил галактике Небесной Реки, что такое Стойкость. Миллионы мандалорцев отдали ему последний салют, как воины воину. Офицеры ВАР и КНС, что были истинными солдатами, отдали честь. Тысячи разумных вдохновились его поступком. Дуку будет ещё долго удивляться наплыву добровольцев в армию, а Палпатин будет в ярости от бездарно разыгранной пешкой хорошей идеи. Единственное, Казимиру было немного грустно от того, что он больше не увидит своих внуков. Он бы хотел дать напутствие Дмитрию, рассказать ему под бокал доброго напитка о битвах своих и где побывал… Внучка так ему и не открутила усы. Вот таким был герой Империи — обычный старый гвардеец Казимир. Он был последним в том окружении. Били «Сотрясатели». Слышались взрывы. Но мы были не там, поэтому живы...***
В золотом отблеске слышались слова: — Здравствуй, отец…