Король-Шторм

Молнии кружили вокруг. Ветра поднимали траву и листья деревьев, подтанцовывая на обрывах, что склонялись перед взбушевавшемся морем. Сам шторм танцевал. Он стоял на одном из этих обрывов. Волны внизу отдавали запахом соли, а падавшие сверху капли – духом пресной воды. Перед проносились картины. Секундные моменты запечатленные в прошлом и будущем. Он видел, как шторм вокруг него стих и на обрыве что он стоял возвысился замок, ранее неведомый этим миром. Он видел шторм бил по морю и бил по рекам. Он видел, как леса вокруг горят, но потом на их пламени растут новые деревья. Он слышал смех, чья звонкость отбивалась эхом по лесам и замкам. Он видел дракона, что беспомощно лежал, окруженный зверями разных цветов и пород. Дракон рычал, то ли прося милости, то ли наполняясь ненавистью, но звери лишь с ужасом смотрели на его долгую смерть. Он обернулся и увидел, что море заледенело. Он увидел, что звери грызут друг другу глотки, а всюду ширится лед и снег. Он увидел женщину в красном и женщину в белом. Он видел гору золота и гору угля. Он увидел розы, синюю и золотую, пожираемые пламенем. Он обернулся ещё раз и увидел сталь, черную как дым. И человек в этой стали и с глазами, белым и красным, что смотрел на него. Он услышал, как железо гнется и звенит лед. Как море избавилось ото льда и вновь взбурлило и полилось на землю, поглощая все вокруг. Он обернулся последний раз и открыл глаза. Перед ним разросся небольшой бледно выглядящий потолок. Воспоминания утекали из его головы. Он чувствовал, как что-то упускает. Как будто нечто важное убегало от него. Дюрран повернул голову и огляделся. Он лежал на кровати посреди небольшой комнаты. Справа от него стояла небольшая тумба с кучкой странных зелий и мазей. Над старыми колбами корпел старик. – Мейстер Пицель, – Дюр попытался встать. – Принц? – удивленно повернул голову мейстер, – ох, – прокряхтел он. Великий мейстер положил одну руку на лоб Дюррану, а другой взял запястье его руки. Так он держал его несколько секунд. – Вроде хорошо, – пробормотал он себе под нос, – надо сообщить королеве. Сообщить королеве, – он вновь повернул свою голову в сторону Дюррана, – все хорошо, ваше высочество, я сейчас вернусь. С этими словами он тихо вышел, закрыв за собой дверь. Дюрран перевел взгляд обратно на полоток. Он чувствовал, что что-то не помнит. Он должен был что-то знать, но мысли уходили, убегали от него, оставляя за собой невидимый след. Он что-то забыл, что-то, что не должен был. Он попытался вспомнить последние события, но так и не смог. Нет. Он не утратил память. Он помнил кто он. Он – Дюрран из дома Баратеонов, принц и наследник Семи королевств, сын Роберта Серсеи Баратеонов. Он отлично помнил Красный замок, своих братьев и сестру, друзей и воспитателей, прислугу. Он хорошо помнил свою жизнь, свои путешествия и приключения, если их так, конечно, можно назвать. Но он абсолютно не мог вспомнить последние дни. Как будто их просто вычеркнули из его жизни. Так он пролежал некоторое время, занимаясь бессмысленными попытками осмыслить последние дни своей жизни, но по итогу так ни к чему и не пришел. Скрип Дверь открылась и Дюр увидел, как в его комнату зашла женщина с золотыми волосами. Серсея Ланнистер была одета красиво и пышно, как это всегда и подобало королеве. Вместе с матушкой также шли мейстер Пицель и двое детей с такими же золотыми волосами. Первой шла Мирцелла – маленькая девочка с молочным цветом лица, зелеными глазами и полными губами, а за ней ещё меньший, но пухлый мальчик с такими же глазами и волосами – Томмен. Дюр сразу заметил, что кое-кого не достает, но не хотел об этом сейчас думать. Королева подошла ближе к лежащему сыну и нежно взяла в руки его голову, осматривая его. – Все хорошо? – спросила она. – Да. – Ты все ещё бледен. – С принцем все должно быть в порядке, – послышался кряхтящий голос старого мейстера, – жара не было уже пару дней. – Дней? – переспросил Дюр. Что вообще происходило с ним? – Ты не просыпался уже неделю, – ответила ему мать. – Неделю? – Да. Неделю назад тебя нашли в постели всего в жару. Ты корчился во сне, но никак не просыпался. – Томмен плакал каждый вечер, – сказала Мирцелла, – матушка говорила, что ты выздоровеешь, но он не верил, – она сердито посмотрела на младшего брата. Для своего возраста Мирцелла вела себя слишком взросло. Или пыталась вести. Брат только отвернул голову. – Я просто переживал за тебя, – сказал он. Наконец Серсея отпустила голову сына и сделала от него шаг назад. – Ты только проснулся. Нет, ты ещё слишком слаб. Будешь лежать здесь. Ты никуда не поедешь. – Куда пое… – Ты понял меня? – резко перебила его мать. Она никогда не принимала других ответов, кроме согласия. Серсея была строга и требовательна. Дюрран хорошо знал свою мать. Всех вокруг она видела ей обязанными. Всех, кроме одного. Джоффри всегда был у неё любимцем. И сейчас младший брат наверно бегал где-нибудь со своим мечем, когда Дюр лежал в этой постели. Хотя Дюр старший, от матери он получал значительно меньше внимания чем все остальные дети. – Да, – вместо этого ответил он. – Просто твой отец задумал очередную глупость. – попыталась успокоить его мать. – Не беспокойся об этом. Увы это не дало Дюррану никакой информации. «Глупостью» матушка называла вообще любое действия отца. Роберт Баратеон мог просто отправиться на охоту или организовать турнир, как и матушка, и дядя, и, кажется, весь двор начинали говорить об этой «глупости», таким образом, как будто он лично прыгнул на клыки кабана. Глупость, конечно. Может старший Баратеон и перегибал иногда палку, но складывалось впечатление, что все вокруг то и делают, что следят за каждым его медяком. – Ты должен отдохнуть. – выдохнула мать. – последние дни во дворце очень напряжены, так что не нужно напрягать себя сейчас. С этими словами он уже собиралась направиться к выходу, но… Скрип Дверь вновь открылась. В её проеме стоял широкоплечий мужчина с суровым лицом. Его глаза темнели синевой с грозным взглядом, а черные волосы покрыли границы уже полысевшей головы. Лорд Драконьего камня никогда не выглядел приветливо. Его одежды были просты и подобали больше солдату нежели лорду или брату короля. Дюр знал своего дядю хорошо. Станнис был суров, но справедлив. Он был мастером над кораблями и руководил Королевским флотом. Когда Дюру исполнилось двенадцать, его пристроили оруженосцем к Станнису, как сказал отец «по совету Джона Аррена». В итоге последнее время Дюру приходилось проводить то на флоте, то на заседаниях Малого Совета. Но иногда Станнис мог просто исчезнуть на целый день из замка, и у Дюра выходил свободный день. Хоть королева и имела властный королевский вид, пред суровой фигурой лорда Драконьего камня она явно подкосилась и быстро вышла с Мирцеллой и Томменом. Отвернув голову при скрипе двери, Станнис сделал несколько шагов вглубь небольшой комнаты. – С тобой все в порядке? – спросил он. – Да. – Джон Аррен умер. – Лорд-десница? – переспросил Дюр. Он слышал, что старый десница короля приболел, но и подумать не мог, что он уже мертв. Когда принц в последний раз его видел, старый лорд выглядел вполне здоровым. – Уже как неделю. – лорд Драконьего камня повернул голову в сторону принца. – когда я узнал о его смерти, я решил уплыть на Драконий камень вместе с флотом. Ранним утром я уже стоял на борту корабля перед самым отплытием, когда узнал, что ты болен. Тогда я понял, что должен остаться здесь. – Ты не договариваешь, – Дюрран знал, что дядя что-то от него скрывает. Мастер над кораблями никогда не мог похвастаться умением скрывать правду в своих словах, уж слишком он привык быть прямолинеен. И Дюр уже давно научился понимать, когда Станнис хотел от него что-то скрыть. – Я говорю ровно столько, сколько тебе положено знать, – резко ответил Станнис. – Надеюсь ты понимаешь, что Аренн и ты заболели не случайно? Дюрран кивнул. – Тогда ты должен понимать, что все что я делаю и буду делать не направленно против тебя. – Ты продолжаешь что-то недоговаривать. – Если бы я только мог иначе, – Станнис угрюмо уставился в пол, – она тебе сказала про поездку? «Ею» он называл Серсею. Станнис никогда ни называл её не по имени, ни по титулу. Несколько раз он назвал её Ланнистершей, но после возмущений Дюра таким словам о его матушке, Станнис перестал. – Какую поездку? – Роберту нужен новый десница, – лицо Станниса скукожилось, то ли от гнева, то ли от брезгливости, – он решил позвать на эту должность Старка и зачем-то потащить на Север всю свою семью. – Потащить всю семью? – И тебя тоже. Только твоя болезнь ему помешала. Он сказал, что соберет всех и поедет на Север, как только ты очнёшься, – он посмотрел Дюру в самые глаза, будто пытаясь в них что-то прочитать, а затем вновь отвел взгляд – И это Роберт. Последние слова означали «И он так сделает, и никто его не сможет отговорит». Дюр посмотрел на дядю. Тот явно не хотел отвечать на те вопросы, которые зарылись в голову принца. Скрип – Почему я последним узнаю про здоровье своего сына? – крича ввалился в комнату король. Роберт Баратеон был большим, высоким и полноватым. Его черная борода грубо свисала с лица, скрывая двойной подбородок, а под синими глазами темнели круги. От старшего Баратеона веяло вином, впрочем, как всегда. В два быстрых и больших шага он оказался и кровати со своим сыном, даже не заметив стоящего там младшего брата. – Как себя чувствуешь, – спросил король. – Нормально… — Вот и хорошо, – перебил его отец, – чуть-чуть бледноват, но это пройдет быстро. Пицель сказал мне что у тебя нет жара, так что причин не ехать нет. Я так думаю. А ты? – взгляд короля пронзил его. Так Роберт смотрел очень часто. Это означало что ответом может быть только согласие. – Ну… Я… – Он только проснулся, – перебил его Станнис, – Что ты носишься с этой поездкой? Просто отправь Старку ворона. У нас итак нет десницы, а ты хочешь, чтоб у нас ещё два месяца и короля не было. – И не будет, если понадобится! – крикнул ему король – Я знаю, что делаю, не смотри на меня так! Эта поездка важна! Ты не понимаешь! – Что именно я не понимаю? – Станнис пронзительно посмотрел на него. – Я думал, что ты хоть немного повзрослел. Оглянись Роберт! Неужели ты не понимаешь, что происходит? Джон Аррен мертв, а твой сын вдруг заболел. Неужели остатки того, что у тебя называлось умом окончательно смыло дорогим вином и шлюхами. Король смотрел на Станниса как отчитываемый за недавнюю пакость ребенок. Дюр уже видел отца несколько раз в таком виде. Так на него мог влиять только старый лорд-десница, но лорд-десница мертв и теперь вместо него это делает Станнис. – Я все понимаю, – наконец пробормотал король, – и понимал с самого начала. Для этого мы и едем на Север. Нед все решит, я тебя уверяю. Ты ещё все увидишь. К тому же я тут подумал, что неплохо, если бы ты поправил тут пока я буду на Севере. – То есть, ты назначаешь меня десницей? – спросил Станнис. – Нет, десницей я назначаю Неда, а ты просто поправь пока я буду на Севере, – увидев, как скорчилось лицо Станниса, Роберт только улыбнулся, из-за чего его лицо скорчилось ещё сильнее, – не бойся, брат, я все сделаю как надо, только пообещай не запрещать бордели в мое отсутствие. Роберт похлопал Станниса по плечу и вновь повернулся к Дюру. – Крепись сынок, – сказал он, – скоро мы поедем на Север. И с этими словами он вышел, скрипнув дверьми. – Видимо я скоро поеду, – сказал принц Станнису. – Будь осторожен, – ответил ему дядя, – у того, кто хотел тебя убить обязательно хватит яда и на вторую попытку, а Пицеля в дороге тебе найти не удастся. После чего он точно также вышел из комнаты. Дюрран остался один. Он посмотрел на потолок. Его голова кипела. Он должен был что-то вспомнить. Какая-то мысль все ускользала и ускользала от него, никак не желая наконец оказаться среди его воспоминаний. Он должен был что-то вспомнить, но что именно?