Фанаты на завтрак остаются

На свидание с ним пойти. Отлично, просто прекрасно. Может, ещё и шнурки ему погладить? Геральт со вздохом осмотрел себя в зеркале и поправил выбившуюся из-за уха прядь волос. И куда он собрался, собственно? Сидел бы спокойно, смотрел телевизор, где каждый раз в новостях нет-нет да и мелькнёт имя Лютика. А Геральт, вместо того, чтобы видеть его только по телевизору, сейчас собирается показывать ему город. Ну не идиот ли? Он снова посмотрел в зеркало. Идиот. Точно. Это ещё мягко сказано. Он совершенно не собирался идти на эту чёртову встречу, да ещё и ночью. У суперзвезды всех времён и народов, видите ли, не было другого времени. Нет, серьёзно, какого чёрта он сейчас завязывает шнурки на ботинках?.. …На место он подъехал примерно к одиннадцати ночи: Цири уже легла спать и не стала бы докучать любопытством, а Йеннифэр просто попросила его не хлопать входной дверью и оставила все расспросы на потом. Лютика ещё не было. Геральт стоял на городской площади, вдыхая холодный воздух. Куда его повести? Что показать? Гаражи, за которыми они с пацанами курили после школы? Дорогу, по которой они гоняли на мотоциклах? Магазин, где им продавали пиво и сигареты ещё в школьные годы? А надо ли ему вообще что-то показывать? Геральт вспомнил, что парнишка, возможно, просто хочет трахнуться с ним. Он уже замечал его взгляды в первую встречу. Но, блять… Тогда Юлиан был для него просто Юлианом. И это его вполне устраивало. Но теперь, когда Юлиан вдруг оказался всем известным Лютиком, прыгать к нему в постель было как-то… не очень. И поэтому — раз потребовал показать город, значит, это и получит. Только это — и больше ничего. — Привет! Голос Лютика разрушил его мысли, как карточный домик. Тот стоял в паре метров от него: нежно-розовая рубашка, рваные на щиколотках джинсы… Он выглядел смущённо, но улыбался так легко и беззаботно, что Геральт и сам расплылся в неконтролируемой улыбке. Впрочем, она оказалась больше похожей на вымученную ухмылку, судя по реакции Лютика. — Не рад меня видеть, да? — Не бери в голову, — поспешно возразил Геральт. — У меня просто такое лицо. — Всегда? — Ну… временами. Лютик покачал головой. — Ты странный, — сказал он. — Но мне это даже нравится. Нет, ну серьёзно? Он так и продолжит клеиться к нему на протяжении всей… э-э… прогулки? Называть происходящее «свиданием» Геральт наотрез отказался даже в мыслях. Это просто экскурсия по городу. Ну и что, что ночью? Ну и что, что парнишка на сто процентов в его вкусе и явно заинтересован в нём? Это. Всего лишь. Прогулка. — Ну, — мурлыкнул Лютик. — И куда пойдём? — Честно тебе сказать? — Геральт потёр лоб ладонью. — Понятия не имею, что тебе показать. На лице Лютика появилось смешное напряжённое выражение, после которого он вдруг щёлкнул пальцами и заговорщически подмигнул: — Тогда сперва предлагаю поесть. Знаешь, куда я хочу? Геральт вздохнул, припоминая заведения с заоблачным ценником, к которым явно привык этот золотой ребёнок, и попутно прикидывая, сколько денег сегодня улетит с его кредитки, но в этот момент порозовевший Лютик сообщил: — В Макдоналдс. Сто лет там не был. — Ты серьёзно? — с облегчением поперхнулся Геральт. — Туда? — Если ты не против. Обожаю их креветки в кляре! Нет, Геральт никогда не был жмотом и уж точно не жалел денег на хорошие свидания и хороших людей, просто никогда прежде ему не доводилось иметь дело с мировыми звёздами, коей внезапно оказался новый знакомый. Так что его волновали не столько деньги, сколько уровень и престиж ресторана, в который запросто мог бы потащить его Лютик. Что ни говори, а в десятке столовых приборов и сотне изысканных блюд без ста грамм он бы не разобрался. Поэтому неожиданное предложение Лютика ему очень даже понравилось. Да и креветки он тоже любил. В зале они есть не стали: Лютик настойчиво предложил взять еду с собой и пойти гулять по городу. Геральт согласно пожал плечами: пока его всё устраивало. Они шли по городскому парку. Геральт жевал гамбургер и старался внимательно слушать истории, которые Лютик рассказывал ему с набитым ртом: — …и я тогда сказал, что обязательно когда-нибудь выступлю в Новиграде, и что они ещё меня услышат. И вот — скоро туда, прикинь? — Они над тобой смеялись? Разговор шёл о детстве и одноклассниках. — Было дело, — кивнул Лютик, засунув в рот всю креветку целиком и с трудом её прожевав. Он огляделся в поисках стакана с лимонадом в геральтовых руках, потом бесцеремонно взял его за запястье и притянул поближе к себе. Губы Лютика обхватили трубочку. Геральт забыл обо всём и совершенно нагло пялился на то, как он посасывает её кончик, выпивая лимонад прямо из его рук, как его язык скользит по губам, слизывая влагу. Он живо представил, как бы Лютик посасывал что-нибудь другое… и в штанах стало как-то тесно. Нет-нет-нет, только этого не хватало! — О, качели! Геральт мысленно поблагодарил всех известных ему богов за то, что они так вовремя вывели их к детской площадке. Лютик крикнул что-то вроде «юху-у-у!», всучил ему остатки креветок и со счастливой мордашкой понёсся к сетчатым качелям, похожим на большое гнездо. Он последовал за ним. — Так красиво, смотри! — восхитился Лютик, когда они легли на качели и откинулись назад. — Я и не знал, что тут звёзды видно! — Видно, — с улыбкой кивнул Геральт. — Мы почти на окраине города. — О-ох, — мечтательно вздохнул Лютик. — Так хорошо! И Геральту тоже было хорошо. Он совершенно неожиданно почувствовал себя на своём месте: теплый ночной воздух приятно ласкал кожу, когда качели приходили в движение, бархатный голос Лютика успокаивал, а сам он, лежащий рядом с ним в свете фонарей на пустой детской площадке, был невероятно красив. Длинные ресницы отбрасывали тень на мальчишеское лицо с румяными пухлыми щеками, губы расплывались в блаженной улыбке. Наверняка мягкие и нежные. Геральт мысленно дал себе пощёчину. Только что порадовался, что опасность посветить стояком миновала, — и вот, пожалуйста, снова пялится на его губы. Идиот, нечего сказать. Лютик тем временем разливался соловьём. И не то, чтобы Геральту было неприятно или скучно его слушать, напротив: он оказался весьма интересным собеседником. — Я думал, что такие, как ты, говорят только о своих успехах и популярности, — честно признался он. — Что с вами и поговорить-то не о чем. — И что скажешь? — прищурился Лютик. — Ошибся? — Ещё как. Они уже давно ушли с площадки и теперь гуляли по аллеям. И говорили-говорили-говорили. Обо всём. Геральт рассказывал о своей жизни, о том, что любит, а что нет. Он впервые за годы говорил так много — и с удовольствием. Обычно, если ему предстояло что-то рассказывать — он старался быть максимально краток. Но не сейчас. Сейчас он травил какие-то старые анекдоты и с теплотой в груди слушал заливистый смех Лютика. Между ними было больше десяти лет разницы, но её не ощущалось. — Устал? — сочувственно спросил Лютик, когда Геральт отчаянно зевнул посреди разговора. — Нет, просто немного не… не вы-ыспался, — он безрезультатно попытался подавить ещё один зевок. — Не хочешь поехать ко мне? — после недолгой борьбы с собой вдруг выдал Лютик. — Ну, то есть, я не настаиваю, правда, просто до меня недалеко, ты мог бы выспаться в шикарной кровати, а на завтрак подают вкусные круассаны, и… Геральт сказал «да» прежде, чем успел подумать. Нет, ну, теоритически — почему нет? Лютик, кажется, не намекал ни на что, а перспектива поспать и позавтракать очень даже привлекала. Просто посидят вместе, поболтают, потом лягут спать. А утром разойдутся, как в море корабли. Лишь бы про билеты не забыть: Цири очень хочется сделать подарок. *** Они шагнули в номер, и у Геральта отвалилась челюсть, а сонливость куда-то испарилась. Он постарался сделать всё, чтобы придать своему лицу более спокойное выражение, потому что помещение действительно было о-хе-рен-ным. Другого слова не подобрать. Под высокий потолок уходили тонкие изящные колонны, мебель из дорогого дерева была уставлена декором, в вазах стояли огромные букеты цветов, посреди комнаты стояла большая кровать на позолоченных ножках и с кучей подушек и одеял. — Ну… — смущённо протянул Лютик. — Как-то так. — И сколько же ты за это платишь? — бесцеремонно восхитился Геральт. — Не хочу говорить о деньгах, — он смутился ещё сильнее. — Они у меня есть, это главное. А вообще… главное — это далеко не деньги. С этими словами Лютик шагнул к нему ближе. Голубые глаза оказались совсем рядом: Геральт видел каждую деталь узора их радужки. — Что?.. — тихо спросил Лютик. И сглотнул. Они были слишком близко. Взгляд Геральта снова опустился на чужие губы — в этот момент по ним пробежал кончик языка. Выдержать было нереально — и Геральт сдался. Он обхватил подбородок Лютика пальцами и мягко притянул его к себе. С лютиковых губ сорвался взволнованный выдох, и губы Геральта перехватили его. Он целовался потрясающе. Нежно покусывал и посасывал его губы, скользил по ним языком, ненавязчиво проникая внутрь. Геральт вздрогнул, неосознанно прижался к нему теснее, поцеловал глубже, запутавшись пальцами в его волосах. И Лютик тихо-тихо застонал, подавшись бёдрами вперёд. Он не собирался с ним спать. Нет, точно не собирался. Это вообще было не свидание. Но Лютик так сладко целовался, так приятно пах и был так горяч, что все мысли напрочь вылетели из головы, оставив только приятную пустоту и стремительно растущее желание. Геральт осторожно толкнул его ближе к кровати, и он подчинился, прерывисто вздохнув и коснувшись губами его шеи. По телу пробежали мурашки. Вокруг было красиво. С потолка лился мягкий приглушённый свет, белое и идеально чистое постельное бельё выглядело изысканно. Но самым красивым во всём этом великолепии был Лютик. Раскрасневшийся, с приоткрытыми губами, он полулежал на краю кровати, опираясь на локти. Взгляд голубых глаз совершенно поплыл от возбуждения, всё его тело горело жаром — и Геральт кожей ощущал этот жар. На Лютике было непростительно много одежды. Он шагнул на кровать, навис над Лютиком, коленом раздвинул его ноги — и тот издал такой сладкий полустон-полувздох, что у Геральта начисто сорвало крышу. Нетерпеливо укусив его за шею, он принялся расстёгивать пуговицы его рубашки, стараясь ничего не порвать, дабы не получить потом по шее. Вообще-то, наверное, стоило спросить, а хочет ли всего этого Лютик, но возбуждение слишком затуманило рассудок, и он только с трудом смог взять себя в руки, чтобы узнать, как вдруг… — Я… я хочу тебя, — выдохнул Лютик, словно прочитав его мысли. Всё. Геральт окончательно потерял голову. Так сильно он не хотел, наверное, никого: Лютик был податливым, плавился в его руках, целовал его губы и горячо-горячо дышал. Как они оказались без одежды — Геральт уже не заметил. Они переместились ближе к изголовью кровати, Лютик откинулся на подушки — и Геральт в очередной раз позволил себе полюбоваться им: он был похож на юного греческого бога. Тонкий, хорошо сложенный, со светлой чистой кожей, затвердевшими сосками и сочащимся смазкой членом… Чёрт, Геральт мог бы кончить от одного лишь вида. Лютик притянул его к себе и поцеловал, бесстыдно обхватив ногами, и их члены соприкоснулись, а по телу словно пробежали электрические разряды. Геральт застонал и толкнулся бёдрами навстречу. Его член скользнул по чужому, потом коснулся промежности, и он снова сделал толчок, прижимаясь теснее. Лютик тихо мурлыкнул: — Чёрт… растяни меня. Геральт выругался и вздрогнул от пробившей его искры. Этот голос был таким манящим, таким бархатным, Лютик так беззастенчиво прогибал поясницу и раздвигал ноги… Ох. Долго уговаривать не пришлось. Он растягивал его медленно и осторожно, не жалея смазки, стараясь двигаться так, чтобы задевать простату, и в эти моменты Лютик чертовски мило всхлипывал от удовольствия. Сделав первый толчок в него, Геральт глухо застонал от сдавившего его жара. Лютик был тугим, нежным, страстным и невероятно горячим. Его стоны сводили с ума. Он подставлялся, подмахивал, умолял не останавливаться — и Геральт не останавливался. Даже если бы хотел — не смог бы. Было чертовски хорошо. Он совершенно потерял голову, втрахивая его в кровать — кровь стучала в ушах, наслаждение растекалось по всему телу. Лютика хотелось всего — себе. Прижать, присвоить, пометить — и Геральт сделал это, кончая и кусая его за шею. Лютик вздрогнул — и излился следом, застонав так сладко и протяжно, что Геральт ощутил новый прилив возбуждения. Чёрт, только ведь кончил… Они без сил рухнули на подушки. Лютик тяжело дышал, и его лицо было таким… одухотворённым? Геральт не знал, как ещё это описать. Он смотрел в потолок широко распахнутыми глазами, медленно моргая и рвано дыша, его припухшие от поцелуев губы расплылись в лёгкой удовлетворённой улыбке, на щеках алел румянец, по вискам стекали капельки пота… Геральт поймал себя на безумном желании поцеловать его. И решил, что сопротивляться ему — кощунство.