***
Лучи восходящего солнца падали на влажный пол. Местами, на гладкой деревянной поверхности отражалась одинокая фигура мальчика, совершающего, на первый взгляд хаотичные движения тренировочным деревянным мечом. Они не имели чётко выстроенного ритма. И определённого стиля. Но каждый взмах, каждое движение меча завораживало своей плавностью переходов, своей хаотичностью в защитных и атакующих жестах. Это было искусство. Танец, который в будущем, если отточить до идеала, мог стать не просто завораживающим, но и кровавым. Ужасающим. Даже сейчас, стороннему наблюдателю могло показаться, что ребёнок бился с каким-то невидимым и опасным противником насмерть. И, тогда как второй пункт был неверен, первый был недалёк от истины. — Координация твоих движений стала непомерно лучше, — неожиданно тишину, до этого наполненную лишь шорохом ткани и тихим скрипом дерева нарушил спокойный мужской голос с нескрываемыми нотками заинтересованности. — Широ, — продолжил тот, привлекая к себе внимание замершего на месте мальчика, крепко сжимающего рукоятку тренировочного оружия двумя руками, — тогда как выстроенный тобой стиль боя на мече очень неплох, на данном этапе развития, в настоящей схватке насмерть, он тебе ничем не поможет. Даже используя магию ребёнок не способен превзойти взрослого и опытного заклинателя грубой силой. Но ты всегда можешь использовать ум и смекалку, — Широ устало посмотрел расфокусированным взглядом на медленно приближающегося к нему отца, который уже через мгновение положил руки на его плечи, — не пытайся превзойти противника там, где ты не можешь. Пытайся перехитрить его. Удиви. Дворяне, да и подавляющая часть взрослых магов в нынешнее время — высокомерные знойные много-возомнившие о себе личности, которые никогда всерьёз не воспримут дитё и всегда будут тешить своё эго. — Да-да. Ты это уже говорил, — Широ, пытаясь восстановить дыхание, глубоко вздохнул и закатил глаза. Киритсугу многое рассказывал ему о современных магах, об их уязвимостях, разбирал отдельные Династии и их проблемы. Безусловно, его опыт, как Убийцы Магов, величайшего Ассасина Монолитного Мира был бесценен. Широ многое узнал за последний год благодаря урокам отца и его безграничному жизненному опыту. Но сейчас, не спав пол ночи, вставший рано, Широ ничего не соображал. Он никак не мог понять, к чему клонил отец, пытаясь объяснить ему важность хитрости, когда он не может использовать силу против противника… Да, чёрт побери, он вообще сейчас мало что соображал, и тренировался именно что на инстинктах, по привычной, отработанной месяцами программе. Как робот, выполняющий свой дневной рабочий минимум, а не как трезво мыслящий человеческий ребёнок… пусть он и считал себя куда умнее скучных, если не тупых, временами, сверстников. Именно поэтому, отгоняя сонливость, Широ растерянно посмотрел на сосредоточенное лицо отца и… конечно же, не найдя там никаких ответов, обречённо вздохнул. Да. Либо сейчас он ничего не соображал, либо, как нередко бывало, просто не мог прочесть или понять, о чём этот человек думал и как мыслил. Да, Киритсугу был мудрым. Очень мудрым. И все его советы были бесценны, он ценил их. Но зачем, спрашивается, было объяснять ему что-то про магию сейчас, когда он временно не мог её использовать из-за недавней операции по пересадки магических цепей?! И, словно отзываясь на его крик души, плечо прошило резкой, нестерпимой болью, которая тут же расползлась по телу, к грудной клетке, заставляя его на мгновение потерять равновесие. В один момент он просто стоял на ногах, а потом нашёл себя на полу, сжимающим плечи руками, с застывшим криком боли в горле. Киритсугу что-то говорил на фоне, поглаживал по спине, привычно пытаясь успокоить и помогая унять боль… Но Широ не слышал. Сжимая зубы до треска, он закрыл глаза и отчаянно пытался успокоить бешено бьющееся сердце в груди и унять прерывистое дыхание. Да. Именно поэтому он не мог… вернее, как, не мог. Он мог использовать магию, но это было сравне желанию самоубийства. Почему так? А потому, что пересадка Магического Герба, которая обычно — практически безболезненная и простая операция, в его случае усложнялась из-за отсутствия кровного родства с линией Эмия. И даже с Авалоном, безостановочно исцеляющим и адаптирующим чужеродные магические цепи под его организм, Широ испытывал невыносимую боль по утрам. Вот как сейчас… Нет, даже не боль, это была самая настоящая, нестерпимая агония. Хотя и за две недели после операции он к ней привык, это не отменяло того факта, что первое время он просто терял сознание. И это, минуточку, он не пытался использовать магию. Да даже врождённые цепи он практически не трогал, используя лишь одну-две, и то, на минимум. — Ты как? — через неопределённое количество времени до него донёсся одновременно далёкий и близкий взволнованный голос, заставивший вздрогнуть от неожиданности. Кажется, он совсем потерял чувство реальности, раз пропустил тот момент, когда боль отступила, сменившись онемением. Широ помотал головой, точно пытаясь проснуться, но с большим удивлением заметил, что… был бодрым. Сознание, даже несмотря на практическое отсутствие сна сегодня, оказалось ясным, будто он очень хорошо отдохнул или выспался. Что не могло быть правдой хотя бы потому, что он до сих пор стоял на коленях, на деревянном полу. Киритсугу придерживал его из-за спины и, кажется, рассматривал его обновлённый Магический Герб на плече. Судя по пальцам, ощупывавшим там кожу, по крайней мере. В конечном итоге, Широ нашёл в себе силы открыть глаза и с интересом посмотреть на отца, который, на удивление, выглядел очень спокойным. Не таким, как в первые дни, когда чуть ли не каждые десять минут спрашивал о самочувствии. — Хм, поздравляю. Большая часть цепей практически прижилась. Ты сейчас испытывал их первое открытие, Широ, — задумчиво, с какой-то ноткой неуверенности в голосе произнёс старший Эмия и ободряюще хлопнул мальчика по спине. — Хотя, я рад, что оказался рядом, потому что если бы ты инстинктивно попытался использовать пламя в попытке защититься… — тот остановился на полуслове, то ли не желая заканчивать, то ли сомневаясь, стоило ли ему продолжать свою мысль. Но, заслужив красноречивый взгляд Широ, который просил объясниться до конца, тяжело вздохнул: — В худшем случае ты рисковал разорвать собственное сердце… И, тогда как за пять-шесть минут я бы имел возможность тебя спасти, восстановить сердце, то… не факт, что нашёл бы тебя вовремя. Последние слова Киритсугу прозвучали, как самый настоящий смертельный приговор. Или его отмена… Младший Эмия, услышав их, сначала побелел в лице, а затем оцепенел от страха. Нет, он знал, помнил слова Убийцы Магов о том, что маг всегда идёт в шаг со смертью, но вот так вот понять, что не будь сейчас папы рядом и он бы… его бы уже не было в живых… Это было слишком большим шоком для мальчика. Но, чувствуя всем своим естеством пристальный, то ли изучающий, то ли ожидающий взгляд отца, он закрыл глаза и глубоко, шумно вздохнул. Успокаиваясь. Да, он и в кошмарном сне не пожелал бы испытать на себе разрыва сердца — спасибо большое, боли неделю назад хватило, когда этот самый ужасающий сценарий едва ли не случился в первый раз, но… Что не случилось — не случилось. Нечего было плакать. Можно было разве что поблагодарить удачу и папу, очередной раз восхищаясь его чуткостью и наблюдательностью. Широ снова открыл глаза и внимательно посмотрел на папу, а затем равнодушно спросил, удивляясь собственному спокойствию и не дрогнувшему голосу. После того то, что он только что испытал: — Понимаю… Спасибо, пап. Но что дальше? Бывший ассасин, то ли удивлённо, то ли недоумённо моргнул на его вопрос, склонив голову к плечу. А затем расхохотался и, протянув руку, нажал пальцем на кончик его носа, тем самым вводя младшего Эмию сначала в ступор, а затем и недовольство с возмущением. — Не строй из себя храбреца Широ. Я сам до сих пор в ужасе от такой перспективы… Одно дело, заслуженная боль какого-то сброда, другое дело — мой ребёнок, за чью защиту, благополучие Я отвечаю. Я — твой защитник, Широ. И я лишь чудом избежал… ужасной ошибки, — мужчина, к удивлению мальчика, неожиданно нарушил свой привычный образ абсолютной безмятежности и, то ли с раскаянием, то ли с облегчением притянул его к себе и крепко обнял, с лаской поглаживая по голове. Обычно Широ бы возмутился, попытался вырваться, высказать своё недовольство тем, что с ним вели себя, как с ребёнком, но сейчас ему, к собственному ужасу и ущербу личной гордости, хотелось этой ласки. Объятий. Хотелось чувствовать себя абсолютно защищённым. Это заставляло забыться о пережитом страхе. Это всегда успокаивало его после очередного кошмара. И сейчас, принимая эту ласку, успокоившись наконец, он мог начать трезво мыслить и обдумывать произнесённые ранее слова отца. И, вспомнив нечто важное, что забыл спросить ранее, неуверенно подал голос: — Пап… Всё в порядке. Но… Ты сказал, что цепи открылись. Это значит, что я снова могу заниматься чародейством? Киритсугу неожиданно весело усмехнулся в его макушку волос, отстранился, и, ткнув пальцами в его плечо, с какой-то… отцовской гордостью заявил: — Именно. Поздравляю, Широ, сегодня ты стал полноправным обладателем Магического Герба, состоящего из целых тридцати высочайшего качества магических цепей. — Тридцати… — тихо, в унисон старшему Эмии повторил Широ и уставился на формирующийся уникальный рисунок на своём плече, который выглядел теперь не так плачевно, как прежде. До пересадки от его изначального Герба оставалось всего четырнадцать цепей высочайшего качества. Со слов папы, он потерял остальную часть во время Великого Пожара Фуюки. Того самого ада, в котором фамильное достояние, возможно ещё и его пламя, стали причиной, почему он вообще выжил и смог протянуть до прибытия помощи в лице Киритсугу. С одной стороны, ему было грустно, что старый Крест не уцелел — мало ли, каким, на самом деле, тот мог быть сокровищем, если даже четырнадцать оставшихся от него великолепного качества цепей были сродни тем, которые имели носители королевской крови. Иными словами, одна такая цепь была равна трём, если не пяти десяткам хорошего, даже отличного качества магического сообщества… Хотя и его собственные, врождённые двадцать семь тоже были не промах. Широ не раз даже задумывался, а не был ли он отпрыском кого-то из Великих Династий… до пожара? Но потом отбрасывал эти мысли, потому что… Это больше не имело значения. Он уже как год был единственным сыном Киритсугу Эмии. Его наследником. Его гордостью. А прошлое было мертво. Он не должен был чувствовать тоски и горечи по нём. Потому и старался забыть. И сейчас, смотря на своё плечо, на шестнадцать цепей Герба Эмии, Широ довольно, гордо улыбнулся, уже представляя себе, как много возможностей открылось перед ним… Но эта улыбка тут же померкла, когда он вспомнил слова отца о том, что это не было даже четвертью достояния линии Эмии. Потому что сейчас он всё ещё не был в состоянии унаследовать весь Герб. Не только тот, в полном размере, был пока ещё не на руках Киритсугу, но и без ритуала принятия крови, Шестнадцать — было его лимитом. Лимитом, превысив который, он мог умереть. Даже Авалон не спас бы его. Не то, что папа. С другой стороны… — Пап, — неожиданно даже для самого себя Широ подал голос, до сих пор любуясь своим, начавшим постепенно вырисовываться, отражением. Отражением его самого, его прошлого и настоящего. Гербом, которым он уже начинал гордиться в полной мере. — А когда мы сможем провести тот ритуал принятия крови, о котором ты рассказывал? От него не укрылся мрачный, будто бы полный неуверенности зашедшего в тупик человека… По крайней мере таким образом он почувствовал, понял этот взгляд, когда Киритсугу с нотками обречённости вздохнул и серьёзно спросил его: — Если ты принял окончательное решение, то можно хоть в течении недели. Возможно двух. Зависит от того, что мне ответит контакт в европе, — неожиданно тот поймал его свободную кисть руки и, нахмурившись, заставил посмотреть себе в глаза. — Широ, когда — не важно. Важно то, что ты решил. Я говорил тебе — этот выбор далеко не так прост, как тебе может показаться на первый взгляд. Или ты до сих пор не понял, что я имел в виду под этими словами? — получив неуверенный кивок мальчика, мужчина смиренно закрыл глаза и отпустил его руку, напоследок растрепав его волосы, а затем сделал несколько шагов по направлению к выходу из додзё, — ты желаешь стать сильнее, лучше. Заставить меня гордиться?.. Быть способным защитить близких тебе людей, так ведь? Но скажи мне, какой прок будет, когда ты сам рискуешь потерять… человечность? Сможешь ли ты принять этот риск и последствия своего Выбора? — Пап? — ошеломлённый последним вопросом Широ порывался было спросить, что тот пытался сказать ему этими словами, но мужчина уже покинул здание, оставив его наедине с самим собой. Эмия недоумённо моргнул и неосознанно прикусил губу клыком. Вот даже сейчас, когда он был бодрый и, вроде как выспавшийся, он не мог понять образ мышления этого человека. Никак. Да даже… смысла… понять не мог. «Потерять человечность…» — в голове снова пронеслись последние слова отца, заставившие Широ крупно вздрогнуть. Два простых слова, но сколько неприятных, пугающих мурашек по его спине пробежало. Было ощущение, что Киритсугу пытался донести до него куда больше, чем произнёс вслух. Хотел, чтобы он сам понял… Но что именно? Широ искренне не понимал, что это могло значить в его случае, или почему ритуал принятия крови мог стать причиной потери его человечности… Широ ведь изучил этот ритуал наизусть. Знал, что он очень болезненный, именно по ощущениям, но совершенно безопасный и безобидный процесс, в следствии которого перепишутся некоторые его Гены, позволяя стать полноправным наследником отца во всех смыслах этого слова, даже крови, но… Почему он мог потерять Человечность? «…Иногда Шинзоку и Мазоку живут, существуют под самым нашим носом и мы воспринимаем их, как обыкновенных людей, чародеев… Иногда они могут быть даже частью нашей любимой семьи, которой очень дорожишь и за которую готов порвать глотку любому… В конце концов, Широ, какая разница, три-ни-сетте, небожитель или потомок демонов, когда эти интересные существа порой могут быть куда более человечными и сострадательными, чем монстры в лице людей, уже давно потерявшие человечность?» Прокручивая в голове воспоминания, ища нужный контекст, Широ нелепо застыл на половине движения, когда хотел повесить тренировочный синай на стену и, неожиданно, вспомнил. Нужные слова. Они прозвучали в его голове, словно ведро холодной воды, вылившееся на голову. Слова, полные какой-то симпатии, теплоты, нежности, гордости… и горечи, разочарования, сожаления. Тогда, когда папа сказал это в первый раз, мальчик не понял. Но сейчас, прокручивая воспоминание в голове, с шоком, неверием и одновременно склизким страхом понимал их… И в этом, казалось бы на первый вид философском порыве его отца, скрывались ужасные картины, от которых по спине молодого Эмии прошли мурашки. Отец прямо намекал ему на то, что знал. Всё время. Всегда. Знал то, что и сам мальчик подозревал, но глупо пытался уверить себя в обратном. В том, что он сам никогда не был… человеком. В конце концов, какой представитель человеческой расы, даже королевской крови, способен по прихоти свободно использовать Небесный элемент, имеет крепкое мистическое ядро и бесценные врождённые, и оставшиеся с небольшим гербом магические цепи, которым даже самые зажравшиеся аристократы завидовали бы чёрной желчью? И папа знал это с самого начала. Но всё равно подпустил к себе, усыновил. Принял его своим. Своей кровью. Любил. Почему? Мальчик не понимал. Сжимая пальцы в кулак, он снова и снова прокручивал слова отца в голове, но приходил к одному и тому же выводу. Отец всегда знал, что он был Шинзоку, но его это просто не волновало. Тогда как любые другие маги убили бы его без сожаления или ставили над ним страшные эксперименты, отец любил, гордился, помогал ему. А самое главное, теперь Широ понимал, что таилось под этой инстинктивной, неописуемой ненавистью, стоило ему вспомнить пожар, вспомнить Демона, высасывающего его душу. Шинзоку. Враги… не Мазоку, но Демонов по природе. И с Авалоном, священным предметом созданным его расой, прочно сросшимся с его душой воедино… Теперь всё это имело хоть какой-то смысл. И объясняло всю его необычность. Начиная с уникальной магии, ядра, цепей, заканчивая его необычным, как выражался папа, психическим развитием. Ведь, в конце концов, он всегда находил своих сверстников скучными, а нередко и тупыми. Раздражающими. Это не было потому, что он был лучше их, заслужив это… нет, это была просто его природа? Быть… другим? Широ не понимал, злился. На себя, на мир, который вообще позволял существование таких отвратительных демонов, как Ангра Манью, немного на папу, за то, что тот не говорил ему раньше. Но при этом, он счастливо улыбался. Его приняли невзирая на то, что он даже человеком не был. Его любили. Переживали за него. Это было больше, чем Широ мог только пожелать. Если отцу не имело значения то, кем он являлся, то ему тоже. «… Сможешь ли ты принять этот риск?» — в голове снова прозвучали слова Киритсугу, когда Широ обтирал тело и мокрый лоб полотенцем. Младший Эмия нервно усмехнулся: тогда как на краю подсознания у него было много сомнений и страхов, он готов был принять этот риск. В конце концов, Ритуал Принятия Крови мог изменить его природу, но кто сказал, что Широ позволит магии затронуть ЕГО человеческую часть? Никто. Он будет только рад избавиться хотя бы немного от крови Шинзоку в своих венах. Потому что хотел быть человеком, считал себя таким. Хотел защищать. От того ада, что пережил, от страданий, которые невинные не заслуживали. Хотел стать сильнее, чтобы иметь возможность защитить себя и свою семью в будущем. Но никакая выгода не даётся без рисков. Это ему не раз говорил отец. Это он сам понимал. Оттого он, надевая чёрный халат, нервно усмехался. Понимал, что с каждым днём перенимал больше странных привычек и образа поведения от папы, чем подозревал. Улица встретила морозной свежестью и прохладным влажным ветром, который то и дело стремился растрепать его волосы, превращая их в непонятное гнездо. Широ недовольно поморщился, мысленно благодаря всех богов, за то, что не забыл взять заколку, иначе вместо, вроде как, серьёзного разговора с отцом, ему сейчас предстоял бы прямой путь в душ. Но что поделать? Нечего. У всего была цена. У средних завивающихся волос, которые бесполезно было стричь хотя бы потому, что их рост то и дело стимулировал Авалон, тоже. Ему просто пришлось смириться с постоянными походами к стилисту и ухаживаниями за своей причёской по утрам, на которые, порой, уходило непомерно много драгоценного времени. Хотя, если было посмотреть на всё это дело с другой стороны, то такая причёска очень хорошо смотрелась на нём. Дополняла образ… По крайней мере, так ему твердили отец и люди, от которых то и дело прилетали различные комплименты, вгоняющие в краску. Инстинктивно проецируя необходимый предмет, Широ замер, уставился сначала на приоткрытую дверь, потом на проекцию ключа в своих руках… и нервно усмехнулся, убирая его назад в своё Зеркало Души*. Ага, всё же он не до конца ещё проснулся… Раз пытался использовать ключ от мастерской для дома, когда туда от силы пару минут назад вошёл его отец. Наверное, перед разговором ему всё же стоит сделать чая? Так он хоть проснётся окончательно... Взвешивая все «за» и «против», Эмия ещё некоторое время помялся у двери, неуверенно поглядывая то на выход к террасе, где наверняка сидел сейчас Киритсугу, то в сторону кухни. И всё же, идея с чаем и похищением чего-нибудь съестного с кухни казалась заманчивой. Урчащий живот подтвердил это. К тому же, уже двенадцать месяцев по несколько раз в неделю на хрупких детских плечах парня лежала Серьёзная ответственность… по приготовлению завтрака. Которую он, тем не менее, любил. Приятно было готовить что-то в тихой семейной обстановке и знать, что результат нравился папе и названной сестре, да и… подчинённые нахваливали за старания. Да, подчинённые. Естественно в их доме была прислуга, включая поваров, отвечающих за их питание. Киритсугу же путь на кухню был строго настрого закрыт ещё до появления самого Широ. По словам главного шеф повара, старший Эмия умудрился в первые дни после переезда в Японию каким-то образом разжечь огонь на воде и устроить пожар. Благо оный быстро потушили и тот не успел навредить хоть как-то дому, только уничтожил немало оборудования, которое впоследствии пришлось заменить. Ах, да… была у них ещё Фуджи-нее. Навязчивая, надоедливая, занудная, скучная — и ещё много других различных эпитетов — названная старшая сестра… Из клана Якудзы, друзей отца… Но, во-первых, она была больше потребителем, чем помощником, а во-вторых, страшным монстром, из объятий которой он вырывался с боем, шипением, защекоченный и с уничтоженной в пух и прах гордостью. Всё таки разница в возрасте — не какая-то шутка, а усиление тела против более опытного мага было пока ещё бесполезно. Широ вздохнул с облегчением, когда, осмотревшись в прихожей дома, не нашёл её обуви. Это было хорошим знаком. По крайней мере он на это очень понадеялся, передёрнувшись лишь от одной мысли о встречи с Ней сейчас. Спасибо, но не после того, как он едва не умер от разрыва сердца и не перед серьёзным разговором с родителем. Её смущающих речей и странных слов его и без того замученное детское сердце сегодня точно не пережило бы... Заглянув на кухню, Широ ловко захватил необходимый бумажный пакет с одним из любимых Киритсугу сортов чёрного чая и, не обращая внимания на расхаживавшего по помещению Хидео Эндо, их главного шеф повара, достал чайничек. Мужчина заметил его сразу, но решил не мешать, раз уж терпеливо ждал, пока он не повернётся, и потом только уважительно поклонился: — Доброго утра, молодой господин Эмия. Как прошла ваша тренировка? Будут ли какие-либо пожелания на сегодня, или вы пришли за занятиями? Соблюдая меры приличия, Широ тоже ответил поклоном, хотя едва заметным, который был позволителен для статуса единственного сына главы семейства, а потом отрицательно покачал головой: — Спасибо. Тренировка прошла хорошо. Нет, я не за занятиями. Сегодня, по крайней мере… Можете заварить этот чай и принести на восточную террасу вместе с чем-нибудь сладким? — Всенепременно, — с улыбкой заявил мужчина, с интересом разглядывая упаковку с выбранным Широ чаем и, кивнув каким-то своим мыслям, — тогда мне не стоит беспокоить вас и секундой больше. Широ лишь коротко кивнул на прощание и тут же направился к своему изначальному пункту назначения. Лишь остановился на пороге и неуверенно потоптался на месте, когда заметил одиноко сидевшую фигуру отца у самого края платформы с видом на Фуюки. Он совершенно не представлял, с чего и как начать этот разговор, и как объясняться… если нужно было. Папа ведь знал всё это время, что он Шинзоку, но… это ему не мешало любить Широ? Если любил, значит, ничего плохого не произойдёт? По крайней мере младший Эмия надеялся на это. Он знал, что отец был, несмотря на свой титул Убийцы Магов, очень хорошим человеком с прекрасной мечтой, но всё равно побаивался того факта, что маги люто ненавидели всё то, что они понять не могли. То, что было сильнее их. Не все, конечно, были такими в волшебном мире. Были ещё прагматичные и даже сопереживающие, которые выберут дружбу и сотрудничество вместо вражды, но всё же… — Я так понимаю, ты уже нашёл свой ответ? — поток его мыслей и переживаний прервал голос Киритсугу, который, как ему показалось, был неудовлетворён его молчанием. Широ на мгновение застыл, неуверенно посмотрев в глаза отцу, но кивнул и, набрав в грудь побольше воздуха чтобы успокоиться, присел, свешивая аналогично старшему Эмии ноги с платформы, рядом. На некоторое время повисла тишина, нарушаемая лишь свистом ветра и громом, где-то далеко в небе, где нависали грузные, будто бы грозящиеся упасть на город, тучи. — Да, — Широ всё же решил первый заговорить. Он всё равно не был уверен, с чего и как начать, потому решил объясниться так, как всё было на уме. — Я понимаю, что ты хотел сказать про риск. Осознаю. И согласен на ритуал. Но пап… — Скажи, Широ, ты знал, что ты не совсем человек, по природе? Младший Эмия испуганно дёрнулся от подтверждения своих мыслей, но не увидев ничего кроме теплоты, переживания и смирения в серых глазах Киритсугу, тут же успокоился. — Нет. Но у меня раньше были догадки, что я… необычный. Не такой, как другие. Правда раньше я считал, что это из-за того, что я маг. Такой же как ты, но сегодня, когда ты сказал про риск того, что я потеряю человечность, вспомнил, как ты говорил мне тогда… Про Шинзоку и Мазоку. — Понятно. Хм-м, как я и подозревал… Хотя удивительно, что тебе хватило всего лишь двух подсказок. Для ребёнка у тебя очень хорошая память и дедуктивный анализ, — Киритсугу странно улыбнулся и усмехнулся, когда получил полный непонимания и скептицизма взгляд Широ, — ну-ну, не смотри на меня так. Шинзоку, Мазоку, Хозоку, все мы люди. Все дети одинаковы. Да, есть незначительные различия в психологии и организмах, но… Поверь мне наслово. Когда я говорю, что заслуги твои, значит они твои и только твои. Впрочем, я же вижу, что это не то, что ты хочешь узнать, так что буду говорить прямо, не перебивай. Слушай. Спросишь всё, что не понял после того, как я закончу, — Киритсугу набрал воздуха в лёгкие, наверное обдумывая слова, и неожиданно положил руку на плечи мальчика, притягивая того ближе к себе. — Для начала, начнём с того, что я знаю о том, что ты не человек. Не совсем. Шинзоку. Прямой потомок древних. И ты должен знать, что эта мелочь никак не меняет моё отношение к тебе. Ты — мой сын. Плевать я хотел на то, как очередной аристократ скажет что-нибудь весёлое и прозаичное в адрес моего и без того громкого… имени, — мужчина сухо усмехнулся и скривился так, будто съел целый лимон или вспомнил что-то одновременно немного весёлое, но горькое. Наверное, одного из чудаков, попытавшегося укусить хвост спавшего льва под именем Убийца Магов — сделал вывод Широ, не позавидовав… участи того покойника. А Киритсугу тем временем продолжал. — Пожалуй, на этом я закончил с первым пунктом. Теперь второй, который непосредственно имеет отношение к первому и тому, почему я вообще пытался предостеречь тебя о возможном риске во время проведения ритуала. Я — тоже не совсем человек, — старший Эмия криво усмехнулся на то, как Широ широко раскрыл глаза и уставился на него, будто видел седьмое чудо света. — Мой отец был не человеком, по крайней мере, а Живым Апостолом. Неудавшимся, с точки зрения большинства, Вампиром. Но сейчас я хочу рассказать не о нём, а о себе. Я сам по себе — человек, но перенял в наследство от отца некоторые особенности. Такие как слух. Чуткое обоняние и мистические глаза, благодаря которым я могу чувствовать и видеть Прану, как нечто осязаемое. Или Ауру. Я могу узнать многое о своём оппоненте, просто проведя на нём структурный анализ. Так, тогда ещё, в больнице, год назад, я узнал о твоём мистическом ядре, пусть и спутал его с магическим. Так вот, к чему это всё и чем это связано с ритуалом? А всё предельно просто. Если в моём случае человеческие гены преобладают в организме, то в твоём — Шинзоку и лишь немного человеческих, полученных, скорее всего, из-за слияния Авалона с твоей душой и телом. А теперь представь, что случится, если во время Ритуала твоя человеческая часть заменится Апостолом? Пусть и живым, — Киритсугу хмыкнул на то, как его сын скривился от одной лишь такой мысли. Для любого уважающего себя мага, а в особенности таких существ, как Шинзоку и Мазоку, становление Мёртвым, да и Живым Апостолом — хуже самоубийства. И, пусть Широ не обладал высокомерием магов и своей Расы, то перспектива становления кровососущим его не радовала от слова "совсем". Старший Эмия, набрав в грудь побольше воздуха, тем не менее продолжил. — Поэтому я и пытался предостеречь тебя. Мне нужно было убедиться, насколько ты сознательный и понимаешь все риски пути Мага. По твоим глазам я вижу, что ты уже задумался об этом и упёрто решил настоять на своём. Я — не имею ничего против этого. Но именно здесь и сейчас ты должен выбрать, что важнее для тебя. Прошлое, твоя природа. Чистая кровь в твоих венах, которая многого стоит… Или человеческая сторона. Если ты выберешь первое, то рискуешь потерять человечность и стать чистым Шинзоку-апостолом. Если же человеческую, я не знаю, как много ты потеряешь своей части, как Шинзоку, но ты уже не будешь… Королевской крови, если так можно выразиться. Видишь ли, оба твоих родителя были представителями твоей расы и далеко не низкой касты, — на этих словах в руках главы семейства материализовалась файл с документами. — Здесь всё, что я нашёл на твою родословную. И в этом заключается последнее, что я хотел узнать и спросить тебя… Широ, твои родители, возможно, живы. Младший Эмия молчал. Переваривая сказанное отцом, он пристально смотрел на файл с документами перед собой и неосознанно сжимал пальцы в кулак. Широ не знал, что больше злило и раздражало его: то, что Папа посчитал, что он, каким-то образом, узнав о своих предположительных родителях, решит воссоединиться с ними, или тот факт, что те представители его расы из прошлой жизни были живы и даже не попытались найти своего сына. Широ сжал зубы и, в попытке успокоить тихую ярость, что-то больно сжимающееся, пульсирующее в груди, закрыл глаза. Непонимание. Он не понимал, что вообще было НЕ ТАК с этим чёртовым миром, где маги могли могли творить практически всё, что хотели, где существовали Вампиры, ходячие мертвецы и прочая нечисть, вроде Ангра Манью, пожирающая души невинных людей. Что не так было с ним? С одной стороны, он должен быть рад, что… возможно, близкие ему люди, живы, но с другой стороны, даже не имея воспоминаний о них, даже не зная, хорошей ли они семьей были, его разъедала Обида. Злость, даже что-то, что можно было назвать ненавистью и презрением. Потому что эта семья, какой бы она не была, бросила его. Умирать, там, в пожаре. Бросили на растерзание отвратительному демону. И не пытались найти после. Хотел ли он знать хоть что-то о этой… «Семье»? Нет. Он хотел оставаться в блаженном неведении и считать своё прошлое мёртвым. Он хотел сжечь бумаги перед собой и забыть о них, но… с другой стороны, он смотрел на них, как на что-то полезное. Не для того, чтобы узнать личности своих биологических родителей, а чтобы узнать больше о своих возможностях. Лучше познать собственные силы. Быть может, найти в будущем и затребовать то, что его… родители должны ему. Потому что те не только бросили его, те даже не попытались спасти полтысячи невинных жизней от того пожара. Они не заслуживали называться Шинзоку. Потомки богов, шаманы, истинные предки? Широ хотелось смеяться. Киритсугу тоже молчал. Смотрел на него, но не мешал думать. Кажется он тоже размышлял о чём-то своём и с интересом ожидал реакции или хоть чего-то, что Широ сделает. И Широ, шумно вздохнув, принял документы из его рук, тут же отправляя их в своё Зеркало Души под удивлённым взглядом отца, а затем громко фыркнул, показывая, что он всё ещё был недоволен произошедшем: — Я изучу это. Не по тому, что эти… разумные что-то для меня значат, а потому что это может помочь мне стать сильнее. — Не злись, я всего на всего был удивлён не твоей реакцией, а тем, как легко ты смог отправить что-то в свою Мраморную Реальность, — примирительно поднял руки старший Эмия и странно улыбнулся, посмотрев на его плечо, где янтарным свечением сиял из-под рукава чёрного халата Магический Герб. И задумчиво протянул. — Хм, похоже наследие Эмии прижилось в тебе лучше, чем я ожидал… Широ скрестил руки на груди и недоверчиво посмотрел на отца исподлобья. Так он и поверил, что дело было только в Гербе… хотя всё же не выдержал и сам посмотрел на свое плечо, где постепенно угасало свечение за неиспользованием цепей. И задумался, возвращаясь к тому, собственно, что отец рассказывал ему ранее. Теперь, обдумывая это, он понимал всё. И почему отец предостерегал его, и себя. Немного лучше. — Пап, я понимаю. И… нет, мне не важна кровь Шинзоку. Знаю, что она ценная и всё такое… Но зачем мне волноваться о крови кого-то, кто бросил меня и ещё более пяти сотен людей в пожаре, даже не пытаясь спасти? Мы же уже говорили об этом. То, кем бы я не был раньше… умер. Там. В огне. Всё, — почти что ворчал, с каждым словом всё более недовольно Широ. Ему не нравилась эта тема. Но объясниться всё равно нужно было. И лучше было сказать сразу всё, чтобы потом об этом больше не думать. Под конец своей короткой речи он закрыл глаза… и коротко вздрогнул, когда почувствовал, как его погладили по голове, а затем притянули ближе, усаживая на скрещенные ноги и ткнулись носом в его макушку волос. То, что отец часто так любил сидеть с ним и о чём-то думал, не было новостью для младшего Эмии, но сейчас эта реакция была ему совсем не понятна. Это он так пытался его успокоить? Но Широ уже был спокоен. А потом он краем глаза заметил тень, мелькнувшую возле выхода с террасы. И поднос, стоявший рядом с ними, с чайничком, двумя чашками и десертом. Он просто несколько мгновений смотрел на это дело и моргал… А ведь он и забыл, о чём просил Эндо. — Хорошо. Раз с этим разобрались, то давай перекусим и… — Киритсугу сделал какую-то долгую паузу, заставляя Широ неуверенно поёрзать на месте и недовольно посмотреть в лицо странно ухмыльнувшегося отца, который явно задумал что-то настолько необычное и не спешил делиться. Или, возможно, пытался подогреть его интерес. Во всяком случае, до того, как младший Эмия успел возмутиться или поторопить его, Старший усмехнулся. — Перекусим и поговорим о предстоящей поездке в Англию, твоей первой миссии там и… Пожалуй, это первый раз за долгое время, когда я рад, что простых людей очень легко загипнотизировать и выдать отпуск ученику до самого конца учебного года… — Киритсугу приостановился, но тут же охладил пыл уже обрадовавшегося было мальчишки, — но это не избавляет тебя от того, что я обязательно проверю все твои школьные знания и готовность к следующему году… А может и трём на-перёд? — усмехнулся он под обречённый вздох собеседника.***