Моя вселенная

Стелла — человек, у которого бардак в жизни. Завалы, которые так хочется скрыть, не разобраться и расставить всё по нужным местам. Или закрыть глаза, пройдя мимо. Куча не решенных проблем, мешающих мирному существованию? Дружок, тебе бы к окулисту. Оттого и странно, что подобная особа так пристрастна к порядку, уюту. Но правда, от которой никуда не деться. Чайник безмятежности оказался более вместительным, чем кто-либо из их компании мог предположить. Подарок Мадам Пин, Адептов был воистину щедрым и нужным. Пухляш, местный дух-помощник, внушал не меньшее доверие, хоть и был иногда достаточно рассеянным. Без его помощи им здесь и за века не управиться. — Места много, да как-то… Пусто. Чайльд, привыкший заступать на всё готовое, лишь протяни руку, да возьми, явно был озадачен поставленной цели. Облагородить обитель явно не входило в его планы, но и спать по закоулкам он уж точно не хотел. Не то чтобы так уж воин любил комфорт. Кто ж не любит? Скорее не оправдались ожидания. Беннет, кстати, выглядел самым воодушевлённым из них всех, что подстегнуло часть их странного отряда на начало продуктивного труда. Взяв с лихвой десяток чертежей, Итэр вместе с Беннетом и Паймон умчались искать ближайший лес. Древесины нужно будет много, а вечерами хотелось бы и у камина посидеть, уж ночи больно холодные даже в альтернативном пространстве. За лес, правда, боязно. Особенно когда Беннет разгуливает по нему с топором наперевес. Чайльд в свою очередь решил прибить плинтуса в доме, сославшись на бытовой опыт в этом деле… Такая уж эта проблема — прибить плинтуса? Кто ж его знает. Стелла озадаченно взглянула на оставшиеся чертежи, не зная, начать смеяться или плакать навзрыд. Единственное, что чисто физически она и могла сделать — табурет. Да такой, с которого упасть страшно, а сжечь или поломать — не жалко. — Ничего страшного, у меня работёнка для всех найдётся, — Пухляш издал странный вздох, из-за чего казалось чайник лопнет от натуги. Птичка то не слабенькая, Паймон всё ещё плотоядно косится на него периодически, что, будем честны, страшно, — Вот, возьми. С недоумением окинув маленькие баночки с семенами и мелкими ростками, Стелла озадачено окрестила себя садовником на ближайшее время. Пока, видимо, кто-то помощи не попросит. — Ага, спасибо. Пухляш воодушевлённо ухнул, проводив девчушку взглядом. В доме нашлись и инструменты: лопаты, грабли, опрыскиватели и даже некоторые садовые украшения. Прихватив несколько особенно необходимых, Стелла вышла на предполагаемый задний двор, где и оставила саженцы. — Гортензия древовидная… Пион травянистый… Сирень Мейера… Да уж, ну и названия, — натягивая на руки найденные в боксе перчатки, Стелла на глаз помечает клумбы у входа, — Ну Мейера, так Мейера. Лопата вонзается в твёрдую почву с гулким звуком, разрывая землю и траву, которая перекачивала на метр в сторону. Физический труд в виде копания земли не вызывал никаких особых, может даже тёплых, эмоций. Земля, да земля. Но воодушевляла мысль, что на месте раздробленной земляной дыры вскоре зацветёт розовыми лепестками сирень с причудливым названием. Красивая, должно быть. Рядом с неглубокой ямой вскоре появляется ещё одна. И ещё. А потом и ещё несколько. Саженцы остались в стороне. Лучше сначала приметить расстановку — посадить всегда успеет. — Не знал, что с нами по-соседству кроты поселились, — смахнув выступивший пот со лба, Стелла скептически вздыхает, не оглядываясь на вышедшего на веранду Тарталью, что причудливо посмеивался. Да, картина не из приятных. Но ведь она только начала! — Заняться нечем что ли… — пробубнила она себе под нос, втоптав лопату в землю. — Плинтуса прибил, можно ведь и отдохнуть? — покачав головой, вставил Предвестник, прислонившись к крыльцу, — Не успели тебя и на часик оставить, так ты уже погром устраиваешь? Что за бардак? — Ничего и не бардак! Цветами Вам тут украшаю всё между прочим! — огрызнувшись, Стелла подняла с земли садовую тяпку, — Тебе, может быть, и дела до облагораживания нет: стол, стул, да кровать — вот красота! А я хочу по-своему… С цветами. — И котами, видимо. Мельком обернувшись, не поняв чужого сарказма, Стелла скептически хмуриться на его ухмылку. — Котами? — переспрашивает она, аккуратно поместив один из саженцев в выкопанную лунку. — Я уверен, вскоре ты начнёшь таскать сюда всякую живность, — без упрёка, что часто проскальзывал в их разговорах с Сяо, подчеркнул юноша, подперев щеку рукой, да уставившись на высаженную сирень, которую Стелла трепетно присыпала землёй, — Может, даже к лучшему. На его слова она лишь нахмурилась, взяв тяпку покрепче. Так и не было ясно — что у него в голове творится. Вот говорит он что-то, на одном языке, громко, не заикаясь. А смысл то и дело у неё из-под носа вылетает. А он смотрит куда-то сквозь несчастный саженец и молчит. Ждёт ответа? Вот уж дудки! — Почему? Одиноко тебе что ли, — беззлобно усмехнулась она, перейдя на горную сосну, что приветливо уколола её иголками сквозь рабочие перчатки. Чего она уж не ожидала увидеть — так это его озадаченное, растерянное лицо. Желание плеваться ядом отпало. Вокруг Тартальи царит смрад; запах крови отчётливо чувствуется, оседает на языке, где-то в глотке. Глаза, не прикрытые очередной ложью или отговоркой, жаждой боя, страстью физического насилия ради развлечения, сейчас казались до безумия одинокими. В них она видит себя и не может побороть желания отвернуться. Дело не в жалости к нему, к себе. Просто было в этом что-то неправильное. Что она не должна была увидеть эту его сторону. Уязвимую, не скрытую маской безжалостного авантюриста-Предвестника. Да и нужна ли ему её жалость? Ох, вряд ли. — Не переживай, — прерывает неловкую паузу юноша, направляясь ко входу в обитель, — Тебя вполне достаточно. Дверь со скрипом закрывается.

***

Отношения с ним, как-то, просто не сложились. Язва язве — язва. Юморист из него может и хороший… Наверное. Но постоянная недосказанность больше напрягала, раздражала. Тут уже никакая эмпатия не спасёт. Ну, а её осведомлённость о его душевном разладе уж точно не ему на руку. Да и не хотелось, чтобы знал. Что уж таить. — Если ты свалишься с дерева — ловить не буду, — раздражённо в какой раз повторяет Предвестник, не сводя с несносной взгляда. Стелла усидчиво примостилась на верхней ветке с металлической ножовкой, потихоньку спиливая одну за другой, сбрасывая вниз. Чужое недовольство мало её заботило — могла бы и одна сходить. — Буду знать, — ещё одна ветка летит вниз, подозрительно близко к месту, где стоял сам Чайльд. Тот, правда, бровью не повёл. Вообще, его причитания ей не сдались. Так было и не ясно, зачем он увязался следом. Итэр, кажется, попросил сходить за сосной, которой они так с Беннетом не нашли, а может забыли, только её. Тарталью он и в помине не припомнил. Но вот он — стоит, важный видите ли, неодобрительно смотрит, как она спиливает ветки с дерева. Уж к эко-защитникам он не принадлежал, так к чему всё это напускное недовольство — вопрос вполне актуальный. — Почему ты такая упрямая? — прислонившись к стволу спиной, Чайльд опускается, присев на примятую траву, рядом с её походной сумкой, — Я лишь хочу помочь. — Ты караулил меня до тех пор, пока я не нашла нужное дерево, — ещё одна ветка летит в кучку своих собратьев, — Тебе, знаешь ли, доверять сложно, дружище. Уж ножовку я тебе в руки не дам — жить хочется, не представляешь насколько. Напускной глубокий смех нарушает тишину, Стелла продолжает пилить дерево, не ожидая правды или добрых намерений от своего путника. — Я предпочту тебя сопроводить, нежели пускать одну на все четыре стороны. Неприятности к тебе липнут, как моль к шубе моей матери, — вполне добродушно отвечает он, жаль, лица не видно. Только рыжая копна волос, да плечи — всё, что сумела разглядеть с высоты, — Не понимаю, как Итэр бездумно пускает тебя куда-либо. — Я боюсь тебя удивить, до него — я была сама по себе. Как видишь — живая, без инвалидности. — Видимо, до него ты не была такой беспечной. Стелла понимает, Тарталья говорит об Итэре, без задней мысли. Да перед лицом появляется после его слов совсем другое лицо. Охотник на Демонов смотрит на неё пристальным взглядом, с секундной полуулыбкой на губах. — Да… Наверное. И больше он не произносит и слова. Стелла задумчиво продолжает пилить ветки злосчастного дерева, находясь где-то далеко в прострации. Был ли он прав? Возможно. Но тогда почему? Раньше вообще до эмоций… Было тяжело снизойти. Особо ничего их и не вызывало, даже максимально простых, легко проходящих. Всё в жизни было как-то серо, тускло, бесцветно и безразлично. Безнадёжно. А потом случился Глаз Бога. Пьющий до беспамятства бард, вечно укоренившийся в сердцах мондштадского люда Архонт. И… одинокий, буквально отчаянный Адепт, который существует каждый день, даже не живёт, — как в последний. А самое главное не страшится этого от слова совсем. И мир вокруг вдруг озарился миллионом разных оттенков, бросаясь в глаза, ослепляя и мелькая перед взором, от чего она буквально задыхалась. А потом привыкла, но отказываться от всех тех эмоций, не всегда положительных, никогда не посмела бы. Лишь этот опыт смог заставить её пробудиться после вечной тишины. — Да-а-а, ну и дела, конечно, — присвистнув, Стелла беспечно откидывается назад, не сразу поняв, что за спиной нет и намёка на какую-либо опору. Ножовка выпадает из в миг ослабших рук, чудом зацепившись за широкий ствол. Ей самой, на минуточку, повезло меньше. Шумно выдохнув, Стелла беспомощно забарахтала руками в воздухе, стараясь вернуться в обратное положение, но отвесная ветка уходит из-под колен. Остаётся лишь крепко зажмуриться, да молится не пойми кому, лишь бы не разбить голову о твёрдую землю внизу. Но вместо сильного удара и треска черепных костей, слышит лишь короткое возмущение. А вскоре и приходит болезненное ощущение в пояснице. Открыв глаза, Стелла нос к носу сталкивается с обескураженным лицом Тартальи, что был удивлён побольше неё самой и пришибленно чесал макушку. Вид у него был немного заспанным, а значит… Сколько же она там просидела, поддавшись импульсу сентиментализма? Видимо, достаточно, что он совсем приуныл. Спина её неудачно столкнулась с чужими коленями, но всяко лучше чем с твёрдой землёй. Поясница правда протестующе заныла. — Извиняй, но ты же искусный боец, должен же быть готов ко всему? Нет? — самовольно сложив руки на груди, предположила она, даже не думая вставать с чужих колен. Уж явно не от неловкости. — Как это связанно… — недовольно просипел Предвестник, потупив глаза от назойливо ослепляющего солнца и не менее наседающей собеседницы. А потом вдруг глаза его резко округлились, завидев нечто позади неё, — У меня две новости — обе плохие, к сожалению. Удивлённо Стелла наклонила голову в бок, сжав собственную руку на крепком плече Чайльда. — Ты, видимо, уцелела после падения с дерева, — бегло оглядев в миг возмущённую и прошипевшую «обе плохие? Ты совсем обалдел!» девицу, сообщает Тарталья, — Так ещё и шумом привлекла банду не самых доброжелательных хиличурлов на перевес с магом Бездны. Пальцем ткнув в надувшуюся от возмущения щёку, он с лёгкостью повернул девичью голову чуть в сторону. Стелла сразу заприметила надоедливых и озлобленных монстров, что резво спешили в их сторону. — Вот же, можно было и сразу сказать, без всяких драматических пауз и аллегорий! — в миг стушевавшись, девчонка подскакивает с места и, впихнув тяжёлую сумку в руки Предвестника, затараторила что есть сил, — Поднимайся и валим отсюда, живее! Тарталья явно был готов воспротивится, мол, чего это им убегать от намечающейся драки, но настырные толчки в спину заставили его приуменьшить собственный пыл. С Крио Магом Бездны не хотелось бы сойтись в долгом и заранее предрешенном поединке. Им с их Гидро и Анемо Глазами Бога лезть туда и смысла нет. Ввалившись на порог Чайника Безмятежности, их не без удивления встречает обескураженный и взволнованный взгляд Беннета. — Всё нормально, — отряхивая подол плаща от налипшей травы, отвечает Стелла, грузно выдыхая. Тарталья коротко кивнул, деловито выпрямляясь, бросив чужую сумку на землю. За что сразу же получил локтем под рёбра, — Радуйся, что в рёбра, товарищ. Чайльд многозначительно и глухо засмеялся, потирая грудь ладонью. Из дома на шум вышел Итэр и удивлённо пробежался по всем взглядом, остановившись непременно на растрёпанной девчушке. — Боюсь даже спрашивать, но… А древесина то где?