Лисьи ночи

Что будет завтра, Я хотел узнать, Но всему свое время. Сёва Моримура

Мэй бежала со всех ног, не оглядываясь, путаясь в длинных полах плаща. На широкой, освещённой улице негде было спрятаться. Прохожие шарахались от бегущей девушки, слышались негромкие восклицания. Благо, час был поздний и людей на улице было уже не так много. И все же, услышав позади крик: «Воровкааа!» одна пожилая женщина выронила корзинку и завопила, указывая на Мэй, привлекая внимание. Послышался топот ног, звон оружия. Кицунэ бежала. Стиснув зубы, сжимая в руке медальон. «Проклятый город, — тоскливо думала она. — Слишком светло, слишком людно… Не спрятаться, не убежать! Сейчас стража со всей округи сбежится на крики. Станут всех досматривать. Что делать?» Девушка свернула за угол, на одну из боковых улиц, и заставила себя перейти на шаг. Сердце трепетало в груди, словно птица, пойманная в клетку. Она осторожно огляделась. Эта улица была не такой широкой и немного хуже освещена. Улучив момент когда людей вокруг не было, кицунэ спряталась за широким стволом старого дерева, росшего подле одного из высоких заборов, вжалась в тень. «Применить магию? Безумие… Если поймают как воровку, отрубят руку, а если решат что ведьма, меня ждет участь пострашнее. Окажусь на плахе…» В голове всплыло давнее воспоминание о том, как Кадзу водил её смотреть на казнь. Страх подействовал отрезвляюще, заставляя сосредоточиться. Внезапная идея мелькнула в голове кицунэ. «Если нельзя использовать магию и не выйдет использовать боевые умения… Значит, нужно использовать хитрость!» Она моментально сорвала с головы шляпу и русый парик. Содрала с лица огромный накладной нос. Скинула заляпанный грязью дорожный плащ, завернула в него всё это и затолкала сверток в ямку меж корнями дерева. Быстро зачерпнула ладонями слегка подтаявший снег и протерла им лицо, смывая остатки грима. Последним резким движением вынула шпильку из волос, распуская по плечам шелковистые, ухоженные темные локоны. И осторожно выглянула из-за дерева. Вооружённые люди уже показались в начале улицы, останавливая и досматривая всех прохожих. Но вместо того чтобы прятаться, Мэй вдруг бесстрашно вышла из-за дерева и жалобно закричала:  — На помощь..! Скорее, сюда! Стражники моментально обернулись на крики и поспешно кинулись к ней. Но они увидели перед собою вовсе не грязную и неказистую девчонку-воровку, а хорошо одетую, красивую молодую госпожу, в шёлковом кимоно, с безупречной кожей и ухоженными волосами. Мэй слегка пошатывалась, делая вид что вот-вот упадет в обморок. Один из стражников, молодой и резвый, подскочил к ней, деликатно поддерживая под локоть, не давая упасть.  — Госпожа, вы в порядке? Что произошло? — обеспокоенно спросил он. Девушка драматичным жестом поднесла изящную руку ко лбу, закатила глаза:  — Ах, мне дурно… На меня напали, прямо посреди улицы!  — Кто посмел, госпожа? — с негодованием воскликнул один из обступивших её стражников.  — Какая-то дрянная девчонка… Выскочила прямо на меня, толкнула, да пребольно! Я едва не упала, спиною о забор ударилась… Ах! Она вновь пошатнулась. Стражники переглянулись, лица стали суровыми.  — Это та воровка. Куда она потом побежала, госпожа? — быстро спросил самый старший из них.  — Туда, туда, дальше по улице, — Мэй махнула рукою. — Вон за тем поворотом скрылась. Ну ступайте же, чего вы ждете? Поймайте её скорее! Не дайте уйти! И она капризно топнула ножкой. Большинство стражников немедля кинулись в указанном направлении. И лишь молодой парень, поддерживавший Мэй под руку, задержался.  — С вами всё будет хорошо, госпожа? — спросил он её с беспокойством. — Тут поблизости постоялый двор есть, «Пастушья сумка» зовётся. Ступайте туда, там о вас позаботятся. Дойти сможете?  — Да, думаю что да, — слабым голоском пролепетала Мэй. — Благодарю вас, добрый господин. Ну, не медлите же! Ступайте скорее! Молодой стражник коротко поклонился, с явной неохотой оставляя привлекательную молодую девушку, но всё же побежал вслед за остальными. А Мэй, по-прежнему пошатываясь, медленно побрела в сторону постоялого двора. Пару раз она украдкой оглядывалась, но стражников уже не было видно. «Так-то, — подумала кицунэ, пряча хитрую улыбку. — Иногда, чтобы обмануть мужчин никакой магии не нужно». И она мысленно поблагодарила Сатоши за его уроки. «Что делать дальше? — размышляла девушка, одиноко бредя по улице. — Возвращаться на постоялый двор слишком опасно, Хромой все ещё там. Уж его мне не обмануть, увидит и вновь стражу натравит. Кадзу и Сатоши? Где они? Успели ли перехватить того ниндзя? В городе теперь переполох, ворота наверняка закроют. Ох и наделала же я шуму…» Она свернула на одну из узких улочек и быстро пошла прочь, решив поскорее добраться до бедняцких кварталов. Там было значительно меньше людей и меньше света, но и одинокая хорошо одетая девушка привлекала гораздо больше внимания… И вызывала вопросы. Без плаща в шёлковом кимоно становилось холодно. А на душе росло беспокойство за друзей, которые могли попасть в переплёт из-за неё. Два синоби в городе, полном переполошившейся стражи… И Хромой наверняка ведь догадался, что она пришла не одна. Обхватив себя руками и утопая в тревожных мыслях, Мэй торопливо шла по улицам, стараясь куда-нибудь свернуть едва лишь завидев впереди людей. Пару раз она чуть не столкнулась со стражниками. Потеряв след воровки, они теперь досматривали всех встречных девушек. «Долго я так не смогу скрываться, — обеспокоенно думала кицунэ. — Не стража поймает, так ограбить кто попытается. Или чего похуже… » И, настороженно оглядевшись, она довольно ловко перемахнула через ветхий невысокий забор в чей-то сад. Затаилась, прислушалась. Вроде бы никто её пока не заметил. В темноте под деревьями почувствовала себя чуть спокойнее. Забилась в какой-то темный уголок между забором и стеною сарая, присела на снег, крепко обхватив себя руками. «Холодно, — уныло думала она. — До утра замерзну так. Да и утро мне мало чем поможет. Я не знаю как выбраться, я не знаю как найти друзей, не знаю даже в городе ли они еще, или уж нет. Зато знаю точно, что Хромой здесь и он меня ищет». За забором послышались голоса. Двое прохожих шли мимо, освещая себе путь факелом, и лениво переговариваясь между собой. Кицунэ затаила дыхание, напряжённо прислушиваясь.  — А что, сосед, что за переполох в городе? — спрашивал один прохожий другого. — Пёс его знает, — отвечал другой без особой заинтересованности. — Поговаривают, какая-то воровка у почтенного купца шибко ценное древнее украшение украла. Купец тот очень важный господин, сказывают. И очень богатый. Вот и поднял на ноги чуть ли не весь город, пол ночи уж ищут. Ворота закрыли, никого не впускают и не выпускают. Всех девиц стали досматривать, всех как одну…  — А потому что смотреть надо почтенному купцу, с какими девками путается, — ехидно заметил первый прохожий. — Глядишь, и ценности пропадать не будут. И оба они гнусно захохотали, удаляясь. «Плохо дело, — грустно заключила про себя кицунэ. — Если ворота и впрямь закрыли, то Кадзу и Сатоши из города не выбраться, а Масамунэ не попасть в город. Пойти искать их я тоже не могу, рискую оказаться схваченной с медальоном в руках. Мы оказались отрезаны друг от друга. Что же я наделала… Стоило ли оно того?» Она достала из рукава медальон, полученный с таким трудом, рассмотрела. Нет, не показалось — он неуловимо изменился. Цепочка порвана, мутно-зеленый камень потускнел, подернулся пеленою. И сам медальон теперь выглядел хоть и красивым, но до странного… обычным. Кицунэ больше не ощущала в нем магии, и почему-то была уверена — теперь он видим для всех. Поэтому, если её станут досматривать, поймав на улице или на воротах, ей несдобровать. «У меня только одна возможность выбраться из этой передряги» — пришла безрадостная мысль, неизбежная, и от этого еще более удручающая. Кицунэ положила медальон перед собою на снег. Он тускло поблёскивал в свете луны, красивый и зловещий. Она закрыла глаза, глубоко вдохнула и выдохнула. Постаралась успокоиться, изгнать из головы все тревожные мысли. Это было непросто, очень непросто. Страх и безысходность упорно стремились поглотить её сознание. Но Мэй не сдавалась, стараясь сосредоточиться на дыхании, как учил её Кадзу, и войти в состояние медитации. Вдох… и медленный выдох. Секундная пауза и снова вдох. Размеренность, ритмичность, спокойствие воды… Неожиданно вспомнилась ровная, гладкая поверхность пруда у их дома, где она обычно медитировала. «Тихая вода. Ни одна мысль не нарушает гладкой поверхности» — пришли на ум её же собственные слова. Скоро мир вокруг будто бы перестал существовать. Само время остановилось. Кицунэ заглядывала глубоко внутрь себя, пытаясь отыскать и пробудить свою истинную суть. Не сразу, далеко не сразу, но всё же что-то внутри неё шевельнулось, откликаясь на безмолвный призыв. Мэй позволила этому разрастаться, заполонять её душу, захватывая все её существо. Слегка зачесалась рука. Кицунэ отвлеклась, неосознанно открыла глаза, намереваясь её почесать и вдруг обнаружила вместо руки лисью лапу. Смутно удивившись, оглядела всю себя. Так и есть, она стала лисою. «Получилось!» — обрадовалась было Мэй, но тут же притихла, настороженно прислушиваясь. За забором шли стражники, бряцая оружием и возбужденно переговариваясь. Свет от нескольких факелов проник меж ветхими досками забора, скользнул по испуганной жемчужной лисице, блеснул, отражаясь в мутном камне старинного медальона. Мэй вжалась в землю, мертвея от ужаса. К счастью, стражники были слишком заняты разговорами и не обращали внимания на мелочи. Они искали девушку, не лису. Когда топот ног и отзвук их голосов затихли вдалеке, кицунэ осторожно поднялась, принюхалась. В который раз поразилась тому, как много запахов способен уловить нос животного. Вот запах навоза из соседнего сарая, вот запах перьев — по всей видимости, неподалеку курятник. Запахи человеческого жилья из хижины на том конце небольшого сада… А из-за соседнего забора — запах псины. Лиса осторожно подхватила в пасть лежавший на снегу медальон и неслышной серой тенью заскользила вдоль забора, перебираясь в соседний огород, умело прячась в темноте, то и дело настороженно прислушиваясь. Обостренный нюх помогал учуять опасности заранее и обойти их. Она бежала быстро, все дальше и дальше — прочь от людных улиц, к окраине поселения, избегая дорог, пробираясь огородами, прошмыгивая через задние дворы и старательно огибая те, откуда доносился устойчивый запах псины или человеческие голоса. Ночь скрывала серебристую лисицу чёрным пологом тьмы. Невидимая в этой темноте и бесшумная, ведомая звериным чутьём, она чувствовала себя почти в безопасности… Как вдруг над её головой что-то пронеслось, шелестя. Кицунэ немедленно припала к земле, прижав уши, и испуганно взглянула вверх. Звёздное небо над нею на миг застлала неестественная, призрачная тень. Взметнулись запятнанные кровью ритуальные одежды, сверкнули длинные хищные клыки на звериной морде. Налитые кровью, выпученные глаза смотрели невидяще. Полупрозрачным фантомом тень хаотично металась в небе, двигаясь до невероятного быстро. Тихий, но пронзительный и тоскливый вой, на грани слышимости, будто бы ножом вспорол ночной воздух. Он походил на завывание первого холодного осеннего ветра, и принес с собою такую же леденящую душу печаль. Неожиданно для себя Мэй обнаружила, что её сердце наполняется всеобъемлющей бездонной тоскою и гнетущим предчувствием смерти, как будто стоит она у края свежей могилы, вырытой для человека, которого она любила, а лютый осенний ветер срывает закипающие на её глазах слезы. Невыносимо захотелось вскинуть лисью мордочку к луне и по-звериному завыть в ответ, откликаясь, изливая в этом крике всю печаль своего смятенного сердца… Но она сдержалась. Лишь плотнее вжалась в холодный, грязноватый снег и прикрыла глаза, моля лишь об одном: «Что бы это ни было… Пусть уйдёт! Пусть минует меня оно этой ночью». Она твердила себе эти слова, как заклинание, потому что совершенно точно знала — такой силы, какая исходила от этого призрачного существа, ей не доводилось еще чувствовать никогда в своей жизни. Не будучи слишком опытной в магии, сейчас она, тем не менее, ощущала эту силу каждой частичкой своего тела. Силу… и голод. Неизбывный, неутолимый голод. Прошло довольно много времени, прежде чем кицунэ решилась вновь открыть глаза. Ночное небо было чистым, россыпь звезд на нём всё так же мерцала в своем молчаливом, бездонном великолепии. Лапа зудела. Мэй с недоумением взглянула на неё. «Неужели моя магия откликнулась на моё неосознанное желание и помогла мне укрыться в тенях? Что ж… Какою бы не была беда, посланная по моему следу, сегодня она прошла мимо» — подумала лисица, вновь торопливо пускаясь в путь, спеша уйти как можно дальше от этого места. Перед нею снова замелькали однообразные ветхие домишки и пустеющие в зимнюю пору огороды. И вот уже вскоре впереди показался высокий частокол, которым была обнесена деревня. Кицунэ долго и внимательно обследовала его, придирчиво обнюхивая. Наконец ей повезло — обнаружилась щель, через которую можно было выбраться, хотя и с некоторым трудом. Человек бы здесь не пробрался, но она была лисицею, маленькой и юркой. По ту сторону забора то и дело прохаживались стражники, поэтому Мэй некоторое время выжидала, а затем, улучив момент когда их не было поблизости, спешно протиснулась в эту узкую щель, обдирая бока. Оставив клочки серебристого меха на заборе, кицунэ наконец-то оказалась по другую его сторону. Навострив уши, она пугливо огляделась и торопливо побежала прочь, скрываясь в темноте. Чуть сбоку темнела знакомая роща, в которой должен был дожидаться Масамунэ. «Там ли он ещё? — обеспокоенно размышляла Мэй на бегу. — Не наделал ли глупостей? Великие духи, а если из-за моей неосторожности в опасности окажутся все кто мне дорог? Как простить себе потом?» Лисьи лапки бесшумно скользили по снегу — огибая поселение кицунэ спешила в сторону рощи. Лишь один раз позволила она себе оглянуться и с небольшого возвышения оглядеть оставшуюся позади Ойкугаву. Даже отсюда было заметно, как мечутся повсюду огни факелов, хаотично перемещаясь, и царит суета, не позволяя мирным людям уснуть. Колдун действительно поднял на ноги весь город. Вздохнув, кицунэ перехватила медальон поудобнее и побежала дальше, всё ещё втайне надеясь, что Кадзу и Сатоши успели выбраться из города до того как ворота были закрыты. Приближаясь к месту их недавней стоянки, Мэй издалека учуяла запах дыма и увидела едва заметное мерцание огонька костра, скрытого в ямке, выкопанной в земле. Настороженно фыркнула Кирин, заметив в лесу блеснувшие желтые глаза лисицы, и кицунэ с облегчением поняла — ронин здесь. А вот и его рослая фигура появилась в темноте рядом с лошадью, проверяя, что же могло её встревожить. Мэй заметила мимолетный отблеск лунного света, сверкнувший на лезвии обнажённой катаны. Из предосторожности обойдя небольшую полянку по кругу, лисица появилась из кустов на другой её стороне, быстро приблизилась, позволяя неверному свету костра осветить себя. Ронин резко обернулся на шорох, принимая такую знакомую ей боевую стойку. Но увидев перед собой серебристого окраса лису, облегченно выдохнул и убрал катану в ножны. От взгляда кицунэ не укрылось, каким бледным и встревоженным было его лицо.  — Мэй! — воскликнул он, подходя и внимательно её осматривая. — Хвала всем богам. Ты в порядке? Не ранена? Лисица отрицательно помотала головой и выплюнула на снег перед собой порядком надоевший ей медальон. Глаза ронина остановились на нём.  — Ого, — тихо произнес Масамунэ, склоняясь над старинной вещицей и пристально разглядывая её. — Тот самый медальон… Мэй, ты сделала это! Ты добыла его. Но где остальные? И что за переполох в городе? Лисица прижала уши к голове и жалобно заскулила. Надежды оказались напрасны. Значит правда, значит они не успели выбраться. Остались в поселении, среди озлобленной стражи, рядом с проклятым колдуном… Она подняла шум, но сама сбежала как трусиха, а их бросила там, разбираться с учинённым ею беспорядком. Чувство вины придавило словно бы тяжёлым камнем, грозя вот-вот раздавить маленькую и такую несчастную в этот момент лисицу. Масамунэ непонимающе смотрел на неё. Мэй подняла грустные глаза, коротко тявкнула и исчезла в кустах, махнув хвостом. Превращение в человека на этот раз заняло гораздо больше времени, потому что у кицунэ упорно не выходило успокоиться. Как она ни старалась, страшные картины того, какая судьба могла постичь Кадзу и Сатоши из-за неё, то и дело мелькали перед внутренним взором, сбивая настрой. Лисица ёрзала на холодном снегу, уговаривая себя сосредоточиться. Но в конце концов она всё же появилась на поляне в образе девушки, и зябко ёжась, присела к огню. Медальон лежал на том же самом месте, где она его оставила. Очевидно, ронин решил на всякий случай даже не прикасаться к нему. Он немедленно сел рядом, накидывая ей на плечи свой плащ, и с тревогой заглянул в глаза кицунэ. Масамунэ не торопил её, как и всегда, не донимал расспросами, радуясь уже даже просто тому, что она сейчас здесь, цела и невредима. А Мэй не отрываясь смотрела в огонь, собираясь с духом, прежде чем рассказать ему о случившемся. — Это всё из-за меня, — произнесла она наконец сдавленным голосом. — Из-за меня всё пошло не по плану. И кицунэ принялась сбивчиво рассказывать ронину о произошедшем в поселении. Он внимательно слушал, не перебивая, лишь сосредоточенно кивал время от времени.  — ... и теперь я не знаю, что с Кадзу и Сатоши… где они, успели ли перехватить того ниндзя, успели ли выбраться из города… — закончив свой рваный рассказ, девушка закусила губу и подняла умоляющие глаза на Масамунэ.  — Вероятнее всего, не успели, — неохотно ответил ронин, отводя взгляд. — Едва заслышав шум и суету, я тут же попытался проехать в город. Но ворота мигом закрыли и меня не желали пропускать ни под каким видом. Похоже, прав был Сатоши, местная стража куплена. Не помогали ни просьбы, ни угрозы. Бесцельно проторчав у ворот несколько часов, я всё же принял решение вернуться и дожидаться вас здесь, на случай если кому-то удастся выбраться. И, похоже, не зря. Он заботливо протянул Мэй баклажку с водой, но та лишь отрицательно помотала головой.  — Что же мы станем делать, Масамунэ? — спросила она, с отчаянием глядя на ронина. — Ведь они остались там, внутри… Мы не можем их бросить!  — Прямо сейчас мы ничего не можем предпринять, — хмуро сказал ронин. — В город не попасть, да и тебя ищут. Однако же, они не смогут держать ворота запертыми вечно. Дождемся утра и попытаемся вновь проехать в город, если синоби не вернутся раньше. Ты хорошо придумала прикинуться благородной госпожой. Мы можем попробовать повторить это утром, усилив эффект. Никто не посмеет подозревать высокородную девушку, явившуюся под охраной самурая. Тем более, они считают что воровка всё ещё внутри городских стен, раз продолжают искать. Не должна вызвать подозрений девушка, что только въезжает в город. Нервно поглядывая на небо, Мэй поплотнее закуталась в плащ. До рассвета оставалось ещё несколько часов. Как пережить их, не истерзав себя насмерть тревогами и чувством вины? Ронин, видя её состояние, принялся молча готовить для неё постель. Девушка едва замечала его, погрузившись в собственные печальные мысли. Хотелось вновь обернуться лисою и вернуться в проклятое поселение, искать и искать без устали, пока не найдёт, пока не увидит вновь такие дорогие сердцу колючие тёмные глаза. «Кадзу… где же ты сейчас, что с тобою? Удалось ли тебе настичь и остановить одного врага, удалось ли укрыться от второго? Пожалуйста, дождись следующего утра, молю тебя. Дождись счастливого мига, когда все тревоги останутся позади и мы снова будем рядом. Я найду тебя, я обещаю…»  — Мэй, — прервал её мысли мягкий голос Масамунэ. — Тебе нужно отдохнуть. Я приготовил постель, постарайся же поспать хоть немного. Поспать? Девушка медленно подняла на него тоскующий взгляд бездонных влажных глаз. Разве это возможно? Спать, когда томящая неизвестность сдавила грудь жестокими тисками?  — Масамунэ… — позвала она тихонько и ронин тотчас же вновь присел рядом с нею. — А что если… что если мы не найдем их утром? Он вздохнул, опустил голову. Взгляд его печальных глаз остановился на руках девушки, лежащих на коленях, судорожно сжатых, побелевших.  — Верь в них, Мэй, — произнес он, пытаясь придать голосу уверенности. — Они опытные синоби, и как я полагаю, еще и не в таких передрягах бывали. Разве умеет кто-то скрываться лучше, чем Сатоши? Разве умеет кто-то постоять за себя лучше, чем Кадзу? Он ободряюще улыбнулся и неосознанно дернул рукою, будто бы намереваясь взять девушку за руку. Но так и не коснулся нежной кожи, лишь неуловимым движением скользнул пальцами по рукаву её кимоно. Мэй взглянула на него с благодарностью и слабо улыбнулась. По крайней мере, этой ночью она была не одна. Ей было с кем разделить бремя тревог и страхов. Надёжный и всегда верный, ронин следовал за ней повсюду и сейчас вселял уверенность одним своим присутствием. Нужно только дождаться утра, а уж потом они вдвоём со всем разберутся. Девушка вновь поглядела на Масамунэ, сидящего рядом, на этот раз с каким-то новым выражением. Не прося ничего для себя, словно бы навеки застывший в своей светлой печали, он умел только отдавать, всегда защищая, всегда заботясь о том чтобы ей было тепло и удобно. Он успокаивал её в моменты грусти, иногда даже переступая через свои собственные чувства. Понимал — ей это нужно.  — Масамунэ… — начала было она.  — Не говори ничего, — тихо произнес ронин, вновь опуская голову. — Лучше постарайся провести несколько оставшихся до рассвета часов с пользой и отдохнуть. Девушка лишь тихо хмыкнула. Но поразмыслив, решила послушаться совета Масамунэ и всё же попробовала улечься спать. Долго устраивалась на приготовленном для неё ложе, наконец вздохнула, затихла, глядя на рослую фигуру ронина, сидевшего у костра. Он намеревался оберегать её покой всю оставшуюся ночь, скрывая собственную усталость и тревогу. Осознание что он рядом успокаивало Мэй. Но сон не шёл. Стоило закрыть глаза, как страшные мысли накидывались вновь, будто бы свора голодных собак, и принимались грызть её с новой силой, лишая покоя. Она без конца ворочалась на своем ложе, путаясь в двух плащах, которыми ронин укрыл её. Взгляд то и дело обращался к линии горизонта на востоке, которая упорно не желала светлеть. Бесконечно долго тянулись минуты и казалось, что утро следующего дня не настанет никогда…