Лисьи ночи

Я в полночь посмотрел: Переменила русло Небесная река. Хаттори Рансэцу

Тихо потрескивало пламя костра в ночной темноте. Дождь прекратился и лишь с веток темневших вокруг деревьев изредка срывались холодные капли. Мэй сидела у огня неподвижно, невидящими глазами уставившись на свою левую руку. Где-то там, глубоко под кожей, скрывалась от глаз магическая печать, которая, как она теперь знала, открывает врата в Нараку. Их визит в деревню оказался достаточно плодотворным. После короткого боя удалось взять живым и допросить Они, командовавшего отрядом. Назвать имя своего господина он не смог, но зато от него они и узнали, что печать на руке кицунэ открывает врата, ведущие в обитель всех демонов. Мэй хорошо помнила хмурые лица друзей, когда они покидали деревню, не оставив в живых никого из врагов. Напряжение после боя давало о себе знать и кицунэ нервно улыбалась, по привычке крепко сжимая кулаки, до боли вонзая ногти в ладони. Ночь надвигалась быстро, погода грозила новым дождем, поэтому было принято решение заночевать в лесу у подножия гор. Восторга это ни у кого не вызывало, но все было лучше, чем тащиться ночью через горы, рискуя сломать себе ноги, а так же ноги Кирин. Они нашли хорошее укромное место. Где-то неподалеку журчал чистый ручей, сбегавший с гор. Мужчины умылись, смывая с себя остатки крови, Масамунэ напоил лошадь. Первым делом разведя костер, синоби принялись греться и сушить одежду. Ронин обустраивал Кирин, сооружая для неё навес из еловых веток на случай дождя. И только Мэй неподвижно сидела у огня, в странном оцепенении, не в силах оторвать взгляд от своей ладони. «Почему я? — снова и снова вертелся в голове девушки мучительный вопрос, — Ведь у меня слишком мало знаний, слишком мало опыта. Такая огромная ответственность… Смогу ли сберечь печать? Речь теперь уже не только о моем выживании, это нечто гораздо большее». Она вздрогнула, когда на её плечо легла рука, вырывая из задумчивости. Подняла глаза и встретилась взглядом с Масамунэ. Он стоял над ней, внимательно разглядывая её лицо. В глазах было понимание и сочувствие.  — Мэй, — произнес он тихо, — Как ты? Девушка заставила себя бледно улыбнуться.  — Все хорошо, спасибо, — рассеянно пробормотала она. Ронин покачал головой. Хотел было ещё что-то сказать, но вместо этого внезапно предложил:  — Не пройдешься ли со мной перед сном? Помнится, ты обещала мне прогулку. «Сейчас? — недоумевающе подумала Мэй, — Он серьезно?». Но отказывать не посмела и вежливо подала руку, поднимаясь.  — С радостью. Араи повел её к оставленной под навесом лошади. Отвязал Кирин, взял в руку поводья и они втроем медленно направились в сторону видневшейся неподалеку бамбуковой рощи. Мэй заметила быстрый взгляд Кадзу, брошенный в их сторону. Ниндзя отметил для себя их уход, но препятствовать не стал и ничего не сказал. Бамбуковая роща этой ночью и правда выглядела по-особенному красиво. Налетевший с востока ветер немного разогнал дождевые облака, открывая бледный лик луны. В её неверном свете блестели мокрые стволы деревьев, дождевые капли повисли на ветках хрустальными слезинками. Несмелые лунные блики едва касались бамбуковых стеблей, лаская их и будто бы заигрывая. Ночная птица, видимо разбуженная приближением людей, поглядела на них сверху большими глазищами, тихо крикнула.  — Ты, верно, устала за день, — произнес ронин, — Позволь, я посажу тебя на лошадь. Мэй кивнула и Масамунэ, осторожно подхватив её за талию, усадил на Кирин. Девушка погладила теплую шею животного. Ей давненько не доводилось сидеть в седле, и вспомнить эти ощущения было приятно. Ронин взял лошадь под уздцы и медленно повел по тропе через рощу, давая девушке возможность отдохнуть и спокойно насладиться красотой этой ночи. По небу ветер гнал рваные облака, но здесь, под деревьями, было тихо. Лишь легкий звук дождевых капель, срывавшихся с ветвей, то и дело нарушал тишину, да мерное цоканье копыт Кирин. Постепенно тревоги и сумбурные мысли, мучавшие Мэй, начали отступать, уступив место спокойному созерцанию. Размеренное движение лошади убаюкивало. Мэй покачивалась в седле, все больше расслабляясь. Масамунэ не нарушал царящей тишины и гармонии этого момента, только украдкой иногда поглядывал на девушку. Наконец она вздохнула полной грудью и слегка улыбнулась.  — Спасибо, Масамунэ, — тихо произнесла, — Прогулка оказалась как нельзя кстати.  — Никогда не забывай ценить красоту каждого момента жизни, — серьезно произнес ронин, — Не позволяй тревоге или страхам отнять у тебя это. Мэй повернулась в седле, посмотрела ему в глаза с благодарностью.  — Я это запомню, — пообещала она, — Обязательно. В бамбуковой роще начал постепенно сгущаться туман. Над головой опять закричала ночная птица.  — Давай возвращаться, — неохотно сказал Масамунэ, — Так и заблудиться недолго. На обратной дороге приободрившаяся девушка рассказала ронину легенду об императоре и духах бамбуковой рощи. Араи сдержанно улыбался, радуясь скорее её улучшившемуся настроению, чем веселым поворотам истории. Вскоре вдалеке за деревьями стал виден огонек костра. Увидев ронина и Мэй, сидящую верхом на лошади, Сатоши громко прокомментировал:  — Конные прогулки под луной? Ну вот, значит все же не зря животное по горам тащили. Кадзу промолчал. Масамунэ, игнорируя ехидное замечание Сатоши, легко подхватил Мэй и снял с лошади. Задержал руки на её талии на секунду дольше, чем это было необходимо. Девушка невольно подняла глаза и встретилась с его глубоким, выразительным взглядом.  — Спа… Спасибо за прогулку… — пробормотала она, запинаясь, чувствуя как от неловкости начинают гореть щёки. Кицунэ опасалась обернуться и встретить взгляд колких глаз Кадзу. Поэтому сделала вид, что отвлечена лошадью, погладила её мягкий нос, провела пальцами по шелковистой гриве.  — И тебе спасибо, девочка, — сказала она. Кирин фыркнула, ткнулась носом в её плечо на прощание. Масамунэ повел лошадь обратно, под навес. А Мэй прошла к костру, вновь присела у огня. Кадзу молча протянул ей скромный походный ужин. Она взяла, обеспокоенно ища взглядом его глаза. Но он не смотрел на неё.  — Ужинаем, и ложимся спать, — сказал сухо, — Завтра с первыми лучами солнца сразу же выходим. Сатоши вызвался караулить первым. Мэй без энтузиазма пожевала рисовую лепешку. Несмотря на долгий и насыщенный день, аппетита совсем не было. Некстати вспомнились изувеченные трупы на постоялом дворе, стало и вовсе худо. Она отложила еду в сторону. Остальные потихоньку разбредались по своим спальным местам. Девушка нерешительно глянула в сторону Кадзу, укладывавшегося в сторонке, не зная как правильно поступить.  — Иди давай, — тихо буркнул Сатоши, проследив за её взглядом, и тут же саркастично осведомился, — Или желаешь пол ночи со мной просидеть? Кицунэ послушно поднялась и тихо подошла к устроенному для неё спальному месту. Кадзу лежал повернувшись спиной. Девушка тихо опустилась рядом, прилегла, не решаясь прикоснуться. Он не повернулся, не обнял. «Это потому что он при всех не хочет показывать..? Или потому что всегда после работы злой? Или… из-за Масамунэ?» — девушка терялась в догадках, глядя на его ровную, напряженную спину. Тишина беспокоила, порождала все больше и больше мыслей. Наконец она не выдержала, придвинулась ближе, уткнулась лбом в эту неприступную спину, прижалась. Несколько мгновений ничего не происходило, затем Кадзу тихо вздохнул и повернулся к ней. Молча обнял, притянул к себе. Едва ощутимо поцеловал в лоб, прижался щекой. Сразу стало теплее. Напряжение ушло, Мэй блажено улыбнулась, чувствуя себя как всегда с ним — в безопасности. Устроилась поудобнее и, кажется, задремала… Громкий крик ночной птицы разбудил её. После насыщенного событиями дня сон, видимо, был тревожным и некрепким. Она тихо поднялась, стараясь не потревожить Кадзу. У костра все ещё сидел Сатоши.  — Не спится? — спросил он, когда она подошла, — Понимаю. Бывает так после боя. Обычно саркастичный ниндзя сейчас выглядел задумчивым и даже немного печальным. Мэй потерла лицо руками. Хотела попить воды, но открыв свою дорожную баклагу обнаружила, что она пуста.  — Пойду к ручью схожу, — сказала она, — Умоюсь, попью прохладной воды. Мне не помешает освежиться. Синоби кивнул, не глядя на неё. Кицунэ тихонько направилась в лес, туда откуда доносилось едва слышное журчание ручья. Она брела в темноте, обходя деревья, огибая кусты. Неверный свет луны, то появлявшейся в прорехах облаков, то исчезавшей, не слишком ей помогал. В лесу стоял легкий туман. В какой-то момент девушке даже показалось, что она заблудилась. Но вот отдаленное журчание ручья снова донеслось до её слуха. Кицунэ пошла на звук, сосредоточившись на нем, стараясь больше не потерять. И вскоре увидела переливчатый блеск воды меж деревьев. Осторожно пробравшись сквозь лес, девушка вышла к широкому ручью и остановилась, пораженная. Это было совсем не то место, где Масамунэ поил свою лошадь накануне вечером. Здесь было гораздо красивее. Слева чернела массивная горная гряда, с которой небольшим водопадом стекал ручей, прыгая вниз по покатым камням. Вокруг громоздились валуны и камни, некоторые покрытые мхом, другие наоборот, гладкие и влажно блестящие в лунном свете. Серебристый родник манил свежестью. Над водой мелкими капельками роился влажный туман. Кицунэ остановилась, восхищенная. «Видимо я немного заплутала и вышла выше по течению, почти у самых истоков ручья» — решила она. Очарованная красотой этого места, девушка медленно прошла к ручью, осторожно ступая по мокрым камням, приблизилась к воде. Игравшая лунными бликами вода была кристально чистой, манящей. Мэй присела, опустила в неё пальцы, улыбнулась освежающему прикосновению. Зачерпнув ладонью, плеснула на лоб, провела рукой, чувствуя как капли сбегают по лицу. Затем тщательно умылась. От холодной воды перехватило дыхание, но в голове сразу прояснилось. Пока умывалась, вскользь отметила, что туман над водой начинает сгущаться. Над её головой снова пронзительно закричала ночная птица. Девушка вытерла лицо платком и решила напиться, аккуратно зачерпывая воду ладонями. Она пила долго и жадно, наслаждаясь чистым вкусом горного родника. Затем решила наполнить свою дорожную баклагу. Тем временем туман стал ещё гуще. Он висел уже не только над водой, мутной дымкой он полз по лесу, забирался в низины, клубился меж деревьев. Все еще сидящая подле ручья кицунэ обеспокоенно заозиралась. Туман становился все плотнее и непрогляднее, скрывая от неё очертания даже ближайших деревьев. Вокруг стало тихо, пугающе тихо. Казалось, все привычные звуки леса растворились в этой мутно-белой дымке. Мэй внезапно поняла, что больше не слышит журчание ручья. Густой туман, поглощая все звуки, надвигался на неё. Вдруг кожу обдало знакомым покалыванием. «Магия!» — вспышкой понимания озарилось сознание. Кицунэ вскочила на ноги.  — Сядь, — раздался откуда-то сзади повелительный голос. Мэй резко развернулась. За её спиной стоял человек, закутанный в темный плащ. Его бледное худое лицо с тонкими, хищными чертами было едва различимо при свете луны. Блеснули острые злые глаза, будто бы ножом укололи. Человек стоял всего в нескольких шагах от неё, опираясь на посох и насмешливо наблюдал за её реакцией. Девушка заметила, что руки его перемотаны черными повязками. «Как же я не услышала его приближение?» — мелькнула беспорядочная мысль. Человек злобно усмехнулся, сделал пару шагов к ней. Кицунэ попятилась. Опираясь на посох, он хромал… на правую ногу. Дыхание остановилось в груди Мэй. «Он» — пришло моментальное осознание. Она уже открыла было рот чтобы закричать, позвать на помощь…  — Сядь, — жесткий голос резанул ржавым металлом, — Кричать бессмысленно. Мой магический туман поглощает все звуки. Мэй затравленно огляделась. Она не видела больше ни леса, ни ручья. Все пространство вокруг них было затянуто сплошной мутно-белой пеленой. Но кицунэ не собиралась так легко сдаваться. Она решительно сдвинула брови, выбросила вперед руку, складывая пальцы знакомым жестом. Послушник черной тенью метнулся в лицо противнику, выставляя острые когти, хищно раскрывая клюв… Колдун даже не дернулся. Медальон, висящий на его шее тускло блеснул на миг мертвенно-бледным светом. Магия кицунэ развеялась, не достигнув цели.  — Думала, я стану охотиться на ёкаев, не обзаведясь защитой от их магии? — он мерзко ухмыльнулся, — Считал тебя умнее. Сядь. Он сам присел на один из больших камней поблизости, оперся на посох. Спокойный и уверенный в своих силах. Кицунэ осторожно опустилась на камень напротив, настороженная, готовая действовать в любую секунду. Колдун разглядывал её некоторое время, внимательно, скользя липким взглядом по всему её телу, отмечая каждую деталь. Взгляд этот становился все более алчным, жаждущим. Внезапно он быстро высунул язык и облизнул губы, почти незаметным нервным движением. Но от этого движения мороз прошелся по коже Мэй.  — Только поглядите-ка, — вкрадчиво начал он наконец, — Та самая жемчужная кицунэ. Редкая. Особенная. Последняя на всю округу.  — Что ты хочешь, господин? — тихо спросила Мэй, решив прикинуться, что ничего не знает о том, кто он такой. Колдун в ответ хрипло рассмеялся.  — Что я хочу? Забавный вопрос. Я хотел, чтобы мне не мешали, например. Я хотел истребления клана Наито и возвышения моего собственного клана. Я научился создавать чудовищ ради этого. Жутких, поражающих воображение чудовищ. Ты хоть знаешь, какой ценой? Мэй молчала. Пока он говорил, она лихорадочно пыталась сообразить, в какой стороне остался их лагерь. Бесполезно… в проклятом тумане невозможно было определить направление.  — А когда, наконец, я послал одного из подчиненных мне монстров в надежде ослабить вражеский клан и держать их в страхе, — продолжал колдун, — выяснилось, что все мои усилия пропали зря. Кто же знал, что их деревню защищает проклятая кицунэ. Последние слова он произнес свистящим шепотом. Сдерживаемая дотоле злоба прорвалась в его голосе. Он скрежетнул зубами.  — Я ничего не знала о вражде ваших кланов, — осторожно, стараясь не провоцировать, сказала Мэй, — Я лишь хотела защитить людей, которые мне дороги.  — О, это отлично, отлично, — оживился колдун и на его лице проявилось странное веселье, — Там, в лагере, у костра — это ведь они, верно? Он радостно расхохотался. От этих слов и от этого смеха у Мэй внутри все похолодело.  — Как замечательно все складывается, не так ли, лисичка? — злобно осведомился Хромой, — Всего трое, два синоби и самурай. Ну и кицунэ, конечно. Прелестная компания. В деревне знатно нашумели, привлекли мое внимание. Я с самого вечера за вами наблюдаю. Не только Такао умеет птицей оборачиваться, знаешь ли. Колдун ехидно скривил губы. А Мэй вспомнила крики ночной птицы, постоянно сопровождавшие её в этот вечер. «Глупая, глупая, — проклинала она себя, сжимая кулаки, — Как не догадалась, как не почувствовала неладное… Кроме меня ведь никто среди нас в магии не разбирается. Я подвела их…» Но вместо отчаяния на лице, девушка стиснула зубы, выпрямила спину и гордо вздернула подбородок.  — Чего ты хочешь? — холодно повторила она, — Боюсь, наша беседа начинает мне надоедать. Вся злорадная веселость колдуна мигом улетучилась. Лицо исказила гримаса ненависти.  — Со мной пойдешь, — приказал он жестко, — Собой расплатишься за то, что помешала моим планам. Я многих ёкаев ловил, со многими видами магии экспериментировал. Но такой редкости, как жемчужная кицунэ, в моей коллекции ещё не было. Посмотрим, что из тебя может получиться. Он задумчиво и по-хозяйски оглядел её, как будто уже прикидывал в уме что и как с нею можно сделать. Мэй задохнулась ужасом.  — Н-нет… — затравлено выдавила она, — Я не позволю… Злые глаза колдуна пронзили её презрительным взглядом. Он резко махнул рукой куда-то в туман.  — Там твои друзья, так? Спят, ничего не подозревают, — он прищурился, не отрывая от неё взгляда, — А я ведь тоже синоби, забыла? Подкрадусь к ним бесшумно. Магический туман скроет все звуки, помешает зрению. Они не умеют чувствовать магию так, как ты. Ничего не увидят, не услышат. Перережу глотки спящим. Гнусно улыбаясь, прибавил:  — Умрут как трусы. Даже не успев понять, что умерли. Не в бою, не достойной смертью. Их просто зарежут, как свиней, темной ночью, в лесу. А трупы растащат дикие звери. Или — ты идешь со мной. Кицунэ помертвела. Воображение живо нарисовало картину. Онемевшими пальцами она перебирала складки кимоно. «Там Кадзу… Масамунэ, Сатоши. Охота идет за мной, не за ними. Они не должны пострадать из-за меня. Иначе я себе никогда этого не прощу. Никогда!» Она решительно тряхнула головой, поднялась, готовая идти. На колдуна не поднимала глаз, смотрела себе под ноги. «Обману его — украдкой думала она, — Притворюсь покорной, сломленной. А когда потеряет бдительность — сбегу, придумаю что-нибудь». Хромой довольно ухмыльнулся.  — Правильный выбор, — произнес, поднимаясь, — Держись рядом со мной. И чтоб без фокусов, кицунэ. Твоя магия против меня бессильна. Она послушно пошла рядом. Они двинулись сквозь непроглядный туман. Колдун, похоже, прекрасно в нем ориентировался и точно знал, куда следует идти. «Он идет сквозь туман? — напряженно размышляла Мэй, — Или туман следует за ним? В любом случае, чем дальше от него я окажусь, тем лучше. Нужно только улучить момент». Хромой шел, тяжело опираясь на посох. Она мельком заметила, что из-под черной повязки на его руке по посоху стекают капли крови. Передвигался он медленно, казалось что сбежать от него не должно быть сложно. Внезапная идея пришла в голову кицунэ. Она незаметно сунула руку в рукав. Вытащила нож, подаренный ей Кадзу когда-то давно, который все ещё носила в ножнах на предплечье. Внезапно резко развернувшись, со всей силы вогнала его колдуну в левую ногу, не забыв провернуть. И так же быстро выдернула. Он яростно закричал, но крик был полон больше злобы, чем боли. Мэй кинулась бежать, прочь, наугад через туман, как можно быстрее, как можно дальше... Ничего не видя на расстоянии вытянутой руки, она натыкалась на деревья, цеплялась за кусты, падала. Вскакивала и снова бежала. Туман вокруг сгущался, душил, забирался в ноздри, забивал легкие, не давал дышать. Задыхаясь, глотая ртом воздух, она в ужасе бежала куда-то, не разбирая дороги. Перед глазами потемнело, туманный мир вокруг на секунду закружился и она внезапно поняла, что бежит уже на четырех лапах. «Хорошо, — прорвалась сквозь панику неясная мысль, — Может хоть по запаху найду своих. Если вырвусь из проклятого тумана». На четырех лапах бежать стало проще. Лиса ловко лавировала, уворачиваясь от выскакивающих из тумана деревьев. Вот только она совершенно потеряла всякое направление. В какой-то момент ей показалось, что она бегает кругами, и ненавистному туману нет конца… И в тот же миг мир перед её глазами вдруг прояснился. Она вырвалась из зыбкой удушающей туманной пелены! Наконец вздохнула свободно, торопливо потянула носом воздух, пытаясь уловить запах дыма от костра. Нет, ничего такого не чувствовалось в воздухе. Кицунэ задрала мордочку вверх и набрала в грудь воздуха, намереваясь завыть, привлечь внимание друзей, поднять тревогу, предупредить. И тут сзади прямо на неё упало что-то тяжелое. Массивная железная сеть, сплетенная из стальных цепей, украшенных острыми шипами, прижала её к земле. Лапы моментально запутались, тускло блеснули острия шипов перед глазами. Она рванулась, пытаясь выпутаться. Шипы тут же глубоко впились в кожу, разрезая её, вырывая клочья шерсти. Она закричала раненным зверем, затравленно обернулась. Сзади прямо к ней приближался колдун. Лицо его было озлобленным, из ноги текла кровь. Но двигался он удивительно проворно, не смотря на рану. От былой неуклюжести не осталось и следа. Он вытянул вперед руку. Лицо окаменело, глаза стали беспощадными. С кончиков пальцев с тихим треском сорвалась молния, метнулась в сторону кицунэ, ударила в железную сеть. Синеватые всполохи змеями забегали по звеньям цепи, заискрились. Жуткая боль пронзила все тело лисы, её затрясло. Колдун злорадно наблюдал, как её бьет об землю в судорогах, как острые шипы впиваются в кожу все сильнее, как закатываются её глаза и из пасти начинает идти кровавая пена. Наконец мука закончилась, и кицунэ поглотило небытие. А сверху на все это равнодушно взирала луна…