***
— Пошел прочь от моей лавки, паршивец! — хозяин булочной вышвырнул за воротник кимоно мальчика лет девяти на пыльную дорогу не заботясь о перебинтованной руке, которую тот прижимал к себе. — Не возвращайся сюда отродье! Иди и сдохни наконец! Взглянув потускневшими глазами на яростного мужчину, парень встал на исхудалые ноги усыпанные множественными ссадинами и порезами. Прижав покрепче ноющую руку, ушел пропуская мимо ушей пожелания о скорой кончине. Прошло девять лет, а он все еще здесь. Ничего не поделать живучим оказался гад. Мой сынуля на днях ему руку повредил, видать чутка перестарался. Не переживай, он все правильно сделал. Сдохни. Сдохни. Сдохни. Сдохни отродье. Девять лет мучений среди существ называющие себя людьми. Все сказки про добрых и заботливых жителей деревень оказались пустыми словами. Они заботятся лишь о своей безопасности. Они оберегают свою шкуру, словно последнюю золотую монету. Ради наживы они готовы продать собственную семью. Алчные. Лицемерные. Эгоистичные. Тщеславные подобии жизни. Молятся богам, но на самом деле презирают их. Не удался урожай, плохой бог. Солнце испепелило грядки с овощами, не заботливый бог. Все виноваты, кроме них. До такой степени суеверные, что оставили без крыши над головой, без еды, одежды, ребенка родившегося в затмение. Только из-за того, что в затмение проклятия преподносят своему королю тысяча человеческих сердец, и думают, поэтому луна окрашивается в кровавый цвет. Все усложнилось, когда в пять месяцев у ребенка открылись две пары демонических глаза. Глаза по словам шаманов: Самого короля проклятий. С шести лет Юдзи подвергался избиениям со стороны сверстников, иногда и старше него на пять лет. Бесконечные издевки по поводу цвета волос. Ты чего как девчонка с розовыми волосами? П-Р-О-Т-И-В-Н-О. Лишняя пара глаз. Четырехглазый. Четырехглазый. Четырехглазый монстр. Смазливое личико. Гляньте-ка. Лицо словно кукольное. Предлагаю приукрасить его. Слегка. Все из-за того, что он дитя, предначертанное королю проклятий. Королю проклятий.***
Единственно место где никто не трогал Юдзи, являлась обыкновенная, благоухающая поляна. Самое прекрасное и спокойное место. От изобилия цветов было не оторваться. Без каких-либо признаков жизни поблизости, Юдзи чувствовал себя защищенным. Все, что ему нужно на данный момент — это уединение. Яркий свет от солнца, сменился на сверкающее белое сияние исходящее от полной луны. Сегодня ведь полнолуние. В деревне праздник огня. С огнем приходят тени. А с тенями приходят проклятия. У проклятий праздник урожая. Урожай — это люди. Луна скрылась за серыми облаками загораживающими, единственный свет, освещающий поле. В лесу послышался женский вопль вместе со злорадным смехом. Праздник начался. Дабы не слышать крики о помощи и противный звук оторванных конечностей, Юдзи закрыл уши и сконцентрировался на эмоциях зарождающихся, где-то глубоко в нем.***
Король проклятий наблюдал за всем происходящим с неба. Оттуда открывался полноценный вид на разорванные тела жителей, разбросанные по всей деревне. Кто-то пытался убежать, но их настигала неминуемая смерть. Огонь охватывал своей пастью все: деревья, дома, трупы, почву, обрушивая небывалую мощь на преграды мешающиеся, на пути к полному испепелению всего живого. Шаманы отбивались агрессивно, вот только надолго их сил не хватило. Проклятия нападали один за другим. Смех отбивался эхом в ушах оставшихся магов — это было последнее, что они слышали перед тем, как с их плеч полетели собственные головы и кровь из шеи разбрызгалась фонтаном по обугленной земле, а тела осели словно тряпичные куклы, изорванные и опустошенные. Подмога из магов второго уровня, сразу же прибыла на поле битвы. Самые смелые лезли в скопление проклятий, изгоняя нежить без особых усилий. Только они не учли, что это была лишь первая волна нашествия. Из леса вышли более крупные и устрашающие проклятия. А рядом с ними вышагивали двое особого уровня, являющиеся личными псами Двуликого. Шаманы выиграли себе всего лишь секунду на одышку, прежде чем резня возобновилась с вдвое бóльшим напором. Двуликий король смотрел на мучение людей с садистской улыбкой. Ничто так не возбуждает, как страх, вырезанный на лицах смертных. Его забавляли их действия. Даже на волоске от смерти они просят о спасении, в крайних случаях о пощаде. Ведь все знают, проклятия не имеют понятие о значении слова «пощада». Где дитя? Мы не смогли его найти. Идиоты! Живо отыщите прóклятого ребенка! Мы не должны позволить забрать его! Как прикажете! — Хоо, с каждым разом все интереснее, — облизнувшись прокомментировал король вступая на землю пропитанную кровью «невинных». — Ханами, — позвал Двуликий. — Да, господин?***
Юдзи сидел в кругу кристально чистых ликорисов, не отрывая рук от ушей, надавливая на них, приглушая звуки доносящиеся из леса. Запах горелой плоти витал вокруг него, будто специально забивался в ноздри, из-за чего малец жмурился, утыкаясь маленьким носиком в поцарапанные колени. Под глазами неприятно растягивалась кожа, словно ее отрывают резкими движениями. Это заставило отнять ладони от ушей и короткими ногтями впиваться в щёки, отдирая кожу, образуя глубокие порезы, из которых струйками скатывалась тягучая жидкость. Не обращая внимание на окровавленные пальцы, Итадори размазывал кровь по лицу не осознавая своего поступка. Трава хрустела под ногами, предупреждая о нарушителе. Медленно повернувшись корпусов, Юдзи встретился со взглядом нервного шамана. — Хэй, мальчик, — шаман начал медленно подходить к растерявшемуся ребенку. — Давай-ка уберемся с этого места, — протягивая свою ладонь, предложил маг. Такой близкий контакт от незнакомца, заставил Юдзи напрячься. Обняв себя за плечи, он отодвигался от надвигающейся по его ощущениям опасности. — Не бойся, мне приказали доставить тебя в безопасное место, — присев на корточки, маг взглянул в встревоженные глаза напротив. — Здесь опасно, — Итадори недоверчиво уставился на протянутую ладонь, — лучше скорее уходить, пока не стало поздно. Малец не сдвинулся с места к недовольству незнакомца. Терпение шамана иссякало. Почему он должен помирать из-за какого-то капризного ребенка, что не слушается его? В небо взлетела стая воронов. Черные птицы наматывали круги вокруг поляны, покаркивая своим противно грубым голосом. Темные тучи сгущались над землей, предвещая ливень. Юдзи уставился на воронов, крутящихся над головой, словно стервятники, ожидающие подходящего момента для нападения. Снова прозвучало карканье. Прогремел гром и сзади шамана появилось двухметровое, крепкого телосложения проклятье. Первое, что привлекло внимание маленького Итадори, так это толстые ветви дерева, вырастающие из глазниц в форме перевернутой буквы «Г». Крупное тело возвышалось над хрупким человеческим. В следующую минуту чужая кровь забрызгала лицо и белоснежное кимоно ребенка, вместе со светлыми бутонами ликориса. Обезглавленное туловище тяжелым грузом свалилось на траву, прямо у ног перепуганного дитя, придавливая своим весом запятнанные растения. Лужа темно-бордового цвета образовалась вокруг него, поглощая все больше и больше территории с цветками. Руки Итадори онемели, падая вдоль тела, касаясь окровавленными пальцами жидкости под ногами, пропитавшейся в ткань одежды. Страх сковал все тело, не позволяя шелохнуться, взгляд полный ужаса, уставился на место, где раньше находилась голова незнакомца, а теперь, оттуда струями вытекает соблазнительная кровь. Стоп. Соблазнительная? Дрожь от собственной мысли прошлась по спине Юдзи, скручивая органы в тугой узел. Зрачки хаотично разбегались по обезглавленному трупу, останавливаясь подольше на алой жидкости, которая уже образовала вокруг Юдзи ловушку, притягивая своим видом к себе. Мысли в маленькой голове разбегались с одного конца в другой. Эмоции перемешались образуя гамму непонятно чего. Отчаяние. Растерянность. Испуг. Паника. Омерзение. Но, к чему? Юдзи с пяти лет на инстинктивном уровне подозревал, что он словно делит свое тело, сознание, мысли, с кем-то еще. Рядом всегда можно было почувствовать чужое присутствие. Оно наблюдало за ним, пожирая своим немигающим взглядом. Преследовало каждый день, находясь на расстоянии вытянутой руки. И только по вечерам исчезало, но чувство слежки все равно нависало над Юдзи, буравя его не только снаружи, но и внутри: юную душу парня, не оскверненной от ежедневных издевок, не омрачённая из-за не справедливости по отношению к себе. За все те мучительные девять лет, в окружении суеверных деревенщин, душа Юдзи, наоборот, не переставала сиять, будто самое жаркое, летнее солнце. Ведь, ничто так и не смогло сломать одинокого, никому ненужного ребенка. Избранного самолично семью грехами, ради Двуликого короля. Также наделившие Юдзи, самой значительной чертой, отделяющего его от всех смертных на земле. Глаза своей будущей судьбы. Молния сверкнувшая в небе, отразилась на лице Юдзи. Голубого сгустка света хватило на то, чтобы Ханами смог разглядеть весь спектр эмоций отражающийся, на юношеском лице и дико привлекающие пара глаз гранатового оттенка на скулах, что так схожа с глазами короля проклятий. Которые улыбались. «Я бы скорее сказал ухмыляются.» — Дитя, — произнесло проклятие, — ты пойдешь со мной, — поднимая одной рукой за талию все еще находящегося в трансе мальчонка, проклятье усадила его к себе на плечо, скрываясь в гуще дикого леса, под первые капли дождя.***
Дождь нещадно обрушился на землю. Холодные капли воды барабанили поверхности листьев деревьев, раскалываясь на множество маленьких кристалликов с запечатленным изображением. Ветви сосен раскачивались в безумном танце, заграждая любой обзор на хоть какое-то отступление. Говоря нам, обычным смертным: «Смотри же, в каком мы горе, от потери близких наших. Но не утопая в слезах печали, устроим им упокоение. Побудь ты с нами незнакомец, в последнем их пути.» А шелест листьев на мокрых ветках, ничем не отличается от рыданий матерей, потерявшие свою кровь и плоть. Слезы неба смывали всю кровь пропитавшуюся в почве, где когда-то росли прекрасные и не видавшие чужих мучений лунные ликорисы. Очищали изуродованные тела, что недавно плясали вокруг огня, от скопившейся на них грязи. Остужали разгневанное пламя, отобравшее жизнь не только у людей, но и у безобидных деревьев, остатки которых развеялись вместе с прахом. Недавно целая и невредимая деревня, в считанные секунды превратилась в одно большое кладбище. Проклятия смеялись громким пугающим смехом, пробирающим до костей. Упиваясь своей победой кровью убитых. Пересчитывали свои трофеи, выпендриваясь перед остальными проклятиями, не замечая тень, проскочившая мимо них. Пока все праздновали победу, из леса появился Ханами, державшего у себя на плече человеческого ребенка. Тысячи глаз устремились на двоих прибывших, с немалой жадностью поглядывая на аппетитного Юдзи. Дитя успевшее вернуться из раздумий ещё на полпути к месту встречи, тихо сидело, вцепившись в свой подол кимоно, лишь изредка поднимал свой взгляд на окружающих, но в ту же секунды опускал их, разглядывая свои босые ножки. Опасность. Кричал его внутренний голос. Нужно спрятаться. Где? Беги оттуда. Куда? Защищайся. От чего? Сиди на месте. Вот оно. То, что пряталось глубоко в нём. Будь хорошим мальчиком и жди. Ждать чего? Свою судьбу. Чем дальше они шли, тем больше в голове мальца образовывалось вопросов, ответы на которые он не знал. Рой мысль снова образовывался, мешавший сохранить здравый рассудок. Ухватившись перепачканными ладонями за голову, Юдзи сжал свои короткие волосы. В ушах стоял мерзкий звон, похожий на грохот колоколов. Барабанные перепонки готовы были лопнуть, заполняя всё своё пространство кровью. Настолько отчетливо он звучал, будто ты внутри колокола и по нему били изо всех сторон. Возможно кровь и в самом деле стекала из ушей, а может это глюки, соображать становилось всё труднее и труднее. Изображения в глазах размазывались, представляя собой сплошь одни мазки: без теней, фигур, цвета было казалось вообще приобрели грязно коричневый оттенок. Рев молнии заглушался скрежетом в голове, до дрожи охватившей юношеское тело ливень ощущался иначе, чем в первые минуты, не было тяжелых ударов об кожу. Посиневшие пальцы ног и рук онемели окончательно не подчиняясь зову к движению. Мокрая ткань одежды прилегала к коже уменьшая температуру тела. Словно по щелчку звенеть в ушах перестало. Вместо это отчётливо прозвучали слова второго «Я»: «Он здесь.» Кто? «Твоя судьба. Рёмен Сукуна.» — Господин, — опустившись на колено сказал Ханами, поставив на ноги Юдзи перед Сукуна. — Это дитя Почему? — Предначертанное Потому что ты. — Королю проклятий. Дитя предначертанное королю проклятий. Юдзи поднял свою низко опущенную голову дабы взглянуть на того, кого прозвали королём проклятий. Четыре пары глаз темно-гранатового оттенка тут же загипнотизировали Юдзи. Они медленно разглядывали парня перед собой с ног до головы. Проходясь по исхудалым ножкам скрытые под испачканным кимоно, но плохо скрывающая синяки фиолетового окраса. Кисти рук на которых выступали синие вены, выпирающие кости. Локти усыпанные крохотными порезами слегка разодранной кожей. И лицо с большими, молочного оттенка глазами, взирающие на Сукуна с не скрывающим страхом. Его внимание также привлекли глаза на скулах, в точности как у него: с красным цветом, узким, черным зрачком, смотрящие прямо на свою цель. Превосходно, этот малец главный трофей сегодняшней охоты. — Как тебя зовут? — голос Двуликого обволакивал маленькое, трясущиеся тело, словно теплое, пуховое одеяло. Так показалось Итадори, как только до него дошел приятный тембр мужчины. — Юдзи… Итадори Юдзи, — разглядывая высокого мужчину напротив, Юдзи заметил, что они чем-то схожи. Розовый цвет волос, такие же глаза на скулах, черты лица хоть и острее, но все же намеки на схожесть имеются. Крупное телосложение украшенное черными узорами придающее более зловещий облик королю, крупные руки скрытые под широкими рукавами белого кимоно, даже так можно отметить их мускулатуру. Самым приятным было разглядывать лицо. Лишь один взгляд Сукуны чего стоил. Доминирующий, указывающий твое истинное место в пищевой цепочке. Аура власти так и витала вокруг него, укладывая всех без разбору на колени, не позволяя поднять взгляда на величественный силуэт нависающий над всеми живыми. Стоит ему щелкнуть пальцами, как все сокровища мира упадут с небес к его ногам. — Запомни Юдзи, ты принадлежишь мне. Ты моя собственность.***
— Господин. — Что в этот раз? — Дитя…оно…сбежало, — нахмурившись, Сукуна встал со своего места. — Когда? Вздохнув полной грудью, подчиненный опустившись на колени, поклонился Двуликому, согнув руки около лба в знак полного уважения. — Час назад. Прошу Вас, хозяин, смилуйтесь, — широка тень нависла над испуганным духом. — Ты правда рассчитываешь на то, что я отпущу тебя? — усмехнулся Сукуна над жалкой попыткой своего раба. — Ничтожество.***
Сбегая от своей няньки Юдзи знал, что навлекал на нее ярость хозяина. За преступление король всегда наказывал своих подчиненных. Он терпеть не мог, когда его беспокоили из-за мелких несуразиц, и заканчивая обычным убийством из-за непочтительного к нему обращения, с этим сравниться мог только, долгий взгляд брошенный на Юдзи, сидевший под рукой Сукуна. «Я все еще отчетливо помню привкус этого проклятия на своих губах.» — перепрыгивая с ветки на ветку парень разглядывал гущу леса из которого пытался выбраться. Но самое ужасное наказание наступало тогда и только тогда, когда проклятые духи теряли из виду Итадори. За этот недочет полегло уже больше тысячи проклятий. Они не продержались и двух недель. Парень всегда находил лазейку для бегства: во время подготовки ко сну, утром до прихода слуг в его покои, даже во время трапезы. Все думали он это делает ради забавы, но вся правда была дана им на ладони, только никто не пытался ее разглядеть. Мальчик хотел элементарной вещи. Уединения. Каждый день, в течении девяти лет, Юдзи окружали проклятия. Они следили за ним, словно сторожевые псы. Сделал шаг, и все на расстоянии десяти метров знали об этом. Не успевал сказать и слова, так все либо кланялись ему, либо приносили разновидности сладостей, хотя он просто пытался начать разговор с кем-нибудь, прогуливаться по огромному храму в тишине, как-то не комфортно, ведь с ним общается лишь Сукуна. Ну как общается, пару словечек, и перерывы на месяцы, и на этом все. Юдзи конечно привык к одиночеству, но это было девять лет назад, а сейчас вокруг него столько возможностей поговорить с кем-нибудь, поделиться впечатлениями от тренировок, посмеяться над другими обитателями храма, а то и просто провести время в компании новообретённых друзей. Только эту возможность снова отобрали у парня. Если художнику рассказать об этом, он сумеет запечатлеть слова на холсте. Внешне выглядело бы изумительно, однако смысл окажется угнетающим. Спустя пять лет, Юдзи осознал, на что похожа его жизнь. Ответом стало. Тюрьма. Звучит смешно, зато правда. Камерой являлся храм, надзирателями проклятия, верхушкой всей системы Двуликий. Единственные моменты уединения были по ночам, в личных покоях, где никому не разрешалось заходить. Кроме Сукуны. Последний раз Итадори видел его пять месяцев тому назад в главном зале. Ночь перед его восемнадцатилетием. Сейчас вспоминая их разговор, по всему телу Юдзи пробегал табун мурашек. Разговор был не из приятных. Он был не то что не приятным, он был отвратительным. То что они не виделись месяцами, успокоило сердце парня. Приземлившись на землю, Юдзи не останавливаясь побежал дальше, вдалеке он видел что-то сияющее, надеясь что это был свет исходящий от выхода из леса. Перепрыгивая каждую ветку, спотыкаясь об корни деревьев, он не останавливался, бежал изо всех сил, легкие обжигало из-за нехватки кислорода, пот скапливался на висках скользя по вспотевшему лицу, пальцы рук дрожали при беге сжимаясь в кулак, сквозь пелену возбуждения в глазах, он замечал, как близко становилась его цель побега. Радостная улыбка застыла на устах Юдзи на последних шагах к заветной свободе. «ДА! ДА! Свобода! Наконец то!» — влага от слез засыхала на румяных щеках блестя при солнечных лучах. Ноги подкашивались от волнения, намереваясь уронить своего хозяина лицом вниз. Руки невольно потянулись к золотому свету. Тепло коснулось тонких пальчиков Юдзи. «Такой согревающий.» — Юдзи. Дыхание парня участилось. Глаза ныне смотрящие только на свет, забегали по сторонам выискивая источник голоса. Догадываться кому он принадлежал не было затруднительно. Он слышал его слишком часто, чтобы забыть его. Ровный, с хрипотцой, и глубокий, овладевающий тобой до остатка. — Юдзи. Куда ты? Стук сердца словно эхом разносился по всему лесу, отбивая бешеный ритм в груди намереваясь раздробить ребра, и выскочить изо рта. «Нет! Я не дам себя поймать. Не сейчас!» Расстояние отделяющее Итадори от заветной свободы составлял один шаг. Один крошечный шаг. Он уже видел перед глазами свою новую жизнь. Новые провинции, которые посетит. Множество новых знакомств, где никто не будет его остерегаться. Свой собственный дом на зеленом холме. Легкое дуновение горного ветра, играющий с персиковыми волосами, щебетание птиц будившее бы по утрам. В основном спокойная жизнь. Без него. — Паршивец. Слезы скапливались на глазах, образуя оболочку мутного цвета размывающая изображение впереди себя. Мышцы по всему телу напряглись от теплого дыхания на шее, распаляющее тонкую кожу. Ноги, что раньше несли без оглядки, схвачены в жесткой хватке, где наверняка уже образовались синяки. Руки недавно согревающиеся под солнечными лучами, безжизненно свисали вдоль тела. Маленькая голова опущена из-за разочарования, переполняющее детское сердце. Сам парень не издавал ни звука, дожидаясь дальнейших событий. Его состояние передавало тело, охваченная дрожью. — Набегался? — спросил Двуликий. Со стороны парня не послышалось ответа. — Приму твое молчание, как «да». Эх, Юдзи, Юдзи. Чтобы мне с тобой делать? Хм? — поглаживая тонкую талию, Сукуна задумался. — Может переломать ноги? Или вырвать тебе сердце? Что скажешь, пацан? — подняв за подбородок голову парня, Сукуна всматривался в миловидное личико. Карие глаза наполненные слезами совсем потухли, в них больше не было того задорного огонька. Осталась одна пустая оболочка. — Отвечай, — жестка приказал король. «Была не была» — Отпусти меня, — медленно разомкнув губы, вымолвило испуганное дитя. — Ха? — прикрыв ладонью глаза, проклятие расхохоталось слегка откинувшийся назад. — Отпустить? Тебя? — смех резко прекратился. Теперь малиновый-красный взирал свысока на медово-карие снизу, безо всяких эмоций. — Ты видимо забыл, кому принадлежишь, паршивец. — Отпусти меня, — повторил Юдзи не обращая внимание на только, что сказанные слова со стороны Сукуна. — Что если я не хочу? — Я все равно сбегу. — Юдзи, почему ты пытаешься сбежать? Разве тебе было плохо рядом со мной? Я подарил тебе дом, тепло, еду. Я тот, кто вытащил твою детскую задницу из самого дна. И это твое «спасибо»? — руки парня сжались в кулаки до побеления костяшек, ногти впивались в кожу ладоней по самое мясо. — Я всегда был благодарен тебе. В течение восьми лет, я боготворил тебя, как своего спасителя. Делал все, чтобы ты мог гордиться мной, чтобы ты считал меня, достойным своего внимания, — словесный поток так и выходил из тонких, сжатых губ. — И что же изменилось? — после заданного вопроса, через секунду губы короля растянулись в оскаленную ухмылку на все лицо. — Ты испугался. — Ч…что? — Ты испугался собственных чувств, Юдзи. Неужто ты сбежал из-за того случая в главном зале? — О чем ты? — сердце ныне переставшее колотиться в бешеном режиме, возобновилась в разы сильнее. — Не строй из себя дурака. Признай, что ты меня любишь, — самодовольно высказал свою догадку Сукуна. Признай, что ты меня любишь. Любишь. Дыхание Итадори обрывалось с каждым глотком воздуха. Слезы собравшиеся в уголках глаз, потекли в два ряда по щекам, обрываясь на конце подбородка. — Не…не п-правда, — пытаясь выровнять дыхание, сказал Юдзи. Воздух словно потяжелел, с каждым разом становилось невыносимо вдыхать его, заполняя легкие кислородом. Взгляд темных глаз все усложнял. Они смотрели с насмешкой на мучение парня, из-за чего желудок скручивался в бараний рог, надавливая на живот. Хотелось выть от боли, но Итадори сдерживался, хотя и выглядел уже разрушенным как физически, так и морально. — Даже проигравший, умеет отступать, но ты остаешься все тем же упрямцем. Это так возбуждает. Хочется раздавить тебя собственноручно. Видеть продолжение твоих мук. А как льются твои слезы, не представляешь, какое наслаждение ты мне преподносишь одни своим видом. Разбитым, опустошенным, одиноким. Никто не поможет тебе. Ты совсем один в этом мире. Только я могу прикасаться к тебе, слышать твои крики, разглядывать каждый миллиметр твоего тела, мягкие черты лица. Я весь твой мир. Ведь, ты моя собственность. Ты только мой. Запомни, Юдзи. Раз, и навсегда.***
После инцидента в лесу, Сукуна притащил обратно Юдзи в храм, держа того за руку, и приказал не выпускать его из покоев. Итадори сидел за письменным столом весь оставшийся день, рисуя чернилами на тонком листке бумаги: ночное небо усеянное сверкающими звездами смотрят сверху на поле, усеянное белыми ликорисами. В центре картины разместился человек, держащий в руках красные лепестки наклонив голову к ним. Юдзи не обратил внимание на открывающую дверь. — Паршивец, — Итадори решил проигнорировать не лестное прозвище в свой адрес, продолжая дорисовывать картину. — Посмотри на меня, Юдзи — тихонько вздохнув, юноша отложил кисть с чернилами подальше от почти готовой работы, встал с теплого татами и подошел к Сукуна, подняв на него свои карие глаза. — Чего тебе нужно? — Решил составить тебе компанию. Разве не этого ты все время хотел. — От тебя я всего лишь хочу свободы, — нахмурившись заявил Итадори устроив руки на боках. — Этого не бывать. — Тогда уходи, мне нужно закончить работу, — решив на этом закончить дискуссию, Юдзи отвернулся от Двуликого, устроившись обратно на свое место. — А ты наглеешь с каждой секундой, паршивец. Мне нравится, — Сукуна уселся позади Итадори обнимая того за талию, притягивая к себе поближе. — Твои навыки рисования улучшились, не плохо, паршивец. — Ты можешь перестать меня так называть, — недовольно прошипел юноша, как не странно расслабляясь в крепких объятиях Сукуна. — Как называть? — «Паршивцем». Мне не нравится, —подавшись слабости, Юдзи устроил свою макушку на широком плече, прислонившись спиной к крепкой груди, прикрывая глаза от усталости. — Какая досада, а мне вот нравится. Что же нам делать? — с наигранной грустью в голосе произнес король. — Может для начала называть меня по чаще по имени, — с фырканьем предложил Юдзи. — Так, — наклонившись к уху Итадори, Сукуна возбужденно прошептал имя парня. — Юдзи, — распахнув глаза, Юдзи вздрогнул из-за горячего дыхание согревающее его ухо. Попытавшись отодвинуть у него ничего не получилось, мускулистые руки крепче обвились вокруг юношеской талии, плотнее прижимая к себе. На щеках Итадори появился легкий румянец, украшающий невинные глазки. — Понравилось? — ехидно поинтересовался Сукуна, разглядывал румянец на щеках. «Очаровательно» — подумал король. — Д…да. — Тогда, мне причитается вознаграждение. — А? — Двуликий резко повернул лицо парня в свою сторону и впился в воздушные губы требовательным поцелуем. Внезапное действие со стороны Рёмена, выбил весь кислород из легких парня. Вцепившись пальцами в упругие мышцы плеч, Итадори заскулил в ненасытный поцелуй. Губы Двуликого были именно такими, какими представлял себе Юдзи, и не раз. Потресканными сверху и жесткими снизу, но это не меняло того факта, что целовать его в живую, доставляло крышесносное удовольствие. Блаженно выдохнув, Юдзи тем самым подал знак королю к решительным действиям. Покусывая верхнюю губу юноши, он смешал их поцелуй со слюной и кровью, которая стекала с подбородка Итадори. Положив свою ладонь на затылок Юдзи, Двуликий надавил на него сильнее впиваясь в столь желанные губы, растерзая до опухшего состояния. Проталкивая свой длинный язык между зубов Итадори, тем самым сливаясь с его языком. Юдзи мог только постанывать в зверский поцелуй, обвивая руки вокруг толстой шеи, поднимаясь на коленях чтобы нависнуть над Рёменам, тем самым позволяя себя потереться об оголенную грудь короля. Нижняя пара рук уместились на симпатичных ягодицах сминая их, словно шёлк. Восторженный полустон, полувздох громким звуком разносится по комнате, распаляя Сукуна сильнее. Их языки сталкивались в битве, облизывая друг друга, пробуя на вкус своего партнера, исследуя всю ротовую полость, начиная с зубов, заканчивая деснами и продвигаясь дальше в глотку. Юдзи не представлял в каком он сейчас состоянии. Для него сейчас существует лишь он, Сукуна, его обжигающие прикосновения, и поцелуй, выворачивающий органы на изнанку. Юдзи уже начинает задыхаться от недостатка кислорода, и решает первым разорвать поцелуй. Тонкая лента слюни растягивается от их губ, не намереваясь разорваться. Раскрасневшийся Итадори жадно принимал воздух открытым ртом устроив свои ладони на разгоряченной груди Сукуна, вскинув голову к потолку прикрыв глаза. Двуликий ухмыльнулся, стоило ему взглянуть на растрепанный вид своего мальчика, раздевая того взглядом. Малиновые глаза устремились на открывшуюся шею с блестящей кожей, усеянной крохотными капельками пота, скатывающиеся вниз по ключицам и скрываясь дальше под одеждой. Острые клыки сомкнулись на адамовом яблоке прокусывая до выступающих бусинок алой жидкости, которую он в туже секунду слизал мокрым языком введя им вверх и вниз. Тело в его руках задрожало от приятных махинаций, прося еще. Маленькие укусы-поцелуи покрывали плечи, ключицы, шею. Ладони проникли под ткань поглаживая прохладную кожу ног, поднимаясь все выше и выше к округлым бедрам. Массируя нежные участки, Двуликий постепенно избавлял Юдзи от кимоно, оголяя впалый живот и нетронутые участки кожи. Разложив на татами оголенного Итадори, Сукуна навис над смущающимся парнем, который пытался хоть как-то прикрыться руками. — Ну разве ты не восхитительный. Такой маленький. И нуждающийся. — З-заткнись, — стыдливо заявил Юдзи, отворачиваясь от затуманенного похотью взгляда. — Ты сейчас не в том состоянии чтобы приказывать. Схватив за кисть руки юноши, он завел их ему за голову. Сукуна наклонившись к мочке уха, вобрал его в свой теплый рот. Тихий скулеж вырвался из рта мальчика. Подхватив ноги под колени, Рёмен развел их в стороны открывая вид на девственную дырочку, но не торопился испробовать ее на вкус, в место этого он потянулся к раскрасневшемуся члену, протекающий предэкулятором и пачкающий вздымающий живот. — Только посмотри, как ты возбужден. Это из-за поцелуя и моих прикосновений? Или потому что ты маленькая шлюшка, желающая чтобы ее наполнили до краев? Подув на головку, он взглянул на реакцию Итадори. Покрасневший до шеи, Юдзи цеплялся пальцами за ковер, царапая его ноготками, откинув голову назад, всхлипывая от удовольствия. — Только я могу видеть тебя таким. Только я могу довести тебя до такого состояния, — словно голодный зверь, Ремен вцепился в соски, оттягивая их зубами будто намеревался оторвать с груди. Юдзи вскрикнул вонзив ногти в шею Двуликого. — Б-больно! Прекрати! — отчаянно завопил Итадори, отталкивая от своей груди голову короля. Это только еще больше заводило проклятие. Парень продолжал просить остановиться, сжимая волосы Рёмена. Он отцепился от посиневших сосков, вызывая облегченный вздох со стороны парня. — Ж-животное, — всхлипнул Юдзи. Не дав времени на одышку, Рёмен перевернул парня, поднимая симпатичную задницу к своему лицу, довольно скалясь. — Ч...что? АХХ! Н-НЕТ! Внутри Юдзи было до дури узко, язык полз по бугоркам мягких мышц на подобии змеи, обслюнявив сжимающие стенки ануса. Кончик пробовал слизь Юдзи на вкус, собирая ее на всю длину, затем проглатывал. Сукуна пил из дырочки не стыдясь своего гортанного стона, который перерастал в рычание. Липкая слюна вытекала из колечка ануса, стекая вниз по подрагивающим бедрам державшиеся только благодаря тому, что находились в широких ладонях проклятия. — Сукуна! Сукуна! АХ! Прошу! — выкрикивал имя Двуликого Юдзи. Его рот был открыт в немом крике, вокруг подбородка образовалась лужа слюни и слез. Рёмен вытащил свой язык резко с громким чавканьем. — АААААХХ! — член Итадори запульсировал, кончив длинными струями, окрашивая пресс и живот семенем. Выжатое из сил тело парня обмякло в объятиях Двуликого. — Рано расслабляться, — сказал Сукуна развязывая пояс своего кимоно и отбросил его в сторону. — Вставай на четвереньки. Живо, — тихие всхлипывания вырывались из обессиленного Юдзи, но он выполнил приказ проклятия, иначе кто знает, что может случится в случае не подчинения. — Отлично, моя маленькая шлюшка, всегда будь такой послушной и может быть я буду почаще наведываться к тебе. Расставив колени парня пошире, Рёмен устроился позади него, ладонями разведя ягодицы Юдзи, открывая вид на слюнявую дырочку. — Расслабься, для тебя же лучше, — поднося свой возбужденный член ко входу, он рукой навел его к анусу и одним движение вошел на всю длину в Юдзи. Пронзительный крик разнося по комнате, стенки вокруг органа сжимались не позволяя двинуться. Схватив волосы Итадори, Двуликий потянул их назад. — Заткнись, сучка. Я сказал тебе расслабиться. — Н...не могу, слишком...б-больно, — слезы украсили искаженное болью лицо. — Тогда ты не оставил мне выбора, — швырнув голову от себя, Рёмен устроил верхнюю пару рук на талии, нижнюю на бедрах. Стенки все еще плотно держали его на месте, но это не помешало ему вытащил свой член и врезаться в Юдзи снова и снова, не обращая внимание на выкрики под тяжелым телом. Движение с каждым толчком становились глубокими и быстрыми, набирая скорость с каждым разом. Член раскрывал девственные стенки ануса резко вызывая покалывания, смазка из крови и слюны было не достаточно чтобы смягчить страдания, сухое трение об простату были на подобии пытки, будто тебя разрывают изнутри, зашивают, и еще раз разрывают. Сукуна вдалбливался в узкое нутро по самые яйца, шлепаясь ими об упругую задницу. Юдзи в его руках превратился в тряпичную куклу, которую в такт своим толчкам, Рёмен натягивал на возбужденный орган, не заботясь о состоянии своего партнера. Тело под ним подпрыгивало при каждом шлепке, сжимая внутри себя член. Дырочка сужалась, стоило Двуликому выйти из нее полностью, и расширялась так, что член входил до основания без затруднений. — Развратная сучка. Я трахну тебя до беспамятства, — зарычал Сукуна на ушко парня, покусывая шею и плечи до образования красных меток, на которых отпечатывались следы зубов. Крики боли и стыдливые стоны вырывались из кровоточащих уст Юдзи. Горло саднило от постоянных издаваемых выкриков. Руки больше не удерживали собственного веса, упираясь локтями об татами. Поясницу сжигала жгучая боль передаваемая сухими толчками Двуликого, при постоянном попадании в простату. Слипшиеся волосы закрывали измученное лицо. Слезы стыда не переставали литься с уголков покрасневших глаз. Итадори был разбит грубыми и владельческими толчками Рёмена. Юдзи не знал, что с ним будет дальше, когда все закончится, и он сможет вздохнуть полной грудью, свернуться калачиком на кровати, завернуться в одеяло и кануть в пустоту, подальше от нависшего над ним зверя. Прежде чем потерять сознание, Юдзи краем уха услышал: — Мой, мой, мой, мой. Ты полностью мой.***
Поздно ночью Юдзи проснулся из-за шума доносящегося за дверью его покоев. Кто-то пытался что-то объяснить своему собеседнику, тон их голосов насторожил юношу, попытавшись встать, Итадори заскулил повалившись обратно на спину. Все ниже его спины горело. Острое покалывание распространилось по пояснице, от чего хотелось сжать зубами простынь под телом. Попытавшись перевернуться на правый бок, Итадори слегка не рассчитал силу и полетел лицом вниз с кровати. Кажется шум из комнаты привлек внимание посторонних, в следующую секунду они заговорили с Юдзи. — Юный господин, вы проснулись? — голос звучал как-то нервно. — Говорю тебе, нужно немедленно увести его отсюда, вдруг они скоро доберутся досюда. Мы даже не воины! — второй голос звучал уже более настороженно. — Н...но хо...хозяин не давал приказаний. — К черту хозяина! Нам нужно заботиться о юном господине! Он наша обязанность! — затем в комнату ворвался растрепанный дух. — Юный господин, нам нужно торопиться, — подойдя к завернутого в простыню Юдзи, дух поднял того на ноги. Болезненное шипение вырвалось из парня, слабо держащегося на своих ногах. — Вы в порядке? — Нет. Мне больно шевелиться. — Позвольте взглянуть на ваше тело. — Остановись. Это не почтительно, — вмешался другой дух, выглядевший не лучше первого. — Идиот! Господин явно не в порядке. Если сейчас не разобраться с проблемой, он далеко не убежит, — шикнул на него темный дух. Юдзи не дождавшись указаний, сам сбросил себя белоснежную простынь. — Г-господин. Тело парня было усеяно множеством желтых синяков переливающиеся с фиолетовым. На шее не осталось чистого места, как и на других участках кожи. Там же красовались красные укусы с отпечатанными клыками. Участки кожи, где находился хотя бы один укус, распухли и были похожи на вздутый шарик. Отпечатки темно-синих пальцев впились в бедра, а также присутствовали на талии. Тело Юдзи больше напоминал холст, разукрашенный с первого взгляда казалось бы небрежно, но художник явно знал свое дело, и как правильно работать со своим материалом. — Вы можете помочь мне? — с мольбой в голосе спросил Итадори. — Думаю да, проблема не в синяках, а в том, что ниже спины. Можете ли повернуться, господин? — мягко попросил дух, осматривая повреждения оставленные по его мнению хозяином. — Д-да. Встав спиной к своим подчиненным, Юдзи почувствовал их взгляд прикованных к его оголенной спине. — Потерпите немного, — это все, что сказал дух, прежде чем вонзил свои ногти в поясницу парня. Легкий писк сорвался с губ Итадори. — Прошу прощения, в моих ногтях сконцентрированы заживляющие вещества, это поможет на некоторое время, — спустя минуту он вытащил их. — Думаю все, теперь господин нужно уходить из храма, да побыстрее. — Почему? Что случилось? — взволнованно спросил Юдзи, уставившись удивленными глазами на нервничающих слуг. Молчавший все это время дух, решил ответить на вопрос. — Скоро здесь будут шаманы первого уровня, — тяжело вздохнув, он посмотрел на растерявшегося Юдзи. — На короля проклятий напали.