Torment

— Могу я поговорить с вами, ваше высочество? Зуко ожидал этого. В тот момент, когда он сказал Азуле перед стражниками, что подумает о том, чтобы позволить ей снова использовать магию огня, он знал, что не займет много времени, прежде чем все во дворце узнают об этом, включая главных врачей Азулы. И он знал, что Маю будет первой, кто попытается решить этот вопрос вместе с ним. Но он ожидал, что это займет как минимум целый день, а не пару часов. Он отвел доктора к себе в кабинет, решив, что будет лучше, чтобы никто больше не слышал, как они обсуждают этот вопрос. Он знал, что большинство людей все еще очень подозрительно относятся к Азуле, и если пойдет слух, что их Лорд Огня защищает ее право использовать и улучшать ее ужасающие способности, это не повлечет за собой ничего хорошего, кроме как напугает их и отвлечет от работы. — Я слышала, ваша сестра хотела бы снова начать тренироваться в магии огня, и что вы позволите это, как только мы с Чизе согласимся, правильно? — Да. — Зуко был благодарен за то, что она не из тех, кто избегает неудобных тем, несмотря на то, что она чрезвычайно вежлива и добра ко всем. Это была одна из вещей, которая больше всего раздражала его в том, что он был Лордом Огня, — нежелание людей просто перейти к делу. Все нужно было сказать кротким, покорным, идиотским тоном, чтобы это звучало так, будто они извиняются за то, что остались живы. Даже когда они его расспрашивали, им требовалась целая вечность, чтобы сказать то, что они хотели сказать. Прошло почти два года, но люди все еще не привыкли к тому, что ими правит кто-то, кто не обижается на каждую мелочь. — Ваше высочество, я понимаю, что магия — важная часть личности вашей сестры, но это бы значило для нее и для вас намного больше, если бы она научилась видеть в этом нечто большее, чем просто способ причинить боль другим. Я знаю, что вы считаете, что лучший способ достичь этой цели — позволить ей практиковать это по-другому. Но… — Но я не думаю, что мне нужно напоминать вам, что есть более неотложные проблемы, которые ей нужно решить, прежде чем мы сможем даже подумать о том, чтобы позволить ей свободно использовать свои способности. Она нападала на вас, меня, других врачей, охранников, причиняла боль сама себе после кошмаров и во время галлюцинаций. Лишить ее магии было бы опасно, учитывая, насколько это связано с ее чувством себя, но даже это было бы предпочтительнее, чем позволить ей практиковать ее прямо сейчас. — Доктор, я понимаю ваше беспокойство и заверяю вас, что я не позволю Азуле делать что-либо, что противоречит вашим рекомендациям. Я действительно планирую позволить ей практиковаться в конце концов, но определенно не сейчас. Я дал ей это понять, но мы можем поговорить с ней об этом, если вы хотите убедиться, что все в порядке. — В этом нет необходимости. Доктор Чизе уже разговаривает с ней.  — Почему вы просто не поговорили с нами одновременно? — нахмурился Зуко. Теперь он напрягся. Чизе и Маю не знали друг друга до того, как Зуко привел их во дворец, чтобы позаботиться о своей сестре, но эти две женщины так хорошо сработались вместе, что любой, кто их не знал, мог предположить, что они сотрудничают уже давно. Они также были невероятно умными и знали, как заставить людей уступить. Это была причина, по которой Зуко выбрал их в качестве главных врачей своей сестры, и даже в самые трудные моменты Азула, казалось, неохотно уважала их, вместо того, чтобы навешивать на них ярлык «бесполезных идиотов», как она делала с другими. — Скажите мне, как только мы посчитаем Азулу достаточно стабильной, чтобы практиковаться в магии огня, вы собираетесь присоединяться к ней на каждом сеансе, чтобы убедиться, что это правильное решение? — Да, — он начал понимать, что имела в виду его сестра, когда говорила, что разговор с обеспокоенным врачом иногда может ощущаться как допрос, хотя он не знал, не только ли это потому, что Маю знала, как добраться до него, в частности… В конце концов, она была единственной, кому удалось сохранить его надежду, когда Азула была в худшем состоянии. — Вы будете действовать как ее мастер. Так же, вы будете как охранник, который следит за тем, чтобы она не представляла угрозы для себя и других. И как лицо, несущее ответственность за нее, ее брат и врач. Зуко понял скрытый смысл ее тона на последнем слове. Она всегда пыталась ограничить его участие в лечении Азулы. Он думал, что она не будет так сильно возражать теперь, когда его сестре стало лучше, но, очевидно, он ошибался. — И, насколько я понимаю, вы позволили присутствовать ей на некоторых собраниях. Я знаю, что ей не разрешалось выступать во время этих собраний, но я думаю, что знаю свою пациентку достаточно хорошо, чтобы быть уверенной, что она не воздерживалась от комментариев, когда вы двое были одни. — К чему вы клоните? — его начинало тошнить от этого разговора. — Ваша жизнь становится слишком связанной с жизнью Азулы. Сейчас вы достаточно над ней властны, а она по-прежнему имеет большое влияние на вас. — Мы брат и сестра. Мы должны быть близки, — защищался он. — Не настолько близки. Здорово, что вы наконец-то поладил с ней, но такой уровень вовлеченности опасен для вас обоих. Вы уже доказали ей, что у нее есть кто-то, на кого она может рассчитывать, теперь позвольте ей двигаться дальше, без вас. Пусть кто-нибудь еще потренируется с ней, когда придет время. Пусть ваши охранники будут единственными, кто следит за тем, чтобы она не попыталась сбежать или кого-нибудь задеть. Не проводите с ней каждую ночь, позвольте нам с Чизе утешить ее, если ей снятся кошмары. Не пытайтесь заботиться о ней без нашего руководства и не наделяйте ее слишком большим авторитетом, пока мы не убедимся, что это не навредит ей. — Я запомню все это, — сказал Зуко, подняв руку, давая знак молодой женщине замолчать. Он наслушался достаточно. Маю раздувала из мухи слона, — у меня есть работа. Пожалуйста, уходите. — Очень хорошо, — она поклонилась ему с мрачным выражением лица и вышла из комнаты. Азула, должно быть, справилась с этим намного лучше, чем я. Чизе великолепна, но она, должно быть, тоже пришла с пустыми руками. Азула никогда ничего не сказала бы. Ему потребовалась минута, чтобы вспомнить, что сказать нечего. Врачи ошибались, они преувеличивали. Они должны ошибаться.