Будни Чимина и его кота Юнги.

Кажется, мы были вместе всегда. Мне было семь, а ему пять. Мы просто играли. Мы не думали ни о чём, только о весёлой игре. Мы жили рядом, каждый день встречались в нашем укромном месте, и тогда я уже ходил в школу и рассказывал, чему научился, и учил его. Он слушал, затаив дыхание, в глазах сверкал восторг и восхищение. После моих рассказов он заваливал меня кучей вопросов и я отвечал на каждый, огонь в моих глазах разгорался всё больше с каждой нашей встречей, каждый день после школы я бежал, мчался и мечтал встретить его снова, чтобы рассказать новую историю, лишь бы снова увидеть глаза полные упоения, услышать кучу вопросов и ответить на каждый. Но иногда историй не было и мы придумывали игры с закрученным сюжетом, бегали по площадке, представляя что-то невообразимое. Шло время. Мы росли. Я в пятом классе, а ты в третьем. Мы всё ещё вместе, мы все ещё неразлучны, больше нет историй и странных игр, потому что появились новые интересы. Он с головой был поглощён учёбой, а я играл в видеоигры. Уже тогда мы зависали дома то у меня, то у него, делали домашку и после смотрели телевизор. Но в один день мы не пошли вместе в школу, как бы я его не искал: в коридорах, классах, туалетах... Не встретил и на следующий день. Так прошла неделя. Я искал его по всей школе и в один момент увидел плачущим в уборной. Тогда мое сердце, кажется, рухнуло и покрылось трещинами. Я обнял его и сам готов был расплакаться. Я долго выпытывал причину этих горьких слез. А когда узнал, то все в моей голове перевернулось верх дном.  – Я урод! Это прозвучало как гром среди ясного неба, меня будто молотком по голове стукнули, а после облили холодной водой. В голове крутилось "Кто? Кто сказал тебе эту чушь?!" Тогда он рассказал мне про своих одноклассников, про насмешки с их стороны. Я тогда впал в такую ярость, что словами не передать, хотелось пойти и дать по лицу каждому, кто посмел говорить такое о нем. Но я остался, ведь сейчас он нуждался во мне. Я тогда долго его не отпускал, долго прижимал к себе и вытирал соленые слезы. Спустя ещё пару лет я стал чувствовать что-то странное к нему. Что-то больше, чем дружба. Намного, намного больше. Мое сердце трепетало при взгляде на него, когда он брал меня за руку, когда смотрел мне в глаза. " Это неправильно, я не должен это чувствовать, ведь мы оба парни!" Но время шло, а это пресловутое чувство, этот трепет в груди никуда не уходил, только нарастал. При всём моём желании я не смог сделать первый шаг. Мне было слишком страшно быть отвергнутым. Я не хотел потерять тебя, мое сокровище. Я помню наш первый поцелуй. Мне семнадцать, тебе пятнадцать. И даже тогда ты уже был со мной одного роста, если не выше. Я после этого поцелуя разрыдался у тебя на плече, сам не понимая почему. Вроде от счастья. Да, от счастья. Ты – моё счастье. Но ты все ещё этого не понимал, не понимал своей красоты и всякий раз закрывал лицо маской и очками. В один день я не выдержал и просто расколотил эти чёртовы очки и выкинул твою маску. Тогда случилась наша первая большая ссора, которая закончилась... Нет, не страстным сексом, а твоими слезами. Это была настоящая истерика. Я чувствовал себя такой скотиной, но сейчас я не жалею, что сделал это. Это был твой первый шаг, нет, лучше сказать: наш первый шаг к успеху. Я столько, столько нервов потратил... Каждый шаг давался с огромным трудом, а все из-за твоих бывших одноклассников. Я все же жалею, что не избил их тогда. Где-то через год - полтора ты перестала зажиматься, стал таким открытым. И мы стали работать в медиа пространстве. Сначала все шло не очень хорошо, даже плохо. Мы оба были не уверены, что все получится. Ты писал музыку и читал рэп, а я был лицом нашей маленькой группы из двух человек. Но я не хотел отставать и старался петь. Я сорвал себе голос в попытках стать лучше и они не пошли даром. А самое главное то, что мы были друг у друга, мы любили друг друга, мы были опорой друг друга. Не было меня и тебя, были только мы. Вместе. С годами мы становились все известнее. Ездили по разным странам, устраивали концерты, перед которыми ты жутко волновался, а я подхватывал это волнение и сидели мы так за пару часов до концерта, обнимались и пытались успокоиться. Мы и только мы. Мы были как один человек, нас нельзя было разделить. Если завели меня, то и тебя тоже, если тебя, то и меня. Мы были одним целым и хотели показать нашу любовь всему миру. И нам удалось! Через боль, пот и слёзы. Через скандалы. Через все! "Нам удалось! Удалось!" – Кричали мы всему миру, держась за руки. Ох, я помню, как ты сделал мне предложение прямо на сцене. На чертовой сцене на глазах у тысяч! Встал на одно колено передо мной. Кольцо было шикарным, я его никогда с того момента не снимал. Всегда оно было со мной. Помню твои слова: – Мой дорогой, мой любимый Джин, мы прошли такой долгий путь. Ты всегда поддерживал меня, что бы ни случилось, всегда был рядом со мной. И я бы хотел так же всю жизнь быть рядом с тобой, быть твоей опорой и защитой где бы то ни было. И я хочу спросить, Ким Сокджин, ты станешь моим мужем? Я тогда был на седьмом небе от счастья, зал просто тогда сошел с ума. Такого крика я никогда не слышал. Конечно, конечно же я сразу сказал "да". Как такому не скажешь? Мужчина моей мечты. Я помню, когда впервые увидел нашего будущего сына. Тогда та богатая семейка устроила вечеринку. Они были...ох, дайте вспомнить...впрочем, я не думаю, что это важно. Наша семья всеми силами старалась забыть этих людей. Там был наш Чимини. Такой кроха. Ему было тогда всего лет пять. Он ходил в костюме, как совсем большой и держался всегда за руку мамы, пугливо осматривался и всем, кто подходил познакомиться, говорил: "я Пак Чимин" и сразу прятался за маму или папу. Нам он тоже это сказал, я было хотел протянуть ему руку, что бы пожать её, а он раз! и спрятался. – Пак Чимин, что ты себе позволяешь?! – сказала его мать, которой порядком уже надоело такое поведение Чимина перед гостями, а Чими посмотрел своим глазами бусинками на нее и после выглянул. – Простите, – сказал он так жалобно, что аж сердце кольнуло. – Ничего, все хорошо, – сказал я, сев на корточки перед малышом, представился сам и представил своего мужа. Малыш всё ещё боялся, тогда я думал, что это из-за такого количества людей. Шло время и мы все чаще виделись с этой семьёй и с их сыном, что с каждым годом хорошел, но только его глаза всегда все так же были испуганными и грустными, а после это все сменилось безразличием. Он смотрел будто сквозь. Это было даже страшно. Иногда выходишь из кабинета после того, как замечательно обсудили рабочие моменты, подготовились к выпуску нового альбома и в гостиной видишь худощавого, бледного мальчика, что сидит на диване, прижав ноги к себе и смотрящего телевизор. Видишь, как он оборачивался и снова смотрел куда-то сквозь тебя. Но мы как-то сдружились, и со временем он смотрел на наши лица и улыбался, иногда обнимал. А слышать "спасибо, дядя Джин, дядя Намджун", "привет, дядя Джин, дядя Намджун!" пока-пока дядя Джин, Дядя Намджун, надеюсь, скоро увидимся" – это так приятно. И мы тоже делали ему приятно, играли, давали небольшие сладости, а его родители были вроде и не против, но со временем Чимин стал отказывать от них. Ну и мы тогда покупали ему игрушки. Помню, на день рождения купили ему плюшевого зайку. Столько радости в детских глазах мы ещё не видели! – Это Корица! Зая Корица! – Весело говорил он, показывая игрушку гостям и маме с папой. Смотря на родителей он резко затих, прижал зайку к груди и умолк. На очередной важной встрече музыкантов, когда ему, вроде, было 14, он встретил друга. Мальчишка, что даже будучи наряженным в смокинг, смог выделяться. Копна розовых волос, черный лак и золотые украшения – его правда сложно было не заметить среди всей этой массы. В отличие от малыша Чимина. Каштановые волосы красиво уложены; строгий костюм и никаких излишек; все вылизано до блеска - идеальный. Аж тошно было. Тот парнишка был ярче всех, выступил со своей электрогитарой и все время не отлипал от Чими, было забавно видеть, как он поначалу бегал от него, но скоро мальчики немного разговорились. Сидели где-то в углу. Парень набрал разных вкусностей и кормил ими Чимина. Он тихо что-то ему шептал, я даже удивился, что этот парень может тихо говорить. Мне стало даже как-то интересно, я встал неподалеку и подслушивал краем уха. – Ты выглядишь просто ужасно, – фыркнул Чими, смотря, как его новоиспеченный друг снова вытворял какую-то околесицу, привлекая к себе внимание, а Чимин стыдливо отворачивался, всем видом показывая, что он не с этим дурачком. Все же парень не умеет вести себя тихо. – Кто тебя вообще сюда пустил? – Пустили как-то. Да ты чего, давай повеселимся! Хочешь, покажу тебе свою гитару? А дома у меня есть барабаны, скрипки и много чего ещё! Ты обязательно должен будешь как-нибудь прийти. Мы сыграем вместе! – парень говорил быстро, сочинял на ходу и был словно юла. После сел к Чимину и обнял его за руку. – Да отстань ты! – Чимин оттолкнул его – Я не хочу иметь дела с таким, как ты! Ты посмешище! Эх, Чимин, и почему ты так жесток с ним? Мне стало как-то жаль парня. Чимин копировал поведение свой матушки, что вела себя так же брезгливо ко всему, что ей не нравилось. Чимин никогда не утратит эту привычку. Скоро я оставил этих двоих и пошёл к Намджуну, он, кажется, уже начал волноваться, потеряв меня из виду. Я бы посмотрел подольше на его взволнованное личико, но точно не тут и не сейчас. Через месяц мы впервые увидели нашего малыша с подбитым глазом, у меня кольнуло в груди, а Намджун сразу подошёл к нему и спросил, всё ли хорошо. "Всё хорошо, дядя Намджун, я просто неудачно ударился" – сказал он и закрыл рукой глаз, после нас тут же отвлекли его родители. Ещё я помню, как мы с Джуни возвращались домой со свидания, он тогда устроил и правда очень романтичный вечер, а поле решили прогуляться по парку и встретили Чимина и того парня. Было уже очень поздно, первый час ночи, а они шли веселые, держались за ручки и смеялись. У парня на плече весела гитара в красивом кожаном чехле. Я тогда был, мягко говоря, озадачен и возмущен. Что они забыли так поздно на улице? Первое вопрос, что всплыл в голове, это... – Куда это вы?.. – Спросил я и подошёл к парням, что сразу и не заметили нас. – Да и так поздно! Ваши родители об этом знают? – Дядя Джин, дядя Намджун, прошу, не говорите ничего папе с мамой! – Чимин почти взвыл и кинулся к нам. – Пожалуйста, пожалуйста! – я тогда впал в ещё больший шок. Мы наклонились к нему, и я заглянул в его маленькие глазки. Этот друг тоже был напуган, он положил Чимину руку на плече, хотел что-то сказать, но не решился. – Что такое, Чимини? Почему ты так поздно на улице, почему вы не гуляете днём? – Моему Джуни, кажется, передался страх Чимина. Он смотрел обеспокоено в его лицо. – Твой синяк ещё не прошел? – Он провёл большим пальцем по его щеке где был ещё синяк – Почти прошел. Я... мы там... неважно. Просто не говорите маме с папой! Пожалуйста! Я сделаю все что угодно! Только не говорите! – Он был готов закричать или заплакать, его быстро оттянул друг и тоже подал голос – Пожалуйста, – тихо сказал он. – Не говорите. – Напомните ваше имя, молодой человек, – спросил я, смотря на него. – К-Ким Тэхён. Мы... Мы уже шли домой... Мы просто загулялись, – было очевидно, что он придумывал отмазки на ходу. Я тогда растерялся и совсем не знал, что делать, а Намджун, кажется, собрался и решил взять инициативу на себя. – Хорошо, мы не скажем, но больше вы не гуляете так поздно. Понятно? Мы не хотим, чтобы с вами что-то случилось, так что это в первый и последний раз. А сейчас быстро по домам! – Да, дядя Намджун, спасибо! –  Чимин улыбнулся и обнял его. – Просто Намджун, – он потрепал малыша по голове и мальчик быстро убежали, а мы пошли домой. Я, конечно, категорически не был согласен с тем, чтобы просто их так отпустить. Но мне и самому не хотелось говорить родителям Чимина об этом, зная их характер малышу бы не поздоровилось. Да и предавать его совсем не хотелось, потому что он доверяет нам. Но тогда надо было узнать что да как. Надо было спросить, а не просто отпускать их. Время шло, Чимин расцветал на глазах. Он стал больше улыбаться, стал более открытым и к нам, и к людям, и у нас не могла не нарадоваться душа, а все благодаря его другу, а может уже и не другу, Тэхёну. Этот парень заражал всех своим светом, а Чимин как подсолнух тянулся к этому свету и всегда был рядом с ним. Но... Было одно большое "но"... Несмотря на все это, мы стали замечать, что Чимин стал съезжать куда-то не туда. С ним было что-то странное, а когда его родители или мы как-либо пытались его касаться, то он просто не давался. Сначала просто говорил на словах, мол "Не трогайте, пожалуйста, не надо", а позже просто вырывался: пускал в ход руки и ноги, чтобы убежать. Также было сложно не заметить огромные синяки под глазами, по которым было понятно, что Чимин всё же не перестал гулять по ночам. Нас это тревожило, но мы пока были в стороне. У нас было куча работы. Мы просто физический не справлялись со всем. Когда мы приходили домой, то просто падали на кровать и тут же отрубались. Это было просто ужасно. Каждый раз просыпаясь утром мы просто не хотели вставать. Мы вообще ничего не хотели. После я просто перестал хотеть есть, а у Намджуна началась бессонница. Но работа есть работа. Снова тренировки, снова записи, танцы, интервью, шоу. Мы забыли какого проводить время вместе. Больше мы не ходили на свидания. Не лежали перед сном, смотря фильмы. Не гуляли, мы даже, блядь, сексом не занимались, потому что у нас даже сил на это не было, мы оба очень похудели, а Намджун снова стал носить очки и маску. Одним утром я понял, что не встану с кровати и не поеду в студию, не буду ничего делать. Я тогда так и сказал Намджуну, что уже встал и ходил по дому как привидение. И даже мне ничего не смог возразить, он был слишком уставшим. Я только позвонил в агентство и сказал, что расторгаю контракт и более не буду ни я, ни мой муж у них работать. Я прекрасно понимал, к чему это приведет и мне было абсолютно плевать. Мне я и Намджун дороже. После этого мы наконец-то выспались. Утром я впервые почувствовал себя хорошо, у меня будто камень с души свалился. Я прижался к Намджуну, обнял его и долго-долго не отпускал. Целовал его и гладил по волосам. Говорил тысячи комплементов. Я чувствовал себя спокойным и счастливым рядом с любимым человеком. Мы провалялись в этой кровати весь день, весь этот прекрасный день. На следующий мы поехали официально расторгать контракт. Нас сначала уговаривали, потом угрожали, потом умоляли, но мы были непреклонны. Конечно мы не собирались уходить из медийного мира, но уж точно мы не собирались больше так работать. Оплатив не маленький штраф мы вернулись домой и запустили прямой эфир, где все подробно объяснили. Рассказали, что происходило в компании, рассказали о том, как мы работали и как нам было тяжело. Но вы не представляете, какое наше было наслаждение, когда вскоре компания, где мы работали, разорилась и на ее подали в суд. А нам даже дало это ещё большую славу. Мы тогда отметили этот случай и получили от этой жизни очень важный урок: нельзя все доводить до крайности и перерабатывать. А ведь позже это могло привести к тому, что нас могли увезти в больницу. Дальше мы вели свой блог, записывали видео на ютуб и так далее. Мы так же продолжили обращаться с семьёй малыша Чимина и с другими мы тоже поддерживали дружеские отношения. Настал тот день когда все перевернулось. Конкурс. Да, конкурс, который затрагивал, кажется, всю страну. Шоу талантов. До чего же глупо и до чего же гениально. Победитель уйдет под крыло большого дяди или тёти и станет очередной "звёздочкой", да и вообще это не плохой способ раскрутиться в СМИ. Я и Намджун были одними из членов жюри. Конечно куча богатеньких детишек хотели блеснуть собой и малыш Чимин не был исключением. Он выступал вместе с его другом, что ходил за ним по пятам. Про эту парочку уже давно ходили слухи, из-за чего с недавних пор они не так часто светились вместе, но, кажется, сейчас они все же решились выступать вдвоем. Когда парни оказались на сцене весь зал ахнул. Две фигуры стояли спина к спине. У Тэхёна в руках его любимая гитара (Gibson), его крашеные розовые волосы с блёстками, он в своем черном кожаном костюме и блеск, блеск и ещё блеск. Чимин же сверкал без всего блеска. Белые... белые, черт возьми, волосы. Это было шоком лично для меня, он ни разу не красился, а тут... Он был в длинной белой рубашке и черных шортах. Маленькая снежинка в черных шортиках. Ким начал первым: тихо звуки гитары заполнили весь зал, никто не смел вздохнуть. Следом подал голос Чимин. – Я делаю то, что хочу, а не то, что вы мне говорите. Мне плевать на вас и на ваше мнение. Мне плевать на то, о чем вы подумаете. Мне плевать на всех вас! Выступление было отменным, не поспорю. И игра Тэ на гитаре и Чиминово пение. В конце выступления Чимин нагло взял Тэ за ворот его коженки и поцеловал, кусая чужие губы. Я тогда воздухом поперхнулся и, кажется, весь зал со мной. Этим же вечером Чимин весь в слезах позвонил мне. – Джин... Джин-хён, прошу, помогите мне, пожалуйста! Я... я не хотел, они... – Чимин, тише. Вдох и выдох. Скажи, что случилось? – мы тогда с мужем все ещё были в центре города и разбирались с работой. – Я... я сделал большую глупость, а мама с папой уехали... в-восстанавливать р-репутацию. Прошу, приедьте... Я хотел... Я не думал... Кровь... она не останавливается, тут все в ней... ПОЖАЛУЙСТА, ПОМОГИТЕ МНЕ! Я впал в ступор на секунду, я потерял всю связь с миром и слышал только тихие всхлипы в трубку. Дальше я взял за руку Джуна, что стоял рядом и побежал к выходу из офиса, по ходу объясняя мужу, что случилось и чтобы тот вызывал скорую и полицию. Все это время я не переставал говорить с Чимином, пытался выяснить у него подробнее, что произошло, но тот просто плакал и просил приехать.     Дальше все как в тумане. Мы садимся в машину, едим к дому, туда уже проезжают полиция и скорая. К тому времени Чимин уже перестал отвечать и это вызывало у меня ещё большую панику. Скоро было принято решение выломать дверь, а всю ответственность мы взяли на себя. Первое, что мы увидели, когда зашли в дом, это вода, что тянулась с ванной. Первыми зашли врачи, нас пускать не хотели, но мне удалось увидеть тело Чимина и перед глазами потемнело. Когда я пришел в себя, первое, что я увидел, это врача, что тыкал мне в нос ватку с чем-то ядреным. И тут же отстранился, после услышал обеспокоенный голос Намджуна. – Джини, как ты? – Все в порядке, — выдавил я. Нет, я не был в порядке, совсем не был! Но мое состояние волновало меня меньше всего. - где Чимин? Что с ним? - я прорвался и стал крутить головой пытаясь найти его. – Успокойтесь, сер, его увезли в больницу. Он жив, мы сделаем все возможное, чтобы спасти его. – Полиция уже связалась в его родителями, – тихо добавил Намджун и я потянулся к нему, обнял. Мне были необходимы объятия мужа. Ему было так же плохо, как и мне. Весь бледный, руки трясутся, а на глазах наворачиваются слёзы. Теперь перед нами стояла одна задача – спасти Чимина. НАШЕГО сына. Дальше был суд, перед которым столько мороки, что я и вспоминать не хочу. Мы нашли лучших адвокатов, собрали все доказательства против родителей Пака. И поговорили с Чимином, что тоже рассказал нам много всего интересного. Суд был долгим, он высасывал из нас все силы, но мы боролись до последнего и смогли лишить господина и госпожу Пак родительских прав, а позже усыновили малыша, это было не так сложно. Ведь мы были давно знакомы и Чимин сам тянулся к нам. После мы все уехали подальше от своего прошло и купили большой трёхэтажный дом за городом в уютном райончике, где все друг друга знают. Я не буду долго говорить, как мы вытягивали Чимина из того болота, в которое он погряз. Что бы рассказать все и недели не хватит, но мы сделали все возможное и, кажется, невозможное, чтобы Чимин забыл как ему было плохо. Но даже несмотря на все он все ещё оставался трудным подростком. Он всё ещё сбегал по ночам прямо из своей комнаты и его совсем не смущало, что он был на втором этаже. Думаю будь его комната и на третьем, он все ровно бы нашел способ выбраться из нее. Воспитывать его заново не имело никакого смысла, ему было шестнадцать и менять ещё что-то было бесполезно. (6) Но мы не сдавались. Мы говорили об этом долго и упорно, обсуждали поведение Чимина его действия и то, как мы волнуемся. Мы не были против того, чтобы Чимин с другом пошли в какой-нибудь клуб, но с предупреждением, что мы могли позвонить ему и спросить все ли хорошо и когда тот вернется. Но Чимин убежал в одной лишь ночнушке и носках без телефона. Скоро побеги прекратились и это была наша маленькая победа. Это чертовски радовало нас. Дальше радость за радостью. Момент, когда он впервые назвал нас папами я могу рассказать в мельчайших подробностях. Мы всей семьёй веселились, записывали влог, за окном лил дождь, а мы сидели на веранде. Тут Чимин неожиданно берет камеру и смеясь бежит вприпрыжку вглубь зала. Перепрыгивает через клумбу с цветами и скачет по лужам. Его совсем не пугал дождь, он наоборот вызывал ещё больший прилив радости. – Давайте, догоняйте меня! Или вы слишком старые для этого? Давайте, разминайте кости! – он весело смеялся и манил нас рукой. – Чимин, – Намджун улыбнулся и встала из-за стола - простынешь же, возвращается быстрее. – А ты поймай меня! – послышался смех Чимина. – Давай, пап, поймай! – после он резко затих, до него дошел смысл сказанных им слов. Он покраснел, а его глаза расширились. – В смысле... Намджун. Давай, догони меня. – Сейчас догоню, – Джуни улыбался, можно было подумать, что он местный дурачёк. Он вышел с террасы и пошёл к Чимину, что уже не убегал и стоял на одном месте, уже почти промокший под дождем. Когда до Чимина оставалось немного, Джуни раскрыл руки для объятий, на что Чимин влетел в него, обнял руками и ногами, повисая на нем и утыкаясь носом в его шею так, что виднелась лишь фиолетовая копна волос (он решил недавно покрасить кончики волос, было неожиданно, когда он пришел домой в новом образе). Джуни поудобнее взял его и понес в сторону дома, смеясь с нашего сыночка, который ведёт себя как маленький ребенок. Ну и пусть, его детство еще не подошло к концу. – Джини, пошли в дом, – сказал он мне, гладя Чимина одной рукой по голове. А я в это время совсем расчувствовался и стирал подступающие слезы. – Иду... К чему был этот рассказ? Я и сам не знаю. Может, когда ты на пороге смерти, хочется вспомнить свою жизнь? Своего мужа, чье ещё теплое, но бездыханное тело лежит на моей груди, а его руки сжимают меня и чьими солёными слезами пропиталась моя футболка. Хочется вспомнить своего, пусть не родного по крови, но сына, что сейчас где-то далеко, что уже вырос и счастлив со своим странным парнем, что любит его. Вспомнить свое прошлое. Перед глазами предательски темнеет, а дышать становиться больно и невыносимо сложно, я не могу кричать. В ушах звенящая тишина, ни одного звука не слышно, никто здесь больше не жилец и я, кажется, тоже. Тянет в сон и я не могу сопротивляться... Прощай, любовь моя.