Запутанные чувства.
Идеальное описание моего состояния. Баланс, заключающийся в дисгармонии. Однозначность – в противоречивости. Сплошной оксюморон — ирония судьбы, чёрт её дери, понимание которой пришло на тридцать четвёртом году жизни. Нет, не дери, не буду жаловаться на карму. Ведь всё хорошо: поступили интересные заказы на проведение корпоративной нестандартной фотосессии, съёмки для журналов, на составление портфолио для начинающей модели и дизайн сайта местного талантливого художника. Но я никак не найду себе места, и вопрос не в локации. Блуждающий по комнате взгляд останавливается на стене, на которой красуются проявленные плёночные фотографии полуобнажённой прекрасной женщины в невесомом облаке сигаретного дыма, а память возвращает меня в события прошлых выходных и приводит к осознанию тех самых запутанных чувств… — Маль, дружище, ну не отказывай в помощи старому приятелю. Я же знаю, что ты лучший фотограф не только в нашей дыре, но и по всему югу области! – вопит мне в трубку Ади – единственный одноклассник, с кем я поддерживаю связь. — Ади, как ты себе это представляешь: я и репортаж массовой оргии? Опошление секса, инфляция телесной близости, в основе которой должна лежать хотя бы симпатия, а не генитальный зуд, — искренне недоумеваю, но уже пытаюсь прикинуть, как стилизовать планируемую дьявольскую свистопляску в стильную фотохронику. — Бро, не кипятись, оплата от организаторов щедрая. Знаю, ты не бедствуешь, дело не в заработке, но лишним не будет, да и круче тебя никто не справится, пожалуйста-пожалуйстаааа! Не подведи меня, чел. — Дай мне два часа: перепроверю, чтобы заказы не пересекались, и перезвоню. Ну, думается, что подобного опыта у меня не было, есть возможность нарастить клиентскую базу, сделать интересные снимки, а деньгам найду благое применение. Вот так, словно гроза в начале мая – уничтожитель невинных сараев, на мою голову свалилась секс-вечеринка, которую я должен быть запечатлеть, но без интимных подробностей: с меня требовались лишь фотографии интерьера и прибывших гостей, количество которых мне огласили перед самым началом мероприятия, вручив список с именами и столиками. Воспоминания тем временем утягивают меня в свою бездну… День «Икс». Готовлю аппаратуру, комплектуя саму зеркалку, штативы, несколько линз, фотозонты. Замечаю на полке свой старенький Kodak, без раздумий укладываю его к остальной технике. Собравшись, одевшись в свою любимую рубашку и удобные брюки, отправляюсь в путь. Прибываю за три часа до начала, устанавливаю освещение, помогаю дизайнерам интерьера выгоднее расставить акценты аксессуарами. Девушки-организаторы пристально и нагло меня рассматривают, но это не вызывает у меня никакого интереса. Пусто. Пресно. Да, они профессионалы своего дела, но что-то не так. Так, всё! Никаких мыслей на работе. Гости постепенно собираются, позируют и довольно меня благодарят, а женская половина собравшихся и бисексуальные мужчины откровенно флиртуют, наверное, наивно полагая, что техническое сопровождение также будет принимать участие в мероприятии. Никогда не считал себя ханжой, но однополые отношения – не моё, как и одинаковые женщины, чьи черты лица я не в состоянии запомнить, будучи фотографом, так что ловить здесь нечего. Пухлые губы, вывернутые к носу настолько, что их контур оттеняется будто линией усиков, скорректированные скулы, впалые щеки, острые подбородки, ресницы-опахала… Не осуждаю, ведь это личное дело каждого, но глубоко убеждён, что любые манипуляции должны подчёркивать достоинства и скрывать недостатки, но не обезличивать женщин, приводя их к единому образу. Сверяю список и понимаю, что не хватает гостя – единственной персоны, не оставившей контактных данных для связи, забронировавшей столик на одного человека. Женщина это или мужчина? Не мог же я пропустить… Пересчитываю присутствующих, пересматриваю список и фотографии — всё сходится. Необъяснимое предчувствие не оставляет меня равнодушным, и, чтобы отвлечься, заказываю порцию любимого односолодового. Почему именно такого вида? Чище послевкусие, не ощущается спирт, выражен аромат качественного сырья, а не примеси… Выныривая из созерцания янтарных бликов и размышлений о напитке, зачем-то убираю зеркалку в специальный чемодан и беру свою плёночную старушку. Кручу в руках, пристально рассматривая, чувствую, будто она живая: такой аппарат не даёт права на ошибку, но позволяет сделать снимок осознанно, с особым удовольствием от уникальности момента. Взгляд скользит по фотографиям, которые не только рассказывают о моей модели, но в которые вложены и мои эмоции. Улыбаюсь, прикрываю глаза и… Блуждаю бездумно по холлу и меняю направление к входу в здание. Задумка дизайнера восхитительна: помещение оформлено зеркалами, что делает его просторнее. В одном из них вижу изящный силуэт женщины, поправляющей тоненькую лямку платья, заводящей непослушный золотистый локон за ушко. Щёлкаю её со спины, а во мне поднимается волна восторга: это первый шаг на пути к фотосессии в собственной зеркальной студии, отремонтированной давно, но ни разу не использованной, ожидающей особого… человека. Женщина никуда не торопится, наслаждаясь своим отражением, но без нарциссизма: так выглядит человек, довольный результатом своего труда. Она облачена в невесомое длинное платье-сорочку цвета топлёного молока, выполненное из натурального шёлка, ниспадающее к классическим остроносым лодочкам на высокой шпильке. В ней идеально всё. Особенно отсутствие белья.Сдержанность. Стать. Изысканность. Стиль.
Состоятельность. Отсутствие необходимости что-либо доказывать.
Она выбивается из общей концепции собравшегося тут народа, нацепившего на себя всё лучшее, что было в доме. Шёлк её платья отдаёт нежным ненавязчивым переливом, гипнотизируя меня, как вдруг женщина оборачивается в мою сторону, на секунду хмурится, а затем улыбается так искренне, что я задыхаюсь в заворожённости. Улыбаюсь в ответ и рефлекторно делаю снимок, а потом задумываюсь: не нарушил ли я её личные границы? Хотя… Она наверняка знала, куда шла. Угостившись шампанским, объект моего интереса направляется в зал, а я не понимаю, что она могла тут потерять. Возвращаюсь к барной стойке, заказываю вторую порцию виски и наблюдаю за гостями, в частности за обстановкой вокруг «столика на одного». Совпадение ли, что оно оказалось у выхода? Раздражаюсь от мерзких липких взглядов, которыми её «одаривают» мужчины напротив, но женщина не реагирует, внимательно смотрит на сцену, рассчитывая, видимо, на появление певицы, а не дождавшись, гордо уходит на балкон, откуда выбегает ошалелая молодёжь. Еле сдерживая смех, расслабленно следую за ней, фотографируя глубокий изгиб талии, переходящий в крутое бедро, выгодно подчёркнутое светлой струящейся тканью. — Вы меня преследуете? — вопрос застал врасплох. — Если только как Пигмалеон Галатею или Дали Галу…— ну, хотя бы не вспомнил Маяковского со своей нездоровой любовью к Лиличке. — О, — неужели удивлена? Повисла неловкая пауза, а мой мозг тем временем то ли отключился, то ли утёк куда-то в «южное полушарие». Как же она прекрасна… ясные холодные голубые глаза, будто айсберги, чувственная линия губ, миниатюрный носик… Движения деликатны, неспешны. Тонкая сигарета, пламя – снимок. Облако дыма, в котором скрыта моя модель – ещё один. Вновь сигарета, зажатая между тонкими длинными пальчиками – звук затвора. Она игриво улыбается и устремляет взор в темноту ночи, что под своим покровом сохранит тайну нашего маленького интимного момента. — Вам, наверное, не раз говорили, насколько Вы красивы… — мысли вслух, которые, кажется, она услышала, ответив рассеянное: «М?» Не могу унять дрожь, прекрасно отдавая отчёт тому, чем же я так взволнован. Передо мной тот идеальный образ, который я рисовал себе всю сознательную жизнь. Нет, я скептически отношусь любви с первого взгляда, но сейчас чувствую в таинственной незнакомке что-то родное. В её взгляде читается недоверие, одиночество, растерянность, я хочу запечатлеть её такой в своей памяти и на бумаге. — Позвольте, — ласкового отвожу её лицо чуть в сторону, меняя ракурс, а подушечки пальцев начинает жечь, как только я перестаю её касаться. Вишнёвый аромат качественного табака подчёркивает её пряный сладковатый запах, и я, неспокойный от происходящего, добавляю в коллекцию фотографий ещё одну. Восторг и восхищение. — Почему не цифровая? Было бы удобнее, — вопрос с искренним непониманием. — Да, Вы правы, но ни одна «цифра» не передаст движение души, — отчего-то стеснение перестало поддаваться контролю именно сейчас. — Её нужно уметь видеть, — именно тот ответ, который я ожидал. Она всматривается в мои глаза, докуривая сигарету, изучает тело с неподдельным интересом, чуть закусив губу, отчего у меня в паху зарождается тянущее ощущение, разворачивается, выбрасывает окурок и облегчённо опирается спиной о балконное ограждение. Такая маленькая на фоне необъятного ночного неба, такая похожая на меня. Её хочется ласкать до предобморочного состояния, укрывать пледом в холодные вечера, расчёсывать волосы и гладить по спинке, чтобы быстрее уснула после рабочего дня, по утрам будить на пробежку, потом обязательно нужно покормить вкусным полезным завтраком. Ловлю себя на мысли, что ощущаю её больше, чем объектом вожделения, я мог бы стать ей спутником, поддержкой и партнёром, хотя не уверен, что она в этом нуждается. Идиллия молчания прерывается её резким намерением уйти, небрежно брошенным: «Было приятно поболтать». Ну уж нет… — Попозируйте мне, — предложение на грани утверждения, я не готов прощаться прямо сейчас. — Здесь? — она не со мной в диалоге, а где-то в параллельном измерении, в котором можно безнаказанно скользить голодным взглядом по шее, губам, линии подбородка. — Могут помешать, — улыбаюсь оттого, что двусмысленность сказанного она, кажется, не уловила. Протягиваю ладонь в приглашении — без промедления подаёт свою. Через весь зал, поглощённый буйством мероприятия, веду к лестнице, затем через просторный холл к моей комнате. Безмолвное согласие. В реальность меня возвращает трель смс от Вики, с которой наладилось здоровое соседское взаимодействие. Отпустило обоих. Меня уж точно, да и девушка перестала стесняться. Так, просьбу помочь поднять чемодан мамы, потому что Люцифер в командировке, проигнорировать я не могу, и Вики ориентирует на полдень с обещанием коронного вишнёвого штруделя. Благодарная, плюс к карме родителей. Мог бы я стать достойным папой? Познаю ли когда-нибудь счастье отцовства? Ох, опять мысли вылезли из стройного ряда, превратив мою голову в пчелиный улей… Моя муза напряжённо восседает в кресле, скованная попытками спрятать оголённый участок ножки. — Смущаю? — в ответ на мой вопрос женщина слегка вздрагивает, будто от холода, но оставляет платье в покое. Она не должна зажиматься, неужели ей некомфортно со мной? Надеюсь, что это не так… В чём же причина собранности, не в сделке с собой ли? Смотрит пристально, словно желает узнать все мои секреты, и я запечатлеваю её иную грань — властную, возбуждённую, с прикушенной губой. Мне интересно, как далеко подобная фотосессия может зайти? — Вы позволите? — диалог из коротких вопросов и многозначительных вздохов. Стараясь не касаться кожи, легко задеваю лямку платья, которая соскальзывает с плеча, что немного обнажает грудь. Сглатываю, еле концентрируясь на самоконтроле, и фотографирую её. Пожалуй, этот снимок будет самым любимым. Что я чувствую сейчас, смотря на неё? Подъём, исступление на грани преклонения, порыв спрятать её от злого и бездушного мира, что породили в ней холодность и сомнения. Видимо, движимая последними, незнакомка благодарит и направляется к выходу, но я не готов сейчас отпустить. «Ты обязательно сбежишь, милая, но не сейчас. Удастся лишь с третьей попытки, и то не навсегда», — посмотрим, подведёт ли интуиция в этот раз. — Ещё немного, — встаю перед дверью в попытке удержать. Растерялась, смутилась, попалась в объектив. — Мне нужно что-то делать? — Быть. И для понимания друг друга не нужны длинные речи, переполненные сложными, но бессмысленными оборотами. Перед нами не стоит необходимость произвести впечатление и убедить в таланте, в мужестве, в женственности. Всё предельно понятно с её первой попытки уйти: она не состоялась. Согласилась бы женщина на продолжение вечера, если бы не желала? Скольжу вдоль тела камерой в поисках интересного ракурса и замечаю, что моя нимфа повторяет траекторию движения, оглаживая себя ладонями вниз и плавно поднимая платье вверх, представая передо мной в одних чулках и туфлях. Приникает ко мне. Кажется, мы оба забыли, как дышать. Перемещаю ладонь на её горло с немым: «Доверяешь? Не причиню тебе вреда». Она лишь подходит ближе. От тактильного контакта с нежной кожей груди меня осыпает роем мурашек. Поцелуи, поглаживания, ласковые игры с сосками и её податливость укрепляют мою уверенность в том, что всё происходящее правильно и… неоднократно. Вспоминаю о мешающей детали и отрываюсь от неё, убираю камеру: «Если ты захочешь…» — отвечая с доброй усмешкой на недовольный моим отстранением взгляд. Горячие глубокие поцелуи. Оглаживающие медленные движения ладонями её тонкого стана. Лёгкий укус за губу, её стон и моё рычание от отметин, оставляемых на плечах ногтями. Скольжение тонкой ручки по прессу, царапающий спуск пальчиков от пупка до паха, ласковое касание к плоти, сопровождаемые мокрыми поцелуями и засосами. Азарт и упоение властью в её глазах. Удовлетворённый вздох при виде обнажённого меня. Глубокий вакуумный плен, узоры языком по головке, венам, идеальный темп. Прикрытые в блаженстве глаза, зарывшиеся в копну золотистых локонов пальцы.Её инициатива, она не побрезговала и приняла.
Женщина, которая точно знает, что хочет, берёт и отдаёт.
Уверенно и методично.
Определившаяся. Зрелая. Моя.
Бессилие, нетерпение, остатки самоконтроля. Рывок вверх для поцелуя. Моё желание доставить ей удовольствие. Направление к креслу, кружение по комнате и в ритме сальсы резкий разворот, меняющий траекторию и нарушающий все планы, увлекающий меня в сидячее положение, усаживающий её сверху. Губы, руки, засосы на шее. Резкий толчок. Восхищённый вскрик. Звонкий шлепок по ягодице, задающий чуть более ускоренный темп, и поддержка за талию и под лопатками. Влажные звуки соприкосновения тел, тихие стоны, восхищение шёпотом на ушко, лёгкое касание мочки языком. Сжатая в ладонях попка, мягкий нажим на поясницу в практически лежачее на мне положение, изменение угла и сладкие всхлипы в шею, крепко обвитую руками. Глубокие сильные толчки, дрожь, чуть не срывающая меня к финалу вслед за ней – рано, мы ещё не закончили. Горящий взгляд ледяных очей, в которых я уже не вижу холодности, лишь её принятие самой себя в тандеме со мной. Поднимаюсь с кресла, бережно удерживая её, доверчиво устроившуюся на моих руках, и несу к кровати, аккуратно опуская на мягкое покрывало и нависая сверху, стягивая зубами чулок… И так, кажется, прошла вся ночь: в смене точек опоры, положения тел, в диалогах взглядами, касаниями и короткими обрывками фраз, в бесконечных поцелуях и попытках её, довольную, сфотографировать, возбуждавших нас ещё сильнее. Вспоминаю, как беззаботно она уснула на моём плече, закинув ножку поперёк живота, как впервые за долгое время я спал спокойным крепким сном… Просыпаюсь как-то болезненно, со сдавливающим грудину чувством, практически сразу отступающим, утро возвращает меня в блаженное состояние. Я один, чего и ожидал: сбежала с третьей попытки. Надеюсь, она осознает когда-нибудь, что не от меня, а от собственных эмоций и принятия себя настоящей. Встаю, направляюсь в душ, с каким-то нездоровым удовлетворением рассматриваю в зеркале следы её зубов на шее, плечах и синяк на нижней губе. Завершив водные процедуры, надеваю штаны и, сдирая бейдж с именем, рубашку, на которой остался еле ощутимый шлейф её сладковатого пряного аромата. Или мне кажется? Постельное белье укладываю в специальную корзину, как добропорядочный гость, хватаю камеру и выхожу из номера. У стойки ресепшн забираю заранее сложенную аппаратуру, возвращаю ключи и собираюсь уходить, как хостес вручает мне два конверта: в одном вложен чек от организатора, а во втором толстенькая стопка наличных… От кого? — Красивая женщина в светлом платье с утра… Сказала, что за фотографии… Отказать я не успела, ведь все заранее оплачено, она так быстро ушла… Ни номера телефона, ни адреса электронной почты не оставила… — начала почему-то оправдываться побледневшая девушка, и мне пришлось её успокаивать, что в этом нет ничего страшного — своего рода чаевые. Выхожу из здания, обдумывая действия таинственной незнакомки. Казалось бы, со мной расплатились как бы за услуги «мужчины на ночь», и эта мысль разумна, в некоторой степени рациональна. Но интуиция подсказывает, что она не преследовала цели оскорбить. Это не проявление благодарности и даже не намерение рассчитаться, движимое мыслью: «Работа должна быть вознаграждена». Наверняка женщина понимала, что услуги фотографа уже оплачены. Именно этой идеей она, поддавшаяся собственному скептицизму, замотивировала себя уйти. Любой зрелый человек анализирует, сомневается и подвергает свои решения критике. И вот результат… Такси везёт меня к ближайшему отделению банка: мне нужно обналичить чек и, как и планировал, перечислить деньги на счёт благотворительного фонда по борьбе с детской онкологией. С той ночи я не сплю спокойно. Необъяснимые сны о полётах высоко в небе, резкие и бодрящие ранние пробуждения, быстро устраняющие остатки сна, делают мою жизнь чуточку ярче. Встать, размяться, посетить ванную, поставить на медленный огонь турку с ароматным кофе, застелить постель, пока он варится, и насладиться напитком, сидя на широком подоконнике — стандартный утренний набор моих действий. Вымыв чашечку, направляюсь к прихожей, обуваю кроссовки и выхожу на пробежку. Как-то очень свежо сегодня, что нетипично для сезона. Вернувшись домой через сорок минут, принимаю горячий душ и в намерении найти утюг, чтобы выгладить джинсы, футболку и толстовку, трачу кучу времени, разглядывая фотографии на стене. Как же её любит камера, которой так сложно угодить… Ещё никогда снимки не получались настолько живыми. Отрываюсь, чтобы ответить на звонок Вики: мама прибудет с минуты на минуту. Натягиваю толстовку, спускаюсь вниз и направляюсь к незнакомой машине, припаркованной у дома Виктории. Стёкла затонированы, отчего я не могу разглядеть водителя. Подхожу близко, чтобы подать женщине руку и помочь выйти из авто, как дверь открывается, а я вижу… мою таинственную незнакомку. — Ты?! — то ли удивление, то ли радость, но всё так же с ноткой смятения. Не веря своим глазам и не желая, чтобы она снова исчезла, сгребаю в свои объятия её хрупкое миниатюрное тело: без каблуков она на голову ниже меня. Смотрю в глаза с тем же немым вопросом и целую жадно и страстно, не дождавшись ответа. Её аромат, сладкий ванильный вкус сигаретного фильтра, осевший на губах, уже кажется от меня неотделимым. Немного отстранившись, чтобы отдышаться, замечаю, что она держит меня за талию, хоть и неуверенно, и слегка дрожит, зажав нижнюю губу между зубками. Возможно, от возбуждения вперемешку с прохладой. Конечно, от синоптиков ведь невозможно дождаться адекватного прогноза погоды… Снимаю толстовку и накидываю на плечи моей нимфы в шифоновом платье, слегка растирая плечи в ненавязчивых объятиях, а она смотрит на меня с лёгким непониманием и недоверием. — Я, — отвечаю, улыбнувшись, — и до сих пор не знаю твоего име… — Ребекка, — прерывает, мгновенно собираясь в предвкушении появления дочери. Женщина-сталь. — Пленительная, воистину, — легко целую в макушку и отодвигаюсь на пионерское расстояние. Вики выбегает из дома с радостным воплем и кидается на маму, и я замечаю, как теплеет взгляд Ребекки в присутствии дочери. Выгружаю чемодан из багажника и следую за женщинами в дом, умиляясь монологу Виктории: «Мам, толстовка не великовата? Или вы успели познакомиться? Маль, ты приглашён на чай с обещанным штруделем, и отказы не принимаются! Проходите в ванную, мойте руки, полотенце для рук с сердечками!»Наблюдая за Ребеккой в домашней обстановке, я окончательно укрепляюсь в решении, что больше никуда её не отпущу.