***
В лифте пахнет чем-то до одури сладким. Катя кашляет и морщится. Тошно то как. Такое ощущение, что кто-то из постояльцев на себя флакон дешевых духов вылил. Водички бы глоточек. Облокотившись на стену лифта, девушка закатывает глаза. Вот так вот они с Максом годовщину свадьбы отметили, ничего не скажешь. Теперь у них будет ребенок. А у Маруськи, наконец, появится долгожданный брат. Вот только пока они об этом никому не скажут. Незачем затмевать день Дашиной свадьбы. Пусть блистает сестренка. А Катина новость может и подождать. У Даши в номере приятно прохладно. Невеста в одно мгновение срывается из мягкого кресла и обнимает сестру за плечи. Несколько секунд обоюдного молчания отдаются обоюдной чередой ударов о ребра. Обе порывисто вздыхают. — Поздравляю тебя, моя девочка… — Еле различимый шепот на ухо, который брюнетка скорее чувствует, чем слышит. — Спасибо. — И черт бы побрал эти гормоны, обе усиленно сглатывают накатывающие слезы. Следующие минут сорок для них троих пролетают, словно один миг. Даша, хоть и мелко дрожит, но все же, счастливо улыбается. Катя больше не чувствует ни приступов головокружения, ни давящей тошноты. Блондинка расслабленно сидит на диване с ногами, пока неудобные шпильки валяются где-то рядом. Юлька — душа компании. Радуется внезапно свалившемуся счастью подруги, как своему собственному. Хорошо здесь. В разгар безудержного хохота в номере появляется Костя. С подносом, тремя бокалами шампанского и очередной запиской для счастливой невесты.Один из бокалов специально для вас. Шампанское немного светлее. Только, делай вид, что хоть немного пьянеешь. А то — спалимся раньше времени. Люблю.… Твой, пока еще не муж…
И кто ж знал, что бокал посветлее приглянется Кате. Брюнетка и глазом моргнуть не успевает, а сестра уже хватает с подноса безалкогольное шампанское. Только вот пьет она его как-то странно. Как будто то всего лишь вид делает. — Это лимонад что ли? — Не обнаружив привычного послевкусия брюта, девушка непонимающе сверкает серо-зелеными глазами. — Безалкогольное… — Еле слышно отзывается Даша, отводя взгляд. …Общая нервозность топором висит в заряженном воздухе. Дашка какая-то странная. То дергается по поводу и без, то ходит, словно замороженная, не поддаваясь на Пашины сказки, шутки и уговоры. Паша порывался узнать, что стряслось. Да, где уж там: отшивает его, как пацана пятнадцатилетнего, давит из себя жалкое подобие улыбки и говорит, что волноваться не о чем. Волноваться есть о чем. Вот Даша и накручивает себя со страшной силой. Сначала было думала, что просто отравление, или нервное перенапряжение. Но, потом.… Потом вдруг вспомнилось, что мозгов у них на двоих не особо много, если дело касается контрацепции. Видимо, предложение о замужестве, возымело свои плоды. В самом прямом смысле этого слова. По утрам тошнит даже от мыслей о еде, голова кружится настолько, что встать с кровати не представляется возможным. Тест пока еще не сделала, но засада светит по всем фронтам. Как об этом Паше сказать? Он же — сам еще ребенок. Как отреагирует — не поймешь. Нет, он, конечно, ее очень любит, но все равно. Страшно… И, понять бы: почему. Даше же уже не шестнадцать. И от Паши ребенка хочется. Чтоб такой же озорной и шумный, с широкой улыбкой и добро-хитрыми глазами. — Милая, а что у нас с планами на вечер? — Паша по-хозяйски обнимает Дашу за талию, уткнувшись носом в тонкую шею. И ему, кажется, совершенно все равно, что любопытные глаза и уши не дремлют. — Павел Аркадьевич, держите себя в руках. — Даша улыбается, поправляя лацкан его пиджака, но в тоже время, силится держать дистанцию. — Стáнкович, * я прошу тебя… — Я хочу держать тебя в своих руках. — Парень бессовестно зажимает Дашу в углу коридора. Становится душно, исхитряется таки ее поцеловать. — Я голову теряю, когда тебя вижу. — Заметно, знаешь ли. — Брюнетка отдергивает ладони в попытке отсторонится. — И предохраняться забываешь напрочь. — Истерика накрывает медным тазом. — В каком смысле? — Паша явно теряет нить разговора, в глазах — потерянность и неприкрытая взволнованность. Может, не стоило на него так резко это все выплескивать. Черт. Черт. Черт. А впрочем, он же в их отношениях — мужчина. Вот пусть и решает теперь, что с этим счастьем делать. — А какой смысл ты вкладываешь в применение данных средств? — Получилось даже весьма грубовато, но серб не придает ее интонации особого значения. Ему сейчас гораздо важнее: понять смысл происходящего. — Милая, пойдем в номер, — Серб мертвой хваткой вцепляется в ее запястье. — В голосе звучит мягкость вперемешку с плохо-скрываемым напряжением. — А то, здесь дует, и народу много. Пока они идут до Люкса, Даша лихорадочно ругает себя за несдержанность. Она ведь сама еще ничего не знает толком, а его уже взбаламутила. И теперь ведь в несознанку поздно уходить. — Что у нас случилось? — Паша из последних сил старается изображать невозмутимость и спокойствие. А руки так и тянутся к Дашке. Обнять, прижать покрепче. Может и самому легче станет. — У меня задержка уже почти неделю… — Она, наконец сознается И сама произносит в слух, то о чем боялась сказать даже себе самой. В темноте. Под одеялом. Серб явно ошеломлен столь важной новостью. Руки бьются мелкой дрожью, в глазах пеленою вьются разноцветные мушки, но Дашу он от себя не отпускает. Вцепился мертвой хваткой — не отвертишься. — Это значит, что у нас с тобой… — Ой, все, тушите свет. В его сербском акценте русского языка не разберешь. Волнение берет свое. — Подожди, а ты у врача была уже? Тест делала? — Нет, я ничего еще не делала. — Девушка, наконец, выбивается из сил, прижимаясь ближе к нему, прячет голову у него на груди. — Мне страшно, понимаешь…– Еле различимым шепотом ему в грудь. — Тебе нечего бояться. — Он понимающе кивает, вдыхая сладкий запах ее волос. Старается успокоить крепкими объятиями и шепотом над ухом. — Все будет хорошо. — А это как? — А вот мы сейчас с тобой съездим в одно место, и узнаем. — Паша все-таки берет себя в руки. Уверенным движением подталкивает Дашу к выходу из номера. Наверное, стоит начать с аптеки, а там уж и видно будет.***
Прошло всего несколько часов, а кажется, что целая вечность. От отеля до аптеки они ехали молча. Даша мелко дрожала, сидя на переднем сидении его машины. Паша усердно наблюдал за дорогой, изредка перехватывая ее миниатюрную ладонь. Ей становилось немного спокойнее от его ласковых прикосновений и внимательного взгляда. В аптеке — очередь, как в Мавзолей. А еще душно, хоть на стенку лезь. Паша вовремя подсуетился. Отправил девушку дышать свежим воздухом, а в очереди отстоял сам. В отель они решили не возвращаться, уж больно много там любопытных глаз и ушей. А им сейчас хотелось уединенности и интимности, в самом хорошем смысле этого слова. Поехали к Даше домой. Паша порывался пару раз разбавить общую нервозность бокалом виски, но потом все же решил, что идея — не самая лучшая. Остается только сидеть на холодном полу, опершись спиной о дверь ванной комнаты. Страшно то как… Господи, да почему так долго? — Дашенька, ну что там у нас? — Его сербский акцент эхом разлетается по пустой квартире. Входить он не решается, девушка запретила строго настрого. Он слышит то ли всхлипы, то ли вода льется. Спустя примерно пару секунд щелкает замок двери. Даша появляется почти бесшумно, только носом шмыгает невпопад. Осторожно присаживается рядом с Павлом, инстинктивно кладет голову ему на плечо. Молодой человек обнимает крепче, заботливо целует в лоб. — Я беременна… Осознание скорого отцовства бьет наотмашь. Ему вдруг становится страшно. Неизвестность пугает больше всего. Он ведь о детях раньше никогда не задумывался. Пеленки-распашонки проходили мимо, оседая в его голове белым шумом. Когда Катька родила, Паша радовался, как ребенок. Любимая сестренка выглядела уж очень счастливой. А теперь, что? А теперь — отцовство и материнство грозит им с Дашей. И надо бы подумать не только о себе. Ребенок. Их ребенок. Он пока абсолютно ничего не понимает, но где-то в глубине души растет тихая всепоглощающая радость и желание уберечь свое сокровище от чужих глаз и ушей. –Не сиди на полу — простудишься… — Машинально произносит Паша, подав ей руку. Желание заботиться, и защищать их растет в нем с каждой минутой. Инстинкт, одним словом. На диване гораздо удобнее. Паша прижимает к себе, гладит растрепанные волосы, закутывает ее голые ноги в мягкий плед. Становится легче. Паша умеет успокаивать. И в сон так тянет. — Обожаю тебя, моя девочка…– Последнее, что слышит Даша, прежде чем провалиться в сон… — Даша… — Катя нервно глотает ртом воздух. Даша не двигается с места. Скрывать правду от сестры уже нет смысла. Катя пока все не выведает — не успокоится. Остается только, коротко улыбнуться и кивнуть на повисший в воздухе вопрос. –Юля, дай, пожалуйста, стаканчик. — С таким обилием новостей никаких нервов не хватит. — Вот теперь хорошо. — В Катином бокале теперь столько же лимонада, сколько и в Дашином. — Катя… — Пьем молча. — Блондинка больше не скрывает сытой улыбки. — Я так понимаю: я из вас здесь самая пьяная буду. — Юля со своей непосредственностью как нельзя кстати. Смех разряжает напряженную обстановку.***
Время утекает, как песок сквозь пальцы. Черт! То жарко, то холодно. И выпить бы для храбрости, да нельзя. Что и остается: мелко дрожать всем телом, наматывая круги по Люксу. Каблуки ее туфель мягко ступают по поверхности ковра. И голова теперь кружится то ли от бесцельного хождения по сотому кругу, то ли по уже известной причине. От частого дыхания мушки глазах образовались. –Даша, не отвлекаю? — Элеонора появляется бесшумно. Так неожиданно, что Даша невольно вздрагивает. — Элеонора Андреевна… Конечно, нет. — Брюнетка инстинктивно улыбается, жестом предлагая женщине присесть на кресло. Галанова слегка кивает. Сели обе. Даша чуть слышно выдыхает ртом воздух. Только сейчас до нее наконец доходит: ноги гудят безумно. Занятая собственными мыслями девушка не сразу замечает бархатную шкатулку в руках Элеоноры. — Это тебе. — С улыбкой заверяет женщина, протянув Даше внушительную красную коробочку. У девушки от удивления дыхание перехватывает на секунду. Внутри: изящная подвеска из белого золота с бриллиантами и кулоном в форме двух колец. Так не проронив ни слова, брюнетка поднимает глаза на Элеонору. — Дианина… Даша судорожно кивает, получив отклик из глубокого подсознания. Паша не любит говорить о маме. Слишком тяжело и больно. Парень предпочитает молча носить в себе эту тянущую тоску. Но, одно Даша знает точно: звали ее Дианой. Или Ди. Если, по-семейному. –Я, если честно, все ее украшения сама ношу, — Элеонора слегка тупит взгляд, стараясь не смотреть на Дашу. — А на это у меня рука не поднимается. Оно Ди очень нравилось. Аркаша подарил. То ли на свадьбу, то ли, когда Пашка родился… — Элеонора вдруг замолкает, оборвав саму себя на полуслове. Порывисто вздохнув, закатывает глаза и непроизвольно тянется за Дашиной ладонью. — Паше с тобой очень повезло… — Элеонора Андреевна… — Девушка отзывается хрипом и дрожью в голосе. — Спасибо Вам большое. — Объятия получаются очень трепетными. Что-то щемит под левым ребром. Хочется плакать. Сдавленно, тихо и светло. — Ну что, красавица… — Галанова осторожно касается ее щеки, смахивая так и не появившуюся слезу. — Вперед! Тебя там папа в коридоре заждался…***
Их встречают всеобщими овациями. Зал утопает в белых цветах. В воздухе слышаться освежающая прохлада и светлая радость. Папа держит крепко и бережно. С ним — не упадешь, уж точно. Всего несколько шагов — и папа перестанет быть самым главным мужчиной в ее жизни. Эту роль ему придется делить с Пашей. Как ни странно, эта мысль не вызывает у Баринова ни тревоги ни страха. Павел — надежный, ему можно доверять. Осторожный отцовский поцелуй в лоб. В ушах — лишь оглушающие аплодисменты. Серб смотрит ему прямо в глаза, пожимает руку и взволнованно кивает на только им понятную просьбу. И где-то в первых рядах толпы Макс нервно хватает ртом воздух. Еле заметно целует Катю в губы и осторожно принимает к себе маленькую дочку. «Дочку мою береги, а то, ведь — сам знаешь…» — Знакомым тембром из глубин подсознания. Сердце гулко ухает где-то в пятках. Господи, как страшно. Ему. Тридцатитрехлетнему балбесу. Он свадьбы эти никогда не любил, считая все это мишурой для наивных девочек. Он думал, что «никогда и ни на ком.» Упаси Боже его от семейной рутины. И теперь, стоя рука об руку с ней, он понимает, как жестоко ошибался. С Дашей хочется. И свадьбу с мишурой, и семейную рутину. А еще, вдруг дико захотелось узнать: мальчик у них или девочка. Он чувствует, как Даша дрожит всем телом. Прижимая девушку ближе, он касается губами ее щеки, успевая шепнуть лишь тихое «люблю вас» сербским акцентом. Прежде чем регистраторша затянет свою долгую речь.***
Даша заливисто смеется, позволяя своему мужу целовать ее все крепче. И на людей им внезапно становится все равно. Пусть смотрят, им не жалко. В этой хмельной ресторанной толпе они слышат лишь друг друга. Паша с неприкрытой нежностью обнимает девушку за талию. Лишь изредка Павел таки исхитряется прикоснуться к еще плоскому животу жены. — Молодожены, если бы вы знали, как вы сейчас палитесь… — Искренний Катькин смех почти над самым ухом. — Ой, а сама то! — Даша улыбается и кивает на фужер с безалкогольным шампанским. — Ты смотри, не напейся… — Присмотри за Машей, пожалуйста, а то она сейчас кипиш устроит здесь. — Катя беззлобно фыркает, покрепче прижавшись к Максу. — Вся в тебя… — Наскоро бросает Лавров, удаляясь на поиски дочери. — Слушай, Дашка… — Хорошо, что Паша таки удалился вслед за Максом. Хоть поговорить можно. — Я недавно Ваську видела Храброва. Твой… — Не мой он вовсе! — В карты я с ним играла, что ли? — Катя понижает тон голоса. — Он сказал, что с тобой теперь в расчете. И что ты ему больше ничего не должна… А что, кстати за долг был? — Да так, мелочи… — С улыбкой выдыхает Даша.***
За их спинами грохочут раскаты салюта. В темноте, переливающейся разноцветными огнями, Павел чувствует только ее. Плотнее укутывает ее в теплое кашемировое пальто и заботливо согревает ее холодные ладони в своих теплых руках. А у самого — глаза закрываются, то ли от того, что проснуться сегодня пришлось ни свет, ни зоря, а скорее потому что теплота и нежность окутывает его с головой. Глаза закрываются сами собой. Уткнувшись носом в ее волосы, парень шепчет что-то на сербско-русском. Даша смеется и кивает в ответ, хотя из всего монолога понимает лишь пару слов. Да собственно, это и не важно. Она любит Пашу, а Паша любит ее. Всем сердцем и абсолютно искренне. Этого достаточно. А в понедельник они пойдут на УЗИ, чтобы наконец узнать, что ждут мальчика. А потом, вернувшись в свою квартиру, еще долго будут лежать в обнимку на перекрученных простынях, и выбрать имя для сына. Лука, кстати, кажется, звучит весьма хорошо.***