Something in my heart

— Почему ты позволила ему так смотреть на себя? — спросила Хильда. Обошла кровать и щелкнула ремнем рассерженно. Улла вздрогнула и повернула голову на звук, но Хильда не попала в её поле зрения. Это напрягло, заставляя почувствовать себя еще более беззащитной. Хотя, казалось бы, куда еще — она сидела на кровати обнаженная и связанная, а рассерженная ревнивая сестра с садистскими наклонностями маячила за спиной, чуть не рыча. Улла, в общем-то, не сделала ничего плохого. Да, они с Фродо мило беседовали, но её улыбки в его сторону были не более, чем необходимой вежливостью. Хильда так не считала. Ей казалось, что сестра её чуть ли не предала, флиртуя с малознакомым мужиком за её спиной. Но Улла была только её — всегда. И Хильда собиралась напомнить ей об этом. — Я задала вопрос, — выдохнула Хильда на ухо сестре, и Улла еле удержалась от стона, потому что её дыхание пробежало по шее щекотной дрожью. — Хильда, мы говорили о работе. — Да он трахал тебя глазами! А ты улыбалась ему как последняя блядь! Голос Хильды сорвался на шипение, и на горле Уллы затянулся ремень, который сестра вертела в руках до этого. Улла испуганно попыталась ухватить воздуха, но кожаная черная петля не позволяла сделать этого. Все, что оставалось — дергаться в железной хватке прижавшейся со спины Хильды. Сестра была по-мальчишески тощая, но у неё были удивительно сильные руки — Улле не раз приходилось убеждаться в этом. Когда комната заплясала перед глазами и голова закружилась невыносимо, Хильда ослабила ремень, позволяя вдохнуть. Улла закашлялась и задышала жадно, пока Хильда ласково поглаживала её плечи и шептала «ш-ш-ш» успокаивающе. Потом она резко толкнула её в спину, и Улла упала лицом в одеяло — руки были связаны за спиной, и она не могла опереться на них. Хильда больно сжала её бедра и подтянула их выше, заставляя встать на колени. Улла покраснела, представив, какой вид открывается сзади на её обнаженное тело, перетянутое тонкими черными ремешками, ярко контрастирующими со светлой кожей. Хильда довольно хмыкнула, разглядывая сестру и заставляя ту краснеть еще сильнее от одной только мысли о жадных темно-карих глазах, в деталях запоминающих её бесстыдную беспомощность. — Я знаю, как ты любишь мои пальцы, сестренка, — шепнула Хильда в её покрасневшее ухо, резко прижавшись сзади, и Улла застонала от прикосновения жесткой джинсы к разгоряченной коже — Хильда все еще не разделась. — Но, раз уж тебя потянуло на члены, сегодня попробуем по-другому. Хильда слезла с кровати, и та негромко скрипнула. Улла повернула голову, уперевшись щекой в одеяло, но все равно не видела, что делает сестра, и сжала руки в кулаки, пытаясь справиться с волнением. Когда к промежности прижалось что-то твердое, Улла испуганно сжалась. — Хильда? — позвала она жалобно. — Что ты задумала? — Ничего из ряда вон выходящего, — ответила сестра так буднично, будто они говорили о погоде. — Всего лишь покажу тебе все прелести огромных резиновых членов. Когда Хильда дразняще провела фаллоимитатором по её половым губам, чуть надавливая, но не проникая внутрь, Улла дернулась, но сестра жестко сжала её бедро, не позволив уйти от прикосновения. — Хильда, я не хочу. Давай не будем… — Интересно, если бы этот хмырь затащил тебя в туалет, чтобы нагнуть перед зеркалом, ты бы тоже так сказала? Или стонала бы «пожалуйста, еще» и умоляла бы засадить тебе поглубже? — Я бы не… — Молчи! — оборвала Хильда и резко ввела игрушку сразу до половины, заставляя сестру вскрикнуть. — Я слышала достаточно оправданий. Но больше мы не будем болтать — только развлекаться. Улла бы поспорила, насколько происходящее можно назвать развлечением, но боли не хотелось. И так было чересчур — они никогда еще не игрались с большими игрушками, и Улла была слишком узкой, чтобы принять её легко. — Не зажимайся так, — сказала Хильда, похлопав её по бедру. — Ты же не хочешь, чтобы было больно? Улла всхлипнула и попыталась расслабиться, а Хильда потянула игрушку назад и ввела её снова, уже глубже. — Хорошая девочка, — протянула Хильда и оставила мимолетный щекотный поцелуй на шее сестры. — Давай, еще немного. Скоро приступим к интересному. Улла застонала протестующе, но Хильду её пассивное сопротивление только сильнее заводило. Когда игрушка вдруг завибрировала внутри, Улла вскрикнула и задрожала. Хильда прижалась к ней, ловя дрожь, и запустила руку в свои расстегнутые джинсы. Сестра извивалась под ней и стонала жалобно, и от этого приятный зуд сползал к низу живота, а под веками цветными огнями рассыпались салюты. — Стонала бы ты под ним так же, как подо мной стонешь? — спросила Хильда хрипло, и Улла задрожала сильнее, застонав протяжно, бархатно. Она могла отрицать сколько угодно, но в глубине души ей нравилось так, и Хильда знала об этом. Знала, что сестра любит, когда она не нежничает, когда берет то, что считает своим и делает это так, как хочет сама. Улла только с виду была правильная до зубовного скрежета, а внутри — не менее развращенная, чем Хильда, жадная до греховной любви и постельных экспериментов, до болезненного удовольствия. Так плохо ли, что Хильда всегда могла найти повод? Повод сделать больно. И очень хорошо. — Кончай, — шепнула она на ухо, и Улла выгнулась под ней, ловя кайф. Удовольствие накатило, как на берег волна. Хильда прижалась губами к виску, и это было лучше, чем признание.