A Very Chilumi Christmas

Чайльд слушал поверхностное дыхание блондинки, уткнувшейся носом в его грудь. Он подвинулся, аккуратно помещая руки под ее колени. Он поднял её, как будто она была невестой, и держал её так осторожно, как никогда прежде. Чайльд понёс её в свою комнату. Он бережно уложил её голову на подушки, приподнимая одеяло. Накрыл, чтобы убедиться, что ей комфортно. Люмин начала ёрзать, протестуя исчезновению тепла, исходившего от тела. Он забрался к ней, и матрас прогнулся под его весом. Она тут же пододвинулась к источнику тепла. Она бессознательно прижалась к нему, удовлетворенно выдыхая. Он вздрогнул от неожиданности и интимности этого момента. Он не привык, чтобы к нему прикасались так нежно, особенно, если речь шла о ней. Люмин ласково уткнулась в его шею. Он с интересом взглянул на её спокойное выражение лица. Изучая её подрагивающие во сне ресницы и золотистые волосы, разметавшиеся на подушках, Чайльд знал, что она никогда не будет такой рядом с ним, когда проснётся. Ему никогда не хватало времени по–настоящему разглядеть её. Люмин была для него всего лишь конкурентом, которого нужно было преодолеть, ленточка, которую нужно было перерезать в знак победы на финише. Да, он не совсем соврал ей на счёт причины внезапного приглашения в Снежную. Но недопонимание с семьей было лишь верхушкой айсберга. Чайльд прекрасно понимал, что она начинала испытывать к нему. Он замечал, как она реагировала на каждое его выверенное прикосновение, или как легко она прикрывалась румянцем от его слащавой болтовни. Заполучить её доверие снова после произошедшего в Золотой палате было и в половину не так сложно, как он думал. Заслужить её прощение было совсем не так весело, как он думал. Ведь он полагал, что его красотка будет куда более забавной. Когда он шёл домой вечером после того, как она приняла приглашение, он насмехался над её наивностью. Как она могла быть такой доверчивой? Чтобы так необдуманно согласиться на путешествие с врагом в незнакомую местность? Чайльд был не уверен, глупость ли, невинность ли убедили её попасться прямо в его сети. Что бы то ни было, он собирался извлечь из этого выгоду. План заключался в том, чтобы привезти её в Снежную, представить семье, и развивать эту утомительную комедию, пока его родителям, братьям и сёстрам не надоест. А когда их поездка закончится, его истинные намерения рано или поздно всплывут на поверхность. Он ненавидел ходить вокруг да около и прятаться в тени. Манипуляция и ложь всегда были для него чем–то чересчур скучным. Они не будоражили его. Но прогресс развивался очень уж медленно. Предвестники становились всё беспокойнее день ото дня, и их изначальный план совсем не продвигался. Чайльд ожидал выйти победителем после уничтожения половины Ли Юэ. Но тогда она появилась вновь, упрямая донельзя, и умудрилась победить. Но он признавал, что эта схватка освежила его. Несмотря на то, что его очень раздражало играть милого парня и держать её в неведении, он должен был это сделать. К сожалению, все немного... усложнилось. Он предполагал, что их «путешествие» пройдёт без эксцессов. Путешественница умудрилась каким–то образом сразу очаровать всю его семью, и теперь все они обожали её. Теперь могла возникнуть проблема, если она исчезнет без следа, и все будут спрашивать, куда она делась. С другой стороны, проблематично будет сказать им, что они «порвали» и ещё сложнее будет придумать причину их расставания, по которой она больше их не навестит. Любой из вариантов так или иначе задевал его семью, единственных людей, которым он не хотел причинять боль. Черт, он действительно влип – петля затягивалась у него на шее. Кроме всего прочего, он и сам предался мечтам о том, что это все происходило взаправду. Разумеется, все мысли возникли не на пустом месте. Конечно, она всегда ему нравилась. Но это не останавливало его – однажды ему придётся сделать неизбежное. Или он, или она. И в этот раз она проиграла. Ничего не могло помешать его успеху – это было всего лишь небольшое препятствие. Препятствие, от которого он должен был избавиться. Он все ещё ощущал остатки её сомнений. Она ещё не доверяла ему полностью. И это могло стать заметным недостатком в его плане. Её доброта делала её слабой. После долгих лет разрушений всего на своём пути его душа очерствела. Такое преимущество доставалось лишь в битвах. В его сердце больше не оставалось места для сомнений, когда поступал приказ убить. Но она необъяснимо проникла под его оболочку. Сначала он этого не замечал, но потом, шаг за шагом в его годами выстраиваемой стене появились трещины. Каждая её лучезарная улыбка заставляла кирпичики рассыпаться в пыль. Его собственное сознание самостоятельно заглушало проблему. И все ещё Чайльд позволял себе проводить с ней время – он хотел проводить больше времени с ней. Она была интересней всех людей, которых он когда– либо встречал. Люмин была такой чистой, ни одной злой клеточки не существовало в её теле. Он никогда раньше не встречал человека, который был готов помочь остальным только потому, что мог. Люмин бралась абсолютно за все, выполняя тысячи поручений сразу, из-за которых к концу дня она была избита до синяков. И она помогала даже незнакомцам, ничего не прося взамен. Такие люди, как он, пользовались этим. Чайльд считал себя кем-то вроде плохого парня. И, к сожалению, он должен был спросить с неё. Поэтому он должен был постараться, чтобы заслужить её дружбу. Он должен был влюбить её в себя. Она всегда была с ним начеку. А вот если бы влюбилась, то стала бы менее внимательной. Тогда он сможет спокойно выведать необходимую информацию. Она не будет мучаться в сомнениях, когда он будет обнимать её и признаваться в любви. И она не поймёт, что он использовал её, пока не будет слишком поздно. Ему всего лишь нужно было чуть больше времени. А оно заканчивалось, и куда быстрее, чем хотелось бы. Люмин все ещё держала свои мотивы под замком, и редко говорила с ним о чём-то откровенно. Но даже когда рассказывала что–то, то это все были обычные вещи, которые нельзя было считать оружием, которое можно было использовать против неё. Он вздохнул. Все усложнялось, и он чувствовал, как погружается в стрессовую ситуацию. Чайльд повернулся, нерешительно обернув руки вокруг неё. Он почувствовал, как веки тяжелеют и он проваливается в сон. Её нежное прикосновение навеяло уютное ощущение дремоты. Он позволил себе последний эгоистичный взгляд на неё. И после этого он наконец смог уснуть. – Чайльд почувствовал, что кто-то зашевелился в его руках. Он пододвинулся и сонно моргнул. Его разум был затуманен, и ему потребовалось несколько мгновений, чтобы прийти в себя. Он выдохнул и уставился в потолок. Он предположил, что отрубился вместе с ней на руках около шести часов назад, как только они добрались домой. Тогда ещё было очень рано и он прикинул, что сейчас должно было быть около часа ночи. Он услышал, как она глухо бормотала что-то в его грудь, и он задумался, не разбудил ли её. Глаза Чайльда скользнули к ней. Лицо Люмин было искажено болью. Она сжимала в руках его рубаху, нечленораздельно бормоча. Он нахмурился – страдание выглядело совсем неуместно на её лице. Было так странно видеть её настолько ослабевшей. Затем он пригляделся и понял, что она плакала. На её щеках застыли влажные дорожки от слёз, и она пыталась скрыть своё лицо в ткани его одежды. Она тихо засопела, всхлипывая. Она прижималась все ближе и ближе к нему. Она была напугана и, судя по всему, сильно страдала. Открывшаяся его взору картина заставила незнакомое чувство зашевелиться в его груди. Внезапно она вздрогнула, скручиваясь в позу эмбриона. Чайльд инстинктивно прижал её ближе. Ей снился сон. И очень реалистичный. Он стал гадать. Что ей снилось? Обычные вещи, происходившие с ней изо дня в день? Или ей снится кто-то? Может, даже он сам? – Нет, – слабо пробормотала она, тряся головой. – Люмин, проснись. – прошептал он, тряхнув её за руку. Неожиданно она рвано вдохнула, крепче цепляясь за него. Её всхлипы затрудняли дыхание. Он чувствовал, как её сердце в бешеном ритме пробивалось через рваное дыхание. – Мне так жаль, – задохнулась Люмин, и Чайльд начал будить её более интенсивно. Пот скопился у её бровей, когда она легонько толкнулась и повернулась. – Я не хочу оставаться одна! – хрипло выкрикнула она, и Чайльд встряхнул её, наконец заставляя проснуться. Её глаза распахнулись и встретились с его. Её зрачки были расширены и наполнены слезами. Она тяжело дышала, будто у неё началась паническая атака. – Люми, все хорошо, это был всего лишь кошмар! – он обнял её, пытаясь утешить. Она все ещё до конца не проснулась и тревожно отталкивала его. – Всё в порядке, всё в порядке. – Чайльд не отпускал её, несмотря на то, что она отчаянно боролась. Она яростно вырывалась из его рук. Было ясно, что она была в ужасе. Пока он продолжал успокаивать её, она потихоньку успокаивалась, и её рыдания переросли в сдавленные всхлипы. – Я здесь, с тобой... – прошептал он, ласково перебирая её волосы. – Ч–чайльд, – кивнула она, и он слегка отпустил её. Это лишь заставило её захныкать. – Не отпускай меня, пожалуйста. – её голос был практически неразличим, но она поняла, что он услышал её, потому что почувствовала, как он одеревенел. Прошло уже много лет с тех пор, как он чувствовал себя настолько беззащитным. И ему это совершенно не нравилось. Чайльд кивнул и умостил свой подбородок на её макушке. Это прикосновение заставило её расслабиться, и комок в горле отступил. Он провёл рукой по её волосам, прижимая к себе. Они оба сидели в напряженной тишине. Он не собирался отпускать её, пока не поймёт, что она в полном порядке. Она пододвинулась, чтобы посмотреть на него. Он встретил её взгляд. Что такого могло ей присниться, чтобы возыметь такой эффект? Он знал, что только вынудит её закрыться, если спросит, поэтому промолчал. – Извини. Она извинялась? Пронеслось в его голове. Он усмехнулся про себя. Разумеется, она все ещё думала обо всех, кроме себя. – Тебе не за что извиняться, – он поднял свою руку к её щеке, поглаживая линию её скулы большим пальцем. Она устало кивнула. – Я не хочу засыпать. – Люмин снова прижалась к нему, молчаливо умоляя не оставлять её. Несколько мгновений он не отвечал. – Ладно. Вставай. – Чайльд отстранился от неё, но ровно настолько, чтобы она не успела ощутить его отсутствие. Он взял что-то, не вставая с кровати, и вновь вернул Люмин свои прикосновения. – Вверх. – он жестом попросил её поднять руки, и она подчинилась. Он надел на неё пальтишко, стараясь не причинить дискомфорт. Он выправил воротник и разгладил его. Она безмолвно наблюдала, как он застегнул все пуговицы, как будто она была маленькой девочкой. Чайльд встал с кровати и протянул к ней свои руки. Она в замешательстве наклонила голову вбок. Это заставило его улыбнуться – она делала так каждый раз, когда преисполнялась любопытством. Забавная причуда, которую только он мог подметить. Она переплела свои пальцы с его и он помог ей встать. Он повёл её по коридору и вывел через входную дверь. Дощатый пол скрипел под их ногами, а догорающие угли в камине освещали их путь. Чайльд посмотрел на неё сверху вниз. Его голубые глаза выглядели ещё более живыми, когда в них отражались огоньки. Это отчего-то заставило её затрепетать внутри. Он обул свои ботинки, жестом указывая ей сделать то же самое. Она нерешительно проскользнула в сапожки, наблюдая, как он осторожно открывает дверь, стараясь не потревожить никого из домочадцев. Чайльд помог ей переступить через порог, заботясь, чтобы она не споткнулась. Он тихонько закрыл дверь позади них и обернулся, чтобы взглянуть на неё. Он кивнул и пошёл дальше. Никто из них не разговаривал – только снег похрустывал под ногами. Внезапно он остановился, из-за чего она чуть ли не врезалась в него. Чайльд опустил руки ей на плечи и развернул её. Теперь они оба стояли лицом к дому. Она чуть ли не задохнулась от восторга. Разноцветные фонарики под навесом переливались всеми оттенками синего, белого и зелёного. Исходящий от них свет радужными полосами отражался на снегу. И этот свет отражался на них, словно исходил от прожекторов. Люмин обернулась, глядя на него с трепетом. Он всегда считал её привлекательной, но прямо сейчас она выглядела неземной, ангельской – единственное правильное слово, которое могло описать её. Её ресницы были усыпаны снежинками, а её золотые глаза мерцали огоньками. Они почти что излучали свет. На её щеках потихоньку расцветал румянец, вызванный морозным воздухом. Её светлые волосы мерцали в унисон с переливающимися в темноте огоньками. – Мой солнечный свет. – пробормотал он, глядя на неё прежде, чем понял, что произнёс эти слова вслух. Он соединил их пальцы. – Мой солнечный свет. – мягко перевёл он. Её глаза расширились, и он был готов поклясться, что румянец на щеках стал куда насыщеннее. – Чайльд... – она прислонила голову к его груди. Он позволил себе утонуть в ней. Что он творил? Это не было частью плана, черт бы его побрал. Боги, почему он все сильнее привязывался к ней? Что она делала с ним? Она была Солнцем, и он не мог смотреть на неё, не обжигаясь. Она никогда ему не достанется. Но тогда единственное, чего он жаждал – это забрать её у всего мира и не позволить всем остальным людям воспользоваться ей из их корыстных побуждений. В Люмин не было изъянов, а его миссия заключалась в том, чтобы её уничтожить. Этот чистый луч света упал на землю, объятую кромешной тьмой. Почему все должно было быть именно так? Он не должен был так о ней думать. Он чувствовал себя так, будто порочит её одним своим присутствием. Но он сделал единственное, что тогда смог бы. Он опустил свою руку на её талию, и другой рукой прижал её ладонь к своей груди. Люмин ничего ему не сказала. Она лишь прислонилась к нему, прикрывая глаза. А затем он начал медленно танцевать с ней. Здесь были только они двое, а остальной Тейват остался так далеко. Время застыло лишь для них в это мгновение. Он закрыл глаза, потому что знал, что если посмотрит на неё, то это будет слишком. Чайльд был таким же, как и все. Он использовал её невинность. Он ненавидел, что она искала лучшее в людях вроде него. Они не заслуживали этого. Его приводила в ярость мысль о том, что он всегда будет слишком далеко от того, чтобы действительно коснуться её. Он не мог поделиться с ней ни своими мыслями, ни своими эмоциями. Это было бы слишком эгоистично. Поэтому он спрячет их под замок. Туда, где она не сможет их найти. Люмин замедлилась, подняв на него взгляд. – Потом будет больно, – прошептала она. Чайльд остановился, взглянув на девушку, которую держал в объятиях. На врага, с которым он в конце концов должен был сойтись в бою. Но прямо сейчас, ему ужасно этого не хотелось. – Да...будет. – пробормотал он. Это не было ложью. Наверное, в этот момент он был честен с ней, как никогда. – Давай притворимся? – спросила она с долей надежды в голосе. Ему не хватило смелости ответить. Чайльд, Тарталья, Одиннадцатый из Предвестников Фатуи, был плохим парнем. Все то, что он имел сейчас, досталось ему посредством зла. И по этой причине он безумно хотел притвориться. Он не хотел быть Предвестником так же сильно, как и она не хотела быть Героем Монштадта. Только не сейчас. – Это плохая идея. – он взял её руку в свою. Она кивнула, улыбнувшись ему. Когда он увидел, как задрожали её губы, в глазах блеснули слёзы, он понял, что она была согласна с ним. – Хорошо. Давай притворимся ненадолго. – мягко произнёс Чайльд. Он приподнял её подбородок, чтобы она взглянула на него. Она привстала на цыпочки, а он наклонился к ней. Она невесомо коснулась ладошкой его скулы, уставившись на него золотыми глазами, которые он столько раз видел во сне. Ее губы были мягкими и сладкими. Все это время, проведённое на холоде, она согревала каждую клеточку его тела. Добро делало её слабой, и он становился слабее рядом с ней. Её сердце было таким большим, а он должен был разбить его. Он всегда был близко, но она каждый раз делала шаг назад от него. Люмин была солнечным светом, куда бы она ни входила, везде становилось тепло, и грозовые тучи рассеивались. И он весь погрузился в это чувство. Один поцелуй, и земля ушла из-под ног. Но у него был вкус надежды.