Сказка для Северуса Снейпа-2

Люциус, однако, медлил. Видимо, раздумывал, включить ли в клятву еще что-нибудь. Северус подумал, что он бы многое, на самом деле, отдал, чтоб узнать, о чем порой думает Люциус. Иногда он казался очень понятным, но в некоторые редкие моменты становился совершенной загадкой. Понятным – это когда вот как сейчас, недавно совсем, после Круциатуса, с этим «ненавижу», не статуя, а нормальный живой человек. Близкий. Близкий. Северус вдруг подумал, что большей близости у него и не было никогда. Он когда-то считал, что дружбу с Лили превзойти невозможно и что самое главное – соединение душ, однако, оказывается, ошибался. Это телесное, еще не до конца осознанное, словно что-то поставило наконец на место в его картине мира. И пусть все закончится крахом – разве он не предполагал с самого начала, что это всего лишь на один раз? – но, по крайней мере, теперь понятно, почему у магии тела такая сила. И почему это так трудно подавлять… И стоит ли… Внезапно отчаяние сменилось благодарностью. Неважно, что там владело Люциусом, может, и любопытство удовлетворял, не зря же сказал: «то, без чего… прекрасно мог бы обойтись». И все же – сделал подарок и очень щедрый. Самому – практически никакого ущерба, а он, Северус, запомнит, будет особо мерзкими вечерами вспоминать – было. - Я готов, - сказал Люциус, тоже соскальзывая на пол. Его чуть шатнуло, и Северус вспомнил, что действие антикруциатусного подходит к концу, а Люциус еще не уснул. В мантии была вторая порция, но в любом случае завтрашний отходняк окажется куда жестче, чем мог бы быть. Надо будет перекрывать воспоминания с особой тщательностью, чтобы столь сильные физические ощущения не стряхнули блок с того, что хронологически находится в слишком тесной с ними связи. Так и так придется рискнуть, потому что при событиях, не сопровождающихся телесной болью, легко можно сделать так, чтобы «владельцу» блока не захотелось их вспоминать, а вот физическая боль сама по себе формирует намерение вспоминать, что ее вызвало. И слишком сильное подавление этого намерения чревато серьезными и даже смертельными болезнями или сумасшествием. Когда проделываешь эти трюки с врагом, то, конечно, наплевать, но в данном случае перед Северусом стояли совершенно другие задачи. После ритуала Люциус не смог встать. Северус предложил руку и довел до кресла, однако сесть Люциус отказался, лишь оперся, пусть и тяжело - почти навалился, - на спинку. Северус молча протянул ему антикруциатусное. Люциус выпил зелье так же молча, чуть искаженные страданием черты лица почти сразу же разгладились, просветлели, плечи расслабились. Северус наблюдал за ним, опасаясь сбоя – он еще никогда никому не давал вторую порцию антикруциатусного подряд, без промежуточного сна. И не то чтобы у него было слишком много возможностей для тестирования. Но, кажется, на этот раз все прошло благополучно. Минут через пять Люциус тихо выдохнул, потом спросил: - Это ведь ты разработал зелье, верно? Северус, озадаченный внезапным любопытством, лишь пожал плечами. - Я только дорабатывал, - сухо пояснил он. – Зелье изобрел Томас Миллер. Это общеизвестный факт. - Вот что удивительно, - будто не обращая внимания на протест Северуса, продолжил Люциус, - Томас Миллер запатентовал десятки зелий, однако антикруциатусного среди них не было. Прошло лет двадцать, в которые он вообще ничего не патентовал, и вдруг, через семь месяцев после того, как ты поступил к нему в ученики, зелье стало появляться в продаже. Оно имело очень большой успех из-за имени Миллера, и каждая семья стремилась купить хоть парочку флаконов «на всякий случай». Но ведь Миллер к тому моменту был уже слеп, не так ли? Северус хотел было съязвить: «С каких пор тебя волнуют подобные мелочи», но чудом сдержался. Люциус клонил к чему-то, и надо было выяснить, к чему. - Ты тестировал зелье на себе, - Люциус покивал, явно подтверждая собственную мысль. – В этом и состояла твоя доработка. Северус помолчал. - Какое это имеет значение? – в конце концов спросил он. Вспоминать не хотелось. Не только из-за того, что испытания были далеки от приятных, но и потому что все это обернулось величайшей глупостью. Вначале-то виделось совсем иначе. Миллер и как ученику и помощнику Северусу хорошо платил, а уж за участие в создании именно антикруциатусного предложил и вовсе баснословные деньги. И даже имя Северуса потом собирался поставить в патент. Северус с большим трудом уговорил его не делать этого. Хорош был бы он, если бы Лорду удалось узнать, что он уже тогда в некотором роде стал его противником. Лорду-то как раз нравилось думать, что в Круцио есть некая необратимость. А Северусу просто не хотелось в чем-либо нуждаться. Миллер на пороге смерти был щедр, очень щедр. Ну и зелье было само по себе очень интересным, чрезвычайно сложным, а для действительно сильного целительного эффекта требовался еще один неизвестный компонент, который реагировал бы со всеми семью компонентами определенным образом в определенной последовательности. Задача, прямо скажем, не для слабого ума, серьезный вызов даже для опытного зельевара. Когда же продажи пошли, Северусу удалось убедить Лорда, что это хваленое антикруциатусное на самом деле имеет очень слабый и нестойкий эффект и Миллер, должно быть, совсем выжил из ума, если решился его продавать. Лорд полагал, что Северус крутится около старика большей частью из-за книг о темно-магических зельях, книг, которые, как во всяком порядочном доме, нельзя было выносить из библиотеки. И Северус действительно ими пользовался. По крайней мере до тех пор, пока Миллер внезапно не умер, а его невесть откуда взявшийся родственник не оспорил в суде контракт Северуса, милостиво разрешив не возвращать деньги, уже потраченные покойным дядюшкой на содержание «ученичка». Северус не получил ничего. Хотя нет – в сообществе европейских зельеваров он на годы получил клеймо бесталанного пройдохи, который терся вокруг старика, надеясь охмурить его и заставить переписать на себя предназначавшееся племяннику наследство, а также присвоить себе последние изобретения доверчивого гения. Племяннику, тоже, кстати, известному зельевару, «повезло», что дядюшка к моменту появления в его доме «мошенника» уже год как был признан недееспособным. Северусу не хотелось сейчас вспоминать, как в отчаянии после суда он зачем-то аппарировал к дому Миллера и нашел вместо него одни лишь дымящиеся развалины, как потом, до поступления на место учителя в Хогвартсе, варил только самые сомнительные зелья для Лорда (разумеется, бесплатно) и его ближайшего окружения (порой едва ли за десятую часть реальной стоимости), и ни одна приличная аптека не соглашалась сотрудничать с зельеваром с подобной репутацией, а журналы отвергали его статьи. И все это продолжалось достаточно долго, пока Альбус не обмолвился в соответствующих кругах при каком-то споре, что он пьет «только те зелья, которые варит Северус Снейп». А уж потом откуда-то просочилась информация, что Северус готовил зелья для самого Лорда, и тогда уже проблемы перестали возникать. Зельевары народ не щепетильный, зельями той или иной степени темноты балуются так или иначе все, кому не повезло родиться в очень богатых семьях, да и другие – хотя бы из любопытства. Так что Северуса вдруг признали, журналы срочно стали присылать совы с запросами на статьи, перепечатывать статьи из американских журналов, только он уже к тому моменту перегорел… - Какое это имеет значение? – повторил он, глядя в лицо Люциусу, который продолжал задумчиво рассматривать его. - Сколько у меня времени? – ответил тот вопросом на вопрос. - С момента первого приема прошло не больше часа. Действие следующей дозы должно быть короче… Сорок минут? Полчаса? Северус покачал головой: - Крыльчатка лапчатая придает этому зелью суммирующий эффект. Сейчас ты должен нормально себя чувствовать не меньше двух часов, но вполне вероятно, что завтра ты не сможешь встать с постели. И простое обезболивающее тут не поможет. Я передам тебе релаксанты. - Два часа, значит, - по тонким губам Люциуса скользнула едва заметная улыбка. Северус не мог определить, что это была за улыбка, но поведение Люциуса начало его нервировать. - Два часа – это все же не вечность, - буркнул он. – И действие зелья индивидуально. Потом тебе могут понадобиться другие лекарства. Люциус ничего не ответил. Он смотрел перед собой, словно вообще не слыша то, что сказал Северус, и в ответ на раздраженный вздох последнего только прикусил губу. - Ради Мерлина! - взвился потерявший терпение Северус. Он все больше стал приближаться к мысли, что останется здесь на целую вечность. Если бы можно было применить Империо, не опасаясь мести сэра Майлза, он бы, пожалуй, сделал это, не задумываясь. Но сейчас он только сделал шаг к Люциусу, борясь с желанием схватить того за грудки и от души встряхнуть. Люциус вздрогнул при его приближении и снова схватился за спинку кресла, но не отступил. - Ради Мерлина! – повторил Северус. – В какие игры ты играешь, Люциус Малфой?! И оторопел совершенно, застыл не хуже какой-нибудь жены Лота соляным столбом, когда Люциус, бледнея до мелово-белого, выдохнул: - Раз уж все равно я не буду ничего помнить, не мог бы ты… сделать то, что сделал, еще раз?