Сказка для Северуса Снейпа-2

Северус не ошибся. Люциус недобро – вот и вернулись прежние времена - усмехнулся и вскинул палочку: - Так-то, мой дорогой друг. Обливи… Договорить он не успел – Северус хоть и оказался безоружным, но Люциус забыл, что тот вырос в маггловском рабочем квартале, где субтильные книголюбы не вызывают ни малейших симпатий. Выброс с подсечкой можно было демонстрировать в качестве образца кривизны, но Северусу сейчас было не до жиру. Главное – удалось застать Люциуса врасплох. Самодовольство – верный путь к беде, это Северус давно распробовал на своей шкуре: и с пожирательством, и с недавней недопоимкой Блэка. Вот и Люциус слишком был весь в торжестве и бахвальстве, и если и заметил даже, как внутренне подобрался Северус перед броском, все равно ничего не понял. За что и получил креслом по носу, ну или кресло получило по подлокотнику носом Люциуса, а через секунду уже Северус с Люциусом катались по полу, борясь за палочки. И Северус готов был поклясться, что слышит над собой тихий смех. Люциус был крупнее и сильнее, но и Круциатус, и антикруциатусное все же не прошли бесследно. Наконец Северусу удалось одержать верх. Он вырвал обе палочки из руки Люциуса и, отойдя на безопасное расстояние, применил к себе одевающее заклинание. Он не знал, надолго ли палочки у него, понятно было, чью сторону склонен принимать дядюшка Майлз, но сейчас тот молчал, и Северус увидел в этом хоть какую-то возможность объясниться. Злости он не испытывал, только усталость. Люциус сидел в кресле, не подумав одеться, но гордо выпрямившись и отвернувшись – не демонстративно, скорее, по ощущениям Северуса, спасался от необходимости смотреть в глаза, - не пытался заговаривать, не пытался предотвратить возможную месть. Или был так уверен в своевременной дядюшкиной помощи? И все же кольнуло очень больно, стоило Северусу подумать о том, что Люциус так торопился наложить заклинание, даже не дождался подходящего случая. - Что, так паршиво было? Так не терпится забыть? – поинтересовался он, щедро сдобрив фразу ядовитыми нотами. Но вышло, что Люциуса пытался отравить, а отравил только себя. От одной мысли, что Люциусу все происшедшее отвратительно, почувствовал себя так ужасно, как не чувствовал, наверное, со времени той самой ссоры с Лили. «Ну да, - напомнил себе Северус, - как он сказал? «Что ты там вообразил?» - Так не терпится похоронить меня? – тускло буркнул Люциус в ответ. И добавил безнадежнейшим тоном: - У меня Драко. Тем самым тоном, в котором нет уже даже отчаяния, когда понимаешь, что единственный выход - только смириться с тем, что происходит, и по максимуму держать удар, в то время как впереди не ждет ничего хорошего. Северус обругал себя эгоистом – как будто других причин у Люциуса, чтобы забыть о том, что ему «не так» вставили, кроме этого самого «не так», не было. Мужчина, в конце концов, а не трепетная барышня, уж неприятные ощущения в заднице и послевкусие морального падения как-нибудь перетерпит. Северус даже использованным себя почувствовал всего на доли секунды – сам-то точно так же собирался использовать, зелье вот выпил, что уж тут… Повернулся на идиотских мечтах, после «общения» со шкатулкой голову снесло, а Люциус-то при чем? И, главное, сам же понимал, что Люциус явно захочет подчистить последствия своей откровенности. Узнай Лорд, какими словами тот тут бросался, Люциусу не жить. Но подумалось Северусу, конечно, в первую очередь о себе. Вспомнилось, как Альбус устраивал выволочку еще в далекой юности о том, что он, Северус, думает только о Лили, которую вожделеет, и ему плевать, погибнут ли Гарри и Джеймс. Северус и вправду думал тогда только о ней и до сих пор чувствовал себя виноватым – хотя, может быть, ему всего лишь по умолчанию казалось, что если спасется Лили, то с ней спасутся все, кто ей дорог. Мог бы он и вправду хотеть, чтобы погибли те, кого она любила, особенно ребенок? Или мог? Северус всегда старательно убегал от раздумий на этот счет и сейчас, хвала Мерлину, рефлексировать тоже было некогда. Люциус головы так и не повернул, хотя уже явно дрожал, то ли от холода, то ли от нервов. И, похоже, в таком состоянии находился, что даже про то, что может рассчитывать на дядюшкину помощь, забыл. Или дядюшка сам затаился и выжидал - интересно было, чем кончится. Северус призвал плед и укутал Люциуса по самую шею. Тот вздохнул и все-таки повернулся, посмотрел наконец в глаза – чуть-чуть удивленно, будто и вправду пощады не ожидал. Северусу вдруг подумалось, что никакой разницы между ними и нет, это раньше казалось, что она была – нищий, забытый Мерлином в подземельях полукровка и богатый влиятельный аристократ, а теперь стало очевидно – оба искалеченные недоверием, нелюбовью. Северус-то понятно – стоит только детство вспомнить и маггла-отца, а Люциус, обласканный всем на свете, и родительской семьей и собственной, откуда? - Обливиэйт не поможет, - объяснил Северус, призывая кресло. Обрушился в него устало, даже не пытаясь сохранить остатки достоинства, и замолчал. Тотчас по воздуху приплыл и столик. Чай, похоже, был свежезаваренный – из-под подпрыгивающей крышки чайника бил в ноздри сногсшибательный аромат. Чашка ткнулась Северусу в губы, он сделал глоток, внимательно прислушиваясь к вкусовым ощущениям, и только тут понял, насколько сам был в отчаянии все время пребывания здесь. Хоть и пытался это упорно скрыть от самого себя. И только теперь его стало потихоньку отпускать. Дядюшка, очевидно, действительно давал время объясниться, а пока подбадривал, как умел. Словно в подтверждение своим мыслям, Северус почувствовал, как невидимая рука тихонько сжала его плечо. Люциус взял подплывшую к нему чашку и кисло улыбнулся. - Почему не поможет? – спросил он. - Потому что Лорд прочитает тебя в два счета. Люциус пожал плечами: - На этот счет есть Нарцисса. - Вот как? И сколько раз она прикладывала тебя Обливиэйтом за это время? - Раз пять точно было. - Понятно. Остальные ты просто не помнишь. А как она отнесется к факту твоей измены? - Ну, не обрадуется, конечно. Но в целом ей, я думаю, все равно. Северус, ты правда так наивен, полагая, что в браках чистокровных магов царствует любовь? Блэки с Малфоями заключили помолвку, когда мы с Циссой были еще маленькими, ни ее никто не спрашивал, разумеется, ни меня. У Северуса язык прилип к гортани, но он все-таки отлепил его и выдавил: - Ты с ней не спишь? И почувствовал пристальный взгляд Люциуса. - Сплю, конечно, - ответил тот. – Хотя давно бы следовало с этим фарсом покончить. Ни у нее нет нормальной личной жизни, ни, - он вновь вгляделся в Северуса, - у меня. Но военное положение, как ты понимаешь, не располагает… «Я был бы дураком, если бы доверял сейчас кому-нибудь, кроме своих», - вот что читалось во взгляде Люциуса, помимо того странного интереса, от которого Северусу стало ужасно неуютно. «Будто лягушку или ящерицу впервые увидел и изучает», - поежился он. - Что ты хочешь за Обливиэйт? – напрямую спросил Люциус. – Деньги? Представить тебя кому-либо? Северус уже ждал этого вопроса некоторое время, но не ожидал, что вдруг почувствует себя так уверенно. - Я вообще не хочу Обливиэйт, - сказал он спокойно. И прежде чем Люциус успел гневно вскинуться, продолжил: - Существует более мягкое вмешательство в память, если хочешь, блок на воспоминания, я могу поставить его тебе. Обливиэйт может слететь, а блок не слетает никогда – это точечная, ювелирная работа. Сам я прекрасно обойдусь и без топорного вмешательства в память. Могу дать нерушимый обет, что информацию от меня не вытянут и под Круцио. Сэр Майлз, полагаю, клятву засвидетельствует. - Ясно, - кивнул Люциус. – И я должен буду предоставить тебе прохаживаться в моей голове? - Могу и по этому поводу дать обет. Трону только то, что представляет нашу сегодняшнюю встречу. - Все, что происходило с того момента, как мы встретились сегодня днем. И… все, что будет относиться к шкатулке. Повелитель... не должен знать о ней. - Хорошо. В таком случае, - Северус встал, - предлагаю принести обеты, взять тетрадь и отправиться к тебе. - Ты так и не сказал, какова цена, - со сквозившем в тоне напряжением напомнил Люциус. – Или ты хочешь… ты хочешь, чтобы я стал твоим, - его голос дрогнул, - постоянным любовником? Северуса окатило холодом. - Разумеется нет, - отрезал он. - Ага. Разумеется нет, - пробормотал Люциус, и в его голосе Северусу вдруг почудилась нотка разочарования. Идиотизм. – Тогда что? - Двести галлеонов, все справочники Жюно по ядам и бутылку тысячелетнего эльфийского, - стараясь игнорировать сдавливающее ощущение в груди, предложил Северус. Он понимал, что должен назвать действительно серьезную цену. Иначе Люциус вновь сделается сейчас подозрительным. И в конце концов, книги Жюно, сохранившиеся в Англии дай Мерлин в паре экземпляров каждая, очень удобно держать под рукой. - Хорошо, - Люциус выдохнул, на секунду прикрывая глаза. – Сделка принимается. Северус послал ему одежду, встал и, пройдя несколько шагов по гостиной, отвернулся. Он надеялся почувствовать облегчение – Люциус не будет помнить, следовательно, не будет испытывать отвращения, и вся эта нелепая эскапада наконец закончится, и даже гораздо лучше, чем началась. Но облегчение не приходило. Напротив, сдавливающая боль в груди стала ужасной, такой мучительной, что казалось, грудную клетку сейчас просто сдавит на столько, что она взорвется. Этот день был хуже, гораздо хуже того, в который он обозвал Лили «грязнокровкой». Но его нужно было пережить. Взглянув на Люциуса, который оделся и теперь оправлял мантию, Северус легко наклонил голову, благодаря за невмешательство сэра Майлза, и, встав на колени, решительно приготовился давать обет.